«Цирк» Маклярского

Охота на Гитлера: непридуманные истории про ликвидаторов из Особой группы при наркоме внутренних дел СССР

В истории советской разведки и контрразведки достаточно подвигов и успешных операций, однако есть там и страницы, повествующие о неудачах, а порой и откровенных провалах. Одна из таких страниц связана с самым драматическим периодом Великой Отечественной войны – осенью 1941-го, когда в Кремле всерьёз задумались о возможной сдаче Москвы немцам.

Накануне войны агентурные сети и кадры центральных аппаратов разведок, военной и политической, были истреблены в ходе репрессий. Оставили считаных специалистов, отличившихся ранее лишь по части физических ликвидаций за рубежом, таких, например, как Павел Судоплатов или Наум Эйтингон. Но хотя они были не разведчиками, а ликвидаторами, именно им приказали организовать борьбу в тылу врага – иных специалистов у Сталина уже не было. Ведущая роль в исполнении этого указания вождя поначалу отводилась возглавляемой Судоплатовым Особой группе при наркоме внутренних дел СССР, переформатированной затем во Второй отдел НКВД, а с января 1942 года – в 4-е управление НКВД…

Наум Эйтингон

Фото: wikipedia.org

Эстрадно-боевая группа «Свистуны»

Одним из главных дел Особой группы стало создание подполья на случай сдачи Москвы. Когда в конце сентября 1941 года Сталин пришёл к выводу, что Москву, возможно, не удержать, Берия получил приказ: приступить к созданию подполья в столице. Как писал Андрей Судоплатов в книге про своего отца «Тайная жизнь генерала Судоплатова», Берия, вызвав Судоплатова, так поставил задачу: «Обстановка тяжёлая. Не исключено, что какой-то части немцев удастся прорваться в город. Мы хотим создать в Москве нелегальные резидентуры и группы боевиков. Они развернут здесь нелегальную работу».

Единственное описание подробностей того, как развернули ту работу, оставил в своей книге «Право на совесть» боевик-нелегал Николай Хохлов, ставший в 1954 году невозвращенцем. (Его книгу напечатало издательство «Посев» в 1957 году.) «Обстановка для Москвы складывается плохо, Николай. Город, видимо, придётся отдать. На короткое время, конечно. Но всё равно – если немцы войдут в Москву, они должны почувствовать себя здесь, как в осином гнезде, – цитировал Хохлов речь своего куратора, капитана госбезопасности Михаила Маклярского. – …Для этого в городе должны остаться боевые группы».

Обложка книги Николая Хохлова, изданной в 1957 году во Франкфурте-на-Майне

Фото: www.vtoraya-literatura.com

Сам Судоплатов в своей книге «Разведка и Кремль» поведал, что в Москве тогда создали «три независимые друг от друга разведывательные сети», а главным координатором подполья стал начальник контрразведывательного отдела Управления НКВД Московской области Сергей Федосеев. Сомнительно, что Федосеев продержался бы в реальном подполье, поскольку очень уж многим он был известен, в том числе соответствующим немецким службам. Бывшего наркома госбезопасности Украинской ССР Павла Мешика назначили руководить подпольной сетью, отвечавшей за диверсии на транспорте. При всём богатстве фантазии трудно представить Мешика в подполье: как-никак целый республиканский нарком. При этом навыки нелегальной работы у него отсутствовали напрочь.

Во главе другой сети поставили майора госбезопасности Виктора Дроздова: «Мой старый приятель с Украины» – как характеризовал его Судоплатов, имел «большой опыт борьбы с бандформированиями и националистическим подпольем на Украине». Перед войной – заместитель начальника столичной милиции. На Лубянке полагали, что из него выйдет хороший руководитель подполья, так как «в Москве его не знали». Это второго-то человека в столичной милиции? Опять же Дроздов ранее широко отметился на руководящей работе в ряде областей Украины. По словам Судоплатова, «в целях конспирации его сделали заместителем начальника Аптечного управления Москвы. Он должен был в случае занятия Москвы поставлять лекарства немецкому командованию и войти к нему в доверие».

Ещё одним подпольным руководителем сделали комиссара госбезопасности 3-го ранга Павла Федотова, начальника 2-го управления НКВД СССР. Федотов должен был курировать особую боевую группу – композитора Льва Книппера, брата жившей в Германии актрисы Ольги Чеховой. В юности Книппер воевал в рядах белых, в эмиграции был завербован чекистами, вернулся и обрёл известность как автор песен и симфоний, прославляющих уже Красную Армию. Его группе поставили особую задачу: «Он стал, – цитирую Судоплатова, – спецагентом-групповодом и должен был действовать в Москве по разнарядке «Д», то есть для осуществления диверсионных актов, операций и акций личного возмездия против руководителей германского рейха, если бы они появились в захваченной столице». Именно его группа и «должна была уничтожить Гитлера и его окружение, если бы они появились в Москве после её взятия»

Согласно замыслу Судоплатова, операция по устранению Гитлера должна была выглядеть так: «Немцы тогда трубили на весь мир о том, что проведут парад на Красной площади. И Гитлер будет приветствовать своих солдат. Среди тех, кто собирался остаться в московском подполье, нашёлся человек, который готовился осуществить покушение на Гитлера. Это известный композитор Л.К. Книппер». По замыслу чекистов, как брат Ольги Чеховой, вхожей в окружение фюрера, он мог «быть представленным Гитлеру в Москве, скажем, во время концерта. И тогда…» Что именно «тогда», Судоплатов предоставляет додумать самим, но очевидно, что ни малейших шансов на успех эта афера иметь не могла и композитор-ликвидатор обрекался на верную смерть.

Так ведь и не он один. «Для совершения диверсионных актов, – признавал Судоплатов, – нами было запланировано привлечь 200 человек. 101 человека подобрали для осуществления акций специального возмездия в отношении членов гитлеровского руководства». Схожее задание получил и Николай Хохлов: «Войти в доверие к немцам не так-то просто. Мы подумали о небольших группах артистов эстрады. Немцы любят искусство, в особенности не очень серьёзное. Они могли бы использовать такие коллективы для обслуживания своих фронтовых частей. Вы свистеть не разучились? Нет? Ну и прекрасно. Мы включим вас в одну из таких групп. Если немцы возьмут Москву, они обязательно устроят парад победы. И пусть устраивают… Может быть, даже Гитлер пожалует. Представьте себе большой концерт для фашистского командования. В зале немецкие генералы, правительственные чиновники, министры всякие… И вдруг – взрыв, один, другой… гранаты. Жив русский народ! Жив и сдаваться не собирается. Понимаете, что это значит?»

Павел Судоплатов

Фото: wikipedia.org

То, что это не художественный вымысел, подтвердил Павел Судоплатов: «К возмездию против немецкого командования под руководством М. Маклярского мы готовили и актёрский ансамбль во главе со Свистуном – Николаем Хохловым, позднее ставшим перебежчиком. Планировалось, что Хохлов вместе с группой акробатов, выступая перед немецкими высшими офицерами, во время эстрадного номера – жонглирования – должны были забросать их гранатами». Своему сыну Судоплатов тоже поведал: «У нас, между прочим, была одна очень интересная боевая группа из четырёх человек. Один – артист-свистун (специалист по художественному свисту). Другая – женщина-жонглёр. Она жонглировала боевыми гранатами, закамуфлированными под… небольшие поленья. Представляете? Идёт концерт, скажем, в немецком офицерском собрании. На сцене изящно жонглирует своими «полешками» дама. И вдруг эти «дрова» летят в публику… Этот номер придумал Маклярский». Интересное представление о системе охраны вождей Германии имели руководители Особой группы при наркоме внутренних дел СССР! (Лишь после войны советская разведка узнала, что Гитлер не планировал своего триумфального появления в Москве.)

Любое подполье без связи обречено – это аксиома. К организации нелегальных радиоточек в Москве диверсанты тоже подошли с выдумкой. Одну из них разместили в подвале кукольного театра Образцова, который строили тогда на площади Маяковского. «Строительная незавершёнка, – уверял Судоплатов, – была вообще идеальным прикрытием: траншеи, подвалы – чёрт ногу сломит, а знающий человек в этих катакомбах как дома. Обычно мы размещали там наши нелегальные резидентуры». Такая вот конспирация.

У Хохлова можно почерпнуть и массу иных подробностей подготовки будущих боевиков. Например, как его группу снабдили салом, засунутым в мешок с сахаром: «Сахар, наколотый большими серыми обломками, лежал внизу. На него были набросаны пласты сала. Кристаллы соли осыпались вниз, сахарная пудра поднялась вверх. …Нас торжественно наградили в октябрьские дни солёным сахаром и сладким салом». Ещё подпольщикам вручили чемоданы, набитые пистолетами, гранатами, пачками патронов и взрывчаткой, предложив самим тащить их до квартиры-базы через весь город: «Идите боковыми улицами, старайтесь обходить патрули, чтоб вас не поймали с этим делом». Кстати, если бы поймали, патруль расстрелял бы на месте – согласно приказам об осадном положении.

Как учили обращаться с оружием и взрывчаткой – отдельная песня: «Вдруг Нинин пистолет сам собой исправился, хлопнул выстрел, и пуля, пробив рукав Сергеева пиджака, шлёпнулась в самый центр мишени», «Тася… широко размахнувшись, бросила гранату прямо себе под ноги. …Все отделались лёгким испугом». С обучением азам конспирации дело обстояло не лучше. 15 октября 1941 года капитан госбезопасности Михаил Маклярский среди бела дня вызвал всю группу Хохлова прямо к себе, в здание НКВД на Лубянке: «Но что же, – поднял Михаил Борисович на нас глаза. – Что я могу вам, ребята, сказать? Ничего хорошего… Москву оставляем… Немецкие танки на окраинах города. Держитесь и помните, что вы будете защищать… Не горячитесь. Ждите связи и указаний. Но и сами не плошайте. …Помните всё, чему мы вас учили. Увидимся в подполье. …Постарайтесь сначала войти прочно в доверие к немцам…

 Михаил Маклярский

Фото: wikipedia.org

«Нам не пришлось встретиться с Михаилом Борисовичем в подполье, – вспоминал Хохлов. – Это было счастьем и для Москвы, и для нас – четырёх артистов эстрады, наскоро приспособленных к разведке». Как признаёт Хохлов, уже в «учебно-тренировочном» подполье их легенда полетела к чёрту, столичная артистическая тусовка их раскусила.

Позже, когда Маклярский принимал от боевиков-эстрадников выданный им «оперативный фонд», он, подсчитав оставшиеся деньги, «схватился за голову и спросил убитым голосом:

– Куда же вы ухнули такую массу денег?

– Расходы по конспирации, Михаил Борисович, – почтительно ответили мы.

– По к-о-н-с-п-и-р-а-ц-и-и? – расхохотался Михаил Борисович. – Это вы-то – конспираторы? Да вся Москва знала, что вы связаны с разведкой! Ваше счастье, что немцы до Москвы не дошли. Болтались бы вы все четверо в первые же двадцать четыре часа на ближайшем фонаре».

«Цирк Маклярского» – так отзывались о своей эстрадно-боевой группе сами несостоявшиеся диверсанты.

Автор сценария

Так ведь эта участь минула не только эстрадно-боевую группу «Свистуны», но и самого капитана Маклярского, да и вообще всё несостоявшееся «подполье». Хохлов не без горькой иронии именовал свою подпольную ячейку «эстрадно-боевой группой», задействованной в «артистически-разведывательных планах НКВД СССР». Автором создания этой «артистическо-разведывательной бригады» был Михаил (настоящее имя Исидор) Маклярский. Известность он обрёл уже после войны – как один из авторов сценария фильма «Подвиг разведчика». В некоторых изданиях его  именуют разведчиком и дипломированным юристом с университетским образованием. Но разведчиком в классическом понимании этой работы Маклярский не был, а образование у него едва ли среднее. Родился в ноябре 1909 года в Одессе, в семье портного. Есть утверждения, что уже с 1924 года Маклярский служил в погранвойсках и даже воевал с басмачами, но в то время Исидору было всего 14 лет. Будущий разработчик «московского плана» НКВД работал тогда после окончания семи классов в кустарных мастерских – учеником-переплётчиком, электриком, служил курьером библиотеки клуба «Роза Люксембург», учился в одесской профтехшколе «Металл» № 2 и совпартшколе. Несколько месяцев числился учеником на Одесской таможне, а с октября 1926-го по июнь 1927 года он и вовсе безработный, официально зарегистрированный на Одесской бирже труда. В том же году безработного вдруг взяли делопроизводителем в ИНФО ГПУ – почему-то Туркменской ССР. ИНФО – информационный отдел, одно из самых крупных и основных структурных подразделений ОГПУ, ведавшее аппаратом осведомителей, «освещавших» настроения населения. Затем Михаил Маклярский был переведён в центральный аппарат – в Особый отдел, надзиравший за красноармейцами, краснофлотцами и красными командирами. Из-за этого перевода Маклярскому так и не удалось окончить юридический факультет Среднеазиатского университета, где он заочно отучился лишь два курса.

Летом 1936 года карьера Маклярского делает неожиданный зигзаг: его отправили почти что в ссылку – в Дмитлаг НКВД, строивший канал Москва – Волга. Маклярский – начальник отделения 3-го отдела Дмитлага. Этот отдел курировал агентурно-осведомительную сеть среди заключённых, вербовал стукачей и «лепил» зэкам новые дела, чаще расстрельные. После торжественного открытия канала весь руководящий состав Дмитлага арестовали по обвинению в… подготовке переворота силами заключённых, из которых якобы формировали боевые отряды. В мае 1937 года вместе со всеми взяли и Маклярского. Но затем последовало необъяснимое: если всех его начальников расстреляли, то его самого… выпустили в августе 1937 года. Почти год он в подвешенном состоянии – под подозрением и без должности. Затем восстановлен в органах и снова отправлен начальником отделения всё того же 3-го отдела, но уже центрального аппарата ГУЛАГ НКВД. Через год, в феврале 1939 года, его вновь вычистили из НКВД. Но в сентябре 1939 года он опять востребован. Биографы утверждают, что он служил в Управлении погранвойск (УПВ) НКВД, но это не так. Служил он начальником отдела учёта и регистрации военнопленных в Управлении по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) НКВД

Красная Армия как раз вошла в Польшу, пленных было много, новая структура остро нуждалась в специалистах, у которых имелся богатый опыта работы с заключёнными.

Спустя год Маклярский переведён в ГУГБ НКВД – во Второй отдел (борьба «с антисоветскими элементами»), старшим оперуполномоченным 4-го отделения: «агентурная разработка по антисоветским политпартиям», «тюркско-татарско-монгольским» и кавказским «контрреволюционерам». Затем он замначальника 1-го отделения 3-го отдела 3-го управления НКВД – «антисоветские формирования среди академической, технической, сельскохозяйственной, медицинской, педагогической и юридической интеллигенции». В итоге лишь в октябре 1941 года его перевели к Судоплатову, где и поручили организовать подпольную работу в Москве.

Смерть пародиста Сталина

Интересно, что после истории с эстрадно-боевым подпольем Особая группа Судоплатова продолжила свою деятельность в том же духе. Был, например, замысел забросить в Германию специально подготовленного боевика – боксёра Игоря Миклашевского, которого подвела бы к Гитлеру советская агентура в Берлине. «У нас существовал план убийства Гитлера, – утверждал Судоплатов, – в соответствии с которым Радзивилл и Ольга Чехова должны были с помощью своих друзей среди немецкой аристократии обеспечить нашим людям доступ к Гитлеру». Попутно Миклашевский получил задание убить… своего дядю, актёра Всеволода Блюменталя-Тамарина, сотрудничавшего с немцами. Всеволод Блюменталь-Тамарин талантливо имитировал голос Сталина, зачитывая от его имени по немецкому радио фальсифицированные указы и приказы и т.п.

Пройдя подготовку, Миклашевский под видом красноармейца-перебежчика перешёл линию фронта. Какое-то время был в лагере для военнопленных, вступил в РОА, после прохождения проверки попал в Берлин. По версии Судоплатова, Миклашевскому якобы удалось наладить связь с Москвой и даже выйти на Ольгу Чехову. Если даже так, обеспечивать боевику доступ к телу фюрера актриса не стала. Ещё Миклашевский якобы «передал в Москву, что можно будет легко убрать Геринга, но Кремль, – утверждал Судоплатов, – не проявил к этому особого интереса». Затем Сталин и вовсе отменил свой приказ о покушении на Гитлера, сочтя, что его устранение лишь навредит, подвигнув германских военных заключить сепаратный мир с американцами и англичанами. Тем не менее одно из заданий Миклашевский всё же выполнил: уже после окончания войны убил своего дядю. Как гордо поведал Судоплатов, «он пробрался туда, куда нам нужно было… В Берлин. Нашёл того человека, который нам был нужен. Сделал то, что было нужно. Ушёл…»

О таких реалиях тайной войны знал крайне узкий круг лиц.