НОВОСТИ
Посол Ирана в РФ требует наказать российских полицейских, которые задержали иранских студентов, учинивших драку
ЭКСКЛЮЗИВЫ
sovsekretnoru

Д’АРТАНЬЯНШИ

Д’АРТАНЬЯНШИ
Автор: Сергей НЕЧАЕВ
Совместно с:
29.05.2015
 
Оказывается, дамы не гнушались защищать свою честь на дуэлях.  Причем вовсе не на мясорубках.
 
Графиня Евдокия Петровна Ростопчина как-то сказала: «Поединок – это испытание, где сильный непременно попирает слабого, где виновный оправдывается кровью побежденного, где хладнокровие бездушия одолевает неопытную пылкость, ослепленную страстью и заранее обезоруженную собственным волнением». По сути, дуэль – это убийство по правилам. И, что удивительно, в кровопролитных дуэлях участвовали не только мужчины, но и женщины.
 
Одной из первых отличилась на дуэльном поприще француженка Жюли д’Обиньи, родившаяся в 1673 году и более известная как Ля Мопен.
 
Ее отцом был Гастон д’Обиньи, главный шталмейстер короля Людовика XIV и секретарь графа д’Арманьяка, одного из ведущих офицеров королевства. Управляя королевскими конюшнями, он не упускал возможности обучить свою маленькую дочь искусству давать обидчикам сдачи, в том числе с помощью шпаги. Он тренировал юную Жюли точно так же, как придворных юношей, и она быстро научилась верховой езде и нанесению ударов тем, кто стоит у нее на пути.
 
К 16 годам Жюли д’Обиньи могла одолеть любого мужчину, приходившего в фехтовальный зал ее отца. Вскоре граф д’Арманьяк сделал ее своей любовницей и ввел в высшее общество. Однако юная Жюли быстро показала графу, что слишком горяча и его пылкости для нее не хватает. А он выдал ее замуж за некоего весьма бесцветного господина, который жил в одной из заморских колоний и редко посещал Францию.
 
Естественно, с таким мужем Жюли очень редко виделась, и он практически не играл никакой роли в ее жизни. Зато муж дал ей титул, немного денег и обручальное кольцо. Все это позволяло Жюли вести такой образ жизни, какой был бы для нее заказан, будь она незамужней. По большому счету статус замужней женщины освобождал ее от многих условностей, даря практически неограниченную свободу.
 
На фото: ЖЮЛИ Д’ОБИНЬИ, ОНА ЖЕ ЛЯ МОПЕН
Фото: pinterest.com
 
ПРОДЕЛКИ НЕГОДНИЦЫ ЛЯ МОПЕН
 
Систематически посещая фехтовальные залы, Жюли встретила там барона де Серрана, с которым у нее завязались романтические отношения. Серран был опытным фехтовальщиком, и он тренировал ее – да так, что она быстро превзошла в этом искусстве его самого.
 
Жюли было всего 18 лет, когда эта любовная пара попалась на глаза генерал-лейтенанту полиции Габриэлю-Николя де Ла Рейни. Этот полицейский строго следил за соблюдением законов, запрещавших дуэли, и он возбудил уголовное дело против Серрана, обвинив его в участии в поединке, приведшем к смерти его противника. Чтобы избежать наказания, Серран бежал из Парижа в Марсель, взяв с собой Жюли.
 
Денег совсем не осталось, и Жюли нашла себе в Марселе два вида занятий – пение и фехтование. Они зарабатывали на жизнь тем, что устраивали в тавернах фехтовальные поединки – друг с другом и с любым, кто отваживался бросить им вызов. Жюли одевалась как мужчина, и она так искусно управлялась с холодным оружием, что у зрителей возникали сомнения в том, что она на самом деле женщина, и как-то один из зрителей заявил, что она в действительности юноша. Взбешенная этим заявлением, Жюли бросила шпагу и задрала рубаху, так что вся публика смогла сама судить, к какому полу она принадлежит.
 
А еще оказалось, что она обладает красивым контральто (самым низким из женских голосов), и вскоре ее взяли в оперу, несмотря на отсутствие специального образования. И уже через три месяца мадемуазель д’Обиньи превратилась из неопытной уличной певички в звезду, выступавшую под своей девичьей фамилией во вполне приличной оперной труппе. Серран теперь отошел на второй план, и она закрутила серию любовных романов – как с мужчинами, так и с женщинами.
 
Затем она покинула Марсель и направилась в Париж.
 
Оказавшись в Париже в 1690 году, Жюли направилась к своему старому любовнику графу д’Арманьяку, и тот сделал все, чтобы ее под псевдонимом Ля Мопен взяли в парижскую Опера.
 
Зрители обожали Ля Мопен, они бурно аплодировали ей, но это вызывало еще и зависть. И вот однажды некий Луи-Голар Дюмени, бывший повар, ставший солистом благодаря изумительному тенору, нагрубил ей. Ля Мопен заявила, что «это дело не закончится здесь».
 
Позже, облачившись в одежды знатного господина, она подкараулила Дюмени на улице и вызвала его на поединок на шпагах, но тот отказался. Тогда она крепко избила его тростью и отняла у него часы и табакерку. На следующий день побитый Дюмени рассказывал всем, что на него напали трое грабителей. На это как раз и рассчитывала Ля Мопен, получив возможность опозорить его публично. Она заявила:
 
– Дюмени, ты лжец и подлый трус! Это я одна тебя побила. Ты испугался со мной драться, поэтому я тебя хорошенько отдубасила. Вот доказательство!
 
И она под хохот окружающих вернула ему часы и табакерку.
 
А 11 сентября 1693 года Ля Мопен играла роль Дидоны в опере «Дидона и Эней». После выступления на сцене она переоделась в парадный костюм знатного джентльмена, прихватила шпагу и направилась на бал в королевский дворец. Теперь трудно точно установить, кто устроил этот бал – король Людовик XIV или его брат герцог Орлеанский.
 
В любом случае Ля Мопен устроила там скандал: она стала флиртовать с молодой дамой, пригласила ее на танец, после которого скрепила их «отношения» страстным поцелуем в губы. Трое знатных господ, оскорбленные таким вызывающим поведением, окружили эту пару и стали протестовать против недостойного поведения Ля Мопен, естественно, принимая ее за наглого молодого повесу.
 
По одной из версий, трое джентльменов потребовали от нее сатисфакции, на что она незамедлительно ответила, как полагалось в таких случаях:
– К вашим услугам, господа.
 
После этого все четверо вышли в сад. Что там произошло, можно судить лишь по слухам. Считается, что в саду Ля Мопен обнажила шпагу и напала на одного из дворян, сумев заколоть его почти мгновенно. Двое других вступили с ней в бой, но тоже были заколоты недрогнувшей женской рукой. Так или иначе все видели, что она вышла в сад в сопровождении троих мужчин, а вернулась на бал одна и без единой царапины. Но, на ее беду, на это обратил внимание король. Он подозвал ее к себе, и она сняла парик, распустив свои длинные роскошные каштановые волосы.
 
– Это опять ты, негодница Ля Мопен? – грозно спросил король. – Я наслышан о твоих проделках! Ты разве не слышала о моем эдикте о запрете дуэлей в Париже?
 
Она не стала отпираться, а упала на колени перед королем, моля о прощении. Людовик был настолько удивлен смелостью этой молодой женщины, что приказал выдать ей охранную грамоту. Но при этом навсегда запретил ей пускать в ход шпагу, заметив, что будет вполне достаточно и ее женских чар.
 
Тем не менее Ля Мопен вынуждена была отправиться в Брюссель, чтобы дать скандалу успокоиться. Потом она перебралась в Испанию, а в 1698 году ее вновь можно было увидеть в Париже в роли Минервы в опере «Тесей».
 
Ее яркая жизнь завершилась 2 июля 1707 года. Ей было всего 34 года.
 
На фото: КНЯГИНЯ ДАШКОВА
Фото: ru.wikipedia.org
 
ЖЕНСКАЯ ДУЭЛЬ В БУЛОНСКОМ ЛЕСУ
 
В 1718 году небезызвестный герцог де Ришельё стал причиной беспрецедентной женской дуэли между виконтессой де Полиньяк и маркизой де Нель, которые спорили о том, кто должен обладать им.
 
К сожалению, в некоторых «источниках» утверждается, что дуэль эта имела место из-за знаменитого кардинала де Ришельё, только что получившего пост первого министра короля.
 
И при этом даже делаются такие замечания: «Наверное, святостью кардинал себя особо не утруждал, так как дуэль стала результатом явно не теологических споров». На самом деле это полная ерунда, и кардинал к этому поединку не имеет ни малейшего отношения. Он, как известно, был ярым противником дуэлей даже в свои ранние годы, плюс он умер задолго до поединка – в 1642 году.
 
На самом деле речь тут идет о родившемся в 1696 году Луи-Франсуа-Армане де Виньеро дю Плесси, герцоге де Ришельё, маршале Франции (с 1748 года) и внучатом племяннике кардинала. О человеке, который был дедом премьер-министра Франции и всем известного одессита дюка де Ришельё.
 
С юных лет он прославился своими выходками и любовными похождениями, и его отец сам выхлопотал приказ о заключении сына в Бастилию, где он в результате провел 14 месяцев. А в 1716 году герцог вновь попал в Бастилию, но теперь из-за того, что, как пишут, убил на дуэли графа де Гасэ. Но это тоже неправда. На самом деле они лишь легко ранили друг друга, но новость об этом быстро разлетелась по Парижу, и дуэлянты оказались на четыре месяца в Бастилии.
 
Герцог многократно бросал Франсуазу де Майи, виконтессу де Полиньяк, но это не помогало. С присущим ей азартом она все равно обожала его ветреную галантность и, соответственно, испытывала ревность ко всем дамам, у которых он пользовался успехом, а последнее, надо сказать, случалось весьма часто.
 
Виконтесса прощала «ветренику» его измены, но не намерена была прощать дамам, с которыми герцог ей изменял или еще только намеревался изменить. И вот однажды, переполненная ревностью, она столкнулась с маркизой де Нель. Чтобы исключить путаницу, назовем полное имя этой женщины: Арманда-Фелиция де ля Порт Мазарен, маркиза де Нель.
 
Так вот именно ее и вызвала на поединок виконтесса де Полиньяк, предложив драться на пистолетах в Булонском лесу. Будучи одержима теми же страстями, что и ее противница, маркиза приняла вызов. Она рассчитывала либо устранить соперницу и заполучить любовника в свое полное владение, либо славной смертью увековечить силу своей любви к нему.
 
Дамы встретились и стали стреляться. Маркиза стреляла первой и промахнулась, после чего виконтесса ранила ее в плечо. А по другой версии, она отстрелила маркизе мочку уха с брильянтовой сережкой. В любом случае крови было очень много. И при этом виконтесса прокричала:
 
– Я научу тебя, как красть любовника у такой женщины, как я! Если бы мне отдали эту вероломницу, я бы съела ей сердце и прожгла бы мозг…
 
А когда собравшиеся зрители спросили лежащую на земле маркизу, достоин ли этого тот, во имя которого она подвергала себя такому риску, она ответила:
 
– О, да, он достоин того, чтобы пролить еще больше крови, чем та, что бурлит в моих венах. Он самый славный человек во всем свете. Все дамы попадают к нему в ловушку, но я надеюсь, что этим я доказала свою любовь и могу рассчитывать на полное владение его сердцем. Я в вечном долгу перед тобой, герцог де Ришельё – сын бога войны и богини любви.
 
Вот такая дуэльная романтика. Подробности этой пикантной истории потом еще долго смаковались в аристократических кругах Парижа. А тогдашний регент Франции при малолетнем Людовике XV герцог Филипп Орлеанский пожал плечами и сказал:
 
– Ну не сажать же дам за мужское преступление.
 
Конечно, можно было наказать виновника дуэли, и регент даже якобы заявил:
 
– Если бы у месье де Ришельё было четыре головы, мне нетрудно было бы найти, за что отрубить все четыре…
 
Но он все же предпочел закрыть на все это глаза.
 
Впрочем, позднее ему все же пришлось посадить герцога в Бастилию – то ли за участие в заговоре князя Челламаре (испанского посла во Франции), то ли за обольщение Шарлотты Орлеанской… его собственной дочери. Но Ришельё было не впервой. А потом, благополучно пережив герцога Орлеанского, он вернулся ко двору, стал дипломатом, а позже – маршалом, не проигравшим за всю карьеру ни одного сражения.
 
Маркиза де Нель после дуэли стала придворной дамой. Она умерла в 1729 году в возрасте всего 38 лет, а из пяти ее дочерей четыре стали потом любовницами короля Людовика XV.
 
Виконтесса де Полиньяк продолжила свои любовные похождения. А в 1726 году ее старший брат Луи-Александр де Майи-Рюбемпре женился на Луизе де Нель, старшей дочери той самой маркизы, с которой его сестра дралась на дуэли. Умерла же любвеобильная и ревнивая виконтесса в 1767 году в 72-летнем возрасте.
 
ДУЭЛЬ В ДОМЕ ГРАФИНИ МУСИНОЙ-ПУШКИНОЙ
 
А вот еще одна женская дуэль – на этот раз с участием россиянки. Она произошла в 1770 году между любимицей императрицы княгиней Екатериной Романовной Дашковой и герцогиней Фоксон. Произошел этот поединок, правда, не в России, а в Лондоне.
 
Княгиня Дашкова (урожденная Воронцова) появилась на свет в 1743 году. Она была дочерью генерал-аншефа графа Воронцова, и императрица Елизавета Петровна лично воспринимала ее от купели. В самой ранней молодости она обнаруживала необыкновенный ум и обширные познания: любила проводить время в кругу иностранных министров и, вопреки тогдашнему обыкновению, никогда не румянилась, хотя не отличалась особой красотой.
 
Однажды князь М. И. Дашков слишком свободно начал высказывать ей комплименты. Пылкая 15-летняя девушка обратилась к своему дяде, канцлеру графу Воронцову: «Дядюшка, князь изъявил желание получить мою руку». Дашков не посмел возражать и обвенчался с ней. Вскоре Екатерина Романовна вступила в тесную дружбу с великой княгиней Екатериной и приняла деятельное участие в государственном перевороте 1762 года. В день вступления на престол императрицы Екатерины II княгиня Дашкова получила орден Святой Екатерины и была возведена в достоинство статс-дамы.
 
После смерти мужа Екатерина Романовна жила в подмосковной деревне, в 1768 году предприняла поездку по России, а потом уехала за границу. За три года она посетила Англию, Францию, Швейцарию и Пруссию. Во время этой поездки она была принята при иностранных дворах, а ее литературная и научная репутация обеспечила ей доступ к обществу ученых и философов. В частности, в Париже она завязала крепкую дружбу с Дидро и Вольтером.
 
Однажды, будучи в Лондоне в гостях у графини Мусиной-Пушкиной, жены российского посла Алексея Семеновича Мусина-Пушкина, княгиня вступила в интеллектуальный спор с герцогиней Фоксон, одной из образованнейших женщин Англии. После получасовой беседы обстановка накалилась до предела. Дошло до повышенных тонов.
 
Всем было известно, что княгиня Дашкова, бесспорно, была женщина очень умная, образованная и весьма энергичная. В частности, английский посол Маккартни писал о ней так: «Эта женщина обладает редкой силой ума, смелостью, превосходящей храбрость любого мужчины, и энергией, способной предпринимать задачи самые невозможные для удовлетворения преобладающей ее страсти».
 
А мисс Уилмот, путешествовавшая по России, говорила о ней так: «Мне кажется, что она была бы всего более на месте у кормила правления, или главнокомандующим армией, или главным администратором империи». Сама Екатерина II не могла отказать Дашковой в большом уме, хотя и прибавляла при этом, что она тщеславна и склонна к интригам.
 
Дидро же отмечал: «Она так же решительна в своей ненависти, как и в дружбе».
 
Герцогиня Фоксон, видимо, ничего этого не знала. В разговоре она позволила себе вспылить и произнести какие-то оскорбительные слова. Наступила зловещая тишина. Дашкова медленно поднялась и жестом пригласила герцогиню встать. Та так и сделала. Княгиня, отличавшаяся решительным нравом, подошла к обидчице и влепила ей пощечину. Та, недолго думая, дала сдачи. Хозяйка дома опомнилась и попыталась примирить разъяренных женщин, лишь когда они потребовали оружие. Но безуспешно: дамы вышли в сад, и зазвенели шпаги.
 
Поединок длился недолго и закончился ранением Дашковой в плечо.
 
Кстати, эта дуэль не была единственной на счету у княгини. В 1787 году она попыталась заменить 24-летнего сына Павла (будущего московского губернского предводителя дворянства) в предстоящей дуэли с офицером лейб-гвардии Преображенского полка Петром Ивановичем Иевлевым.
 
Дело было так. Князь Дашков танцевал с Татьяной Васильевной Потемкиной, а Иевлеву вздумалось встать так, что он лишил танцующую пару свободного пространства. Дашков учтиво попросил его отойти, но Иевлев, посмотрев на просителя гордым взглядом, с места не тронулся. Князь Дашков, продолжая танец и столкнувшись с Иевлевым, взял того за плечи и с места сдвинул. И тогда Иевлев потребовал от него неукоснительной сатисфакции.
Об этом узнала Екатерина Романовна.
 
В своих «Записках» М. А. Грановский потом написал так: «Зная нрав сей статс-дамы, легко вы себе вообразить можете положение ее, в кое она приведена была, услышав происшествие сие. Находясь в отчаянии, написала она к Александру Матвеевичу письмо, наполненное воплем, рыданием и мщением, изъяснив в оном, между прочим, и то, что для спасения жизни сыновния не пощадит она собственную свою и готова сама биться с Иевлевым на шпагах».
 
Александр Матвеевич – это граф Дмитриев-Мамонов, один из фаворитов Екатерины II. Он вмешался и принудил Иевлева просить у князя Дашкова прощения. Примирение происходило в присутствии князей Гагарина и Шаховского и многих других господ. Иевлев приветствовал Дашкова по-французски: «Прошу прощения за нанесенное вам оскорбление», а князь Дашков тоже по-французски ответил ему так: «Принимаю ваши извинения и надеюсь, что все будет забыто».
 
Интересно отметить и такой факт: упомянутый граф А. С. Мусин-Пушкин был женат дважды, так вот его вторая жена Елизавета Федоровна (в девичестве Шарлотта-Амалия-Изабелла фон Вартенслебен) имела сестру, а та являлась по материнской линии бабушкой… того самого Жоржа Дантеса.
 
«ДВУХСЕРИЙНАЯ» ДУЭЛЬ
 
И в XIX веке мода отдавать свою жизнь на волю случая продолжала кружить головы русским дамам. Например, в петербургском салоне некоей мадам Востроуховой только в 1823 году состоялось 17 дуэлей. Не отставали и провинциалки. В частности, в Орловской губернии жили по соседству и годами не могли наладить отношения две помещицы: Ольга Петровна Заварова и Екатерина Васильевна Полесова.
 
После очередной громкой ссоры в июне 1829 года соперницы вспомнили, что они дворянки, и решили встретиться на нейтральной территории с целью снимающего все вопросы поединка. В присутствии 14-летних дочерей и своих гувернанток-француженок в качестве секундантов дамы скрестили сабли своих мужей.
 
Но предварительно, согласно правилам, гувернантки предложили дамам помириться, однако те вновь начали оскорблять друг друга, а потом кинулись в атаку. Дуэль была недолгой: Ольга Петровна получила саблей по голове, но успела ткнуть соперницу саблей в живот. В результате Ольга Петровна скончалась на месте, а Екатерина Васильевна ушла в мир иной днем позже.
 
Казалось бы, эта нелепая и трагическая история на этом и закончится. Но тогдашняя орловская действительность была не только жестока, но и весьма злопамятна. Прошло пять лет, и в той же березовой роще встретились повзрослевшие дочери соперниц – Анечка Полесова и Сашенька Заварова. Секундантами стали все те же гувернантки-француженки. И вновь печальный итог: смерть Анны Полесовой. А оставшаяся в живых Александра Заварова доверила потом эту драматическую «двухсерийную» историю своему девичьему дневнику.
 

Автор:  Сергей НЕЧАЕВ
Совместно с: 

Комментарии



Оставить комментарий

Войдите через социальную сеть

или заполните следующие поля



 

Возврат к списку