Дело было в Кстово

Дело прокурора-убийцы довели даже до секретарей ЦК КПСС
Секретная справка Прокуратуры СССР, направленная в ЦК КПСС
В «сухом остатке» – расстрел и пара выговоров...

Криминальная история 50-летней давности:
«оборотни в погонах» существовали и в советские времена

Село Кстово в Нижегородской области – яркий пример того, как при советской власти иногда стремительно менялись статус и значение населённого пункта. В конце сороковых в нём жило всего несколько тысяч человек, промышленности не было никакой, а жители работали в основном в колхозах и совхозах. Но в 1950 году было решено построить в Кстово нефтеперерабатывающий завод, и начался стремительный рост. Уже через четыре года село стало посёлком городского типа, а в 1957 году – городом. В нём, как и в других городах СССР, появилась своя партийная и государственная власть, своя милиция и своя прокуратура…

«Исключительно положительный»
Особого резонанса убийство 17-летней Нелли Кротковой в городе Кстово поначалу не вызвало. Ни в газетах, ни по радио о таких событиях в те годы не сообщалось. Свидетелей преступления не было, а гражданину, обнаружившему труп в сквере Дома культуры нефтяников, было приказано «не разглашать». Судебное заседание по делу проходило в закрытом режиме, все материалы были засекречены. Тем не менее об убийстве и, как выяснилось позже, изнасиловании несовершеннолетней девушки был оперативно проинформирован ЦК КПСС. А секретность обусловливалась в первую очередь тем, что убийцей и насильником оказался не какой-нибудь маргинал – сексуальный маньяк, а ответственный следователь Кстовской районной прокуратуры Леонид Савин.
25-летний следователь Савин был родом из деревни Шарпаты Яранского района Кировской области. В отличие от большинства деревенских ребят он не служил в армии (зрение подвело), а отправился в Москву. И поступил на юридический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, что по тогдашним временам свидетельствовало не только о хорошей подготовке, но и о том, что его происхождение и моральные качества были тщательно проверены «компетентными органами». Да и родной вуз на высокие оценки профессиональных и моральных качеств выпускника не поскупился. Он и примерный студент, и общественник, и «политически грамотен», и «морально устойчив»…
При расследовании дела, однако, выяснились любопытные подробности студенческой жизни Савина. Секретарь Горьковского обкома партии Горев писал в ЦК: «Савин прибыл на работу в прокуратуру Горьковской области около двух лет назад после окончания юридического факультета Московского государственного университета. Ему деканатом и секретарём бюро ВЛКСМ была выдана исключительно положительная характеристика. На самом деле эта характеристика не соответствовала истинному положению».
А «несоответствие» оказалось серьёзным. Секретарь обкома писал о том, что с IV курса Савин стал злоупотреблять спиртными напитками, а на военных сборах в 1959 году собранием воинской части был исключён из комсомола. Бюро ВЛКСМ юрфака тем не менее это исключение отменило, дав будущему юристу закончить учёбу и распределиться в прокуратуру. А ещё главный горьковский коммунист отметил любопытную деталь: при обыске у Савина был обнаружен дневник, «содержание которого никак не может характеризовать его положительно». Он начал вести его ещё студентом.
Но в прокуратуре, будучи стажёром, выпускник главного вуза страны вёл себя тише воды ниже травы. С августа 1960 года и до 13 марта 1961 года (в этот день он досрочно стал полноправным следователем прокуратуры) Савин не был замечен ни в чём его компрометирующем. Но не прошло и месяца, как всё началось… 10 апреля районный прокурор объявил ему выговор за появление на работе в нетрезвом виде, затем последовал другой – за волокиту в расследовании дел и исправление дат. 5 апреля 1962 года Савин получил выговор «за прогул без уважительных причин». Тем не менее каких-либо оргвыводов в отношении неоднократно проштрафившегося  сотрудника не последовало, поскольку все приказы о выговорах в областную прокуратуру не высылались. Скорее всего, дело было в том, что «молодого специалиста» можно было уволить только с санкции республиканской прокуратуры. А выносить сор из избы никому не хотелось…

Брак длиной в три дня
С женщинами молодому прокурору как-то не особенно везло. Прокурор Круглов, под личным контролем которого находилось дело, писал в справке, отправленной им в ЦК под грифом «секретно»:
«В конце 1961 года Савин хотел жениться на Мясниковой – студентке Ярославского педагогического института. Когда его предложение Мясниковой было отвергнуто, то Савин сделал предложение другой девушке – Орловой, работавшей освобождённым секретарём комитета комсомола нефтеперегонного завода».
Казалось, всё замечательно: молодой перспективный прокурор и секретарь комитета комсомола – чем не образцовая советская семья? Но семьи-то и не получилось. Прокурор пишет об этом сухо и без подробностей: «Вступив 3 января в брак и прожив 3 дня, Савин от Орловой ушёл».
50 лет назад отношение к семье было несколько иным, чем сейчас, и брак не считался личным делом. К тому же оскорблённая молодая супруга была секретарём комитета комсомола градообразующего предприятия. Именно комсомол «вступился» за обиженную даму, и в конце марта райком ВЛКСМ принял решение «об исключении Савина из комсомола «за неправильное отношение к созданной семье и фактический развал её по вине Савина».
Тем не менее прокурор из комсомола исключён не был. И это несмотря на то, что и зампрокурора области по кадрам Козлова, которая проверяла информацию, опрашивала супругу и свидетелей, написала областному прокурору, что оставлять Савина на работе в Кстове нельзя. Ему предложили поработать в Лукояновском районе, но он отказался, на что имел право как «молодой специалист». К тому же районный прокурор попросил оставить «специалиста» на работе в городе (это потом стоило ему должности).
Формально женатый следователь прокуратуры переключился в режим активного поиска новой подруги. О ней в документах, направленных в ЦК КПСС, говорится скупо: 17-летняя Нелли Кроткова. Никаких сведений о её семье, социальном положении и иных деталей, кроме одной: по выводам медицинской экспертизы, она была девушкой совершенно здоровой.

Странное убийство
В деле следователя прокуратуры Савина есть целый ряд весьма странных обстоятельств. Для сегодняшней судебной системы скорость следствия и принятия решения судебной коллегией Горьковского областного суда (два с половиной месяца на всё) просто фантастическая. Для расследования и принятия мер в Горький направили заместителя прокурора РСФСР  Ивана Кукарского. В письме первого секретаря Горьковского обкома и справке за подписью прокурора, отправленных в ЦК менее чем через месяц после события преступления, был вынесен вердикт: Савин виновен и снисхождения не заслуживает. Так что приговор на самом деле был вынесен партийно-государственными инстанциями, а суд просто узаконил его…
Когда я читал материалы дела, у меня возник целый ряд вопросов, которыми хотелось бы поделиться с читателями. И обстоятельства преступления, и его мотивы весьма загадочны. Итак, обратимся к фактам.
Вечером 17 июня в 19 часов женатый следователь Савин купил бутылку красного вина, а через час пригласил незамужнюю несовершеннолетнюю девушку за город «на природу». И та спокойно согласилась, более того, вместе с ним, сидя на его расстеленном плаще, выпила бутылку красного вина. Не водки, замечу, к которой больше привык молодой прокурор, а всего лишь вина. Для него это – меньше «разгонной нормы», тем не менее он всё же «сделал попытку вступить в половую связь». Заметим в скобках, что подтвердить это никто не мог: девушка погибла, свидетелей не было, сам Савин «попытки» не признал. А когда девушка, как считало обвинение, отказалась (дело было уже к ночи), забыв очки и плащ, поплёлся провожать её в город. А до города было ни много ни мало 10 километров. Автобусы (в берёзовую рощу района Зелёный город они ехали на автобусе) уже не ходили. И Савин с Кротковой отправились в Кстово пешком. Шли они, как выяснило следствие, не менее трёх-четырёх часов. После такой прогулки действие «красненького» должно было значительно выветриться. Тем не менее молодые люди дошли до сквера у клуба нефтяников (позже он стал называться ДК «Октябрь»), где Савин (чуть ли не в центре города!!!) в три часа ночи изнасиловал свою жертву, а затем задушил её. Ударил ещё пару раз по шее ногой и… отправился на работу.  Прокуратура находилась в паре кварталов от места преступления, так что он зашёл в кабинет и прилёг на диван отдохнуть…
Что странно, он, юрист по образованию, не предпринял никаких попыток скрыть следы преступления. Доказательства вины выглядят настолько явными и многочисленными, что заставляют задуматься.
На суде Савин вдруг стал объяснять причину убийства: дескать, произошло у них всё «по согласию», причём сначала ещё в берёзовой роще, а потом, после 10-километровой прогулки, – второй раз, в сквере. Причём «для комфорта» он галантно расстелил на земле свой пиджак, поскольку плащ остался в роще. После этого Кроткова якобы объявила ему, что больна сифилисом. Вот тогда он в гневе и задушил её. И имитировал изнасилование… А свой пиджак зачем-то оставил…
Ещё меня насторожила одна фраза из приговора: «…под тяжестью содеянного сначала не мог признаться, а затем признал свою вину в убийстве Кротковой». Правда, весь остальной набор доказательств «железобетонный»: там и показания трёх свидетелей (преступления, правда, ни один из них не видел), и заключение экспертизы относительно изнасилования, и прочее. И признанное судом убийство «с целью сокрытия преступления». Какое же это «сокрытие»? Оставить свой плащ, очки и пиджак? Изнасиловать чуть ли не в центре города? Более чем странно…
Следствие и суд, как я уже сказал, были проведены в самые сжатые сроки. Несмотря на то что все действия по делу были засекречены и оно рассматривалось в закрытом режиме, общественность формально также была уведомлена о событии. Во всяком случае, в приговоре есть ссылка на «просьбу рабочих Новогорьковского нефтеперерабатывающего завода о применении к Савину самой суровой меры наказания». Напомним на всякий случай, что это была «просьба рабочих» того самого предприятия, где освобождённым секретарём комитета комсомола служила его жена. По статье 117 УК РСФСР (изнасилование) следователь прокуратуры получил 15 лет, а по статье 102, часть 3 (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах) был приговорён к расстрелу…
Итоги, как обычно бывало в подобных случаях, подводили в ЦК КПСС. В начале октября 1962 года заместитель заведующего отделом административных и торгово-финансовых органов ЦК КПСС по РСФСР Блинов отправил руководству ЦК краткое сообщение. В нём отмечалось, что следователь Савин приговорён к расстрелу, прокурор города Кстово снят с работы и получил строгий выговор по партийной линии, а прокурор Горьковской области схватил «строгача» от прокурора РСФСР. Последняя фраза в документе: «Принятыми мерами полагаем возможным ограничиться»…
Хочу в заключение поставить перед нашими читателями один вопрос:  а если бы такое преступление произошло сегодня? Как действовали бы следствие, суд и органы государственной власти? Был бы прокурор-убийца сурово наказан? А может быть, коллеги нашли бы для него множество оправданий и он вообще ушёл бы от ответственности?n


Редакция благодарит сотрудников Российского государственного архива социально-политической истории за помощь в подготовке материала.