\«Мне этот бой не забыть нипочем…\»

Псковские поисковики обнаружили точное место подвига Героя Советского Союза Арнольда Мери, первого эстонца, удостоенного этого высокого звания в годы Великой Отечественной войны. Открытие памятного знака на месте, где группа бойцов под его командованием приняла неравный бой с немецким десантом, прорвавшимся в тыл 22-го Эстонского территориального стрелкового корпуса, состоялось накануне освобождения Таллина. С подробностями – специальный корреспондент «Совершенно секретно».

 

Псковский краевед и журналист Сергей Егоров, который буквально по часам отследил события 17–18 августа 1941 года, когда горстка солдат приняла на себя удар гитлеровцев, нацеленный на штаб соединения, в немалой степени был поражен одним странным совпадением.

«Церемония открытия памятного знака состоялась 21 сентября, – рассказал исследователь. – Но каково было мое удивление, когда вечером того же дня, просматривая Интернет, я неожиданно открыл для себя еще одну знаковую дату, связанную с нашими поисками: 22 сентября отмечалось освобождение Таллина от немецко-фашистских захватчиков. Понятно, что эта дата по ту сторону границы проходит практически незаметно, однако мои друзья-поисковики, узнав об этом открытии, заметили, что случайностей в таких вещах не бывает».

 

 РАССТАВИТЬ ВСЕ ТОЧКИ НАД «i»

 

40 лет назад, по словам моего собеседника, ему попалась на глаза статья в «Комсомольской правде», где в канун 60-летия ВЛКСМ было опубликовано большое интервью с Арнольдом Мери («Счастье жить в атаке»). Тогда он работал первым заместителем министра просвещения Эстонской Республики и вспоминал не только послевоенные годы, когда он возглавлял Ленинский коммунистический союз молодежи Эстонии, но и события Великой Отечественной войны. А именно тот день, когда ему, командиру радиовзвода, пришлось вступить в бой с немецким десантом.

«Это же моя родина! – продолжает Сергей Егоров. – Любопытным мне показался и тот факт, что на официальном уровне местом кровопролитных боев, где бойцы Эстонского стрелкового корпуса отражали атаки фашистов, рвавшихся к Ленинграду, почему-то считали поселок Полоное, который находится совсем в другом районе. Поэтому, когда представилась возможность расставить все точки над “i”, мы решили отыскать место боя».

Самой экспедиции предшествовала большая поисковая работа; прежде всего, следовало разобраться,  где все-таки состоялся тот легендарный бой. В интервью, которое стало отправной точкой для поиска, упоминалось сельцо Могилицы. Однако в позднейших публикациях встречалось и другое название – Могилец. Что это: ошибка коллег-журналистов, опечатка или на самом деле есть такая деревня? Да и сам Мери тоже мог что-то напутать. Встал вопрос: каким образом попал в эту историю город Порхов и его предместье – поселок Полоное?

Новый толчок этому расследованию был дан, как ни странно, весной 2007 года, в ночь, когда в Таллине была предпринята попытка перенести из центра города на окраину монумент «Бронзовый солдат». Своеобразным ответом с российской стороны стало открытие в Полоное обелиска, посвященного памяти бойцов 22-го Эстонского стрелкового корпуса, которые летом 1941 года ценой своих жизней остановили на этом рубеже немцев. В торжественной церемонии принял участие и сам Арнольд Мери. Уже тяжело больной, он поблагодарил руководство области за память и сказал тогда слова, которые запомнились многим по обе стороны границы: «Это самая лучшая и умная инициатива российских властей в этом году. Трудно себе представить более сильную поддержку тех эстонцев, которые всей душой с Россией и русскими ветеранами». И добавил: «Здесь лежат мои однополчане».

В середине июля 1941 года 22-й Эстонский стрелковый корпус, входя в состав 11-й армии Северо-Западного фронта, занимал оборону 50-километрового участка на рубеже Подсевы – Славковичи – Махновка. Особенно тяжелые бои шли на подступах к Порхову. Уже в наши дни, когда в его предместьях прокладывали газопровод, на поверхность были подняты останки бойцов. Сначала их даже не смогли идентифицировать. Помешало необычное обмундирование, которое приняли за немецкое. Однако в конце концов разобрались. Оказывается, до 1940 года в армии буржуазной Эстонии была принята английская форма. Когда республику присоединили к Советскому Союзу, то в командовании Красной Армии (видимо, из экономии) военнослужащим, которые решили продолжать службу, предложили отпороть прежние нашивки и заменить их новыми отличительными знаками. Так в старой форме 22-й Эстонский стрелковый корпус и начал войну, дойдя до Псковской области. Укрепил общественное мнение в том, что подвиг Мери причастен к Порховской земле, и тот факт, что местные власти тогда же присвоили имя Арнольда Константиновича школе, а также одной из улиц районного центра. Может быть, поэтому многие были убеждены, что свой подвиг «эстонец № 1» совершил именно в тех краях. И хотя от города Дно до Порхова всего 20 км, история не любит приблизительности.

Все эти нестыковки заставили Сергея Егорова по-настоящему взяться за дело. А именно с документами в руках выяснить: где и как сражался корпус, в каком месте произошел прорыв немецкого десанта и – самое важное – где его встретил техник-интендант 2-го ранга Мери со своими бойцами.

Горячую поддержку Сергей нашел в историко-просветительском центре «Губернский автодесант», волонтеры которого занимаются поиском и установлением имен красноармейцев, погибших в лагере смерти «Дулаг‑100», что под Порховом. По словам Олега Константинова, лидера движения, пренебрежение фактами стало классической ошибкой всех СМИ, которые, рассказывая о боевом пути эстонского корпуса, упоминали только Порхов и Полоное.

«Тогда, в мае 2007 года, открывали обелиск на месте боев части, то есть на передовой, а речь шла о месте подвига Арнольда Мери в тылу, куда прорвался фашистский десант. Согласись, что это не одно и то же, – комментировал ситуацию Олег. – Никто не знал, где это произошло, но теперь я могу с чистой совестью сказать, что экспедиция увенчалась успехом, а ее победной точкой стало открытие памятного знака».

 

 НАПРАВЛЕНИЕ НА СЕВЕРО-ВОСТОК 

 

Начинать надо было с архивов, и документы, которые сумел раздобыть Егоров, помогли с точностью установить, где проходила передовая, через какие населенные пункты, какие немецкие части противостояли корпусу, каковы были потери и главное – где и в каком месте базировался штаб корпуса. Были изучены карты боевых действий, сопоставлены с новейшими – и получилось, что деревни Моглицы, название которой часто упоминалось в газетной периодике, не существует. Значит, когда Мери рассказывал о Могилицах, где располагался штаб, он не ошибался. Полную ясность внесли документы. Согласно оперсводке серии «Б» № 08 от 17 июля 1941 года, командование корпуса располагалось в лесу, в одном километре северо-восточнее деревни Могилицы, что по современным меркам почти в пригороде Дно. Здесь же дислоцировался и 415-й отдельный батальон связи, где проходил службу Арнольд Мери. Что же произошло 17 июля (в некоторых источниках значится 18-е) 1941 года? Каноническим текстом следует считать воспоминания самого Мери. Предоставим ему слово:

«В первый момент я даже мысли не допускал, что это были немцы. Подползаю к месту, где идет стрельба, и слышу страшные вопли, потом немецкую речь. Немецкий язык я немножко знал, потому что на нем переговаривались родители, когда хотели, чтобы я ничего не понял. Убеждаюсь в том, что это немецкий десант. Первая мысль: надо как можно быстрее добежать до штаба корпуса, потому что там никаких окопов нет, бери их, так сказать, тепленькими, в земляночках. Добежал до радио-машин, потому что я-то за них отвечаю, их надо вывести из-под удара немцев. Никого нет, моторы прострелены. Бегу дальше в штаб, чтобы предупредить, что немцы идут. По дороге соображаю: нет, не это моя задача. Не штаб оповестить нужно, а фашистов задержать. Вижу, что у леса мечется большое количество наших ребят. Осмотрелся… Начал останавливать своих: единственная возможность спастись – это немедленно начать отражать немецкое наступление. Кричу им, что тут ничего серьезного быть не может, потому что это какой-то немецкий воздушный десант, который пытается посеять панику, и если мы сумеем их остановить, то все это будет ликвидировано немедленно. Между штабом корпуса и наступающими немцами практически нет ничего, ни одной серьезной части – следовательно, минут через двадцать штаб корпуса будет уничтожен полностью. Человек тридцать я сколотил и начал организовывать оборону. Заняли позицию. Себе выбрал место под большой елью. Никаких окопов не было, только противовоздушная щель, как раз посреди этой полянки, – в нее я сунул сержанта Теппамеэса: мол, когда немцы выйдут, мы будем отражать их наступление, а вы будете обстреливать их с фланга. И больше ничего мы не делали – только отстреливались и все. Среди тех, кого мне удалось поймать, примерно треть были мои товарищи по службе в Эстонском стрелковом корпусе, а две трети было новое пополнение, которое мы получили только в начале июня – 18-летние юнцы. Они винтовок еще не видели и ни разу даже не стреляли. Только я ребят расставил, появились немцы. Вышли на поляночку, автоматы на пузе, вправо-влево стреляют. Мы прицельным огнем скосили тех, которые вышли первыми, отбились. И тут у нас такое веселое дело пошло: через каждые 15–20 минут новая попытка прорваться… Примерно минут через сорок мы оказались под минометным огнем. Одним из первых разрывов я был ранен в руку, и ранение уже изменило психологический настрой. Моя задача – задержать здесь немцев, а все остальное стало безразлично. Потом меня ранило в ногу двумя осколками: один раздробил коленный сустав, другой застрял повыше, в мягких тканях. Надо было перевязать раны. Я в очередной раз полез за патронами, нашел одного парня из нашего батальона, Кульмана, и спросил: «Нет ли у тебя перевязочного пакета?» Он сказал: «Есть, сейчас дам». Начал из кармана вытаскивать перевязочный пакет, а тут рядом с нами разорвалась очередная мина: меня ударило в грудь осколком, а его – в ногу. Он говорит: «Все, теперь мне пакет самому понадобится». У нас уже было довольно много раненых. Наш огонь ослаб, я поду­мал, что теперь уже все – немцы пройдут. О том, успел ли эвакуироваться штаб корпуса, я не имел никакого представления. Но тут подошел с тыла старший политрук радиороты Клименко с двумя бойцами и говорит: «Ага, это вы, значит, тут держитесь? Молодцы, держитесь! Ну, за этот сектор я могу быть спокоен, пойду дальше смотреть, есть ли еще где какие-нибудь обороняющиеся». Он был ранен двумя пулями, все плечо залито кровью… Я посмотрел, что дело идет к концу, и еще раз подсчитал: в нагане шесть патронов. Значит, пять патронов я могу потратить на немцев, когда они буду подходить ко мне, ну, а шестой патрон – на себя. Дело не в героизме, абсолютно! Просто я прекрасно помнил, как кричали те, с которыми немцы расправлялись штыками. Поэтому считал, что в данной ситуации самая легкая смерть будет от своей собственной пули. И когда я ждал следующей атаки, сзади вдруг появился батальон курсантов. Немцы не стали принимать бой, разбежались. Потом была очень тяжелая эвакуация, когда я был больше в бессознательном, чем в сознательном состоянии. Пришел в себя лишь в полевом госпитале на станции Морино».

И еще одно уточнение: в том бою было уничтожено до 100 фашистов. Указ о награждении Арнольда Мери был опубликован 15 августа 1941 года – буквально через месяц после случившегося. Не обошлись без недоразумений. О том, что случилось близ деревни Могилицы, мало кто знал, но в газетах нужно было написать, за что человек удостоен столь высокой награды. Корреспондентов тогда вызвали в ЦК и приказали, чтобы завтра же эта информация в газетах была! «Откуда мы ее возьмем?» – возмутились они. «А это не наше дело», – ответили партийные начальники.

На следующий день в редакциях газет договорились придерживаться одной и той же версии: если речь идет о батальоне связи, то командир взвода будто бы доставил с фронта срочную депешу в штаб корпуса. Это звучит анекдотично, но так было на самом деле.

 

 АББРЕВИАТУРА «АНН» 

 

Следующим шагом должен был стать выезд на место и раскопки, которые могли подтвердить (или опровергнуть) догадки поисковиков. И такая экспедиция «Губернского автодесанта», к которой присоединился известный псковский поисковик Константин Буевич (Центр воинской славы) состоялась. Едва наладили оборудование, как в наушниках металлоискателей сразу запищало – до такой степени земля была нашпигована железом. По словам Егорова, достаточно было копнуть лопатой, как на поверхности оказывалась целая россыпь патронов от немецкого и российского оружия. Их было так много, что гильзы можно было собирать горстями. Этот факт следует считать косвенным подтверждением того, что с местом боя поисковики не ошиблись. Но самой ценной находкой стал кожаный подсумок. Когда его очистили от грязи и просушили, то на внутренней поверхности удалось прочесть три буквы «АНН». Этому, казалось бы, незначительному факту участники экспедиции обрадовались больше всего.

«Просматривая позже список безвозвратных потерь корпуса, я нашел двух военнослужащих корпуса с такими инициалами,  – продолжает мой собеседник.  – Сомнений быть не могло: место подвига Арнольда Мери, где он вместе со своими товарищами принял бой с немецким десантом, было установлено. В следующем году районные поисковики намерены провести здесь более серьезные раскопки, чтобы уже со щупами пройтись по всему участку – есть основания полагать, что на месте боя могли остаться тела бойцов, которые из-за последующего отступления корпуса не успели по-человечески предать земле».

 

 ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ 

 

Надо ли говорить, что церемония открытия памятного знака, который увековечил имя Героя Советского Союза Арнольда Мери на псковской земле, стала одним из самых важных событий года – он появился близ города Дно, на повороте в деревню Искра.

И последнее… В следующем году исполняется 100 лет со дня рождения Арнольда Константиновича и 75 лет со дня освобождения Эстонии от фашизма. По словам Андрея Заренкова, руководителя Антифашистского комитета Эстонии, носящего имя Мери, он и его соратники намерены широко отметить эти даты.

На снимках Олега Константинова: церемония открытия памятного знака.

 

Фотографии публикуются с любезного разрешения автора.