Я ничего ни у кого не прошу

В России много говорится о помощи семьям, прежде всего многодетным. Да и не только говорится – делается немало. Но все-таки, по большому счету, семьи, в которых растут ребятишки, полагаются только на себя.

Корреспондент «Совершенно секретно» познакомился с многодетными семьями и узнал, как они живут, с какими проблемами сталкиваются и как их решают.

КТО ТЫ ТАКАЯ, ЧТО ЛЕЗЕШЬ НЕ В СВОЕ ДЕЛО?

С многодетными мамами Натальей Ризоевой, Юлией Гусаровой и Еленой Бойко мы познакомились через Благотворительный фонд «Тройняшки», который 14 лет назад создала красноярская журналистка и писательница Дарья Мосунова. Тогда ее близнецам, Маше, Саше и Серёже, было всего два года. А вообще Дарья – мама пятерых детей: у нее есть старшая, приемная, дочка Таня и «одняшка» Миша – он родился в 2007 году.

Дарья Мосунова рассказывает: фонд был создан не то что бы случайно – просто выяснилось, что многодетные семьи, даже самые благополучные, сталкиваются с проблемами там, где и не ждали.

«Вот пример. У меня трое деток родились, а нам отказали в том, чтобы пользоваться молочной кухней: оказалось, что у нашей семьи доходы на 80 рублей больше прожиточного минимума, поэтому нам не положено. Но ведь не в деньгах дело, мамочке тройняшек чисто физически невозможно их самой выкормить, – рассказывает Дарья Мосунова. – Я уже не говорю о том, что раньше многодетным жилищные условия улучшали, могли и с машиной помочь – теперь такого практически нет. А ведь многие семьи вообще не знают, что им полагается по закону. Я стала узнавать, разбираться. Но мне везде говорили: а кто ты такая, чтобы не в свое дело лезть?»

Наконец кто-то посоветовал организовать фонд, который бы занимался проблемами многодетных семей: «от имени и по поручению» организации сподручнее решать вопросы. Так все и началось. Дарья рассказывает: через соцзащиту она сама разыскивала красноярские семьи с тройняшками. Собрала мамочек познакомиться, вручила им подарки от имени фонда, то есть на самом-то деле от себя лично. «Знаете, такое ощущение, что этим женщинам давно никто никакого внимания не уделял – настолько они были удивлены», – говорит Даша.

Уже 14 лет каждый день к Мосуновой за помощью обращаются 2–3 человека. Позвонить могут в любое время суток и в любой день недели.

Фонд никаких денег «впрок» не собирает. Обратился к Даше человек с конкретной проблемой – значит, ее нужно решить. И помощь может быть не только финансовая. Кому-то нужен совет юриста. Кому-то – вещи для подросших деток. Кто-то ищет работу, а кто-то – покупателей на свои «произведения»: вязаные вещи, домашние торты, варенья-соленья. Есть и те, кому надо просто пожаловаться на проблемы в семье, «поплакаться». Даша, кроме прочего, умудряется вытаскивать многодетных мамочек на чаепития, праздники, в парикмахерские – ведь сами на себя они выкроить время решаются не всегда.

Дарья рассказывает: «Где могу – помогаю сама, если самой не под силу – ищу тех, кто может помочь». И вспоминает об одном из самых первых случаев, с которых начинался фонд.

– Я тогда собирала сведения в соцзащите, и мне рассказали про одну семью: молодая женщина одна воспитывает трех детей с ДЦП, муж погиб, мама – бабушка детей – несколько лет лежит парализованная. Я пришла к ним в гости. А там дети-инвалиды по голому полу ползают. Я, помню, побежала в магазин ковров, описала ситуацию. Слава богу, директор сразу откликнулась, очень приятная женщина. Отдала мне самый большой ковер: говорит, такой огромный все равно не продается. И вот мы притащили этот ковер к ним домой, порезали его, чтобы на все полы хватило, застелили квартиру. Потом я пошла в Сбербанк – там выделили этой семье 50 тысяч на ремонт.

Сама Даша об этом не упоминает, но женщины, которые дружат с ее фондом, нам рассказали: не все многодетные мамы понимают, для чего он создан и как работает. Случается, не просят о помощи, а требуют ее, даже самые благополучные и обеспеченные: «Куда вам можно прислать реквизиты для перечисления денег?».

Дарья выражается мягче: «Бывает, что женщины воспринимают меня как свою маму, вроде бы я должна постоянно их опекать. Но это проходит через какое-то время, через год, два. Это все эмоции, их можно понять».

Но те женщины – многодетные мамы, о которых наш рассказ, – рассчитывают в первую очередь только на себя. Хотя живут каждая по-своему непросто.

НЕ ПОНИМАЮ ЖЕНЩИН, КОТОРЫЕ РОЖАЮТ, НЕ ЗНАЯ, КАК БУДУТ ЖИТЬ

43-летняя Юлия Гусарова – та самая мамочка, которая одна из первых подружилась с Фондом «Тройняшки». Ее близнецы – Оля, Аня и Алёна – сейчас уже окончили школу. Оле и Ане поставили диагноз ДЦП, когда им был год. Девчонки умненькие – учились на 4 и 5, учителя приходили к ним домой и занимались по обычной программе. Сейчас справляются со всем: могут сами, без подсказок, и бытовую технику починить, и водопровод усовершенствовать, и из двух ноутбуков собрать один – «крутой». Но ходить девочкам по-прежнему очень тяжело

Алёна физически здорова, много лет занимается танцами, но в 4 года ей поставили диагноз «задержка психоречевого развития».

Когда девочкам было 4 месяца, мужа Юли убили. Ее мама несколько лет лежит парализованная.

Юлия уверена: ответственность за близких должна нести только она сама.

Рассказывает Юлия Гусарова:

– Что будут тройняшки – я узнала за две недели до родов. А диагноз ДЦП нам поставили в год. Сначала мне все говорили: дети не выживут. Потом – никогда не будут сами ходить. А если до учебы дело дойдет, то светит нам только коррекционная школа.

Такие прогнозы вполне могли сбыться. В то время ведь ничего в нашей стране не было. Даже Интернета, чтобы хоть какую-то информацию получить. И все кругом платное. Если настоящий лечебный массаж, а не для вида в поликлинике, – отдай большие деньги. Если операция или поездка в санаторий – тем более. А ведь их трое. Но мы чего только не делали. Мне повезло на добрых людей – и материально помогали, и лечение организовывали. Я и сама делала все, что могла, вплоть до того, что из деревни опилки из-под коровы привозила – они, вроде, мышцы хорошо расслабляют. Считайте, круглосуточно я их лечила.

Однажды, когда девочки подросли, мы лежали в стационаре на освидетельствовании. Пришла к нам врачебная комиссия, и профессор, который с нами работал, дал другим докторам наши карточки почитать. Они почитали и вслух удивились, что дети живы до сих пор. А профессор говорит: дети, встаньте и пройдитесь. Врачи прямо дар речи потеряли. А он: «Вот что делает материнская любовь». Я до сих пор толком не знаю, что ж там такое в наших карточках было, что они поразились так. Я просто что надо было, то и делала.

Мы с детьми, считайте, все экономические кризисы пережили. Но именно тогда, в тяжелое время, как-то всколыхнулась и доброта в людях, и благотворительность. Сейчас такого нет. Сейчас все в кредитах, в ипотеках, бизнесы у людей появляются и рушатся. Возможностей много – многого и хочется. Сейчас даже не верится, что когда-то люди по своей инициативе бескорыстно нам помогали. Одна знакомая, чтобы я могла купить машину, взяла кредит на свое имя – мне бы самой не дали. Другие помогли первое пластиковое окно в комнату детей поставить, третьи – дачный участок взять. Ну и на лечение деньгами помогали, конечно. Власти я ругать не буду. Да, сначала получала я 6 тысяч рублей по инвалидности на троих, а потом поднимали, поднимали, и сейчас уже на всех нормально набегает.

Все это время я сижу дома с девочками, пеку торты на заказ. Сама это дело освоила: работала в школьном комбинате питания, но после рождения детей оттуда ушла, теперь на кухне свои «произведения искусства» стряпаю. А по-другому нельзя. Если дети на освидетельствовании – это месяца два-три, какой работодатель такое выдержит? Ну а еще через 5 лет куда я пойду, кому я в 48 буду нужна?

Жду, пока девчонки повзрослеют. Они ведь только недавно, лет в 17, стали осознавать свой диагноз, понимать, что они отличаются от других. Сразу застеснялись, стали реже во двор выходить. А в Интернете нормально общаются. Но в основном только болтают да в игрушки играют. А я надеюсь, что познакомятся да замуж выйдут, чтобы одним не быть. Они у меня многое умеют. К тому же сейчас по Интернету все сделать можно: ЖКХ оплатить, продукты заказать, врача вызвать. Надеюсь, что они и дачу полюбят. А то я участок взяла, разбила там грядки, вагончик поставила, а они, как все дети, ни в какую туда ездить не хотят. Ну, может, еще привыкнут.

Был какой-то момент, когда я думала: ведь обидно же, я молодая, здоровая, а дети – инвалиды. Я бы могла, в принципе, еще родить – здорового ребенка. Но я понимала, что это означало бы поставить крест на этих детях. Ведь ребятишками с таким диагнозом нужно постоянно заниматься. Даже такой бытовой момент: детей с ДЦП долгое время приходится носить на руках. Я и сейчас их заношу, например, в ванну, мою – они сами не могут. А каково это, если женщина беременна? А когда будет в роддоме лежать? А когда родит?.. То есть понятно, что рождение еще одного ребенка погубило бы этих.

Когда девочки подросли, я думала взять малыша из детдома. Мне в органах опеки и разрешение дали. Но мои девчонки воспротивились. И я отказалась от этой мысли.

Я знаю семью – у них тоже родилась девочка с ДЦП. А потом они родили еще дочь, нормальную. Ту, первую, сдали в специальный интернат. И навещают ее раз в год на день рождения вместе с младшей сестрой. Они хоть подумали, кто из нее вырастет? Я про здоровую девочку сейчас…

Вообще не очень понимаю матерей, которые рожают детей, четко не представляя себе, как будут жить, рассчитывают не на себя, а на помощь других людей. Особенно если есть дети-инвалиды

ВОКРУГ МЕНЯ – ТОЛЬКО ХОРОШИЕ ЛЮДИ

Елене Бойко очень подходит ее фамилия: она и правда яркая, веселая, активная. У нее замечательная семья: муж Дима и 14-летние тройняшки Соня, Саша и Юра. Себя Лена называет «исключительно позитивным человеком». Говорит, это потому, что вокруг нее люди такие же.

Ленины дети – инвалиды. Но она уверена: ребята в будущем тоже должны рассчитывать прежде всего на свои силы.

Рассказывает Елена Бойко:

– Ребятишек я родила семимесячными, два месяца мы отлежали в больнице. Соня была самая маленькая – 990 граммов, никто гарантий не давал, что она выживет, Юра – 1400, Саша – 1330. Когда детки мои окрепли, поправились, нас выписали. А в 4 месяца им сделали прививку АКДС. И то ли не учли, что они недоношенные, то ли недообследовали их толком, но… В общем, Саша после этого перестал развиваться. А он самый крепкий был у меня. Быстрее всех вес начал набирать, первым стал грудь сосать. И все, остановился в развитии. У Сони и Юры тоже были последствия, но не такие тяжелые, как у него. Нас молодая невролог все успокаивала: они же недоношенные, догонят других ребятишек попозже. Но когда Саша и к двум годам не мог не то что ходить, но и ползать и сидеть, стало ясно, что дело не в этом.

ЕЛЕНА БОЙКО

Он и сейчас почти не ходит. Хотя все эти годы мы занимаемся с ним, лечим – сейчас он может вставать, потихоньку передвигаться. Стал разговаривать. Учительница к нему из школы приходит, занимается.

У других ребят проблемы тоже остаются. У Юры – с координацией, ему не всегда удается контролировать себя. Но он хорошо учится в обычной школе – ударник, занимается хоккеем, в спектаклях участвует.

А у Сони в физическом плане все хорошо. Но долго было непонятно, что у нее внутри происходит. Потом уже сказали специалисты, что у нее есть признаки аутичного поведения. И некоторые вещи она медленнее усваивает, чем другие дети. Тут нам, конечно, садик дело попортил. Я, прежде чем на работу выходить, все сделала, чтобы Юру и Соню к саду подготовить, чтобы и им легко было, и от них никому никаких проблем. Но – дома только любовь, а в садике таких детей, как Соня, не любят. Няня и воспитательница настоящую травлю против нее устроили. Или просто не замечали: ребенок один в туалете возится с хлоркой и прочей бытовой химией, а они ноль внимания.

Сейчас Соня учится в коррекционной школе восьмого вида. Конечно, мне не хотелось дочь в такую школу отдавать. Вроде, это клеймо на всю жизнь. Но потом мне одна хорошая учительница сказала: не заставляйте ребенка прыгать выше головы – сделаете из нее неврастеника. Позвольте ей делать то, в чем она будет успешной. Мы с мужем тогда обсудили и решили: ну отдадим мы Соню в обычную школу, ну дотянем ее до 9 класса кое-как. Кому от этого будет лучше? А в коррекционной программа адаптированная, пусть движется в своем темпе. И правда, сейчас у нее все хорошо. Прошли тики, которые появились после садика, где ее нянечка обижала. Она начала читать. Научилась делать многие вещи, которые раньше не могла. На похвалу отзывается, начинает больше стараться…

ЮЛИЯ ГУСАРОВА

А вот Юру наоборот, надо подгонять, ставить планку повыше. Я хочу, чтобы он получил хорошую профессию, чего-то добился в жизни сам. Я против потребительства. У нас, как только поставили детям инвалидность, знакомые и родня первым делом начали спрашивать: ну и как, вам квартиру и машину за это дали? А так нельзя. Человек в любом случае должен рассчитывать прежде всего на себя, на свои силы, и Юру на это настраиваю.

РОЖАТЬ НАС НИКТО НЕ ЗАСТАВЛЯЛ

У Натальи Ризоевой семеро детей от двух до двадцати лет. 40-летняя Наталья воспитывает их одна. С двумя бывшими мужьями не сложилось, они и детям не помогают. От государства она особо тоже ничего не ждет. Родители Натальи давно умерли. Так что все на ней: и дети, и дом в Покровке – частном секторе Красноярска.

Рассказывает Наталья Ризоева:

– Дети у меня самостоятельные. Старший учится в машиностроительном колледже на автомеханика, по ночам работает – для себя зарабатывает, по дому помогает. Ребятишки хорошо учатся. Одна на танцы ходит, другой боксом занимается, еще один футболом. Я не знаю, как управляюсь с ними. Они, если что-то надо по делу, спрашивают, я отвечаю, а в остальном как-то сами.

На что живем? Я начала в тайгу ездить, когда старшие еще маленькими были. 13 лет не отдыхала: деньги зарабатывать надо. Собираю грибы, ягоды, черемшу, папоротник, цветы. Перед Новым годом – кедровые и пихтовые ветки. Выезжаю в лес часа в четыре утра, работаю с апреля по ноябрь. Грибов за сезон получается собрать ведер сто, ягод – полсотни. А потом начинаю заготовку веток к Новому году: букеты вяжу из кедрача и пихты, рождественские веночки делаю. Три месяца перерыв, а к апрелю все заново: там Вербное воскресенье, надо вербу заготавливать, потом Родительский день, и пошло-поехало. Продаю все это дело на перекрестке в центре Красноярска. Меня уж сколько раз оттуда гоняли. Но я там стояла и буду стоять

ДОМ РИЗОЕВЫХ

Артёма, младшего, я вообще чуть на рынке не родила. Поехала в тайгу 18 мая, набрала черемши. Привезла, обчистила, собираюсь идти продавать. Чувствую, что-то не то. Думаю, ну 37 недель всего, рано еще, показалось просто. На рынке сижу, чувствую: подпирает уже как надо. Но я пока все не продала, не ушла, деньги-то дома надо оставить. Потом еще забежала в магазин, купила продуктов, чтоб холодильник забить на то время, пока меня не будет, убралась, все перестирала. Ну, говорю, теперь и скорую можно вызывать. Я с пузом и в тайгу ездила, и на деревья лазила. Я свой организм знаю, когда и что. Некоторые одного родят – потом стонут всю жизнь. Да вы больше шевелитесь, воздухом дышите – дети будут нормальные, здоровые.

Я понимаю, что не каждая мама вот так торговать пойдет. Но меня жизнь заставила. Я на своих бывших мужиков не полагаюсь, только на себя. Но сейчас мы нормально живем.

Государство? Ну вот получает женщина от государства энную сумму до полутора лет. А потом, после полутора, на что они с ребенком жить будут? Я считаю, что маткапиталы и всякие пособия не деньгами надо давать людям, а жилье им выделять. Раньше вон коммуналки расселяли, а сейчас, наоборот, людей в коммуналки сгоняют.

Многодетным что надо? Пособия побольше, да с жильем вопрос решить, пусть оно будет социальное, не свое. Но вообще государство государством, но в конечном-то счете сами родители и должны нести ответственность за детей. А если папы нет – значит, мама одна. Нас же никто не заставлял, мы сами так решили. Вот я нарожала – кто виноват? Но все-таки со стороны государства должна быть чуть больше поддержка.

Меня спрашивают – тебе тяжело? Да нет. Устаю иной раз. Плакать я не умею. У меня жизнь такая – улыбаться надо. Вчера у нас вообще вон прорвало все трубы, все кругом течет, а я стою ржу. Саша, старший, говорит: ты что, мам, смеешься, у нас же потоп! А что, если я визжать и орать буду, то легче станет? То же и с деньгами. Если ныть и плакать – что, они от этого с неба на меня упадут? Это жизнь: не хочешь крутиться – сиди да терпи. Надо дело делать, вот и все.

Фото из архива автора