Рост цен неизбежен?

Рост цен на продовольствие в начале 2021 года оказался неприятным сюрпризом, кажется, не только для населения, но и для руководства страны. Низкая инфляция 2020 года привела к низкой индексации зарплат и пенсий, и с новыми ценами людям стало банально не хватать денег на еду.

В прошлом номере «Совершенно секретно» в статье «Игры с пенсиями» (№ 10 (469), июнь 2021 года) говорилось о том, насколько быстро меняются цифры на ценниках, повторим часть данных Росстата:

– Морковь за пять первых месяцев года подорожала на 84%

– Картофель – на 70%.

– Лук репчатый – на 39%

– Куры – на 15%.

– Сигареты и спички – на 10%

Когда осенью 2018 года так же галопировали цены на бензин, правительство просто собрало руководство крупнейших нефтепроизводителей и «уговорило» их заморозить цены на полгода; позднее это соглашение было продлено. Сейчас, кстати, этот вопрос вновь стоит достаточно остро.

Но нефть – одно, продовольствие – другое. Ни один вице-премьер не может собрать у себя всех производителей картошки и лука. Да и как приказать им снизить цены, если дорожает та же солярка, дорожают удобрения, надо хоть немного, но поднимать зарплаты людям? Они не смогут резко опустить цены, им проще будет вообще свернуть бизнес.

Именно поэтому Президент РФ Владимир Путин в тексте послания Федеральному собранию весной 2021 года напомнил о пустых полках магазинов в 80–90-х годах прошлого века и призвал не допустить повторения такой ситуации.

Для этого, по его словам, необходимо использовать рыночные механизмы регулирования цен. «Полагаться на, по сути, директивные меры, конечно же, нельзя. Мы помним, к чему это привело еще в 1990-е, в конце 1980-х годов в Советском Союзе – к пустым полкам», – отметил глава российского государства.

ПРИМЕР С КИРПИЧОМ

Одной из причин повышения цен обычно является монополизация рынка. Давайте посмотрим, как это получается.

Допустим, вы поставляете кирпич в небольшой город. Есть еще четыре поставщика. Если вы будете продавать дороже, чем они, вы прогорите. Можно, конечно, договориться о создании картеля, но одинаковые цены у всех вызовут недовольство чиновников. Да и не со всеми можно договориться. Монополии нет, есть рыночная конкуренция.

Но вот вам удалось скупить бизнес конкурентов – теперь вы единственный поставщик кирпича. Можно радоваться: все желающие построить кирпичный дом вынуждены идти к вам. Однако есть другие соперники – поставщики строительных блоков и леса (бревна, брус). Ваши возможности диктовать цены шире, чем раньше, но не абсолютны.

А вот если вам удалось взять под контроль весь рынок стройматериалов города, вы можете получать какую угодно прибыль в пределах покупательной способности жителей – вы настоящий монополист. Цена на кирпич при таких условиях может взлететь по сравнению с изначальной в 2,5–3 раза.

ВСЯ ВЛАСТЬ ТОРГОВЦАМ

Так вот, поставщики пищи в наши города и поселки продолжают процесс монополизации, которую эксперты вежливо называют «консолидацией, осуществляемой через слияния и поглощения».

В 2021 году вновь активизировалось объединение торговых сетей: «Магнит» поглощает конкурентов из «Дикси», а недавно сменившая владельца «Лента» вытесняет из России австрийскую Billa. Сделки еще не утверждены Федеральной антимонопольной службой (ФАС), но она в таких случаях, как правило, демонстрирует удивительную гибкость собственных принципов.

Понятно, что не все магазины одной сети принадлежат одному владельцу, многие просто платят за использование торговой марки (франшизы), но и в этом случае ценовая политика остается централизованной.

На рынке сложилась ярко выраженная олигополия – власть нескольких компаний, конкурирующих между собой лишь формально, зато весьма слаженно выдавливающих любого непрошеного новичка. Особенно удобно, когда этому способствуют власти – закрывают колхозные рынки, сносят киоски, ограничивают разъездную торговлю, принимают законы против малого бизнеса.

Свое выгодное положение торговые сети используют, разумеется, для получения прибыли, но в первую очередь не через рост цен для покупателей, а через снижение закупочных цен для производителей и поборы с них же. Кто пытался зайти со своим товаром в торговую сеть, тот знает, что удовольствие это не дешевое. В «Совершенно секретно» в статье «Игра в свои ворота» (№18–19 (434–435) декабрь 2019 года) написано, как сговорившиеся ритейлеры фактически уничтожили крупное мясное производство фирмы «Мортадель», посмевшей пойти против негласных, но очень жестких правил игры.

Кстати, если вы видите на полке «товар по акции» – это обычно означает, что производителя заставили снизить цену ниже себестоимости товара, что он поработал себе в убыток.

Подобное поведение прощалось сетям, потому что они держали в узде розничные цены. Но когда из-за общего роста цен – на ЖКУ, топливо, сырье – сельскохозяйственные предприятия оказались в безвыходной ситуации и были вынуждены повысить отпускные цены, торговцы не смогли поступиться частью своей прибыли, удержать цены за счет уменьшения своей доли в финальной цене. И мы увидели то, что видим: рост цен почти в 2 раза на картофель, капусту и некоторые другие продукты.

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ УНИВЕРСАМЫ

И если нельзя собрать за одним столом производителей, то вполне можно собрать посредников – владельцев крупнейших торговых сетей. Собственно, неофициальные переговоры с ними проведены, и темп роста цен в начале лета снизился (этому способствует и сезонный фактор). Но чрезмерное давление сетей на производителей продолжается, и эта проблема – системная, справиться с которой простыми уговорами невозможно.

В этой ситуации логичным и рыночным способом контроля цен было бы создание государственной сети универсамов, не нацеленной на получение прибыли, работающей строго «в ноль». При достаточных масштабах (чем шире сеть, тем меньше затраты на логистику в пересчете на каждый магазин) этот ритейлер мог бы поддерживать весьма умеренные цены, заставляя частных конкурентов тоже сдерживать аппетиты под угрозой потери покупателей.

И ведь шанс на создание такой сети был совсем недавно – когда как бы государственный банк ВТБ влез в сделку по продаже акций сети «Магнит». ВТБ вполне мог в той ситуации получить контрольный пакет компании и передать его государству – но, увы, сиюминутная коммерция взяла верх над стратегическими интересами государства и благосостоянием его граждан.

Между тем, еще в самом начала пандемии, в марте 2020 года, французский президент Эммануэль Макрон произнес яркое обращение к нации, которое оказалось самым, что ни на есть социалистическим манифестом: «Есть товары и услуги, которые должны быть выведены из-под управления рынка. Питание, медицина, здоровье, безопасность, образ жизни – это те аспекты, отдавать которые в третьи руки – безумие! Мы должны заново взять контроль над перечисленным».

ПОЛУМЕРЫ ПРАВИТЕЛЬСТВА

Увы, на этот шаг наше правительство пойти не готово. Чтобы обуздать ценовую гонку, российские чиновники применяют два других метода – ограничение экспорта продовольствия и джентльменские соглашения с участниками рынка.

С экспортом все понятно. Обменный курс рубля очень сильно занижен («индекс бигмака» в помощь несогласным), поэтому практически всегда товар выгоднее продать за рубежом, нежели в России. И если относительно нашего базового товара, углеводородов и их производных вплоть до бензина, существует работающая система поддержания внутренних цен, то на рынке продовольствия и особенно ширпотреба ограничений практически не существует. Правила ВТО сурово ограничивают возможности государства ограничивать экспортно-импортные операции, но в экстренных ситуациях все же приходится вводить вывозные пошлины: возможно, даже с уплатой в бюджет 20% от стоимости зерна его все равно будет выгоднее вывезти, но хотя бы пополнится государственная казна, из которой идет поддержка малоимущих.

Соглашения же – это чисто восточная идея, на родине европейских экономических теорий неслыханная. Член правительства, отвечающий за сектор экономики, где наблюдается подорожание, собирает владельцев или руководителей крупнейших компаний этого сектора, и внятно объясняет им, что пришло время несколько поумерить аппетиты. Прописывается, а иногда даже подписывается документ, согласно которому до определенной даты определенные цены должны быть не выше определенного размера. Правовая основа у таких действий крайне зыбкая: все строится на доверии, взаимопонимании, а также наличии у любого крупного игрока большого количества нарушений, которые при случае можно вытащить на свет Божий.

ДИКИЙ РЫНОК

Дело в том, что рыночная экономика сама по себе не предполагает государственного контроля цен. Но даже наиболее фанатичные поклонники «невидимой руки рынка», либертарианцы, начинают понимать, что пустить дело на самотек невозможно. И пандемия это доказала: люди начали терять рабочие места, а выжившие предприниматели – задирать цены.

Нынешняя же Россия – мечта рыночника. Систематический контроль цен у нас практически отсутствует (с некоторой прохладцей отслеживается только стоимость жизненно важных лекарств). Именно поэтому власти периодически вынуждены прибегать к «ручному управлению».

И все равно у каждого такого вмешательства в рыночные механизмы есть масса противников. Так, министр торговли РФ Денис Мантуров, ратующий за снижение антимонопольных ограничений, выступил против заморозки цен: «Это убьет торговые сети». То, что эти торговые сети сами убили мелких конкурентов и продавили невиданные в мире монополистические законы о торговле (скажем, запрет мясокомбинату продавать собственную продукцию с автолавок без ряда абсолютно идиотских процедур), деликатно умалчивается.

АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА

Есть еще одно существенное различие между нами и Западом, в особенности Европой. Рост цен в развитом современном обществе – некоторый нонсенс, поскольку главный движитель подорожаний, инфляция, в Западной Европе считается пережитком прошлого – экономики стоят перед угрозой дефляции. В XXI веке мы столкнулись с феноменом отрицательных ключевых ставок Центробанков – положив на депозит деньги, вы через год снимете меньшую сумму. Стабильны цены и размеры доходов, неожиданности происходят только с товарами, торгуемыми на биржах (топливо, акции) или же с технологическими новинками. Цены на питание зависят от сезона и урожая, но «в среднем по больнице» все равно остаются на одном уровне. Последним ярким всплеском был 2009 год, когда во время мирового экономического кризиса продукты питания, например, в Великобритании подорожали на 3,4%. Для неприхотливых русских это удачный год, англичане же натуральным образом паниковали.

Иное дело – так называемые развивающиеся рынки, где как раз инфляция является одним из инструментов развития. Недаром целевой показатель инфляции у нашего Центробанка – 4%, а не 0%: мы еще не вышли на уровень достаточного потребления, нам нужна разогретая экономика с высокими нормами дохода.

За последние 40 лет Запад и Восток в известном смысле поменялись местами: европейцы построили тот самый социализм с человеческим лицом, о котором мечтал Горбачёв, а мы – американскую модель монополистического капитализма, в Европе не прижившуюся, несмотря на сильное давление Вашингтона. Поэтому так актуальны сейчас карикатуры из «Крокодила» 70-х годов прошлого столетия: там высмеивались проблемы именно той экономики, которую мы построили за следующие полвека.

НЕМЕЦКИЙ ПОРЯДОК

Наиболее жесткой в Европе является германская система. Государство регулирует почти 40% ценников, причем активно применяет систему субсидий, особенно в сельском хозяйстве. Правительство защищает национальных производителей на рынке, гарантируя фермерам оплату поставок необходимого количества продукции в обмен на стабильность цен. Также субсидируется муниципальное жилищное строительство, чтобы цены на недвижимость не разгоняли инфляцию. Что до розницы, то 600 ценовых агентов ежедневно мониторят ценники по всей стране и сливают свои наблюдения в единую базу. В общей сложности пунктуальные немцы отслеживают цены на 350 тыс. (!) наименований товаров – в сотни раз больше, чем Росстат.

И если какой-нибудь производитель картофеля начнет продавать свой товар существенно дороже, чем вчера, к нему придут вежливые люди и поинтересуются, что случилось, в чем проблемы, не нужна ли помощь. Понятно, что никто не жаждет такого визита, поэтому инфляция в современной Германии была бы просто нулевой, если бы той же самой валютой, евро, не пользовались куда более слабые страны. Впрочем, инфляция в еврозоне все равно невелика, а в 2014-м и 2020 годах Европа вообще уходила в дефляцию.

АВСТРИЙСКИЙ СОЦИАЛИЗМ

В Австрии контроль цен осуществляется, во-первых, прямым регулированием в сферах, где установлена государственная монополия (от железнодорожных перевозок до соли), во-вторых, четко прописанными ограничениями наценки на импортные товары, в-третьих, работой постоянно действующей комиссии социального партнерства (правительство, бизнес, профсоюзы и представители граждан). Все это позволяет также держать рост цен практически на нулевом уровне.

Для России здесь особенно интересен второй пункт, об ограничении наценок. Один из видов нашего национального бизнеса – закупить в Китае какую-нибудь дрянь, протащить ее через Казахстан с его низким НДС, а потом продать в России в десять раз дороже. У австрийцев такой финт невозможен в принципе.

ИТАЛЬЯНСКАЯ СВОБОДА

В Южной Европе контроль цен куда слабее, чем у немцев и австрийцев, но все же много строже, чем у нас. В Италии социалисты традиционно очень сильны, и на каждые выборы они выходят с лозунгами государственного регулирования розничных цен. В стране существует Межминистерский комитет по дисциплине и координации цен, а также сотни местных комитетов. В функции этих ведомств входит установление предельных цен на набор социально значимых товаров; если же цены сдержать не удается, начинает работать система компенсации выросших расходов для малоимущих. Но Италия не была бы Италией, если бы торговые корпорации не могли при необходимости достаточно легко обходить запреты.

ИСПАНСКИЙ СТЫД

В Испании этих запретов вообще очень мало – Высший совет по ценам при Министерстве экономики и финансов, конечно, заседает, но на ситуацию совершенно не влияет. Есть небольшой список секторов, в которых действует разрешительный принцип – компания направляет предложение о размере того или иного тарифа с экономическим обоснованием, Совет рассматривает это предложение и либо утверждает, либо корректирует его. По менее значимым товарам действует уведомительный принцип – компании заранее сообщают в совет об изменении цен, чтобы заинтересованные стороны могли к нему подготовиться. Или не сообщают, чтобы лишний раз не привлекать внимание начальства. Фактически, таким образом, цены в Испании почти не контролируются государством (по европейским меркам), благо местный климат позволяет иметь дешевое продовольствие круглый год.

КИТАЙСКАЯ СОЛЬ

Ну и особое внимание надо уделить стране, на которую мы вроде бы ориентируемся последнее десятилетие, хотя и говорим почему-то о четырехдневной рабочей неделе, а не о привычной для китайцев шестидневке по 12 часов.

Китай, в экономике которого роль государства всегда была очень большой, идет прямо противоположным путем: отпускает цены на волю, только не «шоковой терапией», как Польша и СССР на рубеже 80–90-х годов прошлого века, а медленным планомерным движением. Что ж, философия конфуцианства не предполагает торопливости в решении серьезных вопросов. Пекин пытается строить идеальный рынок, регулируемый главным образом не прямым регулированием цен, а антимонопольными законами, которые в России тоже есть, но совершенно не работают.

Знаковой стала отмена в 2016 году фиксированных цен на соль. Государство прямо контролировало эти цены, страшно сказать, 2033 года подряд – менялись династии, за империями пришли республики, но стоимость соли всегда утверждалась в самых высоких кабинетах.

За год до этого, в 2015 году было объявлено об отмене ценового контроля в большом количестве «конкурентных сфер», то есть там, где нет признаков естественного или сложившегося монополизма. Агентство «Синьхуа» сообщило тогда миру: «Правительство оставит за собой право устанавливать цены только на ключевые услуги коммунального хозяйства, общественно полезные программы и продукцию субъектов естественных монополий, для которых характерно наличие целостной системы сетей, например, электроэнергетических».

Такая либерализация, повторимся, возможна исключительно при, безусловно, действующих антимонопольных законах. Монополизм опасен не только естественным желанием короля рынка увеличить свою прибыль, но и высоким риском управленческих ошибок. Если у вас в стране есть одно гигантское сельхозпредприятие, на котором занимающий высокую должность племянник любовницы акционера принял неверное решение, загубив тем самым половину приплода свиней, цены на свинину вырастут неизбежно, что с ними ни делай. Но если в стране сто небольших предприятий с реальной конкуренцией между ними, то число подобных ошибок будет стабильно уменьшаться, а цены – держаться на приемлемом для потребителя уровне.

* * *

Нельзя сказать, что российская система, пусть и основанная больше на «понятиях», чем на «законе», неэффективна: после грозного правительственного рыка цены, как правило, откатываются назад. И все же, раз уж мы выбрали дикий капитализм, хотелось бы больше конкуренции, более эффективной работы Федеральной антимонопольной службы, реальной конкуренции между производителями и особенно продавцами.