Богатырь Кавказа

КАРТА ПОХОДА ПОЛКОВНИКА КАРЯГИНА

Глядя на картину Васнецова «Богатыри», невольно любуешься грозной мощью защитников земли русской, взирающих с холста. Лики воинов горды и дышат отвагой. Подвиги их воспеты в былинах, и даже в современной школе нет-нет, да вспоминают их имена. Но хорошо бы помнить и об иных богатырях, позабытых народными сказителями и не удостоенных взмаха кисти живописца, и все же не менее достойных.

В отличие от исторических прообразов Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алёши Поповича, воины, о которых пойдет речь, действительно были знакомы, ибо в начале XIX века служили в одном, 17-м егерском, полку. Полковник и шеф его Павел Михайлович Карягин, генерал-лейтенант, в ту пору еще майор, Дмитрий Тихонович Лисаневич и генерал-лейтенант, в ту пору также майор Пётр Степанович Котляревский. Сражались они в тех самых неприютных горных краях, куда в сказочные времена завел русское воинство Золотой Петушок — в районе Шамаханского царства.

СЛУГА ЦАРЮ, ОТЕЦ СОЛДАТАМ

Сегодня речь пойдет о том, кто вел их в бой, об Илье Муромце этой троицы — полковнике Карягине. Как и былинный воитель, Павел Михайлович, был самого что ни на есть простого происхождения: отец его долгой и беспорочной службой вышел в офицерские чины, тем и дал сыну «путевку в жизнь». Не имея ни знатного родства, ни протекции, юноша начал свой боевой путь в монетной роте, т.е. подразделении, охранявшем Монетный двор на родной Смоленщине. Затем служил рядовым в Бутырском пехотном полку в 1773 году. Никто точно не знает даже, как правильно следовало писать его фамилию, в некоторых бумагах он числился Корягиным и даже Корякиным. Но время было военное, отвага и ум ценились выше раскидистости ветвей генеалогического древа. Так что безвестное происхождение не помешало храбрецу подняться по служебной лестнице. Под командованием Румянцева простым солдатом он участвовал в боях против турок, затем под началом Суворова сражался с крымскими татарами. В 1781 году за отчаянную храбрость он получает первый офицерский чин прапорщика, что в ту пору для нижнего чина было совсем не мало.

Однако это было лишь началом славного пути доблестного офицера. Вскоре после своего производства в офицерский чин, прапорщик, (затем и подпоручик) Карягин был переведен в Белорусский егерский полк. Сегодня такой перевод кажется чем-то вполне будничным – служил в одной войсковой части, перешел в другую. Велика ли разница?! По меркам того времени разница была весьма значительной. Егеря были в легкой пехоте, и, в отличие от линейной, шедшей в бой плотными рядами, действовали в рассыпном строю. Так что каждый солдат был самостоятельной боевой единицей, а младший офицер, каким был тогда Карягин, должен был не только уметь организовать бойцов, поставить каждому четкую и выполнимую боевую задачу, но и личным примером научить своих подчиненных суворовской науке побеждать. Умение быстро работать головой ценилось у егерей никак не меньше отваги, сноровки и ловкого владения оружием.

ГДЕ БЛЕСК ШТЫКОВ ЗАТМИЛ СНЕГА ВЕРШИН...

В 1786 году, как дельный боевой офицер, Карягин был переведен в формируемый Кубанский егерский корпус, назначенный отправляться в самое пекло, воевать на Кавказ. Дела русских войск в ту пору здесь шли далеко не лучшим образом. Горная война вообще один из самых тяжелых видов боевых действий, Скалы и горные плато, густо покрытые лесами, теснины, извилистые ущелья, стремительные реки, текущие с ледников, и каменные осыпи Кавказа – самое место для егерей. Но и противник был весьма непростой – каждый мужчина в этих горах с малолетства воин, доблесть тут ценится превыше жизни, а умение владеть оружием доведено до совершенства. Чтобы побеждать местных джигитов необходимо было все то же, но в превосходной степени. Вот именно такими чудо-богатырями, как величал своих воинов еще Суворов, и командовал Павел Михайлович Карягин.

Горцы много поколений жили войной: набег и разбой для многих племен были единственным занятием достойным настоящего джигита. В правильном «полевом» сражении с линейной пехотой, артиллерией и тяжелой кавалерией им было не тягаться, но дети гор и не собирались давать противнику шанс «правильного» боя. Засады, налеты, уничтожение обозов, квартирьерских и провиантских команд – в этом им не было равных. А кроме свирепых горцев, русской армии пришлось вести непрестанные бои с Турцией, занимавшей Черноморское побережье и с Персией, желавшей стереть в порошок коварно предавших вековою дружбу, властителей (а заодно с ними и все население) Картли-Кахетинского царства (предшественника нынешней Грузии). С этой поры мир Павла Михайловича превратился в краткие передышки между боями.

АНАПА – ГОРОД У МОРЯ

В 1791 году, во время штурма Анапы, Карягин уже командовал ротой. Те, кто сегодня, прочитав знакомое название, представляют себе милый курортный городок, вряд ли догадываются, что происходило там, в конце XVIII века. Только «Русские ворота» напоминают о тех героических и трагических временах. Расположенная там мощная турецкая крепость была построена на каменном мысу, далеко выдававшемся в море, так что подступы с трех сторон были крайне затруднены. С четвертой стороны в скале был продолблен глубокий ров, насыпан укрепленный камнем вал, за которым стояли отвесные стены. Крепостные ворота прикрывало мощное укрепление, так что взять Анапу в штыки, на «Ура!» не представлялось никакой возможности.

Две попытки взять Анапу в предыдущие годы закончились провалом. Причем, во второй раз, едва ли не катастрофическим – из 8 тыс. человек, осаждавших крепость, в строю осталось лишь три! На этот раз военная Фортуна тоже не планировала благоволить русскому оружию, но считаться с ее мнением было недосуг – крепость нужно было непременно взять! Силы отряда генерал-аншефа Гудовича, командовавшего Кавказским и Кубанским корпусами, под стенами крепости насчитывали несколько более 15 тыс. человек, примерно столько же составлял и гарнизон Анапы. Но вдобавок к этому, в порту уже стояло несколько военных кораблей, и вскоре ожидался подход турецкой эскадры с подкреплениями. Брать крепость долгой осадой или устройством подземных минных галерей не было ни времени, ни возможности. Все решали отвага, выучка русских солдат, решительность офицеров и трезвый расчет командования.

Правильно оценив намерения противника, Гудович оставил кавалерию прикрывать тыл от вероятных набегов горцев и приказал атаковать стену пятью колоннами. В одной из них шел капитан Павел Карягин. Когда бой на валах был в самом разгаре, по русскому лагерю ударил восьмитысячный конный отряд черкесов и турок, дай в этот миг русская кавалерия слабину, отряд Гудовича раздавили бы, как яичную скорлупу. Но та не только выстояла, но и обратила горцев в бегство. Попытка зажать отряд Гудовича провалилась с треском! В это самое время штурмующей пехоте, удалось штыками опрокинуть турок, ворваться на стены и открыть ворота.

Конница, разгоряченная недавней успешной схваткой, ураганом влетела в крепость, сокрушая последние очаги сопротивления турок. Анапа была взята, городские укрепления срыты, вражеская эскадра повернула назад, а вдобавок, турки своими руками уничтожили крепость Суджук-Кале (на территории нынешнего Новороссийска), предполагая, что следом за Анапой русские пойдут на нее и оборона этого укрепления станет неоправданным расходом сил и средств.

Во время боя на стене Карягин получил ранение в руку, но остался в строю. За беспримерную храбрость, умелое командование и воинские отличия храбрый воитель был произведен в майоры.

ПОХОД В БЕССМЕРТИЕ

С той поры карьера Павла Карягина постоянно шла в гору. Тем временем бои в горных ущельях, на узких тропах, в прилепившихся к скалам кишлаках, уже стали в порядке вещей. И в готовности противостоять здесь любому врагу они уже могли тягаться с любыми местными жителями. Спустя еще 9 лет непрестанных стычек с незамиренными горцами, персами и турками — он уже полковник, а затем и шеф 17-го егерского полка. Для безродного обер-офицерского сына это был головокружительный взлет. Если не учитывать маленькое «но» – каждый день на Кавказском фронте мог закончиться смертью. Но погибель, кажется, сама побаивалась и сторонилась Павла Михайловича. Так во время штурма азербайджанской крепости Гянджа, 52-летний полковник впереди своих бойцов поднялся на крепостную стену, обеспечивая общий успех штурма. За сей подвиг, Карягин был пожалован самым желанным для русского офицера орденом Святого Георгия, который вручался исключительно за личную отвагу. Как значилось в указе: «За отличное мужество, оказанное при штурме крепости Гянджа, где командуя колонною примером храбрости своей, поощрял к неустрашимости подчиненных».

Однако в ту пору он и предположить не мог, что ему суждено еще совершить подвиг, на фоне которого тускнеет знаменитое сражение горстки спартанцев в Фермопильском проходе. По иронии судьбы противником доблестного полковника Карягина и его егерей тоже были персы. Кавказ, где разворачивались события, они воспринимали как свою вотчину. Несколько веков между местными князьями и персидскими султанами царил мир и дружба. Лишь когда Персия сотрясаемая ударами турок и афганцев пошатнулась, кавказские правители решили искать себе нового «старшего брата». Естественно, это не привело в восторг Тегеран и, помогая единоверцам на Кавказе, Россия получила себе долгую и кровавую войну с соседями. Стоит ли говорить, что появление войск Российской империи в еще совсем недавно «дружественных землях», персы восприняли с крайним негодованием.

В 1804 году Персия двинула войска в так называемый иранский Азербайджан. Князь Цицианов (Павел Дмитриевич Цицишвили, по матери из грузинского царского рода Багратионов), командовавший русскими войсками на Кавказе, имел в своем распоряжении довольно незначительные силы. Всего около 8 тыс. штыков и сабель, к тому же разбросанных по всей территории Кавказа. Достаточно, чтобы расположить заставы на горных дорогах и небольшие гарнизоны в городах, но крайне мало для настоящих боевых действий. Тем более что под командованием князя Цицианова эти полки имелись только в штабных бумагах. Чтобы собрать их в единый кулак, требовалось время. И это время нужно было выиграть.

Армия наследника престола Аббас–Мирзы, шедшая покарать горцев за отпадение от Персидской империи насчитывал около 30 тыс. человек. Наступление щедро спонсировалось английским правительством, желавшим держать русских подальше от своих восточных сокровищниц. Нового оружия Англия своим новым союзникам давать, понятное дело, не собиралась, но вот устаревшим готова была снабжать без ограничений: велика ли разница, сколько погибнет персов?! Главное, чтобы русские не совались, куда не надо, и британские интересы не пострадали.

В этот самый час опытнейший командир егерей, полковник Карягин, получил срочный приказ выступить навстречу персам и ,во что бы то ни стало, задержать их.

Ф. РУБО. ЖИВОЙ МОСТ. 1897. НАПИСАНА ПО СОБЫТИЯМ

РУССКО-ПЕРСИДСКОЙ ВОЙНЫ В 1805 ГОДУ.

ФОТО: RU.WIKIPEDIA.ORG

24 июня 1805 года отряд Карягина, насчитывавший менее 500 человек, был атакован авангардом персидской армии. На построившихся возле реки Шах-Булах егерские каре волна за волной накатывались 3 тыс. персидских кавалеристов. И под залпами откатывались прочь, неся потери. Как затем писали сами персы, русские держались как «неприступные движущиеся стены», отвечая на яростные атаки залпами своих нарезных штуцеров (следует упомянуть, что штуцер по дальности и кучности боя значительно превосходил персидские ружья, однако заряжался он довольно долго, что в условиях стремительных кавалерийских атак было весьма критично). Причем русские не только стойко оборонялись, но и бросались в контратаку, трижды очищая от противника контролирующие дорогу командные высоты.

Этих смельчаков вел в бой еще один «кавказский богатырь» – Пётр Котляревский. (Кавказский Суворов. Но о нем в другой статье). В течение 6 часов непрекращающегося боя. Невзирая на постоянные атаки персидской конницы, плотное каре егерей не отступило, не бежало, а продвинулось далеко вперед. Под вечер отряд полковника Карягина занял укрепленную позицию на холме посреди обнесенного рвом мусульманского кладбища.

Казалось, можно было перевести дух. Но не тут-то было! На измотанных дневным боем егерей накатили основные силы Аббас-Мирзы — до 15 тыс. человек. В это время у Карягина под ружьем оставалось чуть более 300 бойцов, но персы вновь откатились не солоно хлебавши.

Всего в 25 верстах от позиций Карягина располагалась крепость Шуша, которую с 6-ю ротами того же 17-го егерского удерживал майор Лисаневич. Однако пробиться туда командиру полка с остатками его отряда было почти невозможно, – слишком много раненых. И сам Лисаневич (о нем тоже будет отдельный рассказ) не мог бросить важную крепость без гарнизона. Отправлять же на подмогу совсем малые силы – значило обречь их на верную гибель.

Карягин, прекрасно знавший своих офицеров, понимал трагизм ситуации лучше других. Егеря снова приготовились к бою и насыпали земляной вал. Однако персы тоже не тратили времени даром, они подтянули несколько батарей легких орудий, и расположили их так, что пушки намертво простреливали единственную тропку к ручью, текущему у подножья холма. Люди Аббас-Мирзы надеялись задушить жаждой отчаянных храбрецов. Но и тут они просчитались. Улучив момент, осажденные егеря, отчаянным штыковым ударом сбили персов с удобной позиции и уничтожили 4 батареи, захватив при этом 15 фальконетов (легких орудий). 27 июня враг снова атаковал и вновь был отбит.

Понимая, что держаться здесь далее бессмысленно и смертельно опасно, Карягин приказал ночью пробиваться сквозь неприятельские боевые порядки к занятой персами крепости Шах-Булах. На рассвете взбешенный Аббас–Мирза обнаружил, что русские исчезли, и послал вдогон кавалерию. Отбив ее атаку, и с ходу расстреляв из пушки ворота, егеря Карягина ворвались в Шах-Булах. Атаку на воротах возглавлял майор Котляревский. Несмотря на раны, он остался в строю, подавая солдатам пример несгибаемости. Примчавшиеся на подмогу гарнизону персы увязли под стенами не в силах войти в лишенное ворот укрепление.

Еще несколько дней боев здесь не принесли Аббасу-Мирзе даже намека на победу. В Шах-Булахе начался голод и Карягин принял дерзкое решение: оставить крепость и с марша овладеть новым укреплением — крепостью Мухрат в 30-ти верстах от его позиций. Чтобы отвлечь внимание, он вступил в переговоры о почетной капитуляции. Но, получив время на раздумье и немного продовольствия, ночью остатки русского батальона умудрились вновь скрытно уйти из-под носа персов.

На рассвете, когда уже казалось, что прорыв удался, егеря Карягина наткнулись на негаданное препятствие — ров посреди дороги глубиной в человеческий рост. Но егеря не сбавили шаг. По личному почину рядового егеря Гаврилы Сидорова несколько бойцов спустились на дно рва, соорудили из ружей помост, и встали под ним. Оставшиеся в ту пору еще пригодными для боя 8 фунтовый единорог (524 кг) и 6 фунтовая пушка (еще более того), а затем и люди были успешно переправлены и ускоренным маршем (насколько это было возможно) двинулись вперед, брать очередную горную крепость. Утром Аббас-Мирза понял уловку русских, и бросился в погоню. Но Мухрат уже был занят отрядом израненных русских воинов во главе с майором Котляревским и они вновь заставили персов бесславно откатиться.

В Мухрате полковник Карягин получил от союзных армян драгоценное продовольствие, а заодно и еще более драгоценное сообщение, что на помощь к нему идут главные силы русской армии во главе с князем Цициановым. Эта новость, вскоре полученная и Аббас-Мирзой, заставила персов снять осаду. А, спустя месяц, 28 июля 1805 года, под Дзегамом армия персидского царевича была разгромлена и остатки ее бежали восвояси.

Однако поседевшему под ружьем полковнику егерей Карягину недолго оставалось стоять под русским знаменем. Смерть, отчаявшись погубить храбреца на поле боя, ударила исподтишка: он заболел желтой лихорадкой и 7 мая 1807 года скончался, за несколько дней до смерти получив орден Святого Владимира 3-й степени. Но, по иронии судьбы, из армейских списков его исключили только 31 июля, так, что несломленный дух воина продолжал оставаться в строю даже после смерти.