Был, состоял, но не участвовал…

Почему Минобороны отказывается признать советских лётчиков-интернационалистов участниками боевых действий на Ближнем Востоке

Сегодня это уже не большой секрет, что сразу после окончания Великой Отечественной войны на Ближнем Востоке появились и вот уже десятки лет постоянно находятся, выполняя свой интернациональный долг, наши военнослужащие. Их доле не позавидуешь – они неизменные активные участники практически всех региональных кризисов, конфликтов, войн. В этот беспокойный регион во время нескольких арабско-израильских войн направлялись военные советники, специалисты для непосредственного участия в планировании и проведении боевых действий сирийской армии. Наши пилоты обучали национальные кадры технике пилотирования на учебных самолётах, тактике использования истребителей МиГ-17 и МиГ-21, штурмовиков Су-25, военно-транспортных Ан-12, вертолётов Ми-8, переучивали сирийцев на более современную боевую технику.

Конечно, риск для жизни воинов-интернационалистов был, что называется, в порядке вещей. Чего стоило хотя бы участие наших моряков после окончания войны 1973 года в разминировании Суэцкого канала! Надо было тогда открывать для безопасного плавания район общей площадью свыше 1200 кв. миль. По просьбе египетского правительства после того, как в этом ему отказали Штаты, англичане и французы, отряд советских кораблей вошёл в акваторию Красного моря, а затем в небольшой египетский порт Хургада. Нашим морякам удалось успешно выполнить задачу: они обнаружили и уничтожили тогда несколько сот мин. Рисковали и авиаторы военно-транспортной авиации, которые совершали десятки перелётов, поставляя сирийским и египетским войскам новую военную технику и оружие из СССР. Это и танки Т-62, и самолёты Су-17, МиГ-23, 130-мм артиллерийские системы, ракетные комплексы, средства радиоэлектронной борьбы и так далее.

Во все времена наши воины-интернационалисты резонно рассчитывали на то, что родное правительство по достоинству оценит их ратный труд, который они выполняли добросовестно и мужественно, как того требовали присяга и воинский долг – дело чести, доблести и геройства. И потому читатель наверняка удивится тому, что многие из тех, кто выполнял свой солдатский долг, вот уже десятки лет безуспешно пытаются добиться того, чтобы их признали участниками боевых действий. Процитируем лишь небольшую цитату из очередного письма на имя командующего Военно-транспортной авиацией Воздушно-космических сил РФ генерал-лейтенанта авиации Владимира Бенедиктова:

«Мы (те, кто не однажды обращался с заявлениями к командованию ВТА и Минобороны) считаем себя участниками боевых действий в Октябрьской войне 1973 года на Ближнем Востоке и имеем на то документальные доказательства, в том числе свидетельские. Но каждый раз сталкиваемся с бюрократической волокитой и приёмами, которые используют чиновники разных комиссий МО РФ, отказывающих нам в этом, что можно оценить только словами основателя СССР: «по форме правильно, а по существу издевательство». Считаем, что пора прекратить циничные отписки чиновников, командование ВТА должно ходатайствовать перед Минобороны РФ о справедливом решении данного вопроса. Надо думать, прежде всего, о людях, их благополучии и чувстве достоинства. Тем более что на сегодня нас осталось всего несколько сот человек. В любом случае, – завершает это письмо от имени своих боевых товарищей член Союза ветеранов Сирии, позже лётчик-испытатель, Мстислав Листов, – мы будем этого добиваться вплоть до обращения с открытым письмом в СМИ к Президенту России». С Мстиславом Листовым специально для газеты «Совершенно секретно» встретился и поговорил журналист Анатолий Журин.

«Мероприятие «Кавказ»

– Мстислав Степанович, расскажите поподробнее, как получилось, что вам отказывают в справедливой просьбе?

– Начну с того, что сегодня участие наших воинов в нынешней контртеррористической операции в Сирии, базирующихся на авиабазе Хмеймим в провинции Латакия, секретом не является. В отличие от нашего участия в Октябрьской войне 1973 года там же, которое много лет именовалось как «мероприятие «Кавказ». И если боевые полёты нынешних лётчиков – участников сирийских событий у всех на слуху, их называют героями и никто не удивляется тому, что все они будут наделены статусом участников боевых действий, то этого права пока лишены очень многие из тех, кто воевал больше сорока лет тому назад в Сирии.

– Вы можете объяснить, почему так происходит?

– Этого вам объяснить, пожалуй, никто не сможет. Кстати, вряд ли ошибусь и открою маленький секрет: я выступил в конце прошлого года в Общественной палате на собрании Совета ветеранов Сирии в честь юбилея подписания договора с Сирией, где присутствовали представители администрации президента, представители обеих палат нашего парламента, сотрудники посольства Сирии, ветераны войн на Ближнем Востоке. В конце своего выступления я сказал: вполне может случиться, что российские лётчики и обслуживающий персонал с авиабазы Хмеймим, возвратившись домой из Сирии, услышат в военкоматах то же, что слышим много лет мы: «Ваши имена не значатся в Историческом формуляре вашей части». Об этом вот уже десятки лет твердят – в ответ на наши запросы – чиновники Минобороны. Буквально через несколько дней после моего выступления (не знаю – случайно ли), Президент России дал указание подготовить документы на оформление статуса ветеранов боевых действий всем, кто сегодня находится в Сирии в составе российского контингента

– Расскажите, как вы попали в Сирию?

– Я тогда служил в Прибалтике (1971–1977 гг.) в должностях помощника командира, командира экипажа 600-го ВТАП 18-й гвардейской авиадивизии. Помню, нас подняли 7 октября 1973 года по тревоге, вечером приказали явиться в штаб полка в гражданской одежде, там сфотографировали для загранпаспортов и отправили на подготовку к полётам до глубокой ночи. А утром 8 октября (война началась 6-го) мы уже взлетали, попрощавшись с семьями и забрав так называемые тревожные чемоданчики с самым необходимым. Всем членам экипажей выдавалось табельное оружие – пистолет ПМ с двумя обоймами. Это уже не игра в солдатики!

В Сирию нас направили в составе экипажей военно-транспортных Ан-12БП для участия в мероприятиях под кодовым названием «Кавказ», известных позже как арабо-израильская Октябрьская война (или Война Судного дня) 1973 года на Ближнем Востоке. Летали тогда в Сирию на самолётах ВТА (военно-транспортной авиации. – Ред.) Ан-12БП, и Ан-22, и, конечно, эти полёты были длительными и очень непростыми. Вылетали мы из Литвы, например, брали курс на Дальний Восток – в Комсомольск-на-Амуре, где брали на борт новейшие самолёты, в других местах ракеты, боевую технику, потом через всю страну с востока на запад направлялись в расположение Южной группы советских войск. Оттуда наш воздушный путь проходил через Югославию и Адриатическое море в Средиземное мимо острова Крит, через Кипр, и далее уже приземлялись в Халеб (ныне Алеппо) или Дамаск, другие точки Сирии. Мы шли над нейтральными водами по сути зоны НАТО. Это сейчас наши самолёты ВТА летают через Иран и Ирак, а тогда нас не пускали и эти государства, и в Турцию…

Американцы, их палубные истребители 6-го флота ВМФ США «Скайхоки», «Крусейдеры» и «Фантомы» неизменно сопровождали наши борты над Средиземным морем, подходили вплотную, пересекали траекторию полёта, создавали опасные ситуации, имитировали атаки, недвусмысленными жестами показывая, как они нас будут сбивать (две пушки АМ-23 в корме наших самолётов были сняты, мы ничем не могли ответить), пилоты США чувствовали себя абсолютно безнаказанными и в открытую смеялись над нами. Мы ведь летали туда безо всякого боевого прикрытия нашими истребителями и хорошо понимали, что в любой момент рискуем быть сбитыми либо авиацией НАТО, либо израильтянами. Такие полёты согласно Боевому уставу ВТА (до 1984 года) квалифицировались как боевые, а кроме того, мы приземлялись и взлетали с территории государства, находящегося в состоянии войны… Какие тут могут быть сомнения?!

– И ведь, действительно, был огромный риск.

– Безусловно. В одном из полётов мы попали в сильнейшую грозу, по стёклам и вокруг четырёх двигателей полыхали так называемые огни святого Эльма, бил жестокий град, происходила дикая болтанка, Италия нас не слышит, изменить высоту не можем. И в этот момент вдруг удар молнии, пожар в кабине… Пожар удалось погасить, чудом выбрались из грозовой зоны и добрались до Сирии. Но едва глубокой ночью коснулись земли на аэродроме Халеба, наш самолёт мгновенно обесточился, потом оказалось, что из-за удара молнии разбило шину правых генераторов, и она отвалилась… Что делать, как успеть взлететь до рассвета, когда прилетают израильские «Фантомы» и «Миражи» и начинают бомбить. За день до нашего прилёта (мы узнали об этом) израильтяне бомбили аэродром Халеба: один самолёт сожгли, другой повредили, пострадали экипажи… И ночью наш экипаж уехал искать в темноте этот разбитый самолёт, чтобы попытаться снять с него нужный агрегат, а я с пистолетом с двумя обоймами остался у нашего самолёта, предусмотрительно став в стороне в тени стабилизатора… Ситуация там была сложная, когда приземлялись, то старались как-то понять, кто нас встречает – сирийцы, палестинские партизаны или израильские боевики? Всякое могло быть… Подробности опускаю. А тогда экипаж отыскал наш сожжённый Ан-12, демонтировал нужный агрегат и благополучно вернулся. Мы едва успели восстановить электропитание и взлетали уже на рассвете…

Экипажи Военно-транспортной авиации перед возвращением на Родину. В аэропорту Дамаска, 1973.  Мстислав Листов – второй справа