Рерихи: трудный путь домой

Вокруг наследства художника и мыслителя до сих пор не утихают споры.

Николай Рерих, великий русский мыслитель, художник, путешественник, ученый и общественный деятель, вместе с двумя сыновьями и женой после Октябрьской революции остался в отделившейся от России Финляндии. Потом, побывав в Америке и европейских государствах, Николай Рерих отправился на Восток и переселился в Индию.

Много лет семья Рерихов занималась культурно-просветительской и научной деятельностью мирового масштаба, организовывала научные экспедиции, образовательные и исследовательские центры, создавала музеи. При этом семья никогда не теряла связи с родиной. Но родина на протяжении десятилетий относилась к Рерихам совсем не так, как они того заслужили.

Людмила Шапошникова, генеральный директор Музея имени Н.К. Рериха, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, рассказывает: «На их долю выпала величайшая миссия – принести на планету Земля зов космической эволюции, которым пронизано все их творчество. В первую очередь это философия космической реальности, заключенная в 14 томах «Учения Живой Этики», изданных Еленой Рерих с 1924 по 1937 год, и живописных полотнах Николая Рериха, который запечатлел в красках основные идеи этой философии. Это и Гималайский институт научных исследований «Урусвати», созданный Рерихами в 1928 году, после завершения грандиозной центрально-азиатской экспедиции Николая Рериха, которая также имела огромное эволюционное значение в истории нашей планеты. Этот институт успешно проработал более 10 лет и вынужден был приостановить свою деятельность из-за начала Второй мировой войны. Он явился прообразом научных учреждений будущего и занимался изучением и исследованием законов взаимодействия человека и Космоса. И наконец, знаменитый Пакт Рериха и его отличительный флаг, известный как Знамя Мира. Этот международный «Договор об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников», подписанный в 1935 году, заложил основу всей международной правовой системы сохранения и защиты культурных ценностей».

Не учитывая особенностей учения Николая Рериха, нам до конца не понять не только творчества членов этой семьи, но и той трагедии, которая случилась в России с частью их наследия, о которой мы собираемся рассказать в последующих номерах «Совершенно секретно».

Николай Рерих и Иосиф Сталин

В 1926 году Николай Рерих, к тому времени бывший уже известным художником и общественным деятелем, по приглашению Максима Горького посетил СССР. Скорее всего, именно с этого времени у него появилась мысль вернуться на родину, чтобы принять участие в том, что он считал «созидательным строительством». В 1938 году он писал в Наркомат иностранных дел СССР: «Я и члены моей семьи стремятся теперь же принести свои познания и творчество в пределы Родины». Но такие вопросы, как возвращение в СССР известных соотечественников, решались одним человеком – Иосифом Сталиным. Только он мог, к примеру, разрешить вернуться на родину певцу и поэту Александру Вертинскому или писателю Алексею Толстому. Семья Рериха явно вызывала у Сталина подозрение, и он не спешил откликнуться на просьбу о возвращении в СССР. Сегодня ясно – почему.

Известно, что и в тридцатые, и в сороковые годы Сталину неоднократно докладывали о желании Николая Константиновича вернуться в СССР вместе с семьей, передать в музеи огромную коллекцию картин и принять участие в научной и культурной жизни страны. Но все эти «доклады» сопровождались справками «компетентных органов» или отдельных чиновников. Одни «сопроводиловки» напоминали вождю народов о том, что в послереволюционный период Рерих занимал антибольшевистскую позицию и публиковал в эмигрантской прессе обличительные статьи. Другие, как, например, справка полпреда СССР в США Трояновского, вообще называли Николая Рериха «американским гражданином», что по тем временам было весомым компроматом (в действительности у него было гражданство Российской империи и Индии). В некоторых сопроводительных документах и вовсе говорилось о его «сомнительных связях с японцами». Такие характеристики, данные Рериху в марте 1938 года, когда в Москве шел процесс «правотроцкистского блока», несомненно, повлияли на решение Сталина воздержаться от контактов с мыслителем и художником в принципе. Возможно, что это было и к лучшему. История знает примеры того, как вернувшиеся в СССР деятели культуры и искусства попадали в котел сталинских репрессий. Такая судьба могла бы быть уготована и семье Рерихов.

Николай Константинович, однако, не оставлял попыток вернуться на родину. Возможно, он не понимал опасности, которая грозила ему в СССР, а может быть – чувствовал себя фигурой мирового масштаба и мировой известности и потому рассчитывал на определенный «иммунитет». Сталину же, при всей желательности возвращения художника и его семьи в СССР, перспектива иметь рядом свободно мыслящего, материально независимого и малоуязвимого человека казалась малопривлекательной.

Нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов, получив в конце 1938 года от Николая Рериха, которого он знал лично, очередное письмо, обратился за указаниями напрямую к Сталину. Генсек был категоричен. На письме наркома «о разрешении приезда Рериху со всей семьей» и приеме в дар его картин Сталин написал: «Не отвечать!

После смерти Николая Рериха в 1947 году его жена и дети, выполняя волю главы семьи, стремились вернуться на родину и привезти с собой тысячи картин, богатейшие научные архивы и библиотеку. Но сталинская резолюция «Не отвечать!» так и осталась замком, к которому при жизни «вождя народов» ключ подобрать было невозможно…

Юрий Рерих и Никита Хрущев

Конец сталинской эпохи был для семьи Рерихов мрачным. В Латвии арестовали членов Латвийского общества Рериха, закрытого еще в 1940 году. А в 1952 году отдел художественной литературы и искусства ЦК КПСС дал крайне негативную оценку книге Всеволода Иванова и Эриха Голлербаха «Рерих», выпущенной еще до войны в Латвии. В документе даже была фраза о том, что «книга носит, по существу, антисоветский характер». Она была немедленно изъята из библиотек и букинистических магазинов. А Арвид Янович Пельше, будущий член Политбюро ЦК КПСС, возглавлявший тогда латвийскую компартию, обратился с предложением, чтобы соответствующие органы заинтересовались «рериховским наследством, находящимся в музеях СССР».

5 октября 1955 года в Калимпонге умерла жена Николая Рериха Елена Ивановна. Всего месяц она не дожила до события, которое стало судьбоносным для семьи Рерихов – встречи Юрия Рериха с Никитой Хрущевым и Николаем Булганиным. Дело в том, что третий официальный зарубежный визит Хрущева был именно в Индию, с которой СССР планировал установить самые дружеские отношения. Поездка была триумфальной: первого секретаря ЦК КПСС Хрущева и председателя правительства Булганина восторженно встречали сотни тысяч людей. И, вполне естественно, в Индии готовились к этой встрече. Святославу Рериху, входившему в состав комиссии по организации приема советских гостей в Бангалоре, удалось договориться с советской стороной о приеме Юрия Николаевича Рериха. Во время этой встречи Юрий Николаевич выразил желание вернуться в СССР с выставкой картин отца. Его пригласили работать в Москве по специальности (он был востоковедом, причем с мировым именем). А сразу после встречи Николай Булганин дал указание советскому послу в Индии оказать содействие Юрию Рериху в получении советского гражданства и возвращении в СССР.

Во время того же визита Юрий Николаевич познакомился с министром культуры СССР Николаем Михайловым, который также весьма благожелательно отнесся к идее организации выставки картин Николая Рериха в Москве.

Несмотря на то что вопрос о возвращении Юрия Рериха на родину решался на самом высоком уровне, указ о приеме его в советское гражданство был подписан только через 15 месяцев. А потом началась работа по отправке первой части наследия семьи Рерихов в Москву. Сотни картин, тибетские танки (танка, или тханка – картина-свиток на ткани. – Ред.), научная библиотека были упакованы в огромный контейнер и морем отправлены из Бомбея в Одессу. А сам Юрий Рерих приехал в Москву в августе 1957 года и поначалу поселился в гостинице «Ленинградская» на Каланчевке. Уже через пару месяцев ему выделили четырехкомнатную квартиру в новом доме на Ленинском проспекте.

Жил там Юрий Рерих не один. Вместе с ним из Индии приехали Людмила и Ираида Богдановы, сестры, которые еще во время рериховской центрально-азиатской экспедиции 1924–1928 годов в совсем юном возрасте прибились к ней, а потом остались в семье Рерихов в качестве помощниц по хозяйству. Помогали они Юрию Рериху и в Москве.

Между тем некоторые чиновники от культуры оказались просто не готовы к восприятию творчества Николая Рериха и его мироощущения в целом. Начальник отдела изобразительных искусств и охраны памятников Министерства культуры СССР Андрей Лебедев после осмотра картин написал министру: «Ряд картин несет отпечаток мистических настроений автора. По своим художественным качествам эти работы не принадлежат к числу значительных произведений искусства. Для советской общественности, для наших художников выставка этих работ пользы не принесет». И далее предлагалось не устраивать выставку вообще или устроить ее в одном из малых залов для узкого круга художников и искусствоведов. В оппозиции к творчеству Николая Рериха было и руководство Союза художников СССР, пытавшееся всячески оттянуть сроки проведения выставки.

Пришлось Юрию Николаевичу Рериху отправиться к министру культуры Михайлову, с которым, как мы уже знаем, он был лично знаком. 25 марта 1958 года министр поставил на письме Юрия Рериха, в котором тот рассказывал о переносе сроков проведения выставки, резолюцию: «Тов. Лебедеву А. В чем здесь дело? Прошу об этом доложить!» Лебедев «доложил», и вопрос был решен. 12 апреля 1958 года в Выставочном зале Союза художников СССР было представлено 220 работ Николая Рериха. Вопреки мнению чиновников, выставка имела огромный успех: посетители (по 5 тысяч человек в день) выстаивали многочасовые очереди, чтобы попасть в зал, а книга отзывов составила 6 томов

Кто-то может посчитать, что Юрий Рерих был обласкан советской властью: четырехкомнатная квартира, работа в Институте востоковедения, подаренная автомашина «Волга» и даже дача в виде сборно-щитового дома могли показаться советским гражданам чуть ли не коммунизмом. На самом же деле чисто материальные факторы ученого не волновали.

Основной задачей Юрия Рериха было (и договоренность об этом с советским руководством существовала) создание мемориального музея Николая Рериха в Москве или Ленинграде и его филиала в Барнауле. У Министерства культуры сложилось, однако, свое мнение – рассредоточить картины по провинциальным музеям.

4 мая 1960 года министром культуры СССР вместо знакомого Рериху Николая Михайлова стала Екатерина Фурцева. И в тот же день был подписан приказ Минкульта «О передаче произведений Н.К. Рериха», в соответствии с которым 60 картин отправили в Новосибирск, а остальные в Русский музей в Ленинграде. Но приказ почему-то вышел за подписью Михайлова. Неизвестно, интересовала ли эта тема Фурцеву в первый день работы на новом месте, или просто чиновники министерства воспользовались ситуацией, но факт остается фактом: формулировка о создании мемориального музея исчезла.

Через две с половиной недели после этих событий 57-летний Юрий Николаевич Рерих скоропостижно скончался в результате сердечного приступа…

Святослав Рерих: от оттепели до перестройки

Младший сын Николая Рериха Святослав после смерти Юрия стал единственным человеком, способным выполнить волю отца и матери: передать все наследие Рерихов родной стране. Сам он был, как известно, прекрасным художником, ученым, общественным деятелем международного масштаба. Его отношения с советскими властями, однако, осложнялись тем, что он был индийским гражданином, причем женатым на одной из самых известных киноактрис 1930–1940-х годов, внучатой племяннице Рабиндраната Тагора Девике Рани. Скорее всего это послужило причиной появления в недрах советского чиновничьего аппарата плана отстранения его от возможности распорядиться наследством родного брата. На самом деле, кроме Святослава, никаких наследников у Юрия Рериха не было и быть не могло. Но Министерству культуры очень не хотелось, чтобы иностранный гражданин мог распоряжаться  серьезными материальными и научными ценностями, которые оно считало уже «принадлежащими государству».

Министр культуры Фурцева, ее заместитель Кузнецов пообещали Святославу Рериху «решить вопрос» и даже попросили составить завещание на бланке нотариальной конторы и отправить его в министерство. Но хода этому завещанию никто давать не собирался. Формальной зацепкой было то, что Святослав был индийским гражданином, а у СССР и Индии не было договора о наследовании имущества. И поэтому совершенно безосновательно «наследницами» Юрия Рериха сделали сестер Богдановых, домработниц, не имевших никаких родственных  отношений с семьей Рерихов. Более того, их признали «иждивенками», а распоряжение об этом подписал заместитель председателя Совета министров СССР Анастас Микоян.

Давая юридическую оценку распоряжению №2338-р от 5 августа 1960 года, подписанному Микояном, генеральный прокурор СССР Александр Сухарев писал в 1989 году премьер-министру страны Николаю Рыжкову: «По утверждению Ю.Н. Рериха и свидетельству очевидцев, проживавшие в семье Рерихов и у Ю.Н. Рериха сестры Богдановы не находились у них на иждивении, а работали в качестве прислуги. Поэтому применительно к социальному обеспечению домашних работниц в СССР Богдановы за их долголетнюю работу в семье Рерихов могли быть обеспечены государственной пенсией как домработницы, но не как иждивенки. Не требовалось специального распоряжения правительства для закрепления за Богдановыми квартиры Ю.Н. Рериха, поскольку право проживания на данной площади они приобрели с согласия нанимателя, прописавшего и вселившего их к себе».

Кстати, возможно, что некоторую путаницу в вопрос в свое время внес и министр культуры СССР Михайлов, который в одном их своих распоряжений 1958 года писал о «Юрии Рерихе, приехавшем из Индии в 1957 году вместе с сестрами»… Но, так или иначе, вопрос с наследством, созданием музея Николая Рериха и музея-квартиры Юрия Рериха повис в воздухе.

Святослав Рерих приехал в СССР еще раз уже при Брежневе, в 1974 году. Но и в тот раз, и позднее выполнить волю родителей и увековечить память отца и брата ему не удавалось. О творчестве членов семьи Рерихов выпускали научные и популярные монографии, их портреты печатались на почтовых марках, а великое наследие тем временем потихоньку разворовывалось. Исчезали картины, куда-то пропадали дневники и документы. Создалась патовая ситуация: государство никак не могло поставить на госучет коллекцию Юрия Рериха, а также не очень заботилось о создании мемориального музея. Святослав Рерих общался с высшими государственными чиновниками, в том числе и председателем Совета министров Алексеем Косыгиным, но основное условие передачи всего наследия Рерихов государству не выполнялось…

А через двадцать семь лет после смерти Юрия Рериха, 14 мая 1987 года, Святослав Рерих с супругой встретился в Москве с Михаилом и Раисой Горбачевыми.

И на этой встрече поднял вопрос о создании мемориального музея, который обсуждался с Президентом СССР весьма благожелательно. Были даны поручения главе Совмина Николаю Рыжкову, началась подготовка проекта, который по какой-то причине делал будущий музей филиалом Государственного музея искусства народов Востока. Святослав Рерих же настаивал на создании общественной организации как попечителя музея. Не будем сейчас вдаваться в подробности его переговоров на высшем и среднем уровнях власти, отметим лишь тот факт, что 4 ноября 1989 года был создан Советский фонд Рерихов (в качестве общественной организации) и Международный Центр-Музей имени Н.К. Рериха как основная база для развертывания его научной, просветительской и культурной деятельности.

В этот фонд Святослав Рерих передал часть наследия его семьи. Казалось бы, проблем с возвращением на Родину наследия семьи Рерихов в полном объеме не должно было бы возникать, но впереди были первые постсоветские годы с совершенно непредсказуемыми решениями государственных инстанций, криминальными разборками и сомнительными судебными тяжбами.

В начале XXI века началась отчаянная борьба Международного Центра-Музея Рерихов за выполнение воли семьи и собирание ее ценнейшего наследия.