В мае родиться – всю жизнь маяться?

Старинная пословица утверждает: «В мае кто рождается, тот всю жизнь мается». В мае 1881 года в двух разных странах родились два человека, имена которых уже неотделимы от истории ХХ века – Александр Фёдорович Керенский и Мустафа Кемаль Ататюрк.
Разумеется, они вошли в историю не оттого, что родились в мае одного и того же года, а потому, что стали государственными деятелями, достигшими высших постов – каждый в своей стране. За плечами каждого из них была и блестящая карьера в профессиональной сфере, оба «майских персонажа» подвергались арестам, рисковали жизнью – хотя и в разной степени. Практически в одну и ту же эпоху, в схожих обстоятельствах, будучи подхваченными революционной волной, они получили возможность распорядиться судьбами своих стран. Один, не сумев удержаться на вершине, способствовал скатыванию страны в пучину Гражданской войны. Другой же, напротив, не только выдернул свою страну из хаоса кровавой смуты, но еще и провел фантастическую модернизацию, создав новое государство.
Александр Керенский остался лишь на страницах учебников истории, памятники же «отцу турок» стоят во всех городах Турции, бюсты – во всех учреждениях, его медальный лик чеканят на монетах и помещают на купюры. Впрочем, Александр Фёдорович тоже «увековечен» в деньгах – стремительно обесценившиеся купюры Временного правительства в народе прозвали «керенками». Параллели, конечно, не всегда корректны, но, возможно, они помогут хоть что-то понять в причинах в одном случае провала, в другом – успеха политиков-ровесников и современников, бывших главами двух соседних государств эпохи великих потрясений.

На фото: Память о Керенском осталась в названии купюр Временного правительства – «керенки». Портрет Кемаля Ататюрка и ныне на всех турецких банкнотах и монетах (из архива автора)

Провинциалы

Александр Керенский родился 4 мая (22 апреля по старому стилю) 1881 года в провинциальном губернском Симбирске. Второй персонаж тоже родился в провинции Османской империи – в Селянике, как тогда именовались Салоники (ныне Греция): это был портовый город с пестрым населением: греки, болгары, албанцы, турки, французы, итальянцы, а почти половина жителей евреи – крупнейшая община во всей Османской империи. Идейные недруги Ататюрка по сей день муссируют тему «неправильного» происхождения основателя современного турецкого государства, поскольку всем, мол, «известно, что Селяник – еврейский город».
Недоброжелатели Керенского тоже потоптались на этой теме, уцепившись за девичью фамилию его матери – Адлер: она, мол, выходя замуж, якобы уже имела сына по имени Аарон Кирбиц, который после официального усыновления стал Александром Фёдоровичем Керенским. Как пишет Владимир Федюк, биограф Керенского, этот вымысел – «своего рода расплата за популярность». Правда, Надежда Адлер была дочкой полковника Александра Адлера, родом из обрусевших немцев. Отец же нашего героя, Фёдор Керенский, родом из духовного сословия, окончил Пензенское духовное училище., но по фамильной линии не пошел, поступив на историко-филологический факультет Казанского университета. Служил в сфере просвещения, был директором Симбирской классической гимназии – той самой, где учились будущий террорист Александр Ульянов и его брат Володя. Получив чин «штатского» генерал-майора, с повышением был переведен в Ташкент.
Стартовые позиции Ататюрка пожиже. Его отец, Али Рыза-эфенди, по одной из версий, албанец, служил таможенным офицером, в 1876 году перешел в армию, принял участие в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов, командовал батальоном ополченцев. После занялся коммерцией: торговал древесиной. Умер, когда Мустафе было семь лет.
К слову, в какой именно день родился Мустафа, достоверно неведомо никому: «Я не знаю точную дату моего рождения, – писал сам он в мемуарах, – так как дни рождения не отмечались в то время». Уже будучи главой государства, в качестве дня своего рождения он выбрал 19 мая – день, когда в 1919 году он прибыл в Самсун, возглавив Турецкую войну за независимость (1919–1922). Что ж, раз сам Ататюрк счел себя родившимся 19 мая 1881 года, так тому и быть.

Ученики

По меркам своего времени образование наши герои получили отменное. Да и учились прилежно: в активе Керенского золотая медаль Ташкентской гимназии и диплом первой степени, полученный по окончании юридического факультета Петербургского университета. Правда, иностранные языки он поначалу знал так себе.
Зато Мустафа свободно говорил по-немецки и по-французски, обожал французские романы, используя любую возможность для их чтения даже на фронтах. В его послужном списке – пять учебных заведений: начальная школа, подготовительная военная школа (где за успехи в математике он получил второе имя – Кемаль, «совершенный»), военное училище в городе Манастир (ныне г. Битола в Македонии), высшее военное училище (восьмой по успеваемости из 459 выпускников), затем лейтенант Мустафа Кемаль уже в Военной академии. Ее он окончил 11 января 1905 года – пятым по успеваемости, получив звание капитана Генерального штаба: это уже причисление к военной элите страны

Карбонарии

Но сразу после выпуска его вместе с тремя другими капитанами арестовали за… «подрывную деятельность» против султана. Правда, спустя 10 дней капитанов освободили. Едва ли не вся офицерская корпорация тогдашней Турции была охвачена революционным брожением. Страна нуждалась в модернизации, а султанский режим тянул ее в прошлое, цвела тотальная коррупция, царил полицейский произвол, экономика деградировала…
Единственный здоровый орган «больного человека Европы» – армия, реформированная в европейском стиле, бастион светских ценностей и культуры. Офицерство жаждало перемен, взахлеб читало запрещенную литературу и создавало тайные общества. Вот и Кемаль, отправленный для прохождения службы в Дамаск, первым делом организовал там тайное общество – Vatan ve Hürriyet («Родина и свобода»).
Чем не Россия? Разве лишь здесь рассадниками либерального духа и революционных настроений были университеты, Петербургский в особенности. Именно там студент-юрист Керенский вкусил сладость политики, заработав бурные аплодисменты за свою первую речь о помощи народу в его борьбе. Вступив в коллегию адвокатов, он жаждал блистать уже на политических процессах. Потом было Кровавое воскресенье (1905): шествуя вместе с процессией, он едва не попал под пули на Дворцовой площади. Потом собрания, резолюции протеста…
И воспылал его разум возмущенный, и хотелось ему действий: в декабре 1905 года Керенский вышел на боевую организацию партии эсеров, попросив допустить его до участия в теракте, но получил вежливый отказ. Лишь в 1917 году выяснилось, что был тогда Керенский на волосок от смерти: решение относительно неофита принял сам Азеф! А ведь мог бы не отказать, и тогда наш герой попал бы в историю раньше, но с эшафота.
Разумеется, Керенский был уже в поле зрения «компетентных органов», которые и пришли к нему с обыском вечером 23 декабря 1905 года (5 января 1906 года по новому стилю) – он как раз с женой наряжал рождественскую елку. Ревнители устоев нашли не особо много: прокламации подпольной организации, эсеровскую программу, бумагу для гектографа, револьвер и патроны. Арест, «Кресты», «одиночка» – так было положено для политических, уроки перестукивания с соседними камерами и голодовка, объявленная через две недели после ареста: Керенский потребовал соблюдения норм закона. Выдержал семь дней, на восьмой формальность соблюли, предъявив официальное обвинение: участие в подготовке вооруженного восстания и принадлежность к организации, пытающейся свергнуть существующий строй. После 4 месяцев предварительного заключения его вдруг выпустили – с высылкой под гласный надзор полиции в Ташкент. Но осенью того же 1906 года дело за недостаточностью улик закрыли, и Керенский с семьей вернулся в Петербург.

Профессионалы

Между тем капитан Кемаль, не забывая службу, без особого успеха пытается расширить сеть своей тайной организации, а в 1907 году переводится в родные Салоники, где в штабе 3-й армии царит атмосфера неприкрытого революционного подъема. Присоединившись к не слишком уже маскирующейся подпольной организации «Единение и прогресс», Кемаль клянется на Коране и револьвере бороться за восстановление Конституции. В июле 1908 года сбылось: офицеры расквартированных в Македонии войск подняли восстание, двинувшись на Салоники. Где, разумеется, получили поддержку штаба 3-й армии и объявили о восстановлении Конституции 1876 года. Оставшись без армии, султан Абдул-Хамид II согласился на требования военных, но уже в апреле следующего года попытался взять реванш, подвигнув на мятеж солдат столичного гарнизона. Те захватили парламент, объявили о восстановлении норм шариата, разгромили офис «Единения и прогресса». Султану это не помогло: в Салониках тут же сформировали 100-тысячную «Армию движения», бросив ее на столицу. Начальником штаба этой армии стал 28-летний Мустафа Кемаль. После трехдневных боев Стамбул был покорен, мятежники развешаны на фонарях и деревьях, султан низложен и заменен на другого.
Мустафа же отходит в тень, на время оставив политику старшим по званию. Зато по военной линии он поднимается неуклонно, приобретая опыт: участвует в подавлении восстания в Албании, изучает французскую армию на маневрах в Пикардии, участвует в итало-турецкой войне за Триполитанию – там, кстати, он одержал свою первую победу на поле боя, под Тобруком. Потом 2-я Балканская война, служба военным атташе в Софии, Первая мировая…
Слава пришла к Кемалю в 1915 году. 25 апреля 1915 года союзники, решив одним ударом вывести Османскую империю из игры, высадили десант на Галлиполийский полуостров. Согласно замыслу операции, захват береговых батарей на Галлиполи открывал англо-французскому флоту путь на Константинополь. Австралийские и новозеландские части, неожиданно для турок высадившись в районе Габа-Тепе, смяли их заслоны. Но, как назло, именно в тот день и в этот район Кемаль вывел свою 19-ю дивизию на учебные маневры. Случайность. Но распорядился он ею в полной мере, с ходу бросив дивизию на противника. Союзники, хотя и удержали плацдарм, так и не смогли больше продвинуться, растрачивая силы в бесплодных атаках. В августе того же года Кемаль записал на свой счет еще три победы, в 1916 году он – дивизионный генерал, герой войны…
Керенский же блистает на фронтах адвокатских, сделав имя на громких политических процессах – как защитник революционеров, террористов и налетчиков-экспроприаторов. Его имя регулярно появляется на страницах газет.
Катапультировал популярного адвоката в политику Ленский расстрел 1912 года: Керенский во главе общественной комиссии по расследованию трагедии отправляется в Бодайбо. Пиар вышел знатный: Керенский ежедневно телеграфирует о ходе своего расследования в центральные издания, его имя на первых полосах газет. Все это как-то «случайно» совпало с избирательной кампанией в IV Государственную думу. Позже Керенский признал, что на самом деле переговоры на предмет баллотировки в Думу фракция «трудовиков» вела с ним с 1910 года.
В октябре 1912 года Керенский прошел в Думу, где освоился столь стремительно, что стал фактическим лидером фракции и знатным скандалистом. Его работоспособность поражала: он записался чуть ли не во все думские комитеты, комиссии и мог сутками работать без сна. Чего не сделаешь, чтобы всегда быть на виду и на первых полосах газет! Кемаль, кстати, прессу тоже ценил, газетчиков не чурался, охотно давая интервью. При этом каждая его реплика была выверена до мелочей, а журналисты уходили от него совершенно очарованные! Генерал явно знал толк в том, как следует себя вести публичному политику

Вольные каменщики

Но было у наших героев еще одно общее, быть может, самое важное: оба – масоны. Ряд исследователей полагает, что в Османской империи начала ХХ века членом масонской ложи вообще мог стать лишь военный – и достаточно высокого ранга, а членство в ложе было необходимым условием успешной карьеры. При этом масонские организации были вне закона – участие в них приравнивалось к заговору против султана!
Полагают, что Ататюрк был членом ложи Macedonia resorta et veritas – «Восставшая Македония и Истина». «Знаете, я тоже был масоном, – якобы обмолвился сам Ататюрк в разговоре с друзьями. – Как-то с товарищами мы прогуливались. Взяв меня под руки, они повели меня в ложу, мимо которой мы проходили. Как я помню, мы спустились по мраморной лестнице. Перед нами оказался какой-то зал. Там нас усадили за стол, угостили чаем. Мы опять встали, спустились по лестнице, снова попали в какой-то зал. Там было очень людно. Группа людей исполняла некую церемонию с мечами. Я ничего не понимал из того, что видел. Знали мои товарищи. Они сказали мне смотреть. Мы прошли через людей с мечами. Положили руку на книгу. Потом вышли наружу. После того я более никого из них не видел, не говорил и не ходил в то здание. Но до сих пор не могу выйти из него».
Не секрет, что организаторы турецкой революции 1908 года из комитета «Единение и прогресс» были масонами, тесно связанными с ложами Франции. Да и ту революцию называют самым успешным заговором масонов. Забегая вперед, добавлю: в 1919 году шесть из семи высших офицеров штаба Ататюрка – масоны, масонами были и многие фигуры его гражданской администрации 1920–1930-х годов: ключевые министры, губернаторы ряда провинций, многие члены парламента. Сам же он, как утверждают некоторые источники, с 1923 года был Великим мастером «Великой ложи Турции»…
Керенский о своем масонстве упоминал в мемуарах скупо: «Предложение о вступлении в масоны я получил в 1912 году, сразу после избрания в IV Думу». Один из его биографов писал: «Членство в масонской ложе давало Керенскому возможность обзавестись нужными знакомствами, опереться на организованную силу». Но сам Александр Фёдорович лукавил: депутатом Думы он стал, уже будучи масоном, в которые был посвящен не позднее 1911 года.
Посвящен он был в петербургской ложе «Большая Медведица», входившей в ложу «Великий Восток народов России». В 1912 году Керенский посвящен и в петербургскую ложу «Малая Медведица», а после избрания в Думу он вошел в состав ложи «Розы», как раз и состоявшей из масонов – членов Госдумы. Мало того, в том же 1912 году, особо урожайном для Керенского по части пиара и масонских приключений, он кооптирован в Верховный совет ложи «Великого Востока народов России». В списочном составе ложи значились практически все виднейшие деятели социалистического, лево- и праволиберального лагерей страны. С 1915 года Керенский – Генеральный секретарь Верховного Совета «Великого Востока народов России», можно сказать, главный масон страны.
По российским законам масонские ложи считались организациями нелегальными и, значит, незаконными. И сам факт пребывания членов Государственной думы в нелегальных организациях – уже состав преступления. Назовем вещи своими именами: как и в Османской империи, масонские ложи в Российской империи – тайные организации для подготовки взятия власти. Ведь не случайно русские «вольные каменщики» основательно изучили в первую очередь систему масонской пропаганды в армии. Создали и Военную ложу – туда входили офицеры Академии Генерального штаба и даже генералы: Рузский, Алексеев, Крымов, Теплов, Свечин…
Мировая война внесла свои коррективы. Однако война войной, а заговор – по расписанию. Историк Сергей Мельгунов привел такой факт: когда в масоны принимали командира лейб-гвардии Финляндского полка (!) генерала Владимира Теплова, «братья» задали ему вопрос об отношении к планам физического устранения самодержца. Генерал по-солдатски рубанул: «Убью, если велено будет». Сергей Мстиславский, руководитель пресловутой Военной ложи, уже в 1915 году предлагал организовать заговор с целью покушения на жизнь Николая II. Планов было громадье, мог ли о них не знать Генеральный секретарь Верховного Совета «Великого Востока народов России» Керенский?
Тем примечательнее активность, развернутая им и его сотоварищами по Думе (и ложам) с лета 1916 года. Странным образом совпавшая с увольнением министра иностранных дел Сергея Сазонова, ярого англофила, в котором тогдашний британский посол в России Джордж Бьюкенен, судя по мемуарам, души не чаял. Когда Сазонова сменил Борис Штюрмер, не пылавший желанием затыкать все дырки союзных фронтов русскими солдатами, на него обрушилась вся мощь Думы – т.н. Прогрессивный блок и солидаризировавшийся с ним Керенский. По сути, это был блок повышения эффективности участия России в боевых действиях в интересах лишь союзников. Не случайно тогда же активизировались и закулисные игры британского и французского посольств с думскими лидерами. Тогда же, по всей видимости, и была сделана ставка на Керенского. И – на заговор: думские политиканы рвались к власти, союзников же не устраивала позиция Николая II. Как писал Бьюкенен, «Керенский стал единственным человеком, от которого мы ждали, что он удержит Россию в войне». Фраза относится уже к постфевральскому периоду, но очень уж красноречива.
Дальнейшее известно. Не масоны, конечно, устроили революцию – она случилась по иным причинам и не по их планам. Но, ухватив на первых порах видимые бразды правления, они полагали, что оседлали волну. Может, и так, если бы главной задачей не было удержание России в войне. В этом смысле Ататюрку (и турецким масонам) повезло больше: можно было без оглядки на несуществующих союзников сосредоточиться на решении задач сохранения страны и ее модернизации. Насколько это зависело от конкретных личностей, судите сами. Но факт, что неплохие шансы были и у Керенского – у турок же получилось