Новые документы о гибели Юрия Гагарина

Чуть меньше года назад Алексей Архипович Леонов, летчик-космонавт, первым в мире вышедший в открытый космос, впервые озвучил окончательную версию гибели Юрия Гагарина во время тренировочного полета 27 марта 1968 года. При этом он ссылался
на то, что был допущен к той части документов Государственной комиссии, которая
не была рассекречена в 2011 году. О существовании таких документов знали, но что именно находилось в запечатанном конверте, было известно лишь нескольким
людям из высшего руководства космической отрасли, уже ушедшим из жизни.

Знакомился с этими документами Алексей Архипович, соблюдая некоторые условия. Например, неразглашение части личных данных. Кроме того, копирование, а тем более сканирование оригиналов также не допускалось. Но существуют и другие пути подтверждения версии Леонова, в том числе и документальные свидетельства. Один экспертный документ он передал редакции «Совершенно секретно» для публикации, приложив к нему собственноручно написанный текст, в котором самым тщательным образом анализирует причину катастрофы гагаринского УТИ МиГ-15.
Ввиду важности полученного свидетельства приведем его отсканированный текст полностью.
Наши читатели могут заметить: автор документа, генерал-майор Польский, отмечает, что работа комиссии по проверке заключения Госкомиссии, расследовавшей причины гибели Гагарина, была засекречена до такой степени, что само ее существование не афишировалось. И это вполне понятно: создали эту группу экспертов в связи с письмом космонавтов Владимира Быковского и Павла Поповича, которые сомневались в том, что выводы Госкомиссии полностью отражают то, что произошло на самом деле. Как мы уже знаем, часть материалов комиссии, свидетельствовавших о том, что в зоне полета Гагарина был еще один самолет, летчик которого видел опасность столкновения, из акта была изъята. Но публикуемый нами документ, свидетельские показания и результаты кропотливой и часто наталкивавшейся на почти непреодолимые препятствия работы Алексея Леонова по выяснению истинных причин гибели первого летчика-космонавта доказывают, что на самом деле причиной гибели было то, что рядом с гагаринским МиГом, на расстоянии в 10–20 метров несанкционированно пролетел другой самолет, причем на скорости, близкой к сверхзвуковой. Сегодня мы приводим собственноручно написанный Алексеем Архиповичем Леоновым рассказ (внесена минимальная редакционная правка) о случившемся с его рисунками и фотографиями с места катастрофы.
  

Гибель Владимира Комарова продлила жизнь Гагарину

3 марта 1968 года в штабе Военно-воздушной академии им. Жуковского (бывший Петровский Путевой дворец у стадиона «Динамо») было оживленно. В роскошном круглом зале собрались не только профессура ВВА, инженерной академии, МВТУ им. Баумана, но и высокие должностные лица из штаба ВВС: начальник высших учебных заведений ВВС, помощник главкома ВВС генерал-лейтенант Герой Советского Союза Каманин и другие. Предстояла необычная защита диплома: результаты шести лет учебы представлял первый космонавт Юрий Гагарин, причем защищался диплом в открытом режиме. Все эти люди пришли, чтобы увидеть его не в парадной обстановке, а так, как это регламентируется учебным процессом.
Было все торжественно. Стол президиума, накрытый зеленым сукном, много стоек, на которых висели плакаты, доска с цветными мелками. Председателем комиссии был начальник академии, доктор технических наук, профессор, генерал-полковник Волков, человек высочайшей эрудиции, технической культуры, тончайший военный интеллигент, а руководителем проекта – тоже доктор, профессор, но по званию генерал-лейтенант Белоцерковский, выглядевший несколько взволнованным. Были, конечно, и журналисты, и операторы кинохроники…
Ровно в 10.00 вошел в зал слушатель академии полковник Гагарин. Короткое представление и слова: «Разрешите приступить к докладу?» Поначалу было заметно какое-то волнение, но затем все пошло по-деловому, свободно, с использованием не только готовой графики, но и доски с цветными мелками. Излагалось все весьма убедительно и с достоинством зрелого человека – слушатель в нем заканчивался и постепенно вырисовывался инженер по эксплуатации самолетов, космических кораблей и двигателей к ним. На это он и претендовал.
В отведенное время доклад был закончен. Юрий доложил об этом и, передохнув, обвел глазами зал. Посыпались вопросы, причем не только по теме диплома, но и о том, что рядом сегодня и что будет дальше. Даже один умник спросил, как он использовал в своих расчетах метод Фибоначчи. Ответы давались немедленно и были исчерпывающими.

На фото: реконструкция катастрофы в рисунках Алексея Архиповича Леонова

И вот защита закончена. Комиссия ушла в кабинет начальника на совещание для подготовки акта защиты. Через пятнадцать минут воцарилась тишина. Члены комиссии заняли свои места. Председатель комиссии по-левитановски зачитал протокол, подписанный всеми без замечаний. Вывод – оценка «отлично» и предложение о зачислении в адъюнктуру академии, учебе в которой Гагарин уже отдал шесть лет.
За это время он был и командиром первого отряда космонавтов, и заместителем начальника Центра подготовки космонавтов, а это значит, что на нем лежала ответственность за создание тренажной базы, самолетного парка, ну и главное, в эти годы (1966–1967) он готовился к летному испытанию космического корабля «Союз-1», был дублером у Владимира Комарова. После выведения корабля на орбиту Госкомиссия должна была принять решение на старт «Союза-2» с командиром Гагариным или космонавтом Быковским. Но сразу после выведения на орбиту первого «Союза» не раскрылась панель солнечной батареи, и старт Гагарина был отставлен. Горькая судьба выпала Володе Комарову. Из-за несовершенства системы приземления Володя погиб. Жизнь Гагарина была продлена его смертью еще на полгода

Этот документ впервые рассказывает, почему причины гибели Гагарина засекретили

Я должен летать!

После защиты мы расходились в хорошем настроении. Нас пригласили в кабинет начальника академии, куда по традиции принесли поднос с бокалами шампанского. Пошли поздравления и предложения по дальнейшей службе. Представитель штаба четко сформулировал свои мысли: «Генерал Кузнецов (начальник Центра подготовки космонавтов) собирается уходить. Вот вам, Юрий Алексеевич, придется возглавить эту организацию. Вы уже готовы, как мы видим, вести эту работу».
Юрий Гагарин по-своему отнесся к этой заманчивой перспективе: «Еще рановато, я должен восстановиться как летчик. Я должен летать во всех условиях: днем и ночью, как это делал в Заполярье. По-другому я не имею права руководить такой летной организацией».
«Ну что же, – сказал штабист, – давай, вводись в строй на МиГ-17, но не забывай о нашем предложении!»
Уже с 10 марта Юрий стал летать на спарке УТИ МиГ-15 с инструктором, летчиком-испытателем первого класса Героем Советского Союза полковником Владимиром Серёгиным, командиром полка. Летали четыре дня в неделю, днем и ночью при минимальной видимости. Выполнив все контрольные полеты, подошли к главной задаче – полету на МиГ-17 при минимуме погоды.
27 марта 1968 года такая погода была – видимость 800–1000 метров, нижний край облачности – 450–500 метров. После завтрака в летной столовой была проведена предполетная подготовка с розыгрышем летного плана, постановкой конкретной задачи на летный день. Затем был медицинский контроль.
Перед основными двумя полетами на МиГ-17, который уже стоял заправленным и полностью подготовленным, предстоял заключительный полет на спарке в зону на простой пилотаж в облаках.
Кроме гагаринского МиГ-15, 27 марта 1968 года в районе испытательных полетов (РИП) проходили полеты УТИ МиГ-15 и МиГ-21 на высоте до 10 000 метров. В эшелоне свыше 10 000 метров в это же время проводили испытания самолета СУ-15 с базы ЛИИ МАП – Летно-исследовательского института Министерства авиационной промышленности (фамилия летчика до сих пор засекречена).
Работу авиационной группы обеспечивал азимутальный локатор и локатор высоты, который, как оказалось, работал неустойчиво.
Прибыв в зону, экипаж Гагарина и Серёгина, как и положено с подвесными топливными баками по 260 литров каждый, выполнил простой пилотаж вне видимости земли: вираж влево с креном пятнадцать градусов, вираж вправо с таким же креном, вираж влево и вправо с креном тридцать градусов, пикирование с углом тридцать градусов и кабрирование с углом тридцать градусов. Отмечу, что на самолете УТИ МиГ-15 с подвесными баками 260 литров было запрещено выполнять сложный и высший пилотаж, а также полеты на «штопор». Запрет был наложен летчиком-испытателем Серёгиным Владимиром Сергеевичем, летевшим вместе с Гагариным. В данном контрольном полете они, естественно, не собирались этого делать.
Выполнив задачу, Юрий доложил: «Задание в РИПе закончил, иду на рубеж!» Доклад был зафиксирован на высоте 4200 метров, а через 55 секунд самолет столкнулся с землей. Экипаж погиб.

Что же произошло на самом деле?

Накануне, 25 марта 1968 года, исполнилось пятьдесят лет начальнику политотдела Крышкевичу Ивану Макаровичу, одному из толковых и честных политработников. Руководство Центра подготовки космонавтов чествовало Ивана Макаровича по его заслугам. Мы с Юрой сидели рядом за боковым столом и тихо говорили о своих делах. Каждый из нас уже выступил, сказав юбиляру теплые слова. Говорили и о послезавтрашнем (27 марта) дне: я – о прыжках лунной группы с парашютом, которыми мне предстояло руководить на аэродроме Киржач, Юра – о своем полете. Потом, около 19 часов, улучив момент, мы тихо, по-английски удалились. Но предварительно договорились о встрече в среду в 17.00 на заседании редколлегии журнала «Огонек», в кабинете главного редактора Анатолия Софронова.
Утро 27 марта по погоде выдалось не очень приемлемым для прыжков с парашютом, однако, найдя окно между облаками, с высоты 800 метров я выбросил первую группу. Собрав разбросанных по полю парашютистов, мы еле успели спрятаться от дождя и сильного ветра. Темные облака неслись над землей, шел дождь со снегом. Я прекратил прыжки, и, собравшись у командно-диспетчерского пункта, мы стали ждать решения о перелете с аэродрома Киржач на Чкаловский. В это время совсем недалеко и в понятном направлении раздался взрыв, а через полторы-две секунды – похожий на взрыв переход летательного аппарата в зону сверхзвука. Мы даже стали спорить относительно того, был это взрыв или переход сверхзвукового барьера. Сошлись в одном: все это произошло практически одновременно. Но никому даже в голову не пришло связать это со взрывом самолета, да еще с нашим экипажем.
Через полчаса я получил добро на аэродром Чкаловский, а еще через тридцать минут полета меня запросили: «725 (это был мой позывной, я сам сидел за штурвалом), запросите 625 (позывной Юрия Гагарина)». Я это немедленно сделал – ответа не последовало. Эфир молчал. Какая-то тревога щемила душу, но не хотелось связывать услышанный взрыв с экипажем УТИ МиГ-15.
На аэродроме ко мне подбежал инженер полка и почти шепотом доложил: «Сорок пять минут, как кончилось топливо у Гагарина, – самолет не вернулся на базу». Я стрелой взлетел на командно-диспетчерский пункт. Там уже находился генерал Каманин Н.П., все слушали диспетчера, смотрели проводку самолетов.
«Николай Петрович! – обратился я к Каманину. – Мне страшно говорить об этом, но, по-моему, не только я, но и вся лунная группа слышала взрыв и сверхзвук одновременно, и мы определили направление, откуда все это пришло». Немедленно связались с аэродромом Киржач и попросили вертолетом исследовать направление в районе деревни Новоселово. Через тридцать минут пилот вертолета доложил, что недалеко от Свято-Андреевского храма видит выбросы черной земли и клубы не то дыма, не то пара. «По-моему, это след самолета», – сказал он.
Не дожидаясь уточнения, руководитель его попросил, чтобы он пешком сходил к месту падения, а мы отправили на вездеходе специалистов. Метров девятьсот туда и обратно (снег был по пояс) пилот проделал за два часа. Он доложил: «Яма диаметром около десяти метров, начинает заполняться водой, вокруг – обломки самолета». Сомнения развеялись, душа разрывалась, но оставалась надежда: может быть, они катапультировались?
По наведению с воздуха вездеход вывели на место катастрофы. В первый день нашли следы Серёгина и только планшет и портмоне Юрия. «Возможно, он катапультировался», – надеялись мы.
Целую ночь батальон солдат прочесывал лес. Утром, на рассвете, нашли следы Юрия. Летчики были вместе до самой земли, катапультироваться было некогда. Самолет они выводили до конца, метров пятьдесят им не хватило, чтобы пройти над макушками деревьев. Они считали, что высота у них в запасе еще есть. Дело в том, что в двухкабинном самолете идет запаздывание показателей высоты на больших вертикальных скоростях…
27 марта была создана Правительственная комиссия по расследованию гибели экипажа. Председатель комиссии – Дмитрий Федорович Устинов, зам. председателя – Главком ВВС, маршал авиации Кутахов Павел Степанович, как эксперты были приглашены Герман Титов и я, Алексей Леонов. От летчиков-испытателей был приглашен Микоян Степан Анастасович. Были включены в комиссию ведущие врачи – специалисты из НИИ авиационной и космической медицины. Исследования показали, что экипаж был активен до столкновения с землей, обороты двигателя –
10 500, двигатель исправен, скорость полета 750 километров в час, угол падения центра масс – 75 градусов. Разрушения самолета в воздухе не было.
После длительного расследования комиссия сделала странное, на мой взгляд, официальное заключение:  «Правительственная комиссия с привлечением специалистов и ученых тщательно изучила обстоятельства аварии самолета, вследствие которой погибли летчик-космонавт Герой Советского Союза Гагарин Ю.А. и Герой Советского Союза инженер-полковник Серёгин В.С.
В результате расследования установлено, что аварийная обстановка в полете возникла внезапно и носила скоротечный характер.
Исходя из анализа обстоятельств летного происшествия и материалов расследования, наиболее вероятной причиной катастрофы является выполнение резкого маневра для отворота от шара-зонда или (что менее вероятно) для предотвращения входа в верхний край первого слоя облачности. Резкий маневр привел к последующему попаданию самолета в закритический режим полета и сваливанию в условиях усложненной метеорологической обстановки».
Не было взято во внимание наше свидетельство о самолете СУ-15, а также то, что три сельских жителя по отдельности на следственном эксперименте указали, что видели низко летевший самолет «с крылом как балалайка» и двумя двигателями, опознав его из 10 показанных им макетов.
Самолет из ЛИИ МАП, нарушив полетное задание, опустился под облака на высоту в четыреста – пятьсот метров, а далее включил форсаж и ушел в свой эшелон (в это время работал только азимутальный локатор; оператор делал проводку самолета еще две минуты после гибели МиГ-15). Мои заключения и результаты следственного эксперимента «с тремя неграмотными крестьянами» не были приняты во внимание. Мне же сказали, чтобы я оставался при своем мнении и, что называется, «не возникал». Так правда и осталась недосказанной.
В 1991 году, когда отмечалось тридцатилетие космического полета Юрия Гагарина, рассуждать о его гибели стали все, кому не лень. Выдвигались самые абсурдные суждения: «пьяные полетели», «охотились на лося», «вылетели неподготовленными», «были сбиты ракетой ПВО». Читать и слушать все это было больно. А телевидение давало эфирное время людям, которые ничего не понимали в авиации и не видели никаких документов комиссии по расследованию (некий танкист Кузнецов).
Академия имени Жуковского, прежде всего ее ученый совет и доктор наук, профессор Сергей Михайлович Белоцерковский, просто восстали против таких, с позволения сказать, версий. Вместе с Сергеем Михайловичем я обратился с просьбой открыть документы, собранные комиссией, и заново провести расследование, подключив кафедру аэродинамики и вычислительную технику самого современного уровня. Были исследованы десятки траекторий из точки доклада на высоте четыре тысячи двести метров до столкновения с землей через 55 секунд. Только одна траектория вписывается в эти параметры времени, скорости и высоты – глубокая спираль, и загнать МиГ-15 в эту ситуацию мог только тяжелый самолет на сверхзвуке, пролетая параллельным курсом на удалении в десять – двадцать метров. При продувке это предположение подтвердилось. Подобные случаи в истории авиации бывали. Например, осенью 1968 года в аэропорту Алма-Аты произошла катастрофа самолета ЯК-42 с пассажирами на борту. При встречном ветре ЯК-42 вылетел за ИЛ-76 без выдерживания временного интервала. Самолет перевернулся на высоте в 30 метров и столкнулся с землей.
Той же осенью самолет УТИ МиГ-15, такой же, как был у Гагарина и Серёгина, с подвесными баками 260 литров, во время выполнения «штопора» не был выведен из него, и самолет с экипажем погиб. И это – несмотря на то, что рукой полковника Серёгина было написано и доведено до всех запрещение летать на «штопор» с такими подвесными баками!
Было много печальных примеров того, как в результате разгильдяйства и безответственности летчиков погибали либо они сами, либо другие самолеты. Но Летно-исследовательский институт Министерства авиационной промышленности, подключив своих руководителей и покровителей, долгое время уходил от одного вопроса: кто пилотировал в день гибели Гагарина тот злополучный СУ-15?
При вскрытии документов о расследовании катастрофы я нашел свой акт, который был приложен к делу. Он был полностью кем-то переписан, на графике взрыва и сверхзвука интервал был увеличен в десять раз, то есть вместо полутора-двух секунд стояли цифры в пятнадцать – двадцать секунд. Это должно было обозначать, что самолеты находились на расстоянии в 50 километров друг от друга. И никто не виноват! Мой акт был подделан!
В свое время я посредством телевидения обратился к Владимиру Владимировичу Путину с просьбой: открыть документы, в которых рассказывается об истинной причине  катастрофы. На основании изученных мной после этого материалов подтверждаю: пилот-испытатель СУ-15 нарушил режим полета, опустился из своего эшелона вниз, а затем на форсаже, практически на сверхзвуке, прошел в облаках на расстоянии десять – пятнадцать метров от самолета Гагарина и возмущенным потоком перевернул его, вогнав в глубокую спираль. Через 55 секунд самолет столкнулся с землей. Экипаж погиб. Фамилию летчика, пилотировавшего СУ-15, меня просили не называть

На фото: Космонавты и близкие Юрия Гагарина на месте катастрофы. Видны следы на деревьях, о которых пишет Алексей  Леонов (фото Алексея Леонова)

От редакции

Алексей Архипович Леонов не случайно задумывался над тем, почему из выводов Госкомиссии исчезли некоторые документы, а написанный им лично акт был подделан. Скорее всего, главную роль в процессе выведения ЛИИ МАП из-под удара сыграл дважды Герой Соцтруда Николай Сергеевич Строев, который в 1968 году занимал пост заместителя председателя Комиссии по военно-промышленным вопросам Совета Министров СССР. Он курировал и работу той самой засекреченной комиссии № 2, которая проверяла выводы Госкомиссии (документ о ее существовании мы уже приводили). И в нем есть фраза: «Этот материал (имеется в виду анализ записи разговора летчика СУ-15 о возможном столкновении. – Ред.) и соответствующее заявление нашей комиссии Н.М. Мишук (Михаил Никитович Мишук, в то время заместитель главкома ВВС по авиационно-инженерной подготовке. – Ред.) доложил Строеву, который попросил его этот материал из дела исключить. Свою просьбу он мотивировал тем, что нет надобности ставить под удар совершенно невиновного летчика». Приведенный факт заставил задуматься о том, почему могущественный зампред ВПК взял под защиту простого летчика. Мы решили изучить биографию Н.С. Строева и выяснили: с 1954 по 1966 год Строев был начальником ЛИИ МАП! Вполне естественно, ему не хотелось втягивать родной институт в дальнейшее расследование, а тем более афишировать тот факт, что Гагарин погиб из-за грубого нарушения летчиком ЛИИ МАП полетного плана. Честь мундира была спасена, но правды мы не знали долгие сорок шесть лет…