«Не могу смириться с мыслью, что мы бросили Наджибуллу»
Совместно с:
07.10.2016
Бывший советский посол в Афганистане Борис Пастухов – о том, как в 1990-е годы новая Россия сдавала своих союзников
20 лет назад, 27 сентября 1996-го, в Демократической Республике Афганистан (ДРА) талибы казнили президента страны Мохаммада Наджибуллу. Зверская расправа стала возможной после того, как из Афганистана ушли советские войска, в стране началась междоусобная война всех против всех, а новая «демократическая» Россия предпочла устраниться от этого конфликта и практически бросила тех людей, которые поверили ей. Для нас афганская война 1979–1988 годов уже давно стала перевёрнутой страницей истории, однако до сих пор остаётся масса неясных вопросов. Например, зачем мы вошли в ДРА в 1979-м? Можно ли было отделаться сменой руководства этой страны? Правильно ли был организован вывод наших войск и можно ли было спасти Наджибуллу? На эти вопросы нашей газете согласился ответить Борис Николаевич Пастухов, бывший (с 1989 по 1992 год) Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Афганистане, а с 1992 по 1995 год – заместитель министра иностранных дел РФ.
Продержаться пару месяцев
– Борис Николаевич, расскажите, как вы стали послом СССР в Афганистане, причём в самый трудный, как я понимаю, момент для наших союзников?
– В 1989 году, до моего назначения на должность посла СССР в Афганистане, я был послом СССР в Дании, весьма благополучной европейской стране. Вдруг я получаю предложение от министра иностранных дел СССР Эдуарда Шеварднадзе о командировке в Кабул. И только потом я понял всю суть этого предложения. А состояла она в том, что кому-то надо было поехать и исполнить поручение – продержаться после ухода армии хотя бы несколько месяцев. Нельзя было допустить, чтобы в советском обществе сложилось впечатление, что все наши жертвы в этой войне были принесены напрасно. Мы потеряли там около пятнадцати тысяч человек. Это и много, и мало, если учесть, например, количество граждан нашей страны, которое гибнет сейчас на дорогах в ДТП. А если взять исторический пример, когда в мае 1945 года при штурме Берлина наша армия в день теряла вдвое больше, чем за 9 лет афганской войны, то эти потери вообще кажутся крошечными. Но ведь каждая человеческая жизнь неповторима, и поэтому мы считаем, что 15 тысяч – это очень много.
– А надо ли было туда вообще входить?
– Эта тема обсуждается до сих пор – одни говорят, что надо было вводить армию, другие считают это ошибкой, хотя история не знает сослагательного наклонения. Эти вопросы возникают оттого, что мы плохо знаем ситуацию, которая сложилась накануне этого решения. Возможно, такое решение надо было принимать более гласно и не сводить эту проблему к тому, что Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев якобы решил отомстить за смерть своего давнего друга Нур Мухаммеда Тараки, который был задушен подушкой по приказу будущего руководителя Афганистана Хафизуллы Амина. Безусловно, действия Амина и стали последней каплей, переполнившей чашу терпения высшего политического руководства СССР в решении афганской проблемы.
Но были и другие мотивы. По моему мнению, надо было вводить наши войска, потому что Афганистан являлся «подбрюшьем» среднеазиатских республик СССР, он и сейчас остаётся им. Верный нашей стране режим в Афганистане необходимо было защищать. Можно было войти специальным частям армии и КГБ СССР, ударить по врагу и, после приведения к власти лидера дружеского нам режима, уйти оттуда, не оставаясь на долгие годы. Нашу страну втягивали в эту войну США, они хотели, чтобы СССР увяз в этой стране, что собственно и вышло. А ведь мы могли бы поступить так же, как сегодня действуем в Сирии, где мы помогли своим союзникам, но обошлись без массового ввода войск.
– Как вы оцениваете действия нашей армии в момент выхода из ДРА?
– Считаю, что 40-я армия, которой командовал Борис Всеволодович Громов, с честью выполнила свой интернациональный долг – эти мальчишки не посрамили имени своих командиров, своих отцов и дедов, победивших фашизм в Европе. И солдаты, и офицеры войск СССР в Афганистане мужественно сражались и героически погибали.
– В одной из бесед с генералом СВР, участником штурма Тадж-Бека – дворца Амина, я услышал такую версию: Амин уже готовил площадки на своей земле под размещение на них ядерных ракет США, о чём имеются документы с его подписью, захваченные во время штурма. Выходит, что Амин был интриганом, хотевшим столкнуть СССР с США?
– Я думаю, что такая версия, озвученная вам генералом СВР РФ, возможна, но на вопрос, было это или нет, мог ответить только один человек – Амин, а также архивы, которые, возможно, будут рассекречены лет через пятьдесят, вот тогда и узнаем многое. В любом случае, к 1988 году решение о выводе войск СССР с территории Афганистана давно уже назрело. В руководстве страны люди трезвого ума и хорошей осведомлённости понимали, что Афганистан губит СССР. Между прочим, разговор о том, что надо выводить войска из ДРА, но при этом «сохранить лицо», начался буквально на второй день после ввода туда нашего контингента. Причём за ввод войск выступали и те, кто сегодня считается сторонником их вывода
– По словам заместителя министра иностранных дел СССР Юрия Воронцова, который, кстати, был, как и вы, послом в Афганистане, политическое руководство США обещало после вывода наших войск прекратить поддержку душманов, но своё обещание не выполнило. Говорят, что председатель КГБ СССР Крючков и его замы из ПГУ не раз информировали Горбачёва о том, что США его обманут, но тот, как всегда, не обращал внимания на доклады разведки. Что же это – недалёкость Михаила Сергеевича как лидера или его вечное желание угодить Западу и в первую очередь США?
– Видите ли, действия Горбачёва и иже с ним нам ещё предстоит осмыслить и оценить. Я не думаю, что он был таким яростным недоброжелателем нашей страны или советского строя в целом. Я думаю, что он опирался во многом как политик не совсем самостоятельный, в отличие от его предшественников, на мнение министра иностранных дел Шеварднадзе и секретаря ЦК КПСС Яковлева. И возможно, их мнение перевесило мнение других людей из Политбюро, которые, как председатель КГБ Крючков и министр обороны Язов, считали и говорили Михаилу Горбачёву, что необходимо дать время режиму Наджибуллы укрепиться и встать на ноги. Кстати, сейчас некоторые пытаются выставить Наджибуллу чуть ли не коммунистом – это всё, извините, полная ерунда.
Наджибулла был настоящим сыном своего народа, он был чистой воды националистом, одержимым идеей величия и самостоятельности Афганистана, и он делал всё для того, чтобы реализовать свои идеи. Проводимая им политика национального примирения – это формула, которую подсказала сама жизнь, а не какие-то советники из Москвы. Когда я находился уже в ранге заместителя министра иностранных дел, наша служба стремилась применить эту формулу и в Таджикистане, который был ближе всего к Афганистану, и в других горячих точках нашей с вами страны. И надо сказать, что там, где конфликты шли по горячему следу, нам многое удавалось сделать. Осуществить эту формулу национального примирения получилось, например, в Таджикистане – сейчас об этом почему-то не принято говорить, но это факт! Наша роковая ошибка состояла в том, что ещё какое-то время надо было поддерживать Наджибуллу, причём со всеми его плюсами и минусами, а мы этого не сделали.
Борис Пастухов по-прежнему уверен, что в Афганистан мы вошли не зря
Фото: Из архива автора
«Потерянные» эшелоны
– А как, по-вашему, надо было поддержать его?
– Ну, например, организовать для его войск сброс парашютных поддонов с боеприпасами, продуктами и авиационным керосином. Мы неплохо делали это, например, в Хосте, хотя порой эти поддоны относило ветром к нашим противникам, но процент таких промахов был ничтожен. Кстати, как только мы перестали поставлять для лётчиков афганской армии керосин и солярку для танкистов, афганцы сразу «задышали на ладан». Россия не давала военную технику, а надо было поставлять её в тот момент нашим союзникам в Афганистане, и тогда бы они выстояли в этой войне. Ведь ситуация в Афганистане показывает, что Наджибулла, которого поддерживал народ Афганистана, мог бы ещё продержаться у власти довольно долго. Если бы представители высшей политической власти в России не были бы такими дураками. Я патриот своего государства, но я не могу смириться с мыслью, что мы – наша страна Россия – забыли и бросили Наджибуллу на произвол судьбы.
– Причём, как меня уверяли люди из разных ведомств, это был вернейший союзник нашей страны, по своим качествам превзошедший своего предшественника Бабрака Кармаля…
– Вы правы. Я помню поминутно последний день своего пребывания в Афганистане, я помню свой маршрут, который пролегал мимо президентского дворца Наджиба к самолёту, уносившему меня навсегда домой, в Москву. В тот же день я несколько раз сказал ему: «Наджиб, дорогой, уезжайте!» Он же ответил: «Нет!» Накануне ему это же советовали, и не один раз, Шеварднадзе, Крючков и другие руководители нашей страны, но он и его жена всё время отвечали: «Нет, нет и нет!»
– Кто же в Москве повлиял на решение высшей политической власти, чтобы армии Наджиба перестали поставлять авиационный керосин?
– Я не могу вам сказать, кто этот сукин сын, простите меня за выражение. Зато могу назвать тех, кто до последнего помогал с этим керосином – прежде всего первый секретарь ЦК компартии Казахстана Назарбаев. Я пытался выбить керосин и у главы Туркмении Сапармурата Ниязова, я звонил ему по несколько раз на дню, но меня с ним так и не соединяли. Удивительным образом терялись целые эшелоны с авиационным керосином для Афганистана где-то на железной дороге, которая шла от Каспийска. Политики, к которым я обращался, не были самостоятельными, они делали то, что им говорила Москва, а в Москве решение принимал заместитель министра иностранных дел Кунадзе, который занимался кадрами. Я думаю, если бы наша страна поддержала афганскую авиацию и уже самостоятельно воюющую армию, то Россия не имела бы того, что сейчас происходит в её среднеазиатском «подбрюшье».
– Один ваш коллега из МИД России рассказывал мне, что Наджибулла не хотел вывода войск СССР, и поэтому афганская спецслужба ХАД подстрекала руководство кишлаков Севера, которые с ноября 1988-го по февраль 1989 года придерживались нейтралитета, к столкновениям с нашими войсками. Тем самым Наджиб якобы хотел затормозить вывод наших войск. Могло быть такое?
– Может быть, Наджибулла как руководитель Афганистана не всё понимал в проводимой лидерами нашей страны политике, и на тот момент он действительно не поддерживал вывод советских войск. Но то, что он за нашими спинами интриговал или сдавал какую-то информацию душманам, чтобы «сцепить» части нашей армии с главарями нейтральных кишлаков, – этого он не мог делать ещё и потому, что прежде чем эта информация по его команде дошла бы до нейтральных племён, она обязательно прошла бы через фильтры наших советников, которые, что уж говорить, отслеживали обстановку очень хорошо.
– Шеф КГБ Владимир Крючков хорошо знал ситуацию к концу 1988 года в Афганистане и докладывал в Кремль о том, чем чреват наш полный уход из региона – рост терроризма, наркомафии и т. д. Почему же Горбачёв не хотел или не мог прислушаться к его докладам, которые оказались пророческими?
– Я думаю, что здесь сыграло свою роль бесконечное доверие Горбачёва Западу, и прежде всего США, об этом, конечно, стоило бы спросить у самого Михаила Сергеевича. На мой взгляд, Горбачёв – примитивный мужик, излишне легковерный и чересчур доверявший своим советникам типа Александра Яковлева, который подсказал ему решение по Афганистану. Как только мы ушли, туда сразу устремились американцы. Сейчас у нас в стране мало говорят и пишут об афганской истории, но есть люди, которые помнят её, например, как появились талибы. Это сначала была «невинная организация», которая готовила проповедников средней руки, потом США решили использовать их для охраны газопровода, а талибы, получив в руки оружие и набрав определённый опыт и силы, решили, что они могут теперь делать всё, что им угодно. И они очень быстро заявили о себе.
Ахмад Шах Масуд – легендарный полевой командир
Фото: Сергей Жуков/тасс
Непокорённый Афганистан
– Если вспоминать о героях и антигероях Афганистана, по вашему мнению, такой человек, как Ахмад Шах Масуд, даже несмотря на то, что он ненавидел Наджибуллу, мог ли он стать нашим союзником?
– Ахмад Шах Масуд – это, поверьте мне, герой будущих романов. Я имел честь и удовольствие общаться с ним, правда уже не в статусе посла России в Афганистане. Как-то, встретившись с ним на территории Узбекистана, я ему лично сказал: «Как же интересно, мы с вами когда-то смотрели друг на друга через прорезь прицела, а теперь сидим за одним столом». По моему мнению, он был, так же как и Наджибулла, афганским националистом, он бы никогда не принял ни нас, ни американцев на своей земле хозяевами. Так же как афганцы не принимают никого, кто пришёл к ним со стороны, чтобы покорить их государство. Вспомните Александра Македонского, Чингиcхана, английские войска, которые в XIX веке покорили почти весь Ближний Восток, от Египта до Индии, но не сумели завоевать именно Афганистан.
– И войска США, которые после триумфа в Ираке увязли именно в Афганистане…
– США никогда не учитывают уроков истории. Пару лет назад я и ряд моих знакомых были в Афганистане. Я запомнил беседу в парламенте, когда во время своего выступления одна женщина-депутат сказала: «Мы, афганцы, легко прощаем, но при этом хорошо всё помним». И это было сказано об истинном характере афганцев. А что касается отношений Масуда и Наджибуллы, они учились в одно время в Кабуле. Масуд в политехническом университете, а Наджиб – в медицинском. Потом они соперничали в борьбе за личную власть, но при этом оставались верными своему народу и не переставали быть афганскими националистами чистой воды. Они оба были незаурядными личностями. Много наград было прикручено на кители наших генералов за Панджшерское ущелье, которое было базой Ахмад Шаха, но его взять полностью так и не удалось, а поймать и пленить самого Масуда было делом безнадёжным. Кстати, генерал армии Валентин Иванович Варенников, который был приглашён на юбилейное мероприятие в память о погибшем Масуде, мне рассказал о том, как от поворота на Панджшерское ущелье его встречала толпа людей, которые забрасывали делегацию из России цветами, и это было через то ли два, то ли три года после смерти Ахмад Шаха. Так афганцы уважали человека, который столько лет воевал с их племенами. Тем не менее они уважали его ещё и как командира расчёта, который привёз знамя Победы в Москву для парада на Красной площади 1945 года
Вообще, в Афганистане многие командиры показали себя как настоящие мужики. Как мне не вспомнить маршала Ахромеева или генерала армии Гареева, который уже после выхода наших войск в 1989-м разгромил силами танкового батальона группировку душманов, устроивших сильнейший прорыв под Джелалабадом. И как не вспомнить генерал-полковника Громова, блистательного командарма 40-й армии, которого я в Афганистане уже не застал, но мы живём с ним сейчас в одном доме.
– Один высокопоставленный сотрудник «девятки» рассказывал мне, что спокойный выход наших войск через перевал Саланг, который был под контролем Масуда, был обеспечен тем, что, кроме оружия, техники и продовольствия, Ахмад Шаху была заплачена довольно крупная сумма в долларах. Можете ли вы это подтвердить?
– Насчёт денег, которые могли быть заплачены Масуду, я не знаю, но я был свидетелем разговора о том, что перед выходом наших войск командование 40-й армии отдало приказ – нанести мощный бомбовый удар слева и справа от дороги, по которой выходила наша армия на Саланг. Что касается Масуда, то вряд ли его можно было подкупить. Впрочем, если история, рассказанная вашим знакомым из 9-го управления, была правдой и Ахмад Шах взял эти деньги, то он явно потратил их не на свои личные цели, как это делают все коррупционеры. В любом случае, во время выхода стрельбы по нашим колоннам со стороны людей Масуда не было.
– Какие уроки нужно извлечь руководству нынешней России из событий на Востоке того периода?
– Главный урок – помнить, что в этом регионе дружба ценится особо. Надо помогать своим друзьям. Мы не должны были бросать Наджибуллу и после вывода наших войск – была бы материальная помощь, он бы продержался и выстоял. Афганцы удивительно талантливые люди, они могут отремонтировать всё, что угодно, – я сам видел, как они ремонтировали турбину на гидростанции «Наглу». И они бы на нашей технике держались очень долго. Кстати, и помощь Афганистану не так уж дорого обходилась нам, зато мы бы имели дружественное государство по соседству, и за это не надо было бы расплачиваться жизнями наших военных. Всего-то и требовалось от нашей страны – следовать правилу и не бросать своих друзей – политических союзников, а мы бросили всех. Бросили Хонеккера, бросили Наджиба – не хватит пальцев на руках, чтобы пересчитать всех, кого мы предали…
Беседу вёл Игорь Латунский
Автор: Игорь ЛАТУНСКИЙ
Совместно с:
Комментарии