22 июня, ровно в четыре часа...

Каждый год, 22 июня, страна отмечает День памяти и скорби. В кровавой бойне, которая продолжалась 1418 дней и ночей, со стороны Советского Союза (по разным данным) погибло от 20 до 27 млн человек. Самые большие потери в живой силе и технике страна понесла в первые месяцы войны. Можно было избежать катастрофы летней кампании 1941 года? Ответ на этот и другие непростые вопросы попытался найти корреспондент «Совершенно секретно».

О начале войны в российской глубинке узнали только в 12 часов дня. При этом, судя по выступлению наркома иностранных дел Вячеслава Молотова, в Кремле на тот момент не представляли масштабы трагедии. На фронтах уже полегли смертью храбрых тысячи солдат и офицеров, не говоря уже о мирных жителях, однако в обращении говорилось лишь о двухстах погибших. Назвав Гитлера «зазнавшимся» политиканом, оратор выразил твердую уверенность, что «Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу». Выступление завершилось ставшей уже хрестоматийной фразой: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!». Молотов выступил в полдень, а за несколько часов до этого по «Великогерманскому радио» Геббельс зачитал обращение Гитлера к немецкому народу. В нем было и «про заговор евреев и демократов, большевиков и реакционеров», и про стремление «противодействовать британской политике по окружению Германии». Обвинения в адрес Москвы свелись к тому, что она «лицемерно уверяла внешний мир о своем стремлении к миру», а между тем «русские летчики беззаботно перелетают границу, словно хотят показать, что они здесь хозяева». Но «настал час, когда необходимо выступить против заговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны и еврейских властителей большевистского центра в Москве». К тому времени, когда гитлеровская прокламация была дочитана, вермахт уже перешел границу и начал развивать наступление.

«Немецкие солдаты!… На вас лежит тяжелая ответственность, ибо судьба Европы, будущее Германского рейха… в ваших руках. Да поможет вам Бог!», – говорилось в приказе Генштаба.

ПО ВОЗДУХУ И ПО СУШЕ

Одним из поводов для войны гитлеровцы назвали, в том числе, регулярные нарушения воздушного пространства оккупированных Германией государств. Однако факты говорили обратное. Так, в специальном обращении НКВД в ЦК ВКП(б) говорилось, что с 11 ноября 1940 года по 10 июня 1941 немецкие самолеты 185 раз нарушали воздушное пространство СССР. В ряде случаев разведчики углублялись на 100 и более километров. Всего один показательный случай: 15 апреля 1941 года в районе Ровно истребители Красной Армии заставили приземлиться нарушителя, который пролетел вглубь страны на 200 км, был оборудован специальной фотоаппаратурой, а у экипажа обнаружили карты Черниговской области. В этой связи характерно содержание служебной записки на имя наркома внутренних дел Лаврентия Берии от 20-го июня 1941 года. В ней говорилось, что, начиная с 10 по 19 июня, пограничными отрядами было зафиксировано 86 случаев нарушения воздушной границы СССР, из которых 63 совершили немецкие самолеты. Лезли и посуху. В этом же источнике говорилось, что только в мае было задержано 353 нарушителя, а за первые 10 дней июня – 108. При этом было убито 36 агентов и ранено 25. Эти факты, агентурные данные ясно говорили: война на пороге, однако ее начало (на удивление) не переполошило население. Например, в приграничном Себеже после речи Молотова прошел митинг, а вечером молодежь, как ни в чем не бывало, отправилась на танцы. Люди верили пропаганде, полагая, что в случае нападения, мы будем воевать на территории врага, который в скором времени будет разбит. Все изменилось на следующий день, когда по домам понесли первые повестки. В считанные дни тысячи мужчин призывного возраста ушли на фронт. Опустели поля, фабрики, заводы. С запада потянулись беженцы, которые рассказывали о жестокости оккупантов, о том, как самолеты люфтваффе расстреливают колонны мирных жителей, устраивая охоту за людьми. Чтобы успокоить народ, тогдашние пропагандисты «вдували» в уши через радио, газеты мысль о том, что пролетариат Германии возмущен, и ни сегодня-завтра он ответит революцией. Однако «идейно близкие» немецкие рабочие, одетые в военную форму, безоговорочно верили своему фюреру и громили отступающие части Красной Армии со всей своей непролетарской, но расовой ненавистью. Не редки были и случаи, когда местное начальство, бросив все, решало личные проблемы, отправляя семьи и барахло на восток – государственные институты разваливались на глазах.

ПО ЗАКОНАМ ВОЙНЫ

Окончательно люди поняли, что брошены на произвол судьбы, а на фронте происходит что-то дикое, когда сверху пришел приказ: сдать радиоприемники. А между тем по дорогам тянулись колонны отступающих красноармейцев. Раненые, голодные, они старались не смотреть в глаза местным жителям, потому что не знали: вернутся или нет. По разным оценкам в период 1941–1942 годов в плен попало более 3 млн солдат и командиров. Между тем, общая численность, так называемых, «восточных батальонов» – тех, кто перешел на службу гитлеровцам, составила от 30 тыс. до 150 тыс. Конечно, и среди высших офицеров попадались люди, которые в минуту опасности поддавались панике, но были и другие примеры. Так, в приказе Ставки № 270 от 16.08.1941 года упоминался заместитель командующего войсками Западного фронта генерал-лейтенант Болдин, который, оказавшись в окружении, почти два месяца пробивался к своим. За это время были уничтожены штабы двух немецких полков, 26 танков, 1049 машин и т. д. В конце концов, ему удалось вывести из окружения 1654 человек личного состава, из которых 103 были ранены. Решительно действовал на западном направлении и бригадный комиссар Попель. Проделав 650-километровый марш, он с боями вывел из окружения 1778 солдат и офицеров. Напраслину наводят те, кто считает, что Красная Армия с первых дней войны драпала без оглядки. Да, отступала, но при этом вела ожесточенные арьергардные бои. Всего один пример: от Себежа, который пал 7 июля, до соседнего городка Пустошка было всего 70 км, однако, чтобы их преодолеть, немцы потратили почти неделю. Немудрено: части вермахта продвигались со скоростью полкилометра в час – так ожесточенно сражались русские солдаты. Можно ли было избежать потерь в первые месяцы войны или это стало следствием просчетов сталинского режима? По словам Юрия Алексеева, сотрудника Фонда «Историческая память», «когда вступают в силу законы войны, покоренные народы похожи друг на друга: хоть французы, хоть русские».

«С военной точки зрения Красная Армия следовала традициям императорской армии, чей опыт она во многом переняла. Но не весь… – продолжает наш эксперт. – Вне зоны ее внимания оказался последний год Первой мировой войны, когда англичане впервые применили танковые удары, немцы отработали тактику массированных авианалетов. В последующие годы они творчески переработали опыт предыдущих компаний, сдав ставку на танковые клинья при поддержке мотопехоты, против которых советская армия долго не могла найти адекватный ответ. Не смогло командование Красной Армии оценить опыт боевых действий на Халхин-Голе, в Финской войне, что и стало причиной сокрушительного поражения в летней кампании 1941 года. Но тем дороже нам, ныне живущим, победа в Великой Отечественной войне, годовщину начала которой мы отмечаем, как День памяти и скорби».