Агент Кент: из истории вычеркнуть?

7 ноября исполняется сто лет советскому разведчику Анатолию Гуревичу – Антонио Гонсалесу, Кенту, майору Соколову. Заслуги этого человека до сих пор не признаны ГРУ

Анатолий Гуревич, его личность и биография давно привлекали мое внимание. Я был с ним знаком, он успел мне многое рассказать, я не раз писал о нем – в том числе для «Совершенно секретно».

От Гуревича до Кента

Он родился 7 ноября 1913 года в Харькове, в семье аптекаря. После переезда в Ленинград учился в Институте иностранного туризма. В 1937 году  добровольцем уехал в Испанию. С 1939 года – в военной разведке. Оперативные псевдонимы: Антонио Гонсалес, Кент, майор Соколов.  Владел испанским, немецким, французским, английским, украинским языками. В 1939 году находился на нелегальной работе в Бельгии, с 1941 года – в качестве резидента. В 1940–1941 годах по заданию ГРУ посетил Швейцарию, Чехословакию, Германию.

В 1941 году перебрался на юг Франции, создал в Марселе разведгруппу, но в ноябре 1942 года был захвачен гестапо. Под контролем немцев участвовал в радиоигре «Гестапо – Центр», о чем сумел сообщить в ГРУ. Будучи узником гестапо, выполнял важные задания Москвы, в частности, по вербовке высокопоставленных сотрудников этой организации, а также работников военных и правительственных учреждений. Некоторые операции, выполненные Кентом, уникальны для разведки.

Гуревич вернулся в СССР в июне 1945 года. Был обвинен в измене Родине и в 1947 году осужден на 20 лет лагерей. Вышел на свободу в 1960 году, и только в 1991-м Генеральная прокуратура СССР сняла с него все обвинения и полностью реабилитировала.

Во время войны женился на венгерке Маргарет Барча, у них родился сын Мишель. В 1945 году Гуревича официально уведомили, что Маргарет, ее сын от первого брака и Мишель погибли во время бомбежки. Но, как выяснилось, они были живы, и после смерти матери Мишель продолжал поиски отца. И нашел. Мишель с семьей успел приехать в Санкт-Петербург, чтобы повидаться с отцом.

Вторым браком Гуревич был женат на Лидии Кругловой. Опубликовал в 2007 году воспоминания «Разведка – это не игра. Мемуары советского резидента Кента». Анатолий Маркович скончался 2 января 2009 года и похоронен в Санкт-Петербурге.

…Мне давно хотелось встретиться с кем-либо из сотрудников Главного разведывательного управления (ГРУ), чтобы прояснить многие неясные для меня моменты в биографии Гуревича. Это оказалось непростой задачей. Но вот не так давно я получил письмо из ГРУ: моя просьба по поручению начальника ГРУ рассмотрена и принято положительное решение. Конкретные дата и время встречи будут согласованы по телефону. Вскоре последовал звонок, и в назначен-ный час я был в Союзе ветеранов военной разведки.

Прежде чем рассказывать о беседе, продолжавшейся почти два часа, необходимы некоторые пояснения.

Реабилитирован, но не оправдан?

Когда Анатолий Гуревич был полностью реабилитирован, выяснилось, что для ГРУ его как бы не существовало. Судите сами: Анатолия Марковича не поздравляли с праздниками, не приглашали на торжественные собрания, в том числе и по поводу событий, связанных с разведкой. Не говорю уже о материальной помощи, хотя, наверное, коллеги по службе знали, что из мордовских лагерей зеки возвращались отнюдь не миллионерами.

Я не понимал причин этого невнимания к заслуженному человеку. В августе 2007 года в «Совершенно секретно» (№ 8/219) появилась моя статья «Кто вы, товарищ Кент?» с подзаголовком «Великий разведчик, так и не признанный ГРУ». Главное Разведуправление тогда никак не отреагировало на публикацию.

Я решил, что причиной такого отношения к Анатолию Гуревичу  стала его критика подготовки советских разведчиков. Еще до возвращения на родину, ожидая в освобожденном Париже в советской миссии самолета из Москвы, Гуревич написал доклад для руководства ГРУ об этих недостатках. Было это в мае 1945 года. 6 июня Кент и завербованные им гестаповцы с чемоданами архисекретных документов оказались в Москве. Офицеры СМЕРШа знали свое дело, Гуревича и немцев прямо с аэродрома доставили на Лубянку. А доклад, предназначенный ГРУ, очутился в личном сейфе начальника СМЕРШа – всесильного тогда Виктора Абакумова.

Потом помощник Абакумова генерал-лейтенант Москаленко, используя многие сведения из этого доклада, составил обширную «Справку о недочетах в подготовке, заброске и работе с агентурой за границей со стороны аппарата Главного Разведывательного Управления Красной Армии». А Абакумов направил ее начальнику ГРУ Кузнецову.

Я знакомился с этой «Справкой», когда с нее сняли гриф «совершенно секретно». В ней почти каждый абзац начинается словами: «Как показал арестованный Гуревич…» И далее шли факты. Убий-ственный документ. Виновных полагалось не только снимать с работы, но и сразу тащить в Особое Совещание.

Не знаю, получили ли копии «Справки» Берия и Сталин, но можно представить себе состояние начальника ГРУ. Тем более что он помнил: одного из его предшественников на этом посту – Ивана Проскурова – расстреляли без суда и следствия

Словом, я посчитал, что нынешние руководители ГРУ из корпоративной солидарности с прежними Директорами (так именовали в переписке начальников ГРУ) продолжали игнорировать Кента, не замечая его уникальной деятельности.

Мои собеседники из ГРУ категорически опровергли эти предположения. И заявили, что Анатолий Маркович остается сотрудником разведки.

Однако они настаивали: у Центра были серьезные претензии к разведчику Гуревичу. И одна из главных – он не сумел сообщить в Москву, что после ареста в ноябре 1942-го работал под «колпаком» гестапо. Другому разведчику, арестованному вместе с Кентом, Леониду Трепперу удалось это сделать, подчеркнули они, а Гуревичу – нет.

[gallery]

Обстоятельства времени и действия

Не все между тем было так просто. В гестапо затеяли игру с Москвой «Гестапо–Центр». Цель: вбить клин в союз СССР и западных стран, поссорить Сталина с Рузвельтом и Черчиллем, добиться сепаратного мира с Западом, а в идеале создать антисоветскую коалицию и обрушиться на СССР. Были и другие задачи: дезинформировать командование Красной Армии, а также попытаться выявить еще оставшихся разведчиков-нелегалов.

Была создана специальная группа под руководством шефа гестапо Мюллера, которая должна была готовить радиосообщения от имени разведчиков, якобы находящихся на свободе. Аресты Гуревича и Треппера – крупная удача гестапо. Оставалось уговорить их принять участие в радиоигре. Последовало строжайшее указание: никакого насилия. При допросах разведчиков даже угощали коньяком.

Треппер сразу согласился, Гуревич отказывался. С ним долго беседовали. На одном из допросов ему продемонстрировали радиограммы, посланные в Центр от его имени. И объяснили: если не будешь участвовать в радиоигре – расстреляем, слишком большие потери понесли от твоей деятельности. И еще добавили: Маргарет Барча и ее маленький сын от первого брака попадут в лагерь. И Кент согласился. Было это в феврале 1943 года.

В гестапо понимали, что одних радиосообщений Москве мало, она должна убедиться, что Треппер и Кент на свободе. Подготовили записку от имени Отто (псевдоним Треппера), который тот должен передать связной Французской компартии (ФКП) Жюльетте, работавшей в кондитерской.

К встрече с Жюльеттой готовился и Треппер. Он понимал, что это был единственный шанс передать Центру информацию об арестах.

В назначенный день в конце января 1943 года Треппер умудрился передать Жюльетте сразу две записки – гестаповскую и свою, адресованные Директору (то есть руководителю ГРУ). В тот же день письма оказались у Жака Дюкло – секретаря ЦК ФКП, руководившего отрядами Сопротивления. Оттуда эти документы начали долгий путь в Москву. Считается, что они попали в Центр только в первой половине июля 1943-го. Именно тогда, утверждают некоторые историки, радиоигра пошла по сценарию Москвы.                                                  

Надо отметить, что каналом связи через ФКП владел только Треппер, у Кента такой возможности не было. Зато он нашел собственный способ оповестить Центр о том, что произошло. Он дал согласие на участие в радиоигре в феврале, а уже 5 марта попросил гестаповцев дописать к подготовленной ими от его имени радиограмме невинную фразу с поздравлениями Сталину в день рождения Красной Армии. Телеграмма ушла в Москву. Аналитики Центра, в отличие от немцев, сразу оценили абсурдность текста: рядовой разведчик поздравляет Верховного Главнокомандующего! Стало очевидно, что это знак: агент находится под колпаком.

Большая радиоигра «Гестапо–Центр» продолжалась. Обе стороны обменивались телеграммами почти ежедневно.

16 августа 1943 года  Центр сообщил Кенту, а через него и гестаповцам, данные о потерях немцев на Курской дуге. Последний абзац этой телеграммы был особенно важным. Москва дает указание Кенту: приступите к вербовке немцев! Можете давать «гарантии нашего покровительства в случае работы на нас».
Кент понял: телеграмма предназначается в первую очередь самим немцам.

Первым согласился работать австриец Стлука, первоклассный радист. Это была большая удача: Кент получил свой канал связи с Центром. По-прежнему в Москву шли телеграммы, подготовленные командой Мюллера. Но параллельно и подлинные сообщения Кента, о которых гестаповцы и не догадывались.

Беседы с одним из видных функционеров гестапо Паннвицем вылились в тяжелейший психологический поединок. И Кент его выиграл. Не удивлюсь, если этот эпизод фигурирует в учебных пособиях многих спецслужб.

Участие Кента в радиоигре расширилось. Появилась возможность больше узнавать о практических действиях германского руководства и информировать об этом Москву

Победа как поражение

Почти весь 1944-й год Центр давал Кенту важные задания. В директивах не говорилось, но было ясно: это не инициатива ГРУ, а решения, принятые на высшем уровне. «Главная ваша задача – подобрать наиболее способных и влиятельных для привлечения к работе… Учитывая ваш опыт и умение работать самостоятельно… Зная вас как серьезного работника, я и доверяю вам выполнение этой крайне ответственной правительственной задачи… Вас я уполномачиваю вести лично переговоры… В случае невозможности связаться со мной принимать решения самостоятельно…»

Такие поручения и полномочия выдаются только особо доверенным и проверенным лицам. Едва ли еще какие-то разведчики получали подобные задания. И Кент старается скрупулезно и творчески их исполнить.

6 июня 1944 года союзники высадились во Франции. Кент направился в Париж, еще оккупированный немцами, и принял на себя личное руководство всеми агентами (теми, с кем должен был работать не подающий признаков жизни Треппер. Тому удалось в сентябре 1943-го бежать из гестапо и тщательно скрываться. Но с Москвой он почему-то не связывался до осени 1944 года). Кент смог установить связь с тремя агентами, которые находились в районе сражений в Нормандии, и четырьмя агентами, которые действовали в районах перед Нормандией и в Бретани. Вел работу с группой офицеров, среди них были три генерала…
И вот после всего этого генерал Суслопаров, представитель СССР в Контрольной комиссии Объединенных Наций по делам Италии и начальник военной миссии Союза ССР во Франции, 3 мая 1945 года получил шифровку из Москвы: «В Париже может появиться Кент и некоторые его друзья. При его появлении у вас ничего о ваших подозрениях ему не говорите, окажите ему хороший прием, но от себя не отпускайте. Если потребуется – заключите Кента под стражу…»

Что за неожиданный поворот? Когда и у кого появились какие-то  подозрения? До сих пор я не нашел ответа на эти вопросы. 

А 31 мая 1945 года, за неделю до прилета Кента в Москву, начальник ГРУ направил в Наркомат безопасности справку о предательской деятельности Кента-Гуревича. По собственной инициативе? Или по запросу СМЕРШа?

В списках не значится?

С тем, что у ГРУ были претензии к работе Кента, никто спорить не станет. Даже только в расшифрованных телеграммах Центр не раз указывал Кенту на недостатки. При этом Директор не очень выбирал выражения, называя полученную информацию чепухой.

Впрочем, кто-то знает такого разведчика, к которому у его начальников не было претензий? Я – нет.

Но и к руководству много вопросов. Например, в публичном обороте до сих пор нет секретных бумаг гестапо, привезенных Кентом в Москву в июне 1945 года. А их было несколько чемоданов. Правда, еще на московском аэродроме чемоданы перехватил СМЕРШ, хотя они предназначались ГРУ и были доставлены сотрудником ГРУ.

Официальный ответ, который я получил по этому поводу, поверг меня в немалое смущение. Мне сообщили:

«Каких-либо документов и материалов гестапо, привезенных Гуревичем вместе с группой Паннвица в СССР в 1945 году, в архивах Министерства обороны Российской Федерации нет…»

…И еще я напомнил своим собеседникам из ГРУ о наградах Кента – точнее, об их отсутствии. Судя по опубликованным документам, он трижды представлялся к правительственным наградам: за участие в гражданской войне в Испании на стороне республиканского правительства и дважды за время Великой Отечественной войны, при этом один раз по прямому указанию Сталина. Но ни одной награды Гуревич не получил (если не считать ордена Отечественной войны II степени, который к 40-летию Победы вручали всем участникам вой-ны). Характерная деталь: массовые торжественные вручения проходили в 1985 году, Гуревича же наградили только спустя 8 лет. Любопытно и другое: его пребывание в гестапо, на Лубянке, в воркутинских и мордовских лагерях засчитали за стаж службы в армии. А воинское звание «капитан» как присвоили в 1943 году, так за ним его и оставили. Его сверстники и коллеги по разведработе давно стали полковниками и генералами.

Гуревич отправил письмо в Президиум Верховного Совета СССР. Оттуда пришел ответ на бланке ведомства: «На Ваше заявление сообщаем, что данных о награждении Вас орденами и медалями не имеется». На мое предложение обратиться еще раз Анатолий Мар-кович отреагировал резко: второго раза не будет.
Но меня, признаться, куда больше смутил ответ командира войсковой части, к которой был приписан Гуревич (я просил его по своим каналам узнать что-либо о наградах разведчика). Вот что он написал в марте 2013 года: «Что касается вопроса о его (Гуревича А.М.) награждении за период Отечественной вой-ны, то, по мнению органа внешней разведки Министерства обороны Российской Федерации, оснований для этого не имеется».

Я спросил моих собеседников из ГРУ: пробовали ли они что-либо узнать о судьбе представлений к наградам. Пытались, ответили мне, но представлений к наградам не обнаружили. И осторожно предположили: может быть, само сообщение о представлении к награде должно было служить своеобразным поощрением?
Удивительный вывод, из которого следует: коллеги не намерены добиваться, чтобы Анатолия Гуревича наградили хотя бы посмертно. В связи с этим есть такое предложение: советам ветеранов военной и внешней разведок совместно поработать в архивах военных лет на этот счет. К 70-летию Победы это было бы очень кстати.

***
7 ноября 2013 года Анатолию Марковичу Гуревичу исполнилось бы 100 лет. На мой запрос в ГРУ пришел ответ: никаких мероприятий в связи с юбилеем не планируется.