БЕЗУМИЕ ВАРФОЛОМЕЕВСКОЙ НОЧИ

ФОТО: WIKIPEDIA.ORG

Ровно 450 лет назад в Париже происходили события, которые вполне можно назвать одной из самых безумных страниц в истории Франции. Писатель и поэт Теодор-Агриппа д’Обинье в свое время написал об этом так: «Французы спятили, им отказали разом и чувства, и душа, и разум».

В конце XV века в Париже проживало до 150000 жителей. При церквях и монастырях действовали больницы для бедных. Улицы были вымощены, был построен Лувр, и город был обнесен крепкими стенами. В 1464 году в городе появилась почта. Первая типография была устроена в Сорбонне в 1470 году, медицинская школа – в 1472 году. При короле Франциске I, первом представителе ангулемской ветви династии Валуа, правившей Францией с 1515 по 1589 гг., Париж уже был научным и художественным центром Франции. В начале XVI века при том же Франциске Париж окончательно стал столицей. Вместо старого Лувра, построенного при Филиппе II, он соорудил новый дворец того же имени. В 1553 году была начата постройка новой ратуши.

ДИКОЕ КРОВОПРОЛИТИЕ В ПРЕКРАСНОМ И ПРОСВЕЩЕННОМ ПАРИЖЕ

Однако в эпоху преследования гугенотов население Парижа приняло сторону католицизма, и 24 августа 1572 года в таком прекрасном Париже были зверски убиты тысячи французов – только за то, что они были протестантами-кальвинистами.

Это безумие было связано с тем, что во второй половине XVI века, в эпоху Реформации, Париж начали сотрясать религиозные войны, охватившие всю Францию. Преследовалось инакомыслие, еретики отправлялись на костер. Но при этом тысячи горожан все равно исповедовали идеи протестантства. И вот в ночь на 24 августа 1572 года произошло то, что потом стали называть Варфоломеевской ночью, и одна эта страшная ночь унесла жизни свыше 5000 человек.

То есть, по сути, одни парижане убили огромное количество других парижан – и только за то, что одни считали, что достичь спасения можно только добрыми делами, а другие полагали, что для Бога гораздо важнее помыслы человека и его искренность. Большинство (то есть католики) бросилось уничтожать меньшинство (то есть гугенотов) только за то, что те верили, что человек может спастись вне церкви, что по-настоящему верующий не нуждается в пышных и малопонятных обрядах. Ну и, конечно же, за то, что гугеноты не считали Папу Римского посредником между небом и землей.

И тут не нужно разбираться, кто прав, а кто – виноват. Подобное разделение людей, подобная дикость вообще не должны иметь объяснений. А если коротко, что в адмирала Гаспара де Колиньи (лидера гугенотов) был произведен выстрел из аркебузы. Он был лишь легко ранен, но ночью 24 августа 1572 года, в канун дня Святого Варфоломея, раздался набатный звон с колокольни Сен-Жерменской церкви, и это стало сигналом к началу активных действий.

Толпы убийц ринулись в те кварталы, где жили гугеноты. Вооруженные люди вламывались в дома, убивали гугенотов в их жилищах, убивали убегавших на улицах. Гаспар де Колиньи и другие начальники-гугеноты были убиты, затем массовые убийства пошли во всех кварталах города. Началась так называемая Варфоломеевская ночь, кровавая ночь, поразившая воображение современников и потомков. Одного слова «гугенот» стало достаточно для оправдания убийств, совершаемых из-за личной злопамятности, тяжб, денежных споров, ненависти или просто ради грабежа. Кровопролитие длилось до вторника, 26 августа. Домов было разграблено множество. Женщины, девушки и дети подвергались сначала зверскому изнасилованию. Трупы потом в течение нескольких дней свозили на берега Сены и сваливали в воду… Затем резня распространилась на провинцию, и там, по самой скромной оценке, погибли 8000 протестантов. А есть оценки, что было убито и того больше – около 30000 человек. Варфоломеевская ночь – это, без сомнения, одно из самых печальных событий в истории Франции. Историк Реформации И.В. Лучицкий пишет: «Париж представлял ужасающую картину. Стук оружия, выстрелы, проклятия и угрозы убийц смешивались со стонами жертв, мольбами о пощаде <…> Не давали пощады ни женщинам, ни детям, ни старым, ни молодым. Кучи трупов валялись по улицам, загромождая ворота домов. Двери, стены, улицы были забрызганы кровью <…> Гугеноты нигде не находили спасения. Их дома были известны. Накануне сделана была перепись всем гугенотам. Вооруженные толпы врывались в дома и никому не давали пощады. Ларошфуко, друг короля, его любимец, с которым он еще вечером играл в мяч, был убит на пороге своей спальни. Он вышел отворять двери убийцам, считая их посланными от короля. Та же участь постигла Телиньи, Гверши, Комона де ла Форса и многих других. Даже Лувр не представлял охраны для гугенотов». Это безумие случилось при Карле IХ, и в этой резне едва не погиб Генрих де Бурбон, король Наваррский, ставший впоследствии великим Генрихом IV, и спастись ему помогла его жена, прекрасная Маргарита, сестра короля.

Отметим, что История возложила ответственность за весь этот ужас, прежде всего, на Екатерину Медичи, и не без оснований. После смерти во время турнира короля Генриха II она надела траур, который не снимала до конца своих дней, из-за чего была прозвана «чёрной королевой». Мать короля и правительница Франции, это она повелела начать резню после того, как не удалось покушение на убийство предводителя гугенотов Гаспара де Колиньи, который оказывал все больше влияния на Карла IX и убеждал его поддержать восстание протестантов во Фландрии против испанского короля Филиппа II.

ЖАЛКИЙ КОРОЛЬ КАРЛ IX

Но есть и другие мнения. В «Хронике царствования Карла IX» Проспера Мериме читаем: «Варфоломеевская ночь была даже для того времени огромным преступлением, но, повторяю, резня в XVI веке – совсем не такое страшное преступление, как резня в XIX. Считаем нужным прибавить, что участие в ней, прямое или косвенное, приняла большая часть нации; она ополчилась на гугенотов, потому что смотрела на них как на чужестранцев, как на врагов. Варфоломеевская ночь представляла собой своего рода национальное движение <…> и парижане, истребляя еретиков, были твердо уверены, что они действуют по воле неба».

Есть даже такое суждение, что Варфоломеевская ночь якобы «была истинным спасением Франции; она нанесла смертельный удар французской аристократии и подготовила почву для демократии».

В любом случае ликованию католиков не было предела, и даже папа Григорий XIII пел Te Deum благодарности за совершенные убийства. Однако в Женеве, столице кальвинизма, люди были возмущены. Что касается протестантки Елизаветы Английской, то она держалась настороженно, но британское «попечительство» подожгло в Ля-Рошели старые очаги религиозной ненависти. Екатерина Медичи пыталась ей противостоять: она вела переговоры по поводу возможного брака между правительницей, женщиной без мужчины, и своим молодым сыном Франсуа, но так как эти брачные попытки не находили отзыва по ту сторону Ла-Манша, она в июне 1573 года подписала Ля-Рошельский договор, весьма благоприятный для гугенотов.

Что же касается Карла IX, то это был слабохарактерный и недалекий король. В 1563 году он был объявлен совершеннолетним, но никогда не мог управлять государством самостоятельно. Мать научила его лицемерить, но его вспыльчивый характер часто прорывался, так что все притворство пропадало понапрасну. В припадках гнева он забывал про всякие приличия, часто произнося грубые ругательства. Умственный труд был неприятен Карлу, но зато он был неутомим на охоте, в верховой езде и в игре в мяч. Многие историки считали его фанатиком, но это не совсем так. Да, он ненавидел реформатов, но не столько по религиозному чувству, сколько потому, что его приучили считать их мятежниками и внушили ему, что он не может быть королем в полном смысле слова, пока в государстве существует религия, неодинаковая с его собственной.

Карл предпочитал всегда и во всем оставаться в стороне, но в Варфоломеевскую ночь, когда уже запахло кровью, он в возбуждении охотника выскочил на балкон Лувра и принялся стрелять из аркебузы в бегущих по улице гугенотов. Екатерина Медичи не любила его. Ее любимым сыном был Генрих, а Карл страшно завидовал своему брату, любимцу матери.

КОВАРСТВО ЕКАТЕРИНЫ МЕДИЧИ

А началось все с того, что Екатерина Медичи решила укрепить положение дома Валуа в Европе, и в 1570 году она женила своего сына Карла на дочери императора Священной Римской империи Максимилиана II – Елизавете. А для своей дочери Маргариты она подготовила партию в лице Генриха Наваррского, дабы объединить силы Бурбонов и Валуа, а также в надежде установить мир между католиками и гугенотами. Мать Генриха Наваррского – Жанна д’Альбре – одобрила этот брак с тем условием, что ее сын сохранит протестантскую веру. Сама Маргарита, будучи католичкой, мужа не любила и принимала ухаживания молодого красавца Генриха де Гиза (главы Католической лиги), который, впрочем, вскоре женился на Екатерине Клевской. И данному событию очень обрадовалась Екатерина Медичи, поскольку, балансируя между католиками и гугенотами, она боялась усиления католической церкви Франции, во главе которой стояло семейство де Гиз.

Свадьба Генриха Наваррского, будущего короля Франции Генриха IV, и красавицы Маргариты Валуа, состоявшаяся 18 августа 1572 года, стала точкой отсчета в драматической цепочке событий, приведших к Варфоломеевской ночи.

Многие историки утверждают, что любезность двора по отношению к гугенотам была только коварным притворством, что их хотели заманить на свадьбу, чтобы истребить, захватив врасплох, и что этот коварный замысел был составлен, конечно же, не Карлом, а его матерью, которую не без оснований считают обладавшей всеми качествами, необходимыми для исполнения советов Макиавелли, рекомендовавшего именно так, приобретать и укреплять власть.

Вскоре после прибытия в Париж для подготовки к свадьбе заболела и умерла 43-летняя мать Генриха Наваррского, и гугеноты обвинили Екатерину Медичи в умышленном отравлении Жанны д’Альбре (якобы королева Наварры умерла от ядовитого действия отравленных перчаток, доставленных ей придворным парфюмером).

Однако, несмотря на это, свадьба состоялась, а через три дня после свадебных торжеств было совершено упомянутое выше покушение на одного из вождей гугенотов адмирала Гаспара де Колиньи, который был ранен в руку выстрелом из окна близстоящего здания. Наемному убийце Моревелю удалось скрыться, а жизнь адмирала была спасена врачами. И снова в покушении была обвинена Екатерина Медичи, а также семейство де Гизов, стоявшее во главе наиболее радикальной католической фракции, добивавшейся недопущения присутствия гугенотского лидера при дворе.

Однако есть и такая версия: якобы Екатерина Медичи всячески пытались охладить воинствующий настрой своих единоверцев. Адмирал де Колиньи возглавлял хорошо вооруженную армию гугенотов, которые щедро поддерживали свою аристократию и контролировали такие города, как Монтобан, Ла-Рошель и Коньяк. И в интересы Екатерины, чей двор испытывал финансовые затруднения, не входил разрыв дипломатических отношений со столь мощными противниками.

А вот мнение немецкого историка Георга Вебера: «Фанатизм вовсе не был мотивом ее политики, и во всех своих поступках она руководилась холодными соображениями о собственном интересе и выгодах своих детей».

ВЕНДЕТТА ПО-ПАРИЖСКИ

Что же касается Генриха де Гиза, то он был сыном Франсуа де Гиза, убитого во время осады Орлеана протестантом Польтро де Мере, и он мечтал отомстить за смерть отца. И он взял на себя убийство адмирала де Колиньи. Когда тот приехал в Париж в сентябре 1571 года, король принял его с величайшим уважением, и все Гизы негодовали, видя, что их враг постоянно ездит беседовать с королем, и тот даже строго запретил парижанам оскорблять гугенотов.

И адмирала де Колиньи закололи. Он еще дышал, когда его подтащили к окну и выбросили во двор, где стояли Гизы и герцог Ангулемский. И там ему нанесли новые удары, а потом убитому отрубили голову, поволокли тело по улицам и вздернули на виселице. Когда был убит адмирал де Колиньи, толпы убийц под предводительством Генриха де Гиза ринулись убивать других гугенотов, воодушевляемые криками, что король велит уничтожать заговорщиков. Они ходили по всему городу, оставляя за собой груды тел в домах, на улицах и на мостах. Все храбрые сподвижники адмирала, приехавшие в Париж на свадьбу, были зарезаны безоружные, поплатившись жизнью за доверие к приглашению короля. В самом дворце Карла IX были зарезаны дворяне свиты Генриха Наваррского. Бесстыжие придворные дамы потом любовались на красоту обнаженных убитых. Фанатизм и личная злоба свирепствовали с бесчеловечием, другой пример, которому едва ли найдется в Истории.

Вот и получилось, что давняя вражда семейных кланов Гизов и Колиньи спровоцировала массовую кровопролитную и беспощадную резню. И это не в какой-то Богом забытой корсиканской деревне, а в просвещенном Париже, научном и художественном, как уже говорилось, центре Франции.

По сути, прекрасный Париж оказался во власти разбушевавшегося плебса. В городе процветало мародерство, многие «под шумок» решали свои личные проблемы – убивали надоевших жен, грабили соседей, разделывались с кредиторами. Солдаты и милиция, смешиваясь с простолюдинами, вышли из-под влияния короля, без разбора коля шпагами и католиков, и гугенотов. Кровопролитие перекинулось и на другие города Франции – Лион, Орлеан, Руан, Бордо, Труа, Тулузу…

Другие страны, в числе которых были Англия, Германия и даже Россия, высказали Франции свои недовольства в связи со сложившейся ситуацией. Но 26 августа Карл IX официально объявил, что все произошло по его распоряжению. При этом остались свидетельства современников о том, что и сам король убивал гугенотов, стреляя из окна своей резиденции. А в официальных объяснительных письмах, разосланных за границу, утверждалось, что король с помощью парижан лишь покарал мятежников, вовсе не отнимая у них свободы вероисповедания.

Французский историк Люсьен Бели пишет: «Некоторые историки увидели в Варфоломеевской ночи силовой удар католиков-экстремистов, собравшихся вокруг де Гизов. Но возможна и другая интерпретация: королевское желание уничтожить дворян-протестантов выглядит как средство ослабления их лагеря и установления равновесия, как удовлетворение народной ненависти в Париже по отношению к гугенотам».

Немецкий историк Георг Вебер уточняет: «Масса французского народа была неприязненна гугенотам, их сектантская замкнутость, их гордость чистотою своей нравственности, их резкие порицания католическому богослужению, обряды которого называли они суеверием, их пренебрежение к монахам – все это раздражало против них народ, а войны, в которых много католиков было убито ими, возбуждали желание отомстить им. Монахи проповедовали искоренение ереси, тому же учили на исповеди. При таком раздражении масса нации не могла допустить равноправности, предоставленной гугенотам; народ готов был броситься на них, резать их по первому сигналу от правительства».

ПОСЛЕДСТВИЯ ВАРФОЛОМЕЕВСКОЙ НОЧИ

Полностью резня прекратилась лишь через несколько недель. Гугенотам был нанесен сокрушительный удар, в результате которого они лишились многих из своих видных предводителей. Генрих де Гиз ощущал себя триумфатором. Однако 23 декабря 1588 года и он был убит в замке Блуа, а с ним пало и могущество дома де Гизов. Через год погиб от рук фанатика Жака Клемана король Генрих III, его жена Луиза была бездетна, и на престол, согласно завещанию короля, вступил Генрих IV – основатель династии Бурбонов.

Так что последствия Варфоломеевской ночи, вошедшей в пантеон событий-символов, которые остаются в веках, были настолько же страшны, насколько и важны для политического курса Европы в XVI веке. С восшествием на престол Бурбонов, начался новый виток в истории Франции, а парижская резня 1572 года навсегда осталась связанной с династией Валуа. Впрочем, какая разница. К сожалению, правильно говорят: если ты убил двух-трех человек – ты маньяк, а если несколько тысяч и даже десятки тысяч – ты исторический герой, о котором будут писать и через 450 лет.