Кислотные махинации: как иностранные дельцы уводят у государства прибыльные технологии

Минувшим летом в Арбитражном суде Санкт-Петербурга разбиралось необычное дело, возбуждённое по иску Института катализа им. Г. К. Борескова Сибирского отделения РАН против малоизвестной частной компании под названием «Формикс». Слово это обозначает водную эмульсию минеральных и синтетических масел, которая используется при производстве бетонных и железобетонных конструкций. Однако в данном случае эмульсия ни при чём: речь идёт не о строительстве, а  о хитро закрученной схеме передачи в собственность упомянутого ООО патента на жизненно важную для страны технологию производства муравьиной кислоты.

МУРАВЬИНАЯ «ПАНАЦЕЯ»

Об этой кислоте многие слышали, однако мало кому известно, где используется этот незаменимый продукт химического производства. А тут есть, что перечислить.

Муравьиная кислота – бесцветная  жидкость, которую можно узнать по едкому запаху. Второе её наименование, встречающееся на упаковках с едой — пищевая добавка Е236. Натуральными источниками для неё служат растения, фрукты, пчёлы и непосредственно сами муравьи, однако таким образом кислоты можно добыть совсем немного, поэтому в больших количествах она производится путём синтеза. Применяется она в текстильной и пищевой промышленности, в кожевенном производстве – как ценный краситель и консервант. Соли муравьиной кислоты, формиаты – ценный продукт для производства противогололёдных реагентов, которые находят применение и в оборонной промышленности. Муравьиная кислота хорошо известна и в медицине, где она ценится из-за своих обеззараживающих, противовоспалительных, болеутоляющих и очищающих свойств, а также для косметических процедур.

Кстати, муравьиная кислота бывает очень полезна при проблемах с суставами (артрит, артроз и т.д.), для лечения варикоза, вирусных заболеваний, угревой сыпи, или в случае, если причиной болезни стал грибок. А также – для удаления нежелательных волос, как вспомогательное средство для загара и при получении различных травм, например, растяжений, гематом или синяков. Во время лечения туберкулёза она применяется в качестве иммуностимулятора. А ещё, используется в медицине как антисептик. Её можно найти в аптеке в виде раствора — такой препарат называется муравьиный спирт. Кроме того, она добавляется в состав различных гелей, мазей, бальзамов и кремов для растираний, примочек и в процессе массажа. Муравьиная кислота замедляет процессы гниения и распада, и поэтому используется в животноводстве при заготовке кормов. И, вишенка на торте – её используют даже в пчеловодстве для борьбы с клещами и прочими паразитами.

Ну и самое пикантное: в России муравьиная кислота не производится (и никогда не производилась), а поставляется в нашу страну из-за рубежа. Надеюсь, теперь вам понятно, из-за чего схлестнулись интересы государственного института и частной фирмы. Дело пахнет большими прибылями – отсюда и конфликт.

ЛАКОМЫЙ КУСОК

Началось с того, что ведущий сотрудник Института катализа, доктор химических наук Тамара Андрушкевич, которая вместе с коллегами трудилась над темой муравьиной кислоты с 1995 года, разработала свою технологию её производства. У этой технологии есть неоспоримые преимущества – например, возможность использовать в проектировании и производстве основного технологического оборудования более доступные марки стали, и тем самым экономить энергию. Кроме того, в виде побочного продукта тут получается обычная вода, а при использовании других технологий — метиловый спирт, сильнейший яд, требующий дополнительных защитных мер. Короче говоря, наша технология и дешевле и эффективнее.

Для справки, что такое катализ: все процессы химического синтеза невозможны без катализа и катализаторов. В таких отраслях, как нефтепереработка, нефтехимия, газохимия везде применяют каталитические процессы и катализаторы, разработанные отечественными институтами и зарубежными производителями. Если западные санкции, например, затронут этот сектор экономики, то российские нефтехимия и газохимия просто «лягут», поскольку практически 90% катализаторов и процессов поставляется и принадлежит иностранным лицензиарам.

Институт катализа им. Борескова по праву считается ведущим российским академическим институтом по решению задач фундаментального характера в области катализа, входит в пятёрку подобных научных центров в мире и является единственным научным учреждением такого рода в стране. Именно здесь решают фундаментальные научные вопросы, которые дадут возможность России не только самой пользоваться уникальными технологиями, но и строить на их базе экономику будущего.

Но так случилось, что эта технология заинтересовала нашего бывшего соотечественника, ныне гражданина США Семёна Исаакиевича Стомпеля, который познакомился с одним из соавторов технологии по получению муравьиной кислоты Ильёй Золотарским, а затем получил неограниченный доступ в архивы и начал тесное общение с дирекцией института. Закончилось это общение созданием совместного с Институтом им. Борескова предприятия «Формикс», а затем плавным переходом прав на уникальную технологию в руки гражданина Стомпеля.

По условиям договора между институтом и компанией Стомпеля «Безопасные технологии», новосибирцы вносили в качестве 49% уставного капитала своё ноу-хау, оценённое всего в 4990 рублей. Сам же уставной капитал был объявлен в размере 10 000 рублей, то есть американец за 5010 рублей получал 51% и полное владение технологией, которая стоит на несколько порядков больше. При этом Институту были обещаны огромные финансовые вливания и получение стабильной прибыли. Правда, ни вливаний, ни прибыли Институт им. Борескова так и не дождался, зато фактически лишился прав на свою разработку. Подробно об этом рассказала газета «Труд»  ещё весной прошлого года.

В январе 2017 Институт катализа им. Г. К. Борескова направил в адрес «Формикса»  претензию и предложил расторгнуть лицензионный договор добровольно – слишком кабальными для российской науки оказались условия, но получил отказ и поэтому обратился в суд. Исковое заявление института содержало требование о признании недействительным лицензионного договора между Институтом катализа и ООО «Формикс». По этому договору «Формиксу» и его владельцу передавались исключительные права на изобретения, связанные с процессом производства муравьиной кислоты. Все, между прочим, защищённые патентами. То есть, вроде бы, начался процесс восстановления справедливости по отношению к институту как к пострадавшей стороне. Однако что-то в этом процессе пошло не так.

Примечательно, что кроме манипуляций с уставным капиталом, внесением долей и т.п., при заключении лицензионного договора  не были соблюдены требования договора о создании ООО «Формикс» и нормы действующего законодательства. Что же это за требования такие? По правилам, для внесения участником имущества при увеличении уставного капитала ООО (и «Формикс» тут отнюдь не исключение) закон «Об обществах с ограниченно ответственностью» предусматривает специальную процедуру, предполагающую ряд действий. А именно (цитируем): «принятие общим собранием участников общества решения об увеличении уставного капитала за счёт взносов участников; утверждение оценки неденежных вкладов; внесение участниками вкладов в соответствии с решением общего собрания; принятие общим собранием участников общества решения об утверждении итогов внесения дополнительных вкладов и внесения соответствующих изменений в устав общества; внесение изменений в Единый государственный реестр юридических лиц (далее – ЕГРЮЛ) относительно размера уставного капитала общества».

Нюанс в том, что при заключении и исполнении лицензионного договора данная процедура соблюдена не была: общее собрание участников «Формикса» по вопросу увеличения уставного капитала не проводилось, а соответствующие изменения в ЕГРЮЛ внесены не были, но лицензионный договор, несмотря на отсутствие решения об увеличении уставного капитала, предусмотренного законом, всё-таки был заключён.

Казалось бы, несоблюдение процедуры, мелочь, но для Семёна Стомпеля достаточно неприятная. Поскольку в данном случае с точки зрения закона исключительные права на патенты не могут считаться правомерно переданными «Формиксу» как взнос в уставной капитал. В этом случае, к передаче «Формиксу» исключительных прав на основании лицензионного договора должны применяться общие правила об отчуждении государственным бюджетным учреждением имущества, отнесённого к особо ценному движимому имуществу, – а значит, для этого требуется согласие Федерального агентства научных организаций России (ФАНО). Более того,  исключительные права на интеллектуальную собственность при их отчуждении на основании договора  требуют проведения предварительной рыночной оценки их стоимости. А при таком раскладе «Формиксу» в лице г-на Стомпеля никакие права на патенты, по идее, не светят, а их передача ООО «Формикс» без соблюдения соответствующих процедур явно противечила закону.

Тем не менее, лицензионный договор  был заключён, и фактически эти исключительные права Института катализа на изобретение были переданы в пользование «Формикса». С учётом всего вышеизложенного в Арбитражный суд Санкт-Петербурга и было подано исковое заявление института, содержащее требование о признании лицензионного договора недействительным.

Любопытный момент: ранее между Институтом катализа им. Борескова и ЗАО «Безопасные технологии» (владеющим 51% в уставном капитале ООО «Формикс») действовал лицензионный договор на использование этих же исключительных прав на патенты, который предполагал обязательную выплату лицензионных платежей в пользу института,  но этот договор был расторгнут в октябре 2015 года, примерно в тот же самый момент, когда было создано ООО «Формикс».

ВНЕЗАПНЫЙ ОТКАЗ

Возвращаясь к теме судебного процесса по иску института к ООО «Формикс», при рассмотрении поданного заявления института последовал ряд любопытных событий – со стороны Института Катализа в судебное заседание не явилось ни одного представителя, а со стороны ООО «Формикс» была представлена в суд копия отказа института от иска. Но в материалах дела на тот момент отсутствовал  подлинник отказа института и важные документы, подтверждающие законность отказа, без которых процесс, что называется, встал.

В то же время, ФАНО, которое вступило в дело в качестве  третьего лица, достаточно чётко изложило свою позицию в отзыве на иск института. Агентство полагало, что договор, заключённый между институтом катализа и ООО «Формикс», является недействительной сделкой по основаниям, предусмотренным законом об ООО и законом об оценочной деятельности. А оспариваемая сделка нарушает права и охраняемые законом интересы ФАНО России как представителя собственника имущества, закреплённого за институтом: в ходе исполнения сделки было незаконно отчуждено особо ценное движимое имущество.

По логике, для защиты прав Института катализа и государственных интересов лицензионный договор на передачу патентов ООО «Формикс» необходимо было либо расторгнуть, либо признать недействительным, а действия «Безопасных технологий» и «Формикса» должны получить оценку у правоохранительных органов и прокуратуры. Казалось бы, инициированный процесс как раз и был направлен на достижение цели, а именно – признание недействительным лицензионного договора на передачу патентов ООО «Формикс».

Хм, скажете вы. С чем же мог быть связан тогда этот внезапный отказ института от, казалось бы, перспективного и оправданного иска? Если нарушения, о которых говорилось в иске, уже были устранены, то в ведении института, по той же логике, должны находиться документы, подтверждающие добровольное расторжение лицензионного договора с отметкой о регистрации Роспатентом.

Как представляется, наличие этих документов могло бы  свидетельствовать о прекращении нарушения закона и возврате интеллектуальной собственности в Институт катализа, то есть, государству. А их отсутствие – могло бы свидетельствовать о том, что институт и второй соучредитель ООО «Формикс» — ЗАО «Безопасные технологии», возможно, пытаются, за сроком исковой давности, создать условия невозможности возврата прав на патенты институту с целью сохранения их под контролем г-на Стомпеля либо аффилированных с ним юридических лиц.

Думается, именно по этой причине в интересах Института катализа было бы скорейшее подтверждение обоснованности своего отказа в суде от иска и представление документов, подтверждающих устранение нарушений.

Но институт в принципе самоустранился от данного процесса, даже не направив в судебный процесс своих представителей. Представители этого научного учреждения по непонятным причинам ни разу не появились в заседании. Всю работу по обоснованию законности отказа от иска института осуществлял всё тот же ООО «Формикс», да и то под серьёзным нажимом требований суда о подтверждении устранения нарушений и законности отказа.

В итоге, через 3 месяца после подачи иска суду удалось добиться от ООО «Формикс» представления документов, поясняющих ситуацию по делу, из которых стало ясно, что ООО «Формикс» ликвидируется, а лицензионный договор расторгнут по соглашению сторон. Однако даже после прекращения производства по судебному делу ситуация, сложившаяся вокруг передачи Институтом катализа прав на патенты остаётся не разрешённой. На настоящий момент ООО «Формикс» существует, хотя и находится в стадии ликвидации. Данные о регистрации в Роспатенте расторжения лицензионного договора также отсутствуют.

В целом, всё происходящее является частью большой проблемы эффективного использования интеллектуальной собственности, принадлежащей государству, и связана с вовлечение в хозяйственный оборот результатов интеллектуальной деятельности, созданных или создаваемых государственными бюджетными учреждениям, то есть. Эффективное и прозрачное использование этих прав позволило бы не только привлечь дополнительные средства в науку, но и способствовать развитию российской экономики. Неэффективное и неконтролируемое использование ведёт к утрате государством научного и производственного потенциала, лишению государства интеллектуальной собственности, то есть имеет место прямой ущерб государственным интересам.

В случае с передачей патентов на производство муравьиной кислоты ООО «Формикс» указанная проблема обозначилась довольно остро именно с точки зрения эффективности использования таких прав бюджетными учреждениями, контроля со стороны ФАНО России за действиями по распоряжению этими правами и их своевременному вовлечению в хозяйственный оборот в соответствии с принципами конкуренции, открытости, эффективности.

По сведениям, полученным нами из Института катализа, его руководство в лице директора Валерия Бухтиярова считает данную проблему, в первую очередь, проблемой использования прав на объекты интеллектуальной собственности с целью коммерциализации разработок научных учреждений. При этом все действия института по упомянутой коммерциализации производятся, по мнению его руководства, в полном соответствии с нормами законодательства РФ: коммерциализация объекта интеллектуальной собственности как инновационного продукта осуществляется либо через непосредственное использование владельцем прав в производстве наукоёмкой продукции, либо через передачу прав на них другим лицам, что, по мнению директора, является наиболее подходящим вариантом для академического института.

Соответственно, передать права на объект интеллектуальной собственности можно несколькими путями: передачи (уступки) всех имущественных прав другому лицу по договору отчуждения; передачи прав пользования другому юридическому или физическому лицу по лицензионному договору; либо, внесения прав в качестве вклада в уставный капитал инновационного предприятия. Именно третий вариант, как подчёркивает В. И. Бухтияров, был выбран для практического внедрения запатентованной технологии производства муравьиной кислоты путём создания дочерней компании ООО «Формикс».

По словам директора, возможно, иск института к ООО «Формикс» был подан несколько преждевременно, так как учредители (среди которых институт) и руководство ООО «Формикс» могли договориться о добровольном расторжении договора заранее, что, собственно, и произошло на начальной стадии судебного процесса.

Однако со стороны ситуация выглядит немного по-другому: по непонятным мотивам Институт катализа им. Борескова, отказавшись от действовавшего лицензионного договора, предполагавшего выплату роялти, без соблюдения каких-либо предписанных законом процедур заключил заведомо невыгодный для него, по сути безвозмездный лицензионный договор с частной компанией «Формикс». А когда информация о происшедшем стала достоянием гласности, возможно, с целью избежать негативных последствий, формально подал в суд на эту компанию  для создания видимости оспаривания этого кабального договора.

Но в какой-то момент сам же истец по необъяснимым причинам либо, возможно, в силу давления на него со стороны его контрагентов по лицензионному договору, пошёл на попятную, отказавшись от поданного иска, объясняя это тем, что, дескать, поспешил с судебным разбирательством, и ситуацию вполне можно разрулить мирными средствами, хотя подобное объяснение не выглядит слишком убедительно хотя бы потому, что отказ от иска для истца крайняя мера и в принципе лишает истца права на обращение с таким иском снова. Институт же направил свой отказ от иска ранее, чем в материалы дела поступили документы, подтверждающие возможное устранение нарушений.

Возникает странное ощущение, что прояснение этой запутанной ситуации вокруг передачи прав на технологию производства муравьиной кислоты ООО «Формикс» и её окончательное разрешение, возможно, очень невыгодно самому руководству института. Мы не знаем, что  стоит за этим – то ли возможно личный интерес, то ли возможно желание избежать вопросов о компетенции руководства, а может – нежелание, чтобы вообще кто-то слишком глубоко влезал в дела института?

В данной ситуации существуют вопросы и к Федеральному агентству научных организаций России. Агентство, являясь организацией, уполномоченной контролировать распоряжение и использование интеллектуальной собственности, принадлежащей государству, в данной ситуации заняло довольно пассивную позицию, ограничившись исключительно направлением отзыва в судебное дело. Но учитывая, его содержание, очевидно, что ФАНО в полной мере оценило незаконность отчуждения институтом патентов на производство муравьиной кислоты ООО «Формикс», но ограничилось только направлением отзыва. Возможно, в данной ситуации стоило занять более активную позицию и по отношению к судебному процессу, добиваясь от суда признания незаконными действий института по передаче прав на патенты и признания недействительным лицензионного договора, и возможно стоило обратить более пристальное внимание на ситуацию с распоряжением и пользованием интеллектуальной собственностью, созданной за государственный счёт, в том числе и вовлечение её в хозяйственный оборот в Институте катализа им. Борескова.

А какое мнение у ФАНО на сей счёт? Может ли г-н Бухтияров, относящийся подобным образом к государственной собственности, оставаться и руководить столь уважаемым академическим институтом? Непонятна позиция и остальных руководителей института — заместителя директора В.А. Яковлева, руководителя патентного отдела М.Б. Демидова, руководителя отдела развития связей с промышленностью И.А. Золотарского… О странных делах, происходящих в стенах Института, можно прочесть в сибирской прессе.  Интересно, когда же на эти дела обратят внимания не только журналисты, но и правоохранительные органы? 

НЕУЛОВИМЫЕ «ТЕХНОЛОГИИ»

Любопытно, что параллельно с тяжбой института против структур г-на Стомпеля, в том же Арбитражном суде города Санкт-Петербурга и Ленинградской области проходило ещё одно дело, связанное с энергичной компанией «Безопасные технологии». Дело в том, что в своё время ООО «Безопасные технологии», у которого, как выяснилось, самый широкий спектр интересов в сфере отечественного хайтека, вступило в бизнес-отношения с  ООО «Строительный Альянс» из Екатеринбурга. И так удачно вступило, что в результате этих отношений «Безопасные технологии» задолжали «Строительному альянсу» довольно увесистую сумму в 200 с лишним миллионов рублей.

Отчаявшись получить с должника эти деньги, «Строительный Альянс» подал в питерский арбитраж иск о признании компании г-на Стомпеля банкротом. Вполне логичный шаг, если других форм возврата долга не остаётся…  Однако дальше происходит нечто совершенно феерическое. Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области неожиданно получает от заявителя (кредитора) ООО «Строительный Альянс» заявление о том, что задолженность перед заявителем частично погашена, а сам остаток долга (довольно внушительный — на 223 369 791 руб. 21 коп.) передаётся новому кредитору — могучему ФГУПу «Главное военно-строительное управление по специальным объектам» (ГВСУ).

Для тех, кто не в курсе, ФГУП ГВСУ — это та самая госкомпания, которая строит космодром «Восточный» в Амурской области. И уже этот новый правообладатель многомиллионного долга совершает акт неслыханной благотворительности: он отказывается от заявления о признании должника банкротом. В переводе на русский — прощает должнику 200 с лишним миллионов.

В результате 20.09.2017 года судья Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области Д.А.Кузнецов выносит по делу № А56-38612/2017 следующее определение: «Произвести процессуальное правопреемство, заменив общество с ограниченной ответственностью «Строительный Альянс» на Федеральное государственное унитарное предприятие «Главное военно-строительное управление по специальным объектам» (676470, Амурская область, Циолковский, Военный городок № 10; ИНН 7734003657, ОГРН 1037739019438) в части требования в размере 223 369 791 руб. 21 коп. (204 818 991 руб. 82 коп. основного долга и 18 550 802 руб. 39 коп. процентов за пользование чужими денежными средствами). Принять отказ Федерального государственного унитарного предприятия «Главное военно-строительное управление по специальным объектам» от заявления о признании несостоятельным (банкротом) закрытое акционерное общество «Безопасные Технологии» и прекратить производство по делу».

Вы что-нибудь понимаете? А вот мы — нет: просто невозможно объяснить логически, зачем серьёзному предприятию, выполняющему масштабную государственную задачу, брать на себя долги какого-то малопонятного ООО, находящегося на другом краю России, а затем прощать этот долг. То есть, происходит абсолютно необъяснимая вещь: государственная структура, живущая за счёт бюджета, берёт на себя долги частной компании, цель которой – извлекать прибыль. Понятно, что денег у ФГУП ГВСУ более чем достаточно, поэтому можно себе позволить широкие благотворительные жесты. Но вопрос остаётся прежним: для чего, и кто главный выгодоприобретатель в этой истории?

Поневоле начинаешь задумываться о таинственной личности Семёна Стомпеля, как о великом комбинаторе, который запросто манипулирует не только научными институтами, но даже строителями космодромов? И на этом фоне уже не так удивляешься тому, что до сих пор подвешен вопрос о коммерческом использовании патента на изобретение «Катализатор и способ получения муравьиной кислоты», сделанному в Институте катализа им. Борескова. Известно, что отечественные инвесторы давно проявляют интерес к этому изобретению, чтобы использовать его в интересах экономики России, однако руководство института не торопится внедрять его, словно до сих пор находится под влиянием таинственного и могущественного  бизнесмена с американским паспортом.

Обзор «Совершенно секретно»