Чашка чая с полонием

Внизу: Марина Литвиненко и Алекс Гольдфарб в 2007 году представили первую книгу об убийстве Александра Литвиненко «Смерть диссидента»
Андрей Луговой (справа) и Дмитрий Ковтун в августе 2007 года. Внизу: Вячеслав Соколенко, встречавшийся с ними в Лондоне в начале ноября 2006-го
Роман Цепов, умерший в 2004 году от болезни с теми же симптомами, что в последствии проявились у Литвиненко; Михаил Трепашкин утверждал, что предупреждал Литвиненко об опасности
Борис Березовский «после смерти Саши странным образом успокоился»

Об этом изощренном убийстве наша газета написала одной из первых (см. «Совершенно секретно, №№1, 7 за 2007 год). С тех пор об этом деле много говорили, молчали и снова говорили. Известен и главный подозреваемый. Но тайна гибели Александра Литвиненко по сей день остается тайной. Чтобы приблизиться к ее разгадке, важно понять мотивы поведения ключевых действующих лиц этой мрачной истории. Именно этому посвящена вышедшая в США книга «Саша, Володя, Борис…» Она интересна прежде всего тем, что представляет версию событий, которой придерживаются самые близкие к Литвиненко люди

Двадцать третьего ноября 2006 года в клинике Лондонского университета скончался от отравления полонием бывший подполковник госбезопасности, а впоследствии эмигрант и диссидент Александр Литвиненко. Эта смерть стала заключительным актом драмы, начинавшейся в конце 1990-х годов, и одновременно началом новой главы в истории России и ее взаимоотношений с внешним миром. По роковому стечению обстоятельств оперуполномоченный ФСБ по борьбе с организованной преступностью, лицо некрупного калибра, оказался в центре событий огромного масштаба, определивших, без преувеличения, судьбу России, и стал разменной фигурой в противостоянии Владимира Путина и Бориса Березовского.
В США только что вышла в свет книга «Саша, Володя, Борис…», написанная Алексом Гольдфарбом при участии вдовы Александра Литвиненко, Марины. Гибель Литвиненко, некогда ставшая мировой сенсацией и причиной острейшего международного кризиса, ныне отошла на второй план – Москва и Лондон не желают ворошить прошлое.
Алекс Голдфарб живет в Нью-Йорке, я позвонил ему по телефону из Вашингтона.
– В каком состоянии в данный момент находится дело о смерти Литвиненко?
– В подвешенном. Британцы требуют у России выдачи Лугового и делают вид, что рассматривают это как обычное уголовное преступление. Не придают делу никакого политического значения и не видят никакой связи с темой национальной безопасности. Произошло преступление, подозреваемому предъявлены обвинения, и вот они требуют его выдачи, прекрасно понимая, что его никто никогда не выдаст, – именно потому, что это политическое дело. И эта ситуация всех устраивает. Власти Великобритании решили, что после всего, что было, пора поставить точку, провести черту и двигаться дальше. Это, естественно, не устраивает вдову, семью и друзей погибшего. Мы хотим справедливости, хотим, чтобы виновные были наказаны или хотя бы названы. В отличие от англичан, которые все время говорят «Луговой, Луговой», мы считаем, что ответственность за это преступление несет российское государство. Некоторые менее сдержанные институции, например, Конгресс США, такие слова произносили. В частном порядке нам говорят об этом все, включая британские власти. У них нет никаких сомнений в том, что заказ поступил из государственных структур Российской Федерации и что эти структуры способствовали преступлению и материально – в частности, предоставив убийцам полоний.
Существует легальная возможность вернуть дело Литвиненко в активную фазу без выдачи Лугового – так называемый инквест.  При такой процедуре судья заслушивает показания свидетелей, изучает улики и выносит вердикт в отсутствие обвиняемого. Мы надеемся, что это произойдет, но пока британские власти затягивают процесс – опять же, на наш взгляд, по понятным причинам.
– А причем тут власти? Суд не может руководствоваться политическими соображениями…
– Суд не может. Но если полиция говорит судье, что она не готова, судья не может назначить дату рассмотрения дела.
– Из того, что я знаю об Александре Литвиненко, складывается образ, напоминающий восторженного д'Артаньяна, который вбежал в королевский дворец и с разбегу угодил в жернова большой политики. С другой стороны, он был опытным профессионалом, знал грубые, мрачные стороны жизни и профессии. Все-таки что он был за человек?
– Я с вами совершенно согласен. Саша был человеком двойственным. Володя Буковский про него так сказал: «Я, – говорит, – много видел в жизни оперов и могу сказать, что этот был абсолютно профессионален и достаточно циничен, потому что он, как всякий опер, работает с самым низменным человеческим материалом. И вместе с тем, – сказал Буковский, – он был удивительно романтичен и наивен в каких-то вопросах, а именно – в вопросах общего мироустройства, понятиях добра и зла». Такое бывает на самом деле у людей этой категории, которую в массовой культуре обозначают термином «честный мент» – honest cop. Таких фильмов полно, взять хотя бы «Серпико» с Аль Пачино. Саша – как, кстати, и Путин, они очень похожи в этом отношении, – воспринял чекистскую идеологию не за страх, а за совесть. Он действительно был уверен, что принадлежит к некоему братству людей, которые борются со вселенским злом и защищают идеалы. Путин постарше, поэтому для него это были коммунистические идеалы, а для Саши – более размытые. Но, тем не менее, борьба с негативом, как они говорят, а Саша боролся с оргпреступностью, предполагала некую мораль. И когда он столкнулся с коррупцией, захлестнувшей его ведомство в начале 90-х, он и его товарищи решили использовать связи с Березовским для того, чтобы исправить ситуацию, которая им казалась неприемлемой. При этом они не имели никаких особых политических планов. То есть это был классический производственный конфликт внутри ФСБ. Просто так получилось, что Саша был знаком с Березовским, и вся эта команда решила сделать на него ставку, чтобы свалить своего начальника, генерала Хохолькова. (Евгений Хохольков – в то время начальник управления ФСБ по борьбе с оргпреступностью. В ноябре 1998 года Литвиненко с группой сослуживцев заявили на пресс-конференции, что Хохольков отдал им устный приказ убить Березовского, а также давал им другие задания преступного характера. Результатом этих разоблачений стало расформирование управления и снятие Николая Ковалева с поста главы ФСБ. Этот пост занял Владимир Путин. – В. А.)
Но кончилось тем, что на это место сел Путин, и Борис Абрамович развернул большую игру. Вы правы совершенно, началась политика, Березовский закрутил эту тему до неимоверных высот, и в результате вся эта компания оказалась на мельнице большой кремлевской политики, и жернова начали их перемалывать. Даже когда Саша решился бежать, у него не было четкого понимания, от чего и куда он бежит. Он понимал, что его уничтожат. Он бежал, чтобы спасти жену и ребенка. А его превращение в убежденного противника данной политической системы началось уже в Лондоне, под влиянием в первую очередь Владимира Буковского. Буковский, распознав его романтизм и наивность, стал его просвещать, и в жестких руках Буковского Саша за два года превратился в яростного противника режима и прекрасно отдавал себе в этом отчет.
Из книги «Саша, Володя, Борис…»: «Я спросил Сашу, чем он занимался в Конторе. Он сразу уловил мою настороженность – он поразительно чутко чувствовал собеседника.
– Я был простым лейтенантом, когда пришел в КГБ, – сказал он, словно, оправдываясь. – Ничего в жизни не видел, кроме армии, и думал, что буду защищать людей. А того, что у КГБ мрачное прошлое, ну там ГУЛАГ, миллионы жертв, я не знал, пока не начал читать об этом в газетах, когда развалился СССР. И поверь мне, в Конторе много хороших людей».
– Но вы же сами говорите, что на него контора тоже наложила отпечаток, как и на Путина. В чем же кардинальное различие?
– Отпечаток был, но потом отлетел, как шелуха. У него было два ключевых момента. Первый – это когда Саша в Анкаре выдал американцам секрет, настоящую военную тайну. (В октябре 2000 года, в нарушение подписки о невыезде, Литвиненко с семьей бежал в Турцию и при посредничестве Алекса Гольдфарба попросил политического убежища в посольстве США в Анкаре, но получил отказ. – В. А.). Он назвал имя американца, который незаконно продал России американскую технологию, а именно систему наведения ракет, при помощи которой был убит Джохар Дудаев. Когда Саша это сделал, он решил, что он теперь предатель. Марина говорила: «Какой же ты предатель? Ты это сделал, чтобы защитить себя и нас», а он все твердил: «Я предатель, я предатель». Тогда я ему говорю: «Саша, вот был один немец во время войны, он пошел работать на американцев – как, по-твоему, он предатель или герой?» Саша говорит: «Для американцев – герой, для немцев – предатель». А два года спустя он раскопал историю этого немца, прибежал ко мне с газетами и стал кричать: «Да ты знаешь, что он герой? Ему повесили мемориальную доску в Германии!» Так что он перешагнул Рубикон дважды. Тот момент, когда ты начинаешь понимать, что твоя лояльность системе – это зло, это страшное испытание для чекиста.
Вот другой чекист, Трепашкин. (Александр Трепашкин – еще один участник упомянутой пресс-конференции, эксперт общественной комиссии по расследованию взрывов жилых домов в городах России в сентябре 1999 года. В мае 2004 года приговорен к 4 годам лишения свободы за разглашение гостайны. Срок отбыл полностью. – В. А.). Он приехал в Киев, и все мы – я, Саша Литвиненко, Березовский – хором уговаривали его бежать. Его временно выпустили, но обязательно опять посадили бы. Но он уперся и сказал: «Если я убегу, я совершу предательство. Я всегда был честный офицер и поеду назад». Он вернулся в Москву, и его тут же посадили. Поэтому я книжку посвятил «изменникам родины».
– Я пытаюсь понять, почему Литвиненко, при всем своем опыте, так легко пошел на контакт с Луговым, Ковтуном и Соколенко, почему у него не было опаски в отношении своих бывших коллег? (Эти трое, по версии британского следствия, и были исполнителями заказа по устранению Литвиненко. – В. А.). Люди, знавшие Литвиненко, говорят, что он надеялся на свою профессиональную интуицию, на то, что ему удастся переиграть их. Так почему же все-таки он это сделал?
– Во-первых, у него было ложное чувство безопасности. Он считал, что угроза направлена против Закаева и Березовского, потому что он понимал свой и их масштаб – они были главные, а он, в общем-то, часть свиты того и другого. Центральную роль во всей этой истории играла обида, которую Британия нанесла Путину лично и России в его лице, когда не выдала Березовского и Закаева. Во-вторых, он был действительно уверен в своих возможностях опера. Он все-таки был профессионал. А в-третьих, он, конечно, не знал, что происходит в Москве, не знал причин, по которым в тот момент именно его решили убрать. Так сошлось, но он не мог этого знать.
Одна из версий убийства Литвиненко связана с испанским следствием по делу тамбовской преступной группировки в Испании. Он действительно много туда ездил, много дал информации, а главное – связал всех этих гангстеров, которых ловили испанцы, с кремлевскими чекистами. По его информации, испанцы в рамках правового сотрудничества направляли в Москву поручения на допросы – а они вели прямо в Кремль. Согласно этой версии, именно в этом контексте был убит Роман Цепов. (Предприниматель Цепов, которому приписывалась роль связующего звена между российской властью и преступным миром, умер в сентябре 2004 года от отравления. По сведениям некоторых СМИ, симптомы его крайне скоротечной болезни имели явное сходство с симптомами смерти Литвиненко. – В. А.). В конце концов, решили убрать и Сашу. Кроме того, Саша написал досье на Виктора Иванова. (Генерал-полковник, в прошлом – замглавы администрации президента РФ, помощник президента, в настоящее время – директор Федеральной службы по контролю за наркотиками. – В. А.). Ничего особенно нового в нем не было, но говорят, что досье это стоило Виктору Иванову нескольких десятков миллионов долларов: лопнула какая-то инвестиционная сделка. Так что много набирается причин, почему влиятельные люди могли пойти наверх и получить санкцию на такую операцию.
Но моя теория связана со смертью Анны Политковской. Она наиболее психологически убедительная. Во всех остальных версиях не очень понятно, почему Путин, понимая все последствия, мог дать отмашку на такую операцию. Его нужно было очень сильно разозлить. А без его отмашки операции быть не могло. Версия эта базируется на том, что Путин искренне поверил, что за убийством Политковской стоят Березовский и Литвиненко. Ведь это убийство испортило ему не только день рождения, но и визит в Германию, и чуть не подорвало всю его чеченскую политику. Он в тот момент поставил на Кадырова вопреки мнению своих силовиков – и ГРУ, и ФСБ Кадырова терпеть не могли. Кадыров был исключительно путинским проектом. И вот в этот момент убивают Политковскую, весь мир кричит «Кадыров – убийца!» А силовики говорят: это Борис Абрамович с Литвиненко подсуетились. Так что у меня версия, что Путин искренне на какое-то время поверил, что Политковскую убили какие-то чеченцы в Москве по заказу из Лондона. Заказал Березовский, а организовал Литвиненко. У Путина действительно конспирологический склад ума. Эта теория отчасти подтверждается дальнейшими событиями – тем, с какой яростью Кадыров мочил всех своих соперников, начиная с Мовлади Байсарова и кончая братьями Ямадаевыми. Ну и, наконец, возвращаясь к вашему вопросу, почему Саша был так беспечен. У людей, чья работа связана с риском для жизни, притупляется чувство опасности. Риск становится частью повседневной рутины. Может быть, и в этом было дело в случае с Сашей.
Из книги «Саша, Володя, Борис…»: «Как отдаются высочайшие приказы об убийстве? Из истории мы знаем, что главная забота августейших заказчиков в таких ситуациях – обеспечение «отрицаемости», то есть отдача приказа в такой форме, чтобы всегда можно было уклониться от конкретной индивидуальной ответственности; ведь у находящегося на вершине особое положение: он-то не сможет в случае чего сказать, что «действовал по приказу».
– Вы знали лично не только Литвиненко, но и Лугового. В книге вы пишете, что на юбилее Березовского сидели за одним столом с обоими. Cо стороны Луговой кажется недалеким, неумным человеком. Это, по-моему, оптический обман. И его роль в окружении Березовского неясна. Что вы можете сказать о нем?
– Луговой был верный слуга. Только не Березовского, а Бадри Патаркацишвили, потому что в их совместном бизнесе Березовский был идеологом, а Бадри – управляющим, и за безопасность отвечал Бадри, а Луговой был руководителем службы безопасности ОРТ. Березовский – человек многогранный. В его окружении есть люди всех сортов – начиная чистейшими людьми и кончая чекистами и бандитами. Мне никогда не нравились бывшие кагэбешники. Я и к Саше поначалу очень настороженно относился. Но, тем не менее, Луговой мне нравился. Он был симпатичный, веселый и абсолютно лояльный. Нормальный, высокопрофессиональный начальник охраны. Поэтому ему доверяли.
Бадри не верил, что Луговой сам пошел на убийство. Он говорил, что если это и так, то Луговой это сделал не от хорошей жизни, что его вынудили и что делал он это без всякого энтузиазма. Он был уверен, что его или заставили, или использовали втемную. Не зная, какие у англичан есть улики против Лугового, спорить с этим мнением трудно. Я, как и Бадри, не верю, что он все время стучал, писал доносы. Просто, видимо, его вызвали и сказали: либо – либо. И ему ничего не оставалось делать. Хотя есть и другая точка зрения, противоположная. Это точка зрения Глушкова. (Николай Глушков – бывший замгендиректора «Аэрофлота». В 2001 году находился под арестом по обвинению в хищениях и отмыванию денег. При содействии Лугового совершил неудачную попытку побега. Луговой за участие в организации побега был приговорен к непродолжительному лишению свободы. – В. А.) Глушков на слова Бадри о том, что Андрея, наверно, заставили, отвечал, что на нем пробы ставить негде, что он всегда был провокатором, что побег он подстроил, нигде он не сидел и с самого начала был такой-сякой. Эти два человека, которые очень близки к Березовскому, так и остались каждый при своем мнении.
– Когда Луговой начал делать истерические заявления, устраивать пресс-конференции, создавалось впечатление, что он делает все это со страху…
– Конечно же, они тогда испугались, это было видно. Мы тоже испугались. Когда англичане сказали, что это обычное уголовное преступление и никакой политики за этим нет, я, честно говоря, думал, что следующим номером программы будет признание Лугового, что он работал на Березовского. И тогда бы мы все горели синим пламенем. Все получалось очень складно: Березовский поручил Луговому отравить полонием Литвиненко, чтобы подумали на Путина. Мы предполагали, что выдавать его не будут, а заставят сделать признание и куда-нибудь спрячут или убьют. И видно было, что они этого тоже боялись.
Из книги «Саша, Володя, Борис…»: «И тут, надо отдать ему должное, он совершил отчаянный и удивительно хитрый маневр – он объявил, что Литвиненко и Березовский работают на британскую разведку и пытались завербовать его! Этот упреждающий ход сделал Лугового совершенно не пригодным для роли «расколовшегося» контрабандиста радиоактивных материалов или киллера на службе у Березовского. Теперь заставлять его признаваться не имело никакого смысла».
– Мне тогда казалось, что он несет этот бред только чтобы напоминать о себе.
– Совершенно верно. Все это продолжалось до определенного момента – пока не выступил Путин и не обвинил англичан в колониальном мышлении. Вот когда Владимир Владимирович сказал на встрече с активистами «Наших», что англичанам надо мозги поменять, а Россия, слава богу, не колония, Луговой понял, что его не сдадут. И он совершенно изменился. Вот тут он стал политиком, пошел в ЛДПР, стал кричать, что он честный русский офицер.
– Когда он давал пресс-конференции, мне показалось, и я написал об этом, что для него наилучшим выходом была бы добровольная явка в британский суд.
– Ну да. Он был неуверен, ему не давали сигнала, что с ним будет. Ведь когда его посылали, ему сказали, что его никогда не поймают. А англичане поймали, и он не был уверен, что его не скинут, как сгоревший ресурс. Но получилось точно так же, как с Кадыровым, когда Путин вопреки всему своему силовому окружению его поддержал. Так и теперь Путин пошел против здравого смысла и вместо того, чтобы сделать из Лугового агента Березовского, занял принципиальную позицию и сказал: нашего не сдадим, мозги англичанам надо менять. Молодец.
– Вы утверждаете, что Березовский жалеет и даже раскаивается в том, что способствовал назначению Путина преемником. Он по-прежнему считает, что Примаков был бы хуже?
– Ну, об этом лучше у него самого спросить. Когда его прижимают, он говорит: ну да, Примаков был бы, конечно, хуже. Но, в общем он, конечно, лоханулся, скажем прямо. Он знает, что ошибся, и что это была главная ошибка его жизни. Да, Примаков был бы хуже, но были и другие варианты. Суть-то не в том, кто хуже, а кто лучше. В результате получилось то же самое. Ошибка была психологическая. Они точно знали, что Примакова контролировать не удастся. На него где сядешь, там и слезешь, он это доказал не раз. У него была совершенно четкая позиция политическая, это фигура позднего советского застоя. А у Путина не было никакой своей политической философии, кроме той, что он был лоялен начальству. И они решили, что он будет им служить бесконечно и делать то, что они говорят. Но произошла известная метаморфоза: как только человек получает власть, он меняется. Тот Путин, которого они выбирали, – это совсем не тот Путин, которого они получили.
Из книги «Саша, Володя, Борис…»: «Борис после смерти Саши странным образом успокоился. Он сделал все необходимое, чтобы обеспечить будущее Марины и Толика (сын Александра и Марины Литвиненко. – В. А.), сказав: «Вы для меня теперь как члены семьи». Но потерял всякий интерес к продолжению кампании по «разоблачению путинского режима». Похоже было, что Путин вообще перестал его интересовать…»