Визит в иную нереальность

Инженер Владимир Сафонов
Члены пятничного кружка единомышленников Владимира Сафонова: отец Александр Мень и астролог Павел Глоба
Нейрофизиолог Наталья Бехтерева в лаборатории отделения нейрофизиологии Института экспериментальной медицины, 1964 год

Легендарный экстрасенс-исследователь Владимир Сафонов  был  одним из немногих, для кого дверь в другой  мир была всегда открыта…

Реальный мир – многообразный и трудноуловимый в своём единстве – лишь та часть бытия, что воспринимается нашим сознанием. Однако принцип симметрии обязывает признать и противоположность реальности – нереальность, которую принято называть «потусторонним миром».
…Информация из ниоткуда, неслучайные совпадения, вспышки предвидения, фатальная предопределённость судеб, повторяемость событий…– разве всё это не из одного букета? Приходит неуютная догадка: может, и вправду, мы живём в мире следствий, причин которых не знаем, ибо находятся они где-то вне нашего восприятия. В той самой «нереальности», соприкосновение с которой для обычного человека – всегда потрясение. Нередко – фатальное…

Слово «экстрасенс», придуманное и впервые произнесённое в конце 70-х членом-корреспондентом АН СССР, философом Александром Спиркиным, интриговало всех, и я не был исключением. По Москве уже гуляли слухи о поразительных феноменах некоего инженера Сафонова. Решив во что бы то ни стало встретиться, я позвонил. Уговаривать его не пришлось. «Сезамом» стала моя фраза о встречах с Мессингом, которого он и сам хорошо знал.
Давно замечено – человек, настроенный на определённую ситуацию, начинает с ней резонировать, притягивая обстоятельства и нужных людей. Сафонов странным образом втягивал в свою орбиту всех, кто был хоть как-то причастен к исследованию непознанного. У него образовался даже своего рода пятничный кружок единомышленников, которых он в шутку именовал «анонимными шизофрениками». Среди них были отец Александр Мень, астролог Павел Глоба, психолог Вениамин Пушкин, доктор медицины Арсений Меделяновский, уфолог Феликс Зигель и много других неординарных людей – композиторы, актёры, режиссёры, писатели.
Владимир Иванович пригласил меня к себе в Чертаново. Жил он с супругой в крохотной уютной квартире на Кировоградской, небогато обставленной, но безупречно аккуратной. Как и он сам.
Чуть старше шестидесяти, худощавый, подтянутый, похожий на белого офицера, он излучал какую-то невероятную энергию, которую, приближаясь к нему, вы физически ощущали уже метра за два. Словно упругая, колючая волна отталкивала вас, не подпуская ближе. Пока он не позволял этого. Он и сам был колючим, насмешливым и ироничным, но, как я скоро убедился, добрым, отзывчивым человеком, никогда не отказывавшим в помощи. Всегда – бескорыстной. Таковы были гены и воспитание в семье, некогда благополучной, а затем хлебнувшей вместе со страной горечь всех выпавших ей испытаний.
Потомственный русский интеллигент, он родился 28 июля 1916 г. в Подмосковье. Отец, Иван Васильевич Сафонов, инженер-путеец. Мать, Прасковья Ивановна – из столбовых дворян …
Специальность Ивана Васильевича позволяла, не нуждаясь в средствах, содержать большую семью – трёх сыновей и двух дочерей в прекрасных условиях: просторная, благоустроенная квартира на Пятницкой со всеми удобствами, и даже с телефоном, дача в Подмосковье…
После революции их «уплотнили», вселив в квартиру подвальный пролетариат. Затем – голодные годы т.н. «военного коммунизма». Недолгая передышка НЭПа. Смерть отца в 1924…
Всю остальную биографию Владимира Ивановича также можно вместить в несколько строк. Школа, фабзавуч, институт. Фронт, куда он ушёл добровольцем. Тяжёлое ранение. Пришедшая жене «похоронка». И, вопреки ей – возвращение домой. После демобилизации – благополучная во всех отношениях семья с двумя дочерьми и обычная жизнь рядового советского инженера. Скучноватые будни в строительно-монтажном главке. Частые командировки… Размеренный, предсказуемый мир. В который вдруг вторглась … иная реальность.

Обыденность необъяснимого
Его феноменальные способности поразили меня при первой же встрече. И более всего – обыденностью необъяснимого.
Это сегодня нас уже трудно удивить всем тем, чему Сафонов нашёл тогда, в конце 70-х, на редкость точное определение – «несусветная реальность». В нашей новой стране, с её абсурдными реальностями, это «несусветное» обрушилось на нас мутной «Ниагарой» и стало, как «Матрица», бесконечно воспроизводить самое себя. Ну, а тогда, воспитанные в материалистической аскезе, в слепом доверии к авторитету науки и тем более – медицины, мы были абсолютно не готовы к стремительному вторжению мистики в нашу повседневную жизнь. Не было ещё в помине ни ласковых чумаков, ни демонических кашпировских, мановением руки или волевой «установкой» исцелявших от всех болезней. Не было рекламы бесчисленных магических салонов в столичных газетах, дорого оплаченных статей, радио- и телепрограмм о чёрных и белых магах. Не подозревали мы и о скором нашествии полумиллионной ныне (!) армии «потомственных ведьм» и «колдунов в пятом поколении», обещающих снять «венец безбрачия», «родовое проклятье», избавить от любых известных и неизвестных недугов…. Словом, не было всей этой бутафорской и словесной мишуры, нагнетания таинственности, загадочных ссылок на «плохую карму», «тёмную ауру» и т. п. – дешёвого балагана с дорогим прейскурантом.
 Был холодновато-ироничный Сафонов, который, сидя напротив и буравя меня острыми зрачками голубых глаз, вдруг сказал:
 – А камень-то у вас, дружок, хоть и один, но приличный. Боли не мучают?
 Я чуть не поперхнулся кофе. Буквально за неделю до этого УЗИ показало, что у меня в желчном пузыре – камень диаметром 3 сантиметра…
В тот первый раз я не смог понять и того, как он, мельком взглянув на принесённую мной фотографию и лишь проведя над ней рукой, сказал, что незачем определять болезни человека, которого давно уже нет в живых (так оно и было).
Спустя несколько дней, говоря со мной по телефону, словно между прочим спросил: «Ну что, зуб отпустило?»
 А ведь я ни словом не обмолвился о мучившей меня сверлящей боли, которая в ходе разговора бесследно исчезла.
При следующих встречах я извёл его вопросами, как всё это ему удаётся. Он отвечал, показывал, объяснял. Что-то я понял, чему-то он даже меня научил. Но главный его дар – ясновидение, диагностика и воздействие на расстоянии и по фотографии – оставался для меня абсолютно непостижимым. И не только для меня. Он и сам вначале поражался ему. Затем, детально анализируя, кое-что понял. И вот как описывал свои ощущения.
– Глядя на портрет, я пытаюсь запечатлеть в памяти его индивидуальную сущность. Затем, отложив фото, стараюсь полностью отключиться от него. После некоторого бездумья мысленно возвращаюсь к виденному образу. Воспроизвожу его в «подвешенном состоянии» своего сознания. Затем вывожу его в пространство рядом (обычно справа от себя). Это некий двойник-«фантом», и он обычно возникает в полный рост, стоя, словно по стойке смирно. Я вижу одновременно и его, и окружающую меня обстановку. И откуда-то внезапно возникает знание. Я просто вдруг знаю, где у пациента «зона отрицательной ситуации» – то есть дисбаланс энергии. А уж потом, заглянув в багажник своей памяти по анатомии и физиологии, извлекаю оттуда и видение больного органа, и характер его поражения. Особым образом воспринимаются «зоны смерти», что позволяет определять, скажем, по фотографии умершего её причину.
Если человека нет в живых, то, по словам Владимира Ивановича, фотография в его восприятии, как правило, меняется. У человека на фото появляется какое-то иное, более строгое выражение лица, отрешённость от суеты. У недавно убитого человека фото как бы постепенно гаснет. А у тех, кто просто скончался, меркнет сразу.
 – Обычно, когда меня спрашивают, как можно, видя одно лишь лицо, диагностировать всего человека, я шутливо отвечаю, что здесь нет ничего необыкновенного. Всё как у палеонтологов, способных восстановить облик ископаемого ящера по одной челюсти или берцовой кости. Такая аналогия успокаивает любознательность большинства спрашивающих, не отнимая моего времени на более серьёзные разъяснения, – говорит он.
К «более серьёзным разъяснениям» он, в частности, относил предположение, что большая и неизученная часть мозга, «запасные блоки» нейронов – не что иное, как приёмник, способный подключаться к информации, источаемой неким «всемирным разумом», и принимать её. Такое же предположение в последние годы своей жизни высказала и академик-нейрофизиолог Наталья Бехтерева.
Ещё удивительнее была способность Сафонова диагностировать и по непроявленным фотографиям. Эксперименты, проведённые в одной из лабораторий МГУ, неоднократно подтверждали этот факт. Ему давали два чёрных запечатанных конверта с непроявленными плёнками, на которых были сняты неизвестные ему люди. Он точно описывал их возраст, пол, заболевания и травмы. Как если бы хорошо знал их лично…

В зеркале «тонкого мира»
Чем глубже он постигал себя самого, тем больше поражался. Словно всякий раз открывал новую дверь в неведомое. Оказалось, он может ставить диагноз не только по фотографии, но и по оттиску руки, по волосам, по серьге, кольцу, по голосу в телефонной трубке или в магнитофоне и т. д. Он с точностью называл до 80 признаков, характеризующих человека, которого никогда в жизни не видел!
 Как? Анатомируя эту свою способность, Владимир Иванович говорил о выбросе некоего энергетического «облачка», «сгустка» («совсем как у каракатицы, но беловатое»), в сторону объекта. Именно оно, возвращаясь, приносит информацию.
Откуда приходило к нему знание? Сафонов уже тогда – возможно, одним из первых – назвал этот источник «всеобщим информационным полем». Иначе было невозможно объяснить тот факт, что для получения информации совершенно неважно, стоит ли пациент в метре от тебя, находится в противоположном конце огромного зала, в другом городе или вообще в другой стране.
 – В любом случае и диагностика, и коррекция проходят через астральный план пациента, через воображаемый двойник (фантом), служащий для меня «привязкой» к всеобщему «информационному полю», – пояснял он. – Я получаю доступ, если можно так выразиться, к персональной информационной ячейке. То же касается и фотографий, голоса или принадлежащего человеку предмета. Они – всего лишь связующая нить между нашим «материальным» миром и его зеркальным отражением в более тонком мире. Там, где понятия времени, расстояния и массы не имеют никакого физического смысла четырёхмерности.
Гипотеза о существовании скрытого «зеркального мира» астрофизиками обсуждается давно. Теоретики предполагают, что у каждой элементарной частицы есть свой зеркальный партнёр. Но, как правило, невидимый. Лишь люди со сверхчувствительной психикой – экстрасенсы – могут физически ощущать зеркальную материю по энергетическому всплеску от её взаимодействия с нашим миром.
 – Я вынужден признать существование нечто, в котором находит отражение всё материальное, земное, – говорил Сафонов. – Фотография или телефонный звонок – лишь синхронизирующие факторы. При этом не имеет значения, в каком возрасте был пациент в момент фотографирования и тем более исполнена фотография в полный рост или по пояс. Или взять голос: он может быть хриплым, громким, шёпотом, но в любом случае он так же неповторим, как и отпечаток пальца… И это невольно наводит на мысль о «банке памяти», где хранится вся информация о каждом из нас, обо всех живущих и ушедших. И не только.
 «Поле», «астральный план», «банк памяти»… Где всё это? Я по-прежнему тупо не понимал.
 – Ты пытаешься представить это физически, – усмехнулся он.– Бесполезно. То, до чего я дотянулся (любимое его выражение), – незримо. Оно нигде и повсюду. И мы всё время с ним соприкасаемся. Только не осознаем этого…
Позже Владимир Иванович выдаст свою формулу этого «незримого». Примерно такую.
Энергоинформационное поле – реальность высшего плана, где в той или иной форме запечатлён каждый миг космобытия и где одновременно пересекаются прошлое, настоящее и будущее. Это тот мир, где непонятным образом хранится информация о людях с момента их появления на свет. Мир, куда уходят умирающие, где известно всё не только о людях, но и о наших «братьях меньших» – животных. Где фиксируются сведения обо всех перенесённых болезнях, травмах, причинах смерти живых существ, где есть информация буквально обо всём, что некогда происходило, и обо всём, происходящем в нашем материальном мире сегодня. И о том, что произойдёт.
А вот что он выскажет затем:
– «Астральные клише» – так именуют отпечатки в так называемом «астрале» (энергоинформационном поле – В.К.) всех действий человека, как, впрочем, и всех явлений, имевших место на Земле. Можно предположить, что где-то там … царит идеальный порядок и каждое клише хранится в персональной ячейке, из которой можно получить «справку» (информацию, содержащуюся в клише), как в образцовом справочном бюро. Думаю, в моём случае так и происходит.
Вообще, если предположить, что сохраняются все клише, то становятся объяснимыми все чудеса ясновидения. Становятся понятными и такие феномены, как явления призраков некогда живших людей, и всё то, что не укладывается в привычные представления.
 Если принять подобную модель мира, то попробуй после этого усомниться в реальности Страшного суда, где тебе будут предъявлены все твои деяния! И где уже не укрыться за чьей-то спиной, не сказать «мы», только – «я»…
Как же редко мы задумываемся об этом!
Известный американский астроном, бывший директор Гарвардской обсерватории Харлоу Шепли, перечисляя важнейшие сущности, из которых складывается мироздание, – пространство, время, материю и энергию, указывает на некую пятую сущность.
 – Нельзя более сомневаться, что она существует, – говорит он. – Мы могли бы назвать её Силой, Всемогущей волей, Информацией, Сознанием, Руководящим началом, Создателем. Но в любом случае это должно быть понятие, соответствующее космическим масштабам, а возможно, и превосходящее их.
То же и у Эйнштейна: «В бесконечном универсуме обнаруживается деятельность бесконечно совершенного Разума».
…Было бы странно, если бы возможности Сафонова не привлекли внимания криминалистов. Как-то его вызвал Генеральный прокурор РСФСР и сообщил, что 6 ноября 1978 года пропала 14-летняя девочка-москвичка, дочь ответственного работника МИДа. Поехала на зимние каникулы к бабушке в Смоленск и не вернулась. Сафонову показали фотографию девочки и кое-что из её вещей. Едва взглянув на фото, Сафонов сказал: – Девочка мертва. Тело километрах в сорока от Смоленска. Повреждена левая грудь и шея. По-видимому, изнасилована…
Весной, во время паводка, в сорока километрах (!) от Смоленска, во льду был обнаружен труп девочки. В протоколе осмотра все указанные Сафоновым признаки были подтверждены.
После этого случая сыщики не раз обращались к нему. И всякий раз результат превосходил ожидания: на каждый свой «запрос» в нечто Сафонов получал практически безошибочный ответ. Наиболее напряжённым стал 1982 г.: с просьбами помочь в розыске пропавших людей к нему обращались чуть ли не еженедельно – приезжали, писали, звонили со всей страны. Шли просьбы и из-за рубежа. Скажем, по фото пропавшей трёхлетней польской девочки Владимир Иванович указал на личность предполагаемого убийцы. Месяца через два он получил из Польши ответ, что его информация помогла: преступника арестовали, девочку нашли. Она была изнасилована и задушена.
Не стану приводить другие примеры его сотрудничества с сыщиками, хотя знаю их немало: все они шокирующие. Но во всех случаях есть одно общее: абсолютно точная информация о причине смерти. А часто – и место.
В апреле 1983 года был проведён эксперимент, результаты которого невозможно объяснить ничем, кроме как получением информации из неведомого «банка данных». Владимиру Ивановичу Сафонову предъявили 25 фото (с литографий) лиц, идентифицировать которых по этим портретным изображениям он не мог. Фотографии были перемешаны. В соседней комнате находился Павел Глоба, который не мог знать, в какой очередности Сафонов проводил диагностику. Так что и телепатическое считывание исключалось. Точность указанной зоны и причины смерти поразила всех. Так, Сафонов сказал о человеке, изображённом на одной из литографий, что смерть наступила от поражения правой части головы. Это был поэт Генрих фон Клейст, покончивший жизнь самоубийством, выстрелив себе в висок. Другие фото: причина смерти – в ногах ниже колен. Это был Эдуард Мане, умерший от гангрены левой ноги. Далее. Зона смерти – лёгкие. Причина – удушье. Это о поэте Перси Биш Шелли, который утонул…
И так обо всех 25 персонажах…

Выходит, прав всё-таки Владимир Иванович, и на каждого из нас существует «досье» в его «несусветной реальности», некий банк данных, куда можно войти по фотографии, этому своеобразному паспорту человека. Точно так, как это сейчас делают в компьютерных базах, откуда по фото или отпечатку пальца тут же вызывают на экран запрашиваемое на конкретного человека «досье». Вот только проникать в чужое биоинформационное пространство дано лишь обладателям сильных экстрасенсорных способностей. И далеко не всем из них…
Использовал ли его дар КГБ? Возможно. И даже наверняка. Сам Владимир Иванович ни разу даже намеком не упоминал об этом. Но спецслужбы, питающие интерес к любым сверхвозможностям человека, вряд ли позволили бы себе пройти мимо такого феномена. Шила в мешке не утаишь. Спустя годы, я случайно узнал, что Сафонов участвовал в «закрытых» сеансах мысленной передачи и приёма информации с континента на континент. Ни характер информации, ни результаты мне не известны. Но, думаю, этим дело не ограничилось.
…Однажды он достал отпечатанную на машинке рукопись в самодельном коричневом переплёте: «Вот, почитай. Я тут пытаюсь разобраться во всём этом. Я же всё-таки инженер…». Он тогда явно поскромничал. Это была рукопись его первой, ещё неизданной книги «Нить Ариадны». Писать её он начал с лёгкой руки излеченного им Юлиана Семёнова (за ней последовали другие – «Несусветная реальность», «Нечто», «Невероятное. Рассказывает парапсихолог», «О Том, пока на Этом», «Мысли… Мысли… Размышления, вопросы, сомнения»).
Книгу не печатали. Пока во Всесоюзном агентстве по авторским правам (ВААП) не сообразили, что на «потустороннем» можно делать немалые деньги. И вот «Нить Ариадны» вышла в Греции, потом последовали публикации в Португалии, Латинской Америке, Румынии, и, наконец, – в Союзе.
 Автор-исследователь уводил в лабиринты таинственного, анатомировал собственные, казалось бы, необъяснимые феномены безжалостным скальпелем рационального, ироничного ума и… оставлял вас в растерянности и недоумении: если всё так легко объяснимо, то почему же это недоступно вам?
– Мир, в котором мы живём, – дробный, дифференцированный, поэтому трудно уловить его составляющие, чтобы убедиться в их безусловном единстве, – говорил Сафонов. – Реальность воспринимается пятью нашими чувствами, поставляющими информацию в сознание. Однако принцип симметрии обязывает признать и противоположность реальности – нереальность. Мир, где другая материальность, где энергия существует в более тонких состояниях. Оттуда идёт всё. Мир причин. Эта «несусветная реальность» изредка ощущается нашим шестым чувством – интуицией.
«Изредка» – это у нас, обычных людей. Сам он ощущал её постоянно – стоило лишь мысленно «переключить тумблер». Мне не раз доводилось видеть, как это происходило. И всегда поражала быстрота и обыденность происходящего. Особенно дистанционного воздействия (диагностики и коррекции), которое, как я теперь понимаю, было невозможно без соприкосновения с этой «нереальностью» – невидимым тонким миром. Он входил в него, как в смежную комнату, где погашен свет, и возвращался с нужными сведениями…
 …Информация из ниоткуда, неслучайные совпадения, вспышки предвидения, фатальная предопределённость судеб, повторяемость событий…– разве всё это не из одного букета? Приходит неуютная догадка: может, и вправду мы живём в мире следствий, причин которых не знаем, ибо находятся они где-то вне нашего восприятия. В мире более тонком, чем грубая земная материальность. И наука наша изучает следствия, а изучая следствия, никогда не получишь причин. Восторг новых научных открытий, как правило, сменяется тревогой от непредсказуемости их последствий. Рождает всё новые вопросы. Информация сегодня – один из острейших. Нарастая лавинообразно, она стремительно несёт нас в неизвестность, не позволяя ни притормозить, ни оглядеться… Эта загадочная сущность обрела не только безграничную власть, но способность управлять всем развитием нашей цивилизации…
Норберт Винер считал информацию объективно существующей реальностью без массы. Не возразишь. Ведь информация об объекте живёт не только вместе с объектом, но и независимо от него. А накопленный опыт позволяет утверждать: она продолжает жить даже тогда, когда сам объект заканчивает своё материальное существование. Это похоже на отделение души от тела. Ведь душа как раз и представляет собой информационную сущность человека.

Фантом по вызову
Однако появились данные, оспаривающие формулировку Н.Винера. Специалист в области биоэнергоинформации профессор А. В.Чернетский экспериментально доказал, что выделяемый человеком двойник (к примеру, «фантом», с которым обычно манипулировал Сафонов, «считывая» с него информацию) имеет многие характеристики живых объектов. Например, массу, плотность… И вокруг него также существует биополе, регистрируемое приборами.
Отсюда лишь шаг к совсем крамольной мысли. Почему не предположить, что сознание сохраняется и в ином, более тонком энергетическом состоянии, в котором после гибели своего биологического тела пребывает ушедший туда, в нереальность?
Владимир Иванович в этом практически не сомневался. Особенно после того, как в одном из английских научных журналов прочёл статью группы учёных, вполне допускавших, что жизнь в Космосе может существовать не в материальных, а в энергетических телах.
«Не является ли и фантом той самой формой энергетической жизни?» –задавался вопросом Сафонов. Ведь его проводником туда, в незримую нереальность, всегда был именно фантом, вызванный воображением.
«Вызванный» – ключевое слово.
Вызвать можно лишь откуда-то….
Вызвать можно лишь то, что имеет материальный носитель. Даже если это – образ. Голограмма.
…О том, что сама мысль материальна, спорить давно не хочется. «We are what we think». «Мы – результат своих мыслей». Британцы не зря исповедуют эту формулу, переняв её с колониальных времен у буддистов Индии. То, что мы думаем, может изменить и нас самих, и наши отношения с реальностью.
Даосы же откровенно предупреждают: «Подумай, прежде чем подумать!»
Тем более – прежде, чем сказать.
Как часто мы пренебрегаем всем этим!
Искушать этим Судьбу не следует.
Обобщив многочисленные попавшие в коллекцию сведения о контактах с пришельцами из мира теней, педантичный Сафонов вывел их характерные особенности.
Внешне фантомы неотличимы от живых. Могут появляться в любое время года и суток, в привычных прижизненных одеждах, но всегда ненадолго. Возникают и исчезают мгновенно, проникая через любые преграды. Сохраняют привязанность к местам былого проживания. Они никогда не парят в воздухе и способны оставлять материальные следы своего пребывания. «Визитёры» знают о будущем тех, к кому приходят, и способны предупреждать их о грозящих опасностях.
Что до классических баек о привидениях в белых одеждах, то к подобным сюжетам Владимир Иванович относился с усмешкой, называя их «чертовщиной». За исключением разве что одного из самых известных и документально зафиксированных в истории случаев.
Императрица Анна, незадолго до кончины, увидела в Зимнем дворце привидение – белую женщину, похожую на себя. Сперва эту белую даму заметил гвардеец. Разбудил Бирона. Бирон разбудил Анну. Анна Иоанновна вышла в зал, посмотрела на призрак и сказала: «Это смерть моя!» И не ошиблась.
По мнению Бориса Искакова, появление фантома-двойника оказывается вполне возможным и в результате целенаправленных осмысленных действий самого человека.

«Всё во всём» и «Всё в малом»
Специальные методики по «выходу» из своего тела описаны во многих религиях. Они использовались шаманами и колдунами, но всегда держались в строгом секрете. Лишь эксперименты учёных доказали: такой фантомный двойник представляет собой не только психическую, как считалось, но и физическую реальность. И сделали это, независимо друг от друга, московские учёные – профессора Алексей Чернетский и Анатолий Охатрин. Первый, как уже говорилось, измерил их массу и плотность. Второй пролил свет на тёмное «призрачное» дело. В самом прямом смысле.   
 Охатрин создал аппаратуру для наблюдения над микролептонными полями мыслительных и психических процессов человека визуально. Специальный фотоэлектронный аппарат переводил их в оптический диапазон, делая их видимыми.
Мне довелось однажды увидеть нечто подобное в НИИ нормальной физиологии им. П.К. Анохина РАМН, куда взял меня с собой Сафонов. Перед началом его экспериментов по дистанционному воздействию, которые проводил в своей лаборатории особых состояний человеческой психики доктор медицинских наук Арсений Меделяновский, мы с ним стали свидетелями того, как в полной темноте (свет в лаборатории был погашен специально) испытуемая женщина-экстрасенс вдруг будто полыхнула ярко-синим пламенем. (Арсений Меделяновский первым в стране приступил к научному изучению феномена «пси», экспериментально доказал не только реальность дистанционного психотронного воздействия, но и возможность приборной защиты от него – Авт.) Я даже вздрогнул – такого видеть ещё не приходилось. Вспышка была мгновенной, синий ореол, повторивший контуры её тела и сгустившийся над головой, стал вдруг отделяться от женщины, несколько секунд висел в воздухе сам по себе, затем внезапно исчез…
…Я не раз спрашивал Владимира Ивановича, есть ли разница в ощущениях при диагностике по фантому живого человека и умершего. Сафонов ответил: «Я разницы не ощущаю. Но вот что интересно. Мне часто приходится называть некоторые детали одежды при диагностике тех, кого уже нет. Хотя логично предположить, что души, покидая бренное тело, не нуждаются в одеждах, но, если исходить из моего опыта, приходится констатировать: где-то там библейским фиговым листом и не пахнет. Ушедшие предпочитают «носить» эфирные копии своих земных туалетов.
– Выходит, «материя» фантомов одинакова для живых и мертвых?
– Не могу ответить. Из чего состоит – не знаю. (По мнению Б.Искакова, речь идёт о холодной лептонной биоплазме – от ред.) Но она реально существует, иначе моя диагностика не давала бы никаких результатов. При этом практика показывает, что фантом диагностируемого может быть вписан в любое место, в любой предмет, в монолитную стену, в колонну, в мебель. Похоже, что, имея определенный, ощутимый мною объём, фантом не занимает места в пространстве.
… Разве слова Сафонова не возвращают нас к постулату Будды: «Всё во всём» и, следовательно, – «Всё в малом»? Иначе говоря – любая точка пространства знает и помнит всё обо всех других его точках. Частица, вмещающая целое. Принцип голограммы.
Буддисты говорят о семи телах человека: одном плотном и шести тонких – астральном, эфирном, ментальном и так далее. Эти голограммы – энергетический двойник человека – несут всю информацию о нас, вплоть до мыслей и чувств. Череда голограмм уходит в бесконечность. И каждый человек присутствует здесь и сейчас, а на информационном уровне – в любой другой точке пространства и времени.
…Дао. Великая Пустота. Всё порождающая, всё хранящая…В современной науке этот постулат дзен-буддизма отчеканен в афоризме физика и космолога академика Густава Наана: «Всё есть вакуум или всё из вакуума». Именно физический вакуум представляет собой среду, в которой сохраняются следы происходящих во Вселенной процессов. Он формирует код, управляющий в ней развитием всего вещества, выполняет функцию мировой памяти. И мы – все, кто побывал в земном мире, «впечатаны» в эту память миллиардами персональных «сафоновских» «ячей», хранящих даже то, чего мы о себе не знаем. Банк вселенской информации. «Библиотека» Борхеса!…
 – Это и есть тот иной, потусторонний мир, куда уходит всё настоящее, чтобы продолжить там своё существование. Так что на том свете свидимся! – говорил Владимир Иванович.
Сейчас, когда я пишу всё это, мне кажется, что он с интересом наблюдает за мной. С той же ироничной улыбкой. Слышу его насмешливый, с хрипотцой голос:
– Ну и накрутил же! Всё проще, дружок. Всё проще…
Конечно! Ведь теперь, уже получив ответы на все свои вопросы, он точно знает, чего стоят все наши догадки и предположения. И что там на самом деле…
В последние годы его увлекла тема долголетия. Он и сам собирался прожить не меньше 120. Но, после смерти своей любимой единственной жены, не захотел. Его последние слова были: «Господи, ну я же просил тебя забрать меня пораньше!».
Он ушёл в свою несусветную реальность 7 марта 2004. В канун её дня рождения. Так велико было желание скорее встретиться.