Террорист с манией величия

Автор: Михаил МАРКЕЛОВ
Совместно с: Дмитрий НОВОСЕЛОВ
01.01.1998

Михаил МАРКЕЛОВ, Дмитрий НОВОСЕЛОВ

(«Совершенно секретно»),

Мы не преследуем цель дать этому человеку политическую трибуну. Но вовсе не считаться с ним было бы ошибкой, способной привести к новым трагедиям. Если, конечно, мы не хотим новых пятигорсков и армавиров.

Двенадцать шариков

– Сколько покушений совершено на вас?

– Последнее, месяц назад, – седьмое по счету.

– Вам известно, кому вы так на этом свете встали поперек горла?

– Сегодня-завтра определюсь поточнее. Пока известны только чеченские исполнители. Предатели, короче.

– А заказ откуда?

– Заказчик один. И он непременно оживает, едва намечается какое-то крупное чечено-российское мероприятие. Последний раз меня устраняли перед пуском нефтепровода. Опасались возможности реализации моих угроз. Но Аллах показал, что смерть и жизнь отнюдь не в руках политиков, и уж тем более их спецслужб. Видите, я опять перенес тяжелейшее ранение. Практически в пяти сантиметрах от меня взорвалась мощная радиобомба. В теле до сих пор двенадцать шариков остаются.

– Что за бомба такая? Вам известна модификация?

– Бомба специализированная, тринадцать ступеней, такие используют лишь в ФСБ. Я сам изучал разные бомбы еще в Пакистане и этого не скрываю. В Чечне всего три человека знакомы с подобными взрывными устройствами: Шамиль Басаев – он тоже обучался в Пакистане на спецбазе, арабский наш брат Хоттаб и я. Самое интересное в бомбе то, что если человек сразу не погибает, то шарики из специальной быстроржавеющей стали все равно обеспечат ему заражение крови. Меня спасли лишь очень опытные зарубежные хирурги. Конечно, я знаю, что российские спецслужбы раскинули в Чечне мощную сеть, гораздо бЧльшую, чем на других территориях СНГ. Если Россия потеряет Ичкерию, она автоматически лишится Кавказа. А без Кавказа какое же будет влияние на южные республики?..

«На Лубянке у меня есть свои люди»

– Ваша контрразведка, видимо, тоже не спит? Как противодействуете российским спецслужбам?

– Да так же... Есть свои агенты и оперативные возможности. Агентурная сеть накрывает все высшие эшелоны власти в России.

– Агенты работают за идею или вы платите?

– Смотря кому платить... Но есть такие, которые денег не просят, помогают из идейных, дружеских либо еще каких-то моральных соображений. Вы можете подумать, что я блефую. Ваше дело. Но такие люди в Москве есть. И даже на Лубянке работают.

– А тем, кто за деньги, много приходится платить?

– Суммы меня не пугают. Но самая распространенная форма работы – «под шантажом». Многие наши агенты завербованы еще Джохаром Дудаевым. Кое-кто из них мог бы подумать, что Дудаев умер, а раз так, то и концы в воду. Можно с небезопасной деятельностью вроде бы и завязать. Но нет: я демонстрирую им, что Джохар жив, это во-первых. А во-вторых, все те агенты известны мне, и рычаги влияния на них у меня сохранились и совсем не заржавели.

– Шантажируете людей, давших когда-то слабину?

– Шантаж – это на случай, если вдруг перестанут нас слушаться. Всего лишь форма работы спецслужб.

– Вам лично это что-то дает?

– А чем, к примеру, вы можете объяснить мои неоднократные проезды через территорию России за рубеж? После первого покушения в Урус-Мартане череп мой собрали буквально из осколков. Я ехал в Германию через Белоруссию. Неужели вы думаете, что немецкие спецслужбы не знали о моем пребывании там? Знали, конечно, но не выдали. А почему? Да потому, что с национальной спецслужбой армии Дудаева считаются и в Германии. Со всеми мы работаем в контакте. Вот почему я выезжаю куда захочу...

– Выходит, российские спецслужбы мышей не ловят?

– Нет, они ловят... мышей. И, бывает, очень даже результативно. Но только ведь и ЦРУ, и «Моссад», и мы противостоим ФСБ в спайке, и далеко не с разинутыми ртами.

– Вы что, с ЦРУ заодно?

– Да хоть с чертом рогатым – лишь бы насолить покрепче России. Между прочим, за границу я выезжаю не только лечиться, но и устанавливать контакты со спецслужбами и разведками едва ли не всего мира. С любыми, заинтересованными в работе против России.

– Точнее говоря, вы организовываете массовый шпионаж против России?

– Как угодно можете это называть. Суть не меняется: я контролирую ситуацию и на невидимом фронте. Это нормально. Понимаете, когда какой-нибудь депутат Государственной думы вдруг начинает обвинять ФСБ в неспособности отследить, скажем, мои переезды через Россию, то значит это только одно: он просто не понимает специфики работы спецслужб. Нет формулы, чтобы сегодня противостоять нам. Точно так же мы не в силах предупредить все удары российских спецслужб. Иначе какие бы тогда были покушения? Российские спецслужбы сегодня сильны как никогда. Я не льстец и не намерен никого перехваливать. На мой взгляд, ФСБ в России – единственная сила, способная еще, хотя бы по своей линии, обеспечивать авторитет своей державы. На армию достаточно одного плевка: любую дивизию могу уничтожить, используя не более сотни боевиков. Все упирается в ваши спецслужбы. Если бы нам удалось переломить этот хребет – все, Россию можно будет взять голыми руками.

Вот документ, один из последних. Гриф «весьма срочно», номер, «совершенно секретно», «Москва, директору ФСБ генерал-полковнику Ковалеву»... Экземпляр «первый», единственный... Ксерокопия важного документа с Лубянки. Какие еще нужны доказательства? Все очень серьезно. Я командую армией генерала Дудаева. У нас своя научно обоснованная военная доктрина. Подкрепляется она арсеналом самого современного оружия: есть даже ядерные снаряды... И собственным золотым запасом.

Золото Дудаева

– Откуда у вас золотой запас?

– Исламский мир помогает. И некоторые западные страны, всегда готовые ослабить Россию.

– А в каком случае могло быть иначе: не среди врагов России Чечня, а в друзьях?

– Если бы у России было дальновидное руководство, то она давно бы попыталась сделать из нас союзников.

– Но вы же, Салман, считаетесь непримиримым.

– Непримирим я с врагами. С друзьями, как вы понимаете, более верного и преданного, чем я, не найти. Гораздо выгоднее России видеть Чечню союзником, а не врагом. Мы и сейчас готовы, если Россия наберется все-таки мужества и признает нашу независимость, иметь партнерские, добрососедские отношения с вашей страной. Но пока этого нет, я вынужден работать над воплощением программы развала России: военного, экономического, духовного.

– Значит, диверсий следует ожидать и в дальнейшем?

– Вы напрасно считаете меня террористом... Террорист – это тот, кто совершает преступление за деньги. Захватил заложников и требует либо денег, либо политического убежища – каких-то личных благ для себя или друзей. Мы требуем одного: чтобы российская империя, натворившая здесь горы зла, отстала от нас. Война все прошлое перечеркнула... Разве русские не понимают, что мы теперь их ненавидим. Конечно, главную роль играет Ельцин. Если он признает независимость Чечни, ему автоматически придется уйти...

– В России ничего автоматически не происходит...

– Это и губит ее – логики нет ни в чем! Одно чванство, упрямство.

– Но жена президента России, Наина Иосифовна, говорит, что Борис Николаевич сердце свое на Чечне подорвал: так испереживался за кровь, что лилась тут...

– Он де-юре сохранил в составе России Чечню. А это – победа. Даже кровавую бойню, с точки зрения русских, оправдывает такой результат. Ельцин полностью справился с задачей, которую должен решать глава государства, и на последнем этапе сумел-таки нас перехитрить. Для своего отечества он сделал все как надо. Но для нас Ельцин – враг.

– У вас есть кумиры среди политических деятелей? Кроме Джохара Дудаева, разумеется...

– Гамсахурдиа. Он искренне любил наше государство. Хотя именно из-за этой любви потерял и кресло свое, и саму жизнь. Мы тайно встречались не раз. В Москве знали, что Гамсахурдиа готовит базу для признания независимости Чечни. Как только Грузия признала бы нашу независимость, она бы дала нам в аренду один из своих портов. На сто лет. Представляете, как бы тогда с нами заговорила Россия?

– Порт Поти?

– Это не важно... теперь. Гамсахурдиа видел, что только грузино-чеченский союз способен освободить Кавказ от российского господства. За это его и убили. Потом в Турции отравили Азала: он тоже выступал за нашу независимость...

«Романтические идеи просто душат...»

– О чем бы мы с вами ни говорили, вы все сводите к одному: независимости. Вы что, такой большой романтик?

– В душе я, конечно, романтик. И Джохар был таким. Романтические идеи меня просто душат: свободный Кавказ, единство Кавказа, общий дом, понятно, кавказский...

– Как же в вас уживаются организация взрыва на пятигорском вокзале и миротворчество на Кавказе?

– Сегодня я представляю агрессивную военную силу Чечни. Но вы же понимаете, откуда взялась моя непримиримость... Для меня такой мир, который подписал с Россией Масхадов, хуже войны. Однако справедливости ради замечу: воевать проще, чем строить достойную жизнь.

– Ваши родители живы-здоровы? Чем они занимаются?

– Спасибо, все хорошо. Отец и мать – строители. Сам я тоже строителем начинал... Подростком из дома ушел, работал, учился, занялся предпринимательством. Вскоре моя фирма стала первой в Чечне, кому позволили заниматься внешнеэкономической деятельностью, и я поехал в Болгарию, арабские страны. Вторую такую фирму открыли под сына Завгаева, отец которого был большим человеком – первым секретарем обкома партии...

– С сыном Завгаева вы дружили?

– Не очень. В 20 лет я стал депутатом горсовета в Гудермесе и открыл газету, которая называлась «Так жить нельзя!». Завгаеву она не понравилась.

– Он считал, что так жить можно?

– Давайте о нем забудем вообще. Это лучшее, что я могу в данный момент предложить по отношению к товарищу Завгаеву. Кто он теперь у вас там, посол в Африке? Ну-ну...

– А как вы познакомились с Джохаром Дудаевым?

– Все получилось довольно случайно. Я учился в Болгарии в школе экономики, приехал домой на каникулы, а у нас тут такое... Новая жизнь бурлит! Встретился с Джохаром Дудаевым, познакомились, поговорили и очень друг другу понравились. Я хотел вернуться в Болгарию торговым представителем от республики, но Дудаев направил меня домой, в Гудермес, префектом. Там возмутились: почему на такую должность прислали молокососа?

– А действительно, почему? Сыграли родственные связи с лидером Чечни?

– Тогда мы еще не были родственниками. Хотя Лида, племянница Джохара и моя будущая жена, уже сидела в приемной Дудаева – она его бессменный секретарь и самый доверенный человек – и сразу мне приглянулась. Но я до сих пор не знаю, почему именно меня Дудаев направил руководить целым городом. Да, я состоял в КПСС, отслужил в армии – в войсках стратегического назначения...

– Где служили?

– В Белоруссии. Был приближен к командиру крупного соединения. Когда меня перевели в штаб, там сразу сказали: нельзя работать в таком ответственном месте и не быть коммунистом. Пришлось стать им. Потом, на гражданке, меня пригласили в обком комсомола. Два месяца проболтался в отделе рабочей и сельской молодежи, потом все равно выгнали...

– За что?

– За характер, наверное. Вспыльчивым был, по молодости, и все справедливость искал... Зато в 22 года уже был вполне самостоятельным миллионером.

– Налоги платили?

– Так ведь система тогда особо не требовала. Но что-то платил государству... Завгаев, помню, приехав в Гудермес, мне говорил: «Ты, Салман, молодой, и у тебя перспектива... Если из партии не уйдешь, блестящая ожидает тебя карьера». Но я вышел из партии, и мне сразу стали угрожать тюрьмой... Когда Дудаеву потребовалось оружие, чтобы бороться против режима Завгаева, я тут же купил сто автоматов.

– Как это вам удалось?

– Поехал во Владикавказ и в военном училище внутренних войск закупил целую партию оружия. Это стало моей первой помощью Джохару. Потом еще оружие добывал. Конечно, не все было так просто. Жизнью рисковал, знаю, что меня за такие дела собирались потихоньку устранить. Но обошлось, как видите.

– А в Гудермесе вы чем занимались?

– Многих я там укрывал, о многих заботился. Гамсахурдиа, например. Наш район был самым активным борцом за свободу. Одновременно мне приходилось быть и мэром, и командиром боевого спецбатальона. Вооружились даже гаубицами с... ядерными зарядами.

– Какими?!

– Ядерными, я не оговорился.

– В Чечне разве держали ядерное оружие при СССР?

– Полно было.

– А сейчас?

– Единственное, что удалось сохранить, – это несколько ядерных боеголовок. К сожалению, их практически невозможно применить в наших условиях. Используем в качестве военного шантажа.

– Для мирной жизни вы, как префект, что делали?

– Практически в условиях тотальной блокады мы не только выживали, но и процветали. По многим параметрам даже обогнали российскую экономику... Я сделал такой эксперимент: отказался от госдотаций и содержал весь госаппарат префектуры на свои деньги. На второй год своего мытарства добровольно отказался от своей зарплаты... Мало кто об этом знал, договорились только с Джохаром. А ему потом докладывали: вот, мол, Радуев транжирит государственные средства, двенадцать служебных «Волг» имеет! Просто не знали, что я покупал это все на свои личные деньги...

– Интересно, что отвечал Дудаев доносителям?

– Он как-то сказал: «Я и сам не пойму, откуда у Радуева столько «Волг», – не даю ведь ему ни копейки!»

– С президентом Дудаевым у вас сразу установились дружеские отношения?

– Сразу. Он знал, что я не задумываясь уничтожу любого его врага.

– Вы лично имеете отношение к смерти Лабазанова?

– Что лично я убивал, сказать не могу. Но для меня любой мешающий нам в стремлении к независимости Ичкерии – враг! Лабазанов стал ориентироваться на Россию и был за это сметен.

«До встречи в раю!»

– Расскажите, пожалуйста, об особых отношениях с Дудаевым.

– Скрывать не буду: я быстро стал его любимчиком. Когда нам пришлось оставить Грозный, я руководил администрацией президента. Резиденция была в Гудермесе. В октябре 95-го меня назначили командующим северо-восточным фронтом. Все гудермесские бои шли под моим началом... Потом – перемирие и идиотские переговоры по поводу разоружения. Дух бойцов был немного подавлен. Мы понимали, что Россия опять нас обманывает... Джохар вызвал меня и спросил: «Ты помнишь, где находится вертолетная база, откуда снабжаются все боевые части объединенной группировки российских войск?» Конечно, я сразу понял: меня ждет Кизляр.

– Почему именно вам поручалось захватить этот город?

– До войны за каждым префектом Чечни Дудаев закрепил российские города. Мне достался Кизляр. Дудаев отдал приказ: как только Россия начнет боевые действия, тут же перенести войну на всю территорию Кавказа, а потом и России. В 94-м мы проводили учения. Мне дали команду максимально приблизиться к Кизляру. Я практически вышел на подступы к городу.

– Но вот наступил январь 96-го...

– По нашим разведданным, 8 января на перевалочной базе под Кизляром ожидалось прибытие восьми военно-транспортных вертолетов. Дудаев повелел мне четыре машины сжечь, четыре захватить и пригнать в Чечню.

– У вас что, были свои пилоты?

– Джохар дал мне троих, сказал: они и есть вертолетчики. Настолько умно повел себя... психологически!.. Ведь потом, когда мы вернулись домой, а один из пилотов погиб, двое его товарищей признались, что никакого отношения к «вертушкам» в жизни своей не имели. Дудаев просто приказал им притвориться пилотами!.. Насколько же был он талантливым военным специалистом... Если сегодня он мне прикажет: «Штурмуй Моздок!» – с именем Аллаха я двинусь туда без лишних раздумий.

– Но разве Джохар Дудаев может сегодня приказывать?

– Даже у меня на этом свете уже есть могила. А я – перед вами, мирно беседуем... Джохар действительно отошел... на время. Но непременно вернется! Через год или два – ему виднее.

– Не кажется ли вам, совершенно разумному, на наш взгляд, человеку, что по отношению к Дудаеву вы – как бы это помягче выразиться – фанатичны до предела?

– Нас трудно понять, особенно русским, сколько бы они от наших рук ни погибали... Мы настолько фанатичны, что, видимо, все-таки напоминаем ненормальных людей для несведущих. Мы ненормальные люди, но не психически... Хотя, видимо, только спятившие люди могли бросаться с криками «До встречи в раю!» на мины, прокладывая остальным выход из первомайского кольца. С нами были пленные омоновцы и другие заложники. Но никому и в голову не пришло посылать их на верную смерть. Восемь чеченских парней так погибли, но мы вырвались из окружения. И тех, кто был с нами, спасли... Они до сих пор нам благодарны. Пишут мне письма: «Салман, никогда не забудем тебя... Ты спас нам жизнь...» И после этого обо мне говорят, что я террорист!..

– Знаете, есть такое понятие «стокгольмский синдром». Это когда жертва начинает понимать, что ей больше не у кого искать защиты, кроме того, кто ее же и захватил...

– Я не знаю, что у них там в Стокгольме могло подобного произойти. Не бывал там... покуда. Но их синдром на наших заложников не ложится. Чеченцы, погибая, спасали русских людей. Для чего? Смертью своей они подтверждали: мы не убийцы с большой дороги, а борцы за свободу нации... Боевик – это прежде всего человек. А его представляют бандюгой...

Особый план «Капкан»

– Скажу прямо, мы готовимся к большой национально-освободительной войне с Россией. Вопрос ставим четко: если и дальше желают с нами играть, не признавая наши права на собственное государство, то доиграются...

– У вас есть конкретный план действий?

– Пожалуйста. Вот секретный документ «особой важности», в одном экземпляре... Первой из журналистов его увидела Елена Масюк (НТВ). Через час ее украли...

– Вы нас пугаете?

– Я просто говорю, что было.

– В чем же суть вашего секретного документа?

– В нем концепция по ослаблению противника, созданная под руководством Дудаева, к которой и я приложил свою руку. С содержанием документа может быть ознакомлен только узкий круг последовательных борцов за свободу Ичкерии. Для вас – великое исключение. Ну вот, например, это должно вам понравиться. Зачитываю с подлинного документа: «...Эффективно применять все возможные рычаги воздействия на высших чиновников госаппарата – шантаж, компромат, подкуп... Постоянно вызывать саботаж во внутриправительственных структурах... Широко использовать политическую амбициозность отдельных российских лидеров... трансформируя в меры противостояния в высших эшелонах власти... По особому плану «Капкан» вынудить российскую экономику работать на милитаризацию...» Это одна из главных наших задач: заставить Россию тратить как можно больше средств на войну. Тем самым мы развалим или хотя бы застопорим все прогрессивные реформы в России. В числе дополнительных мер – постоянные диверсии, акты военного терроризма... «Пятое: продолжая влиять на чиновников в руководстве МВД, умело манипулировать русскими мафиозными группировками...»

– Что означает последнее?

– Поддержание правоохранительной нестабильности в России. Вот и дальше интересная формула: «...использовать отсутствие четкого разграничения полномочий законодательной и исполнительной ветвей власти, искусственно разжигая в их среде борьбу за реальную власть». Между прочим, так же действуют у нас и российские спецслужбы. Искусственно вызывают неприязнь у Масхадова, скажем, к Басаеву или ко мне.

«Масхадов меня обозвал шизофреником»

– Законный президент Чечни, Аслан Масхадов, вам не указ?

– Он ведь меня оскорбил: обозвал шизофреником за подготовку терактов на территории России. Я – в суд шариата: пусть объяснится. Президент не президент, Масхадов в первую очередь мусульманин. Он пришел и... извинился передо мной. Я что, пятигорский вокзал взрываю, потому что мне больше делать нечего? Аллах вменял в обязанность каждому мусульманину участвовать в джихаде, вечно и постоянно. Слава Всевышнему, Масхадов это, кажется, понял. Между прочим, Аслан – мой фронтовой товарищ. Так что поссорить нас никому не удастся.

«Хотят меня отправить подальше...»

– Говорят, в последнее время зачастили к вам ходоки из Москвы?

– Разные люди ездят. А хотят одного: отправить меня из Чечни... подальше. Я не скрываю, даже представители Ельцина пытаются со мной договориться. Хотят, чтобы оружие сложил, армию Дудаева распустил... На секретных встречах мне предлагают любые деньги и другие блага, только чтобы мы прекратили борьбу. Дальше мне предлагали покинуть Ичкерию и поселиться в какой-нибудь мусульманской стране. Об устройстве просили не беспокоиться – все на себя брали. Я убежден: торг вокруг нашей независимости неуместен! К тому же я человек обеспеченный и без того. Все у меня есть: и деньги, и власть, и слава. Полно оружия – «Грады» вон в лощине стоят, пушки разные... Наконец, у меня есть армия, которую не государство содержит – там нет ни рубля, – а я. Россия мечтает, чтобы мы эту армию распустили. А куда денем три тысячи человек – это ведь потенциальные преступники? И лавину неуправляемого оружия? России и всем от роспуска моей армии станет лишь хуже!..

– У вас сложились какие-то отношения с Советом безопасности России?

– С Рыбкиным разговаривал по телефону. Он предлагал во имя сохранения нефтяного контракта выдвинуть мне какие-нибудь свои условия. Торговался, по сути. Чем лишний раз подтвердил: российское руководство – это мафиозная группировка. Они торгуются по любому поводу. Я мог у Рыбкина выторговать оружие, например.

– Неужели российские руководители предлагали вам оружие?

– Ну не предлагали, но отдавали. Начиная от курьеза, когда за мешок гашиша во время войны мы получили от российских артиллеристов несколько пушек и снаряды... Коран не запрещает обменивать наркотики на оружие. Кстати, это норма в Афганистане... Но у нас, я считаю, с наркотиками связываться – себе дороже. Ведь там, где начинается их распространение, там расцветает и сама наркомания. А у меня бойцы. Наркоман – не воин. Ни Аллаху, ни мне такие не нужны. Бойцов и без того контролировать все труднее...

– Ваше мнение о деятельности в Чечне Бориса Березовского.

– Березовский занимался заложниками, обменом пленных. И это у него неплохо получалось. Напомню, что все пленные стоят денег. От журналистов, за которых наши бандиты требуют миллионы долларов – я этого, кстати, не одобряю, – до обычных военнопленных. Те гораздо дешевле, но тоже надо платить от 5 до 50 тысяч долларов за человека. Так вот, Березовский резко отличался от других российских деятелей. Те же Рыбкин и Куликов – совершенно черствые люди. Их надо уничтожать всех подряд. Слова не держат. А Березовский, как деловой человек, цену слова знает. Сказал, значит, выполнит, чего бы это ему ни стоило...

Автор:  Михаил МАРКЕЛОВ
Совместно с:  Дмитрий НОВОСЕЛОВ