День рождения нагана

Полвека в строю, сто лет – в бою

13 мая 1895 года своим указом император Николай II высочайше утвердил принятие на вооружение армии в качестве штатного оружия «3-линейного револьвера системы наган образца 1895 года». Разумеется, это датировка документа по старому стилю, и сейчас правильнее было бы указывать 25 мая, но именно 13 мая столь давно уже полагают «днём рождения» русского нагана, что пусть так оно и останется.

Так завершилась эпопея выбора иностранной модели револьвера для русской армии, начавшаяся ещё при Александре III. Почему иностранной? Так никакой отечественной оружейной «револьверной» школы тогда просто не было. Легендарный Сергей Иванович Мосин пытался было предложить свою модель револьвера о шести стволах – из обрезков отбракованных винтовочных стволов. Но устроителям конкурса хватило ума эту карманную митральезу до участия в тендере не допустить. Все достоинства и недостатки нагана давно разобраны по косточкам: едва ли не каждый наслышан о его относительной простоте, надёжности, относительно высокой точности и безотказности. На деле наган был не лучше большинства своих современников, но и не хуже, не относясь к числу действительно передовых моделей, он морально устарел фактически в момент принятия на вооружение. Уже после его первого боевого применения – во время похода в Китай 1900–1901 годов – заговорили о необходимости замены на более совершенную модель: очень уж мешкотным было поочерёдное экстрагирование гильз, да и останавливающее действие его пули оказалось недостаточным. Однако к разработавшим его братьям Наганам, Эмилю и Леону, здесь никаких претензий быть не может: они вынуждены были сознательно ухудшить ряд характеристик своего оружия, дабы изделие точно соответствовало требованиям конкурса – русские генералы получили именно то, что заказывали. А хотели они, чтобы при изготовлении револьверов можно было использовать бракованные винтовочные стволы. Экономия, однако! Не хотели они поначалу и самовзвода, который, мол, «вредно влияет на меткость» и ведёт к избыточному расходу боеприпасов. По просьбе офицеров самовзвод восстановили, но лишь для «офицерской» модели. Экономии же ради не захотели и одновременной экстракции стреляных гильз…

Но зачем армии Российской империи вообще понадобилось на него перевооружаться, если на её вооружении состоял весьма неплохой шестизарядный 4,2-линейный (10,67 мм) револьвер Смита-Вессона образца 1880 года. По тем временам это был отличный револьвер – надёжный, неприхотливый, бил довольно точно и убойно: выпущенная из него пуля пробивала три-четыре сосновые доски толщиной в 2,5 см с расстояния 20 метров. К тому же у него был самый совершенный на тот момент механизм экстракции: все гильзы автоматически экстрагировались из барабана при «переламывании» рамки, но можно было экстрактор и отключать, извлекая гильзы из барабана по одной. Военные якобы невзлюбили смит-вессон за его тяжеловесность: 1,2 кг без патронов и 1,328 кг – со снаряжённым барабаном. Однако такого мнения придерживались в основном гвардейские щёголи в высоких чинах, которым было в тягость таскать это оружие на своих старческих поясницах.

Ещё при интенсивном использовании со временем разбалтывался шарнирный механизм переламывания рамки. Но ведь для того и существуют полковые оружейники, чтобы приводить испорченное оружие в порядок и регулярно делать профилактический ремонт! Другая «претензия» была связана с тем, что из-за использования безоболочечной пули освинцовывался и изнашивался канал ствола. Но любое оружие после стрельбы надо своевременно и правильно чистить и смазывать, а претензии же по части износа канала ствола вообще детский лепет: ствол любого оружия – расходный материал, имеющий предел своей живучести. К тому же если офицера русской армии не устраивало казённое изделие, он за свой счёт мог купить более удачное – из числа официально разрешённых и рекомендованных образцов. И у офицеров тогда наибольшей популярностью пользовались укороченные самовзводные копии смит-вессона № 3 образца 1881 года бельгийского производства. Так что пороть горячку с револьверным перевооружением никакой острой нужды не было.

Но ведь в тогдашней России при выборе нового вооружения меньше всего думали о его боевых качествах, преимуществах и технологичности производства, да и о реальной экономии, если разобраться, тоже. Решающую роль традиционно играли большие деньги. Очень большие деньги были в ведении лишь государя императора, но уже за большие деньги можно было и побороться. Вопрос о принятии на вооружение стрелковых систем реально решали три начальственные инстанции. Самый главный начальник, разумеется, император – только за ним было право решающей высочайшей подписи, без которой ничто не могло быть принято на вооружение. Но абсолютно ничего не могло решиться и против воли генерал-фельдцейхмейстера, то есть начальника артиллерии, каковым был великий князь Михаил Николаевич. Бывший не просто младшим сыном незабвенного Николая I, но и ветераном-артиллеристом Севастопольской кампании, абсолютизировавшим свой опыт той старозаветной войны! Это был фанатик строя, муштры и откровенный ретроград, смотревший на мир исключительно через призму отцовской, николаевской выделки: пуля – дура, штык – молодец. Именно «аппарат» генерал-фельдцейхмейстера и тормозил принятие на вооружение нормального стрелкового вооружения, будь то винтовка, пулемёт или револьвер. Веское слово было и за Главным артиллерийским управлением (ГАУ) Военного министерства, но уж здесь-то никакой засады быть не могло, поскольку начальником ГАУ тогда был сам же генерал-фельдцейхмейстер.

Наган состоял на вооружении и Красной Армии, выпускался до 1945 года, до конца 1950-х годов им вооружали милицию, ещё дольше использовался инкассаторами, военизированной охраной и в геологических партиях. С ним воевали белые, красные, зелёные, им же вовсю орудовали многочисленные бандиты-грабители, заполонившие страну во время Гражданской и после неё. 1 декабря 1934 года именно из нагана получил пулю Сергей Киров. Впрочем, к тому времени наган обрёл ещё и репутацию палаческого инструмента: именно из него в 1920-е – 1930-е годы истреблена большая часть тех, кого ставили к стенке чекисты.