Свидетели военных переворотов

Как работали советские военные разведчики во время мятежей, революций и путчей в Гане, Афганистане, Эфиопии и Ливии

Поздно вечером, когда немного спадала жара, на открытой площадке советского посольства в Гане показывали кино. На просмотры собирались дипломаты, технические работники диппредставительства. Завершив дела, в этот вечер пришёл на площадку и помощник военного атташе майор Валерий Амосов. В Гану он приехал недавно, два с небольшим месяца назад, после окончания Военно-дипломатической академии. Показывали кинофильм о Сальвадоре Альенде, Президенте Чили, свергнутом в результате военного переворота. Он погиб на боевом посту, как герой, с оружием в руках. С тех пор прошло пять лет, но советские люди помнили события сентября 1973 года. В театрах страны шли постановки популярной пьесы Генриха Боровика о событиях в Сантьяго. По радио звучали песни чилийского поэта и певца Виктора Хары. Кино о тех трагических днях смотрели в полной тишине. Последние сцены были особенно запоминающимися: Сальвадор Альенде в своём кабинете с автоматом Калашникова, а за кадром нарастает гул пикирующих на дворец Ла Монеда бомбардировщиков.

Утром Амосов вдруг явственно услышал звук турбин реактивного самолёта, отдалённую стрельбу. Поначалу майор никак не мог понять, привиделось ли ему во сне вчерашнее кино или это наяву. Только наяву подобного быть не могло. Он точно знал: в Гане военные самолёты не летали. Несколько машин стояли в ангарах. Когда в аэропорту Аккра совершал посадку самолёт какого-либо международного рейса, военные выкатывали истребители из укрытий для демонстрации мощи военно-воздушных сил. Как только рейс улетал, закатывали обратно.

«Приснится же такое», – подумал Валерий Андреевич и повернулся на другой бок. Но гул турбин не умолкал. К нему присоединился крик встревоженного садовника Иосифа за окном виллы. И тогда помощник военного атташе понял: произошло что-то серьёзное. Он быстро набросил на плечи халат и выбежал на крыльцо. Садовник указывал пальцем на небо, где кружил истребитель, и кричал: «Переворот! Переворот!»

Действительно, в этот день в Гане произошёл военный переворот. Один генерал Фред Акуффо сместил с поста главы государства другого генерала Ачампонга. Правда, его через год тоже сместили. Но об этом Валерий Амосов узнал уже в Москве. Новый президент Акуффо, придя к власти, выслал помощника советского военного атташе из страны. Непонятно за что, но выслал. Успокаивало одно – на родину отправился и военный атташе США.

В ту пору в Африке то и дело происходили военные перевороты, и выполнять свои обязанности в таких условиях советским представителям было крайне сложно. Но если дипломаты и их семьи при опасном развитии событий, как правило, покидали страну, то разведчики, работавшие в аппарате военного атташе или под прикрытием посольских должностей, оставались на месте. Как бы опасно это ни было. Иначе кто отследит, проанализирует и передаст в Центр информацию об обстановке в стране, охваченной мятежом. В Главном разведывательном управлении даже бытовала этакая невесёлая шутка: каждому резиденту – по перевороту. «Свой» переворот пережил и Валерий Амосов.

Что ж, высылка из страны пребывания – дело весьма неприятное и крайне вредит карьере. Кстати говоря, после отъезда из Ганы за Амосовым всю его службу тянулся шлейф подозрений. Так, Республика Бангладеш не дала Валерию Андреевичу агреман, то есть своё согласие на его назначение помощником военного атташе. Долго рассматривала предложение советской стороны и Индия. И только после ответных шагов Советского Союза он был назначен в аппарат военного атташе в Дели. А через месяц после его вступления в должность в журнале «Азиатская неделя», который издавался в Гонконге, но распространялся в Дели, появилась статья под заголовком: «В Индию прибыл крупнейший организатор военных переворотов майор Амосов».

Кстати, здесь, в столице Индии, с ним произошла странная, почти мистическая история. «31 октября 1984 года, – рассказывает Амосов, – нас вместе с коллегой пригласили в штаб ВВС Индии. Резиденция Индиры Ганди находилась в полукилометре от нашего посольства. Всякий раз, следуя в штаб, мы проезжали мимо резиденции премьер-министра. Так было и теперь. Выехали в 9 часов. Двигаясь мимо резиденции, услышали хлопки, похожие то ли на выстрелы, то ли на фейерверки. Удивились, вроде бы главный индуистский праздник Дивали вчера закончился, а у Ганди ещё гуляют. Ничего другого и в голову не пришло.

Прибыли в штаб, обговорили рабочие вопросы, выезжаем, а весь район оцеплен полицией. Оказывается, когда мы двигались мимо резиденции, охранники-сикхи расстреливали Индиру Ганди».

А теперь представьте вопрос, которым могли задаться местные спецслужбы: «Что делал «крупнейший организатор военных переворотов майор Амосов» рядом с резиденцией премьер-министра в минуты покушения на главу государства?» Случайность? Безусловно. Но она могла дорого обойтись нашему помощнику военного атташе

В русском языке насильственная смена власти описывается разными терминами. Но, как правило, они имеют отрицательную окраску. Слово «бунт» пришло к нам из польского языка и означает не что иное, как «мятеж», «восстание». Термин «путч», в своё время заимствованный немцами из швейцарского диалекта, переводится как «удар», «столкновение». Близким по значению слову «переворот» является мрачное понятие «смута», идущее из глубин нашей истории. В ХХI веке современные политтехнологи придумали замену всем этим неблагозвучным терминам. Теперь перевороты, путчи и мятежи именуются не иначе как «цветными революциями». Только вот прискорбно, что цветочки этих революций по-прежнему произрастают на крови.

Владимир Стрельбицкий (справа) с военными атташе Румынии и Италии

РАССТРЕЛЬНЫЙ СПИСОК ГЕНЕРАЛА ГРИВАСА

…В феврале 1972 года резидентурой советской военной разведки на Кипре был добыт особо ценный документ. Из него явствовало, что боевиками генерала Гриваса подготовлен вооружённый переворот с целью свержения законного правительства и президента республики. Обстановка на Кипре в те годы была поистине фронтовой. Греко-турецкое противостояние нарастало. Не проходило недели без каких-либо инцидентов. Три года назад турки неожиданным ударом, в одну ночь, овладели важным тактическим районом – горой Святой Илларион, полностью разгромив превосходящие силы греков-киприотов.

Во главе Кипра стоял архиепископ Макариос. В течение нескольких лет местная реакция, греческая «чёрная хунта», пыталась физически ликвидировать президента. Однако эти попытки результатов не дали. Противостоял главе Кипра мастер терактов и конспирации, жестокий генерал Георгиос Гривас. В период гитлеровской оккупации Греции он вошёл в состав организации крайне правых греческих офицеров. В 1944 году, после высадки в Греции англичан, создал террористическую организацию «Хитосы». Преследовал и убивал коммунистов. Видел себя в роли лидера киприотов.

После создания кипрского государства Гривас покинул остров, однако в 1971 году нелегально вернулся, чтобы организовать заговор против Макариоса. Под его руководством готовится несколько покушений на главу государства: ему подсыпают отраву в еду, обстреливают из пулемёта вертолёт, в котором тот находился, пытаются уничтожить по пути следования, а также в церкви во время проповедей. Но Макариос остаётся невредимым. И тогда готовится военный переворот.

До начала путча оставалось несколько часов, когда резидент советской военной разведки на Кипре полковник Виктор Бочкарёв оперативным путём получил известие о вооружённом мятеже. Об этом было оперативно сообщено спецслужбам Кипра, и коварный замысел террористов провалился. Каково же было потрясение резидента, когда вскоре к нему в руки попал список, составленный путчистами, – в нём перечислялись фамилии тех, кого следовало арестовать и подвергнуть пыткам. Виктор Викторович увидел фамилию посла, сотрудников диппредставительства и свою собственную. Гривас подробно расписал, каким пыткам после переворота должны подвергнуться советские дипломаты, а также их семьи.

Реакция была незамедлительной. Посол покинул страну на полгода, дипломатический и техперсонал выезжали в город только группами. Но у разведчиков нет возможности отсиживаться за стенами представительства. Оперативная работа не должна была прекращаться ни на день.

Генерал Георгиос Гривас предпринимает попытку отомстить советским разведчикам. Он подготовил проведение террористического акта в гостинице «Лидра», на дипломатическом приёме в честь Дня Советской армии и Военно-морского флота. Террористы заложили бомбу в столик для посуды официантов. Боевики также попытались пронести в зал автоматическое оружие под видом фотоштатива и расстрелять гостей. Однако ничего этого не случилось. Нашим разведчикам удалось обезвредить бандитов. Агентура советского военного разведаппарата на Кипре работала в этот трудный, взрывоопасный период весьма эффективно.

Гривас был вне себя от постоянных провалов. Он желал убрать с дороги мешавшего ему советского резидента. И поэтому в очередной раз покушение было устроено не на президента республики, а на полковника Виктора Бочкарёва и его семью. Можно считать, их спасло чудо. Автоматная очередь прошла над головами Виктора Викторовича, его жены и двоих детей, когда субботним вечером они отдыхали на балконе своей виллы. Стена была изрешечена пулями. Пришлось сменить квартиру.

Позже генералу всё-таки удалось совершить военный переворот на Кипре. Президенту Макариосу, к счастью, удалось бежать, переодеться в одежду пастуха и выйти в расположение английского экспедиционного корпуса. Но в это время полковник Бочкарёв был уже на родине и не мог противостоять террористу. Закончилась его зарубежная командировка. Виктор Викторович Бочкарёв позже в беседе со мной с сожалением говорил, что тот переворот можно было предотвратить

Полковник Александр Ерохин (пятый слева) с греческими и сербскими офицерами

ТАЙНА ДВОРЦОВОГО ПЕРЕВОРОТА В КАБУЛЕ

Предотвратить военный переворот… Сколь не простое это дело, как мы уже рассказали, столь и опасное. Но надо понимать: одна из составляющих работы военных разведчиков и есть опасность. В самой тихой стране, в мирное время они постоянно ходят по острию ножа. Впрочем, опасность бывает и в другом. Даже в том, что тебя просто не поняли, не оценили добытую информацию. И случилось это не где-то далеко, за тридевять земель, в чужом государстве, а на родине, в Москве, в родном Главном разведуправлении.

Нечто подобное произошло с полковником Владимиром Стрельбицким, военным атташе Советского Союза в Швейцарии. Весной 1973 года прилетел к нему в Берн афганский военный атташе в Индии. Прилетел неожиданно, проделав немалый путь из Дели в Европу. Признаться, афганский военный атташе поведал тайну, за которую на родине его могли просто повесить. Он рассказал Владимиру Васильевичу, что в Кабуле готовится вооружённый дворцовый переворот. Двоюродный брат короля, принц Мухаммед Дауд, стремится свергнуть монарха Афганистана Захир Шаха.

Военный атташе был мудрым и прозорливым человеком. Он считал, что приход к власти амбициозного Дауда ничего хорошего не принесёт его стране. Полковник просил передать эту чрезвычайно важную информацию в Москву. Стрельбицкий выполнил просьбу. Но информация канула в Лету.

Эту историю Владимир Васильевич рассказал мне в начале 2000-х годов. Он признался, что в мыслях нередко возвращался к той встрече с афганским коллегой. Не зря афганец волновался. Дауд захватил власть, сбросил с престола короля Захир Шаха. Через три года сбросили и расстреляли его самого. И пошло-поехало… Амин приказал удушить Тараки. Советский спецназ ликвидировал Амина. Потом были Бабрак Кармаль, Наджибулла, талибы… Американцы… И война, война… Уже которое десятилетие она длится на афганской земле.

А что если бы удалось предотвратить свержение короля? Может, история двух наших стран пошла бы совсем другим путём. В Афганистане тишь да гладь, «шурави» здесь любят, как любили до войны, и у нас матери не рыдают на могилах погибших сыновей, потому что нет могил. Понимаю, история не имеет сослагательного наклонения. И всё-таки стоит задуматься, сколь ценна и жизненно важна подобная развединформация.

Впрочем, история, о которой мы рассказали, лишний раз доказывает, что не менее важна и сама реализация этой информации. Ведь военный переворот обретает порой лавинообразное движение, имеющее признаки хаоса и непредсказуемости, трудно поддаётся анализу. А Центр в такие часы и дни, наоборот, требует усиления потока информации, поскольку пытается разобраться в быстроменяющейся обстановке и донести её до руководства страны.

Василий Иванов после встречи с Муамаром Каддафи, по дороге домой. Алжир. 1969

«ЕСЛИ БУДУТ ВРЫВАТЬСЯ В КАБИНЕТ, ОТКРЫВАЕМ ОГОНЬ»

…16 мая 1989 года в 13.15 на улицах столицы Эфиопии – Аддис-Абебы появились бронемашины и танки. В различных частях города началась беспорядочная стрельба. Мятежники захватили Министерство обороны и Генштаб, расстреляли высших офицеров во дворе военного ведомства. Был убит министр обороны. Так начался военный переворот в этой древней африканской стране.

В последние месяцы обстановка там становилась всё сложнее. Из Советского Союза в Эфиопию шла мощная военная, экономическая, финансовая помощь. Только вот не в коня корм. Нельзя сказать, что правительство Менгисту не пыталось сделать жизнь эфиопов лучше. Кое-что даже получалось, особенно в социальной сфере. Но ростки социальных реформ были не заметны на фоне крупных экономических просчётов. В общем, с тех пор как Менгисту Хайле Мариам, устранив своих главных соперников, стал председателем Временного военно-административного совета, прошло 12 лет, но страна по основным показателям экономического роста по-прежнему топталась на месте. Не удалось окончательно преодолеть и последствия страшного голода 1984–1985 годов, когда умерло более миллиона человек.

Однако основной проблемой, с которой столкнулся режим Менгисту, были эритрейские, а также тиграйские сепаратисты. Они вели борьбу с режимом Менгисту и делали это весьма успешно. В армии росло недовольство центральной властью. А после тяжелейшего поражения под Афабетом в марте 1988 года, в войсках заговорили о скором падении Менгисту Хайле Мариама

Обо всём этом резиденту военной разведки приходилось докладывать в Центр. А Москва, естественно, на такие доклады реагировала весьма раздражённо. Ещё бы – тысячи единиц техники, оружия, миллионы долларов помощи уходили, словно в песок. А тем временем Фронт освобождения Эритреи, Народный фронт освобождения Тиграя успешно наступали. По всем оперативным данным, недовольство военных достигло апогея. И вот грянул путч. Мятежников поддержал командующий 2-й армией, штаб которой был развёрнут в Асмаре.

«Для меня, – сказал он, – не имеет значения, что танки окружили здание Минобороны, – вспоминает полковник в отставке Александр Ерохин. – Я разворачиваю свою армию и иду на Аддис-Абебу. И столица падёт. Несколько десятков советников, которые находились в Асмаре, эфиопы разбросали по трём точкам. В штабе армии оставили десяток человек, и среди них я. Военный советник генерал Красноштан побывал у командарма. Тот сообщил: «Иду на Аддис-Абебу. Вам находиться неотлучно на территории штаба. Один раз в день в сопровождении будете выезжать за продуктами».

Итак, разведчик Александр Ерохин, работавший под прикрытием советнической должности, и ещё несколько военных советников оказались запертыми в штабе армии. К счастью, эфиопы то ли по недосмотру, то ли за неимением времени, не изъяли у советников средства связи. Среди офицеров штаба армии у Александра Ивановича, естественно, были свои информаторы. От них он получал сведения, что называется, из первых рук и готовил шифрограммы. Принимал эти шифрограммы, обрабатывал их военный атташе полковник Владимир Луговой.

Для него, по сути, наступили военные будни. Каждые четыре часа шёл доклад в Москву. Если надо было сообщить что-то особо срочное, приходилось ехать в аппарат Главного военного советника. Узел связи находился не в посольстве, а в военном городке, где жили советники, на другом конце Аддис-Абебы. Там и телефон ВЧ-связи с Москвой. В эти тревожные дни к телефону ВЧ военного атташе вызывал министр обороны, начальник Генштаба, руководитель ГРУ.

А вот поездка в штаб Главного военного советника превращалась практически в специальную операцию. В столице был введён комендантский час, который действовал с 22 часов до 6 утра. А в связи с разницей во времени получалось, что московские начальники звонили ночью. Но эфиопские патрули не догадывались о тайных желаниях советских генералов и по любой движущейся машине во внеурочное время открывали огонь.

Приходилось с упорными трудами и объяснениями согласовывать поездку с местной комендатурой и потом, с включёнными фарами, со светом в салоне, двигаться по строго обозначенному коридору. Нередко холодок пробегал по спине: а если не прошла команда и какой-нибудь патрульный даст очередь по движущемуся объекту? К счастью, все поездки закончились благополучно.

«Путчисты совершили большую ошибку, – считает Александр Ерохин. – Принято решение – надо действовать. А они совещаются день, другой… Обсуждают, спорят. Зато в это время действовали эфиопские спецслужбы, которые остались верными Менгисту Хайле Мариаму. Так вот, эфиопские «особисты» очень эффективно поработали в войсках, и на третий день штаб армии был окружён. Начался штурм. Длился он около часа. Шифрограммы я успел отправить в начале штурма и в конце.

Мы собрались в одной комнате. Снарядили автоматы, выложили рядом гранаты. Генерал Красноштан дал команду: «Оружие до последнего не применять. Если уж кто-то будет врываться в кабинет, открываем огонь». Чувство очень неприятное, когда штаб забрасывают гранатами и поливают огнём из крупнокалиберных пулемётов. АКМ в руках кажется мухобойкой.

В общем, уничтожили всех, кто оказывал сопротивление. Одиннадцать заговорщиков расстреляли в штабе и трупы выложили перед входом. Среди них один или два командарма, несколько генералов и офицеров. А нас на третий день вывезли из Асмары самолётом».

Контрразведка Менгисту вылавливала, сажала, пытала, расстреливала каждого, кто мог быть причастен к заговору. Был расстрелян высший генералитет и старшие офицеры. Резко изменилось и отношение к советским военным советникам. Как признался один из них: «Было такое ощущение, что мы стали инициаторами переворота. Всю вину за свои провалы Менгисту попытался переложить на нас».

Встреча министра обороны Австрии Стефани (слева) и министра обороны СССР Родиона Малиновского (справа). Переводит В. Бочкарёв (в центре). Москва

ВИЗИТ ПОЛКОВНИКА ИВАНОВА

Впрочем, в истории нашей военной разведки есть и блистательные спецоперации, когда мы в полной мере смогли воспользоваться результатами военного переворота, не зная о нём практически ничего. Речь идёт о перевороте в Ливии в 1969 году. Он стал большой неожиданностью для США и Великобритании. Хотя американские и английские войска размещались на ливийской территории не один год. Король Идрис I был свергнут

В Вашингтоне, Лондоне и, разумеется, в Москве гадали, кто же станет новым руководителем страны и какой политике он будут следовать. Но никто толком не мог сказать, кто эти молодые офицеры, захватившие власть в Триполи. Известно было, что руководителя восстания звали Муамар Каддафи. Первой отреагировала наша военная разведка. В конце концов, их представителя – военного атташе двенадцать лет назад по указке США и Британии выбросили из Ливии. Не пора ли вернуться обратно?

Начальник ГРУ генерал-полковник Пётр Ивашутин решил срочно направить в регион своего представителя – замначальника африканского направления полковника Василия Иванова. Перед поездкой генерал Ивашутин сказал полковнику:

– Англичане и американцы в шоке. У них под носом свергли их ставленника. Но скоро они оправятся от удара и начнут действовать. Надо срочно лететь в Триполи и постараться встретиться с Каддафи. Любым способом добраться до него. Предложить нашу помощь и учредить аппарат военного атташе.

Иванов хорошо представлял, что там творится после военного переворота. Границы закрыты, связи нет. Даже если он проберётся в Ливию, как ему попасть к Каддафи? Кто знает, какие взгляды исповедует этот новый руководитель страны, захочет ли видеть у себя представителя СССР?

Прямого авиасообщения у Советского Союза с Ливией в те годы не существовало, и потому Василий Иванович вылетел в Каир. Послу и военному атташе в Египте были даны указания обеспечить его скорейший вылет из Каира в Триполи. Возможно, в другое время это и не составило бы труда. Из Египта постоянно летали самолёты в Ливию, и организовать визу для посольства не было проблемой. На это и рассчитывали в Москве. Но не учли одного: теперь в Ливии военное положение, и попытка получить визу для Иванова не увенчалась успехом.

5 сентября военный атташе Советского Союза в Египте надел форму, все ордена и медали и при полном параде поехал в ливийское посольство. Добился встречи с послом. Тот сказал, что хотел бы помочь, но, увы, не в силах. Таков приказ Триполи. Василий Иванович вновь и вновь анализировал ситуацию, пытаясь найти выход. Выхода не было.

6 сентября рано утром ему сообщили, что через два часа из каирского аэропорта летит самолёт в Ливию, но не в столицу Триполи, а в Бенгази. Выбирать не приходилось. Конечно, будучи опытным сотрудником военной разведки, он понимал, что крепко рискует. Иванов должен был обо всём доложить в Москву, дождаться указаний Центра. Только кому они нужны, эти указания? Ко времени их прихода в посольство самолёт бы улетел, и другой такой оказии могло бы ещё долго не подвернуться.

Однако дело не только в указаниях Центра. Уже в самолёте он вспомнил: у него нет денег. В посольстве должны были выдать, да так и не успели. Волновал вопрос и с визой. Ведь виза у него тоже отсутствовала. Он представил, как это может выглядеть с ливийской стороны: иностранец, советский полковник, прибыл в страну, в которой только что произошёл государственный переворот, введено военное положение. Более того, этот полковник пробрался нелегально, без визы. Откровенно говоря, очень не хотелось оказаться в ливийской тюрьме.

Однако, к счастью, ничего подобного не случилось. В 10 часов утра самолёт коснулся бетонки аэропорта в Бенгази. Иванов покинул борт и направился в здание вокзала. Навстречу ему шли ливийские военные, но никто не обратил на него внимания. Василий Иванович вышел на площадь перед аэровокзалом, взял такси. Приехал в советское консульство в Бенгази. Иванов поведал консулу о своей миссии. Тот обещал помочь. Ждать пришлось недолго. Вскоре в ответ на звонок консула из представительства ливийского МИДа сообщили: в Бенгази находится Абдель Салам Джеллуд (второй человек после Каддафи, член Совета революционного командования, в последующем министр правительства), и он через два часа приглашает Иванова на встречу.

К назначенному времени Василий Иванович вместе с консулом, который владел арабским языком, прибыл в указанное место, в гостиницу. Вскоре к ним вышел Джеллуд. Иванов приветствовал новое руководство и сказал, что через несколько дней будет в Москве и готов доложить руководству Министерства обороны СССР, какую помощь хотела бы получить Ливия. Джеллуд ответил благодарностью, но сообщил, что по поводу помощи ему всё скажет лично Муамар Каддафи, который примет советского представителя в Триполи.

7 сентября в середине дня Иванов был уже в Триполи. А встреча с Каддафи состоялась 11 сентября. Иванова вместе с советским послом в Ливии доставили в здание радиостанции, располагавшейся на окраине Триполи. Офицер извинился, сказав, что Каддафи очень занят и для беседы у него будет всего четверть часа. Столько перелётов, переездов, сложностей, волнений – и всего 15 минут. Да что тут скажешь, тем более при переводе с арабского.

…Муамар Каддафи вошёл в комнату с автоматом Калашникова. Он был одет в военную форму без знаков различия. Началась беседа. По поводу помощи Каддафи сказал, что сейчас новое руководство крайне занято внутренними проблемами, но вскоре обратится и к вопросам международным. Тогда и определимся. Но за предложение помощи большое спасибо.

Прошло четверть часа. Приоткрылась дверь, выглянул офицер. Каддафи махнул рукой. Дверь закрылась. Переговоры длились 45 минут. Полковнику Иванову удалось обсудить все вопросы, которые он планировал предложить к рассмотрению. …Через два дня Василий Иванов вылетел из Триполи в Тунис, оттуда в Алжир и уже потом в Москву.

Остаётся только добавить, что советский военный разведчик был первым из международных представителей, с кем встретился новый правитель Ливии. Эта встреча сыграла важную роль в налаживании отношений Советского Союза с Ливией.

…В нынешнем неспокойном мире средства массовой информации то и дело взрываются сообщениями: в какой-то далёкой или близкой стране произошёл путч, мятеж, «цветная революция»… Впрочем, как его ни назови, а переворот он и есть переворот. И я твёрдо знаю: где-то там, в огне этих событий, работают люди, имя которым – военные разведчики.

Фото из архива автора