«Мы не камикадзе»

Легендарному лётчику-испытателю, Герою России Рубену Есаяну исполнилось 70 лет

Двадцать восьмого марта 2014 года впервые за всю историю своего существования самолёт Ту-154 приземлился на Смышляевском аэродроме Самары. Лайнер завершал свой авиационный век в качестве учебного пособия для студентов Cамарского аэрокосмического университета. Такой подарок сделала вузу авиакомпания «Ют эйр». Не сразу организаторы этого перелёта решились отправлять крылатый презент на старый аэродром, где и базируется учебный центр. Задача предстояла сложная, и для её решения нужна была сверхнадёжная команда пилотов. Выбрали экипаж, который уже зарекомендовал себя три года назад блестящей операцией перегона с заброшенного таёжного аэродрома Ижма в Ухту такого же Ту-154, аварийно туда приземлившимся. За командирский штурвал сел, как и тогда в тайге, Рубен Есаян, единственный российский пилот, в 67 лет имевший допуск к выполнению уникальных и опасных перелётов.

Как рассказал по завершению полёта член экипажа бортинженер-испытатель Юрий Тюгалев, в Смышляевке взлётно-посадочная полоса не вписывается в обычные аэродромные стандарты. Это скорее, просто площадка, её длина всего 1200 метров, в то время как для Ту-154 требовалась чуть ли не вдвое больше. К тому же, асфальтобетонное покрытие полосы пребывало не в самом лучшем состоянии. Экипаж перед полётом отдавал себе отчёт в том, что эта операция технически сложнее, чем взлёт с короткой полосы аэропорта Ижма. Сложность заключалась и в том, что у экипажа при возникновении форс-мажорных обстоятельств был лишь единственный вариант ухода на второй круг, а вот возврат в аэродром вылета был исключён: топливо на этот случай не предусматривалось. Учитывая укороченную полосу для торможения, лайнер максимально ограничили в весе. Действительность, вернее, высокое мастерство экипажа превзошли ожидания всех, кто с тревогой наблюдал за посадкой лайнера. После благополучного приземления специалисты даже стали говорить о мировом рекорде, ведь «тушка» пробежала по полосе всего 700 метров. Очевидцы шутили, что «заказчик чуть инфаркт не получил, глядя как «Рубен садится», почти не сомневаясь в выкате за полосу, даже тягачи приготовили на этот случай.

Вспоминая этот свой очередной необычный полёт, заслуженный лётчик-испытатель, Герой России, кавалер орденов Мужества и Дружбы народов, начальник Лётно-испытательного центра (ЛИЦ)
ГосНИИ ГА Рубен Есаян утверждает, что все детали перелёта экипажем тщательно были просчитаны:

– Мы ведь лётчики-испытатели, а не камикадзе. Рвать на себе рубаху, идти без оглядки на риск, гадая, получится или не получится – это не про нас. Так было и там. Касание произвели на 50-м метре от начала полосы, пробег после касания составил именно те самые 700 метров, как и задумали. Самолёт цел, экипаж жив.

Курсант аэроклуба Рубен Есаян

Наставление деда

…Полёты для Рубена были детской мечтой. Так случилось, что родительской семьёй для него стала семья деда-фронтовика Николая Петровича Есаяна. Полковник медицинской службы, обвешанный боевыми наградами, возвращался из покорённого Берлина в родной Ереван, когда на одном из полустанков судьба свела его с молодым земляком. Тот поделился с ним своей печальной историей: контузия, плен, принудительный труд на немецкой ферме. Как строить свою дальнейшую судьбу не представлял – клеймо вернувшегося из плена тогда на родине ничего хорошего не обещало. Дед пожалел земляка, взял его с собой в поезд, а в столице Армении устроил санитаром в госпиталь. Поступив в мединститут, молодой человек женился, и в его семье появился сын Рубен. Но счастье обошло семью. Однажды счастливый отец, отмечая встречу с одноклассником, поведал ему свою фронтовую историю. Донос в соответствующие органы не заставил себя ждать: дальше была Сибирь. Вслед за отцом отправили в дальние края и мать – жену врага народа, а осиротевший мальчик остался жить у деда Николая Петровича, который подальше от греха решил дать ему свою фамилию, правда, не изменив отчества отца – Татевосович.

Отец в 1954 году после реабилитации вернулся в Ереван, окончил мединститут, защитил кандидатскую диссертацию. Вернулась и мать, но Рубен до конца жизни деда провёл в его семье. Умирал Николай Петрович тяжело от коварной болезни, но как врач сохранял мужество до последних дней. На всю жизнь запомнил Рубен его наставление – не только достойно жить, но и достойно умереть. Достойно жить – значит, так, чтобы, встретив на улице любого человека, не надо было отводить взгляд, зная, что ты никому не причинил зла.

…Как он пришёл в авиацию? Сосед по дому, гражданский пилот Ил-14, однажды взял мальчика с собой на рейс в Москву. Этот первый в жизни полёт и решил его судьбу, поскольку командир ещё и «порулить» разрешил на эшелоне. Именно с тех пор о другой профессии и речи не было. В 15 лет записался в аэроклуб, правда, целый год, как вспоминает, протирал тряпочкой крылья у планеров, летать можно было только с 16. Инструкторы – лётчики-фронтовики, суровые асы, не давали курсантам поблажек. Хвалили скупо, чтобы не зазнавались. Первый полёт курсанты отмечали пачкой «Казбека»: сами не дымили, конечно, угощали наставников. Таким был ритуал. После аэроклуба – Сасовское лётное училище, и уже в 25 лет Рубен ввёлся командиром на Як-40, затем стал пилотом-инструктором, инспектором Армянского управлении гражданской авиации (ГА), переучился на Ту-134, следом – на Ту-154. Совершенствовал профессиональное образование заочно в Ленинградской академии гражданской авиации. Головокружительный карьерный рост был, что называется, налицо

Однажды в Анголе

В начале 1980-х Есаяну довелось работать на Як-40 в Африке в качестве личного пилота министра обороны Анголы. Там в то время шла гражданская война, и ему постоянно приходилось летать в зону боевых действий. Партизаны УНИТА, вооружённые отряды которых воевали против правительства, поддерживаемого СССР и Кубой, стали охотиться за самолётом Есаяна, зная, что на нём летали высокопоставленные военные чиновники из СССР, Кубы и Анголы. В тот день в район города Лубанга прилетела ангольская делегация, а оттуда надо было забрать кубинскую военную инспекцию, состоявшую из 15 человек. Сразу после взлёта, на высоте 50 метров снаряд, выпущенный прямо из джунглей, угодил в правый двигатель, и тот воспламенился. Есаян не потерял присутствия духа, включив все системы пожаротушения, развернул машину и посадил самолёт. Ни одна инструкция, вспоминает он, не предусматривает «разворот вокруг хвоста» и посадку с полными баками и пожаром на борту. Запомнилось ему, что кубинцы, наблюдавшие это с земли, даже не надеялись на благополучный исход, видя, как воспламенился двигатель. Кстати, за этим подвигом пилота последовал следующий.

Через неделю он перегнал подбитый Як-40 на двух уцелевших двигателях на аэродром Луанды, что, понятно, тоже не вписывалось в инструкции. Но бросать раненый самолёт было не в его правилах. Взял книжки по аэродинамике, рассчитал предстоящий полёт, и, убедившись, что возможность, пусть и минимальная, все же есть, смог убедить в этом и руководство «Авиаэкспорта», курирующего работу в Анголе советских лётчиков. Правда, пришлось из салона убрать кресла, чтобы максимально снизить взлётный вес. По всей длине взлётно-посадочной полосы через каждые 300 метров расставили солдат, которые играли роль маячков. На взлёте сверяли скорость разбега и количество метров до конца полосы с помощью живых ориентиров. Все 800 километров пути «Як» сопровождался транспортником Ан-26, экипаж которого почти не сомневался, что вот-вот тот спикирует в джунгли.

В 1984 году Рубен вернулся из Африки в Армению и стал работать начальником лётного отдела управления гражданской авиации, а весной следующего года его вызвали в Москву для награждения первым орденом – Дружбы народов. Тот случай удивительного спасения самолёта с военной делегацией стал для Есаяна своеобразным трамплином для перевода в столицу, о чем, конечно, мечтал и мечтает каждый пилот на периферии. Протекцию тогда составил хорошо знавший Рубена по работе в Анголе генерал авиации Константин Курочкин, занимавший там должность главного военного советника. Началась служба, о которой молодой пилот мог только мечтать – из 47 лет своего лётного стажа он провёл 30 – в качестве лётчика-испытателя. Эти три десятилетия, как он сам считает, были самыми интересными по масштабу и сложности профессиональных задач. «Никогда не было цели «заработать много денег», целью было как можно лучше сделать свою работу. Всегда стремился к нестандартным задачам и обстоятельствам. Интереснее, например, было облётывать самолёт после замены двигателей, чем выполнять обычный штатный полёт.

Кстати, подобное произошло и в 2011 году в Ижме, когда его экипаж перегонял в Ухту с таёжного аэродрома Ту-154 с двумя заменёнными двигателями и шасси, установленными взамен обломавшихся при посадке. Среди разных испытанных Есаяном машин – отечественных «туполей» и «илов», импортных боингов и эйрбасов амфибия Бе-200, по его признанию, приглянулась ему особенно. Этот самолёт, считает он, незаменим при тушении пожаров, а искусство пилотирования проявляется в том, чтобы на скорости 190 км в час успеть выпустить «заборники» воды, набрать её и взлететь, а потом обрушить на очаг пожара и вновь быстро вернуться за новой порцией. Кстати, эту машину в 2002 году он, вылетев из Таганрога в Армению, мастерски посадил на водную поверхность озера Севан. То был новый мировой рекорд, так как до этого ни одна амфибия не приводнялась на высоте 1930 метров над уровнем моря. А взлетая, за 24 секунды взял на борт 12 тонн воды.

Стране нужен лётный центр Арктики и Антарктики. Проект утвердили 8 лет назад и забыли…