ДЖОН ЛОУ И ПЕРВЫЙ В МИРЕ ФИНАНСОВЫЙ «МЫЛЬНЫЙ ПУЗЫРЬ»

В начале XVIII века европейские страны активно завоевывали новые территории. На континенте ходили слухи о невероятных богатствах Нового Света и дикарях, которые обменивают их на дешевые безделушки. И, конечно же, нашлись предприимчивые люди, увидевшие отличный шанс заработать на этих слухах.

Джон Лоу родился 21 апреля 1671 года в Эдинбурге (Шотландия), в семье потомственных ювелиров и банкиров. То есть он вырос в атмосфере финансовых операций, изучал математику, коммерцию и экономику в Лондоне. Но в 23 года он был приговорен к смертной казни за убийство на дуэли, однако его помиловали и отправили в тюрьму. Из тюрьмы Джон Лоу сбежал, потом искал счастья в Голландии, затем – в Италии. Потом он перебрался в Париж, где стал известным и весьма удачливым картежником. А потом он при помощи рекомендаций высокопоставленных друзей вошел в доверие к герцогу Филиппу Орлеанскому и при его поддержке стал в 1716 году основателем первого частного акционерного банка Banque générale. Этот банк был создан с основным капиталом в 6 млн ливров, разделенных на 1200 акций по 5000 ливров каждая.

СОЗДАНИЕ ПЕРВОГО ЧАСТНОГО АКЦИОНЕРНОГО БАНКА

Герцог Орлеанский (племянник короля Людовика XIV) был тогда регентом Французского королевства при малолетнем Людовике XV. Король-Солнце среди прочего оставил потомкам гигантский государственный долг в 3 млрд ливров (для сравнения: ежегодный доход французского бюджета составлял в то время 145 млн ливров). То есть после смерти Людовика XIV финансы французского государства находились в исключительно дурном состоянии, и герцог Орлеанский с финансовой затеей Джона Лоу согласился. А очень скоро он был настолько изумлен блестящим успехом банка, что уже ни в чем не мог отказать пронырливому шотландцу. И тогда Джон Лоу выдвинул свой второй проект, который, собственно, и оставил его имя в истории. Он предложил создать акционерную компанию и предоставить ей монополию на торговлю с французскими землями в нижнем течении реки Миссисипи, про которые говорили, что они сказочно богаты золотом и другими ценностями. Компания должна была собрать деньги значительного числа акционеров и пустить их в «исключительно выгодное дело».

ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ВЫГОДНОЕ ДЕЛО

Компания была учреждена, и первоначально она называлась «Миссисипской компанией» (Compagnie du Mississippi). Регистрационный патент ей выдали в августе 1717 года, а капитал поделили на 200000 акций по 500 ливров каждая (1 ливр равнялся 20 су и как монета содержал 7,69 грамм серебра). При этом покупатели могли оплачивать акции не только монетами и банкнотами, но и государственными обязательствами, которые на рынке котировались ниже номинала. Таким образом, компания стала кредитором государства. И практически сразу возник лихорадочный спрос на эти новые ценные бумаги, доверие к которым поддерживалось неким ореолом удачливости, возникшим вокруг имени шотландца.

Соответственно, эмиссия акций породила первую в истории спекулятивную горячку, первую «пирамиду» и, как следствие, первый биржевой крах.

Стремясь подстегнуть спрос на акции, Джон Лоу вложил свои собственные деньги в рискованную операцию, которая была, похоже, первой в истории срочной сделкой с акциями (срочная сделка с ценными бумагами – это операция с отсроченным исполнением обязательств, то есть это когда заключается контракт, в котором зафиксирована дата оплаты). Когда акции продавались всего лишь по 250 ливров, Джон Лоу предложил желающим купить у него 200 акций по 500 ливров с оплатой через полгода, независимо от того, сколько они тогда будут стоить на рынке. В этой, как многим казалось, нелепой сделке имелся тонкий расчет, и он, к удивлению и зависти публики, полностью оправдался. К моменту расчета курс достиг 5000 ливров, и люди, вступившие с Джоном Лоу в сделку, кусали себе локти: на каждой акции он выиграл у них 4500 ливров.

На этой сделке Джон Лоу заработал неплохие деньги, но личное обогащение его не слишком интересовало: он был увлечен процессом реализации своей гениальной, как ему казалось, идеи. Это на время отвлекло его внимание от дел банка, который тем временем был переименован в Королевский банк Франции и стал прообразом центрального банка.

АПОГЕЙ СПЕКУЛЯТИВНОЙ ЛИХОРАДКИ

Акции международной компании Джона Лоу успешно расходились, так как ей были даны привилегии в торговле с Вест-Индией (ныне землями Карибского бассейна) и Ост-Индией (нынешней Индией и соседними территориями). Вскоре, в 1719 году, компания была переименована в «Компанию Индий» (Compagnie des Indes), хотя ее деятельность по-прежнему в основном ограничивалась землями на реке Миссисипи. Однако новое название лучше подчеркивало ее мировое могущество и универсальность.

Вскоре компания объявила подписку на дополнительные 50000 акций, на которые было в короткое время подано до 300000 заявок. Джон Лоу лично распределял эти акции, и его дом в буквальном смысле штурмовали толпы желающих купить их по номиналу в надежде на быстрое обогащение. За бумагами началась настоящая охота. Спекулятивная лихорадка достигла апогея, а всевозможные герцоги и графы вместе со своими супругами часами ждали аудиенции у всесильного финансиста.

Курс уже выпущенных акций неуклонно повышался, а раз так, было решено выпустить еще 300000 акций и продавать их по рыночному курсу. По указу герцога Орлеанского вырученные деньги поступали в казну и должны были использоваться для погашения государственного долга.

Деятельность Джона Лоу представляла собой, по сути, первый пример широкомасштабной бумажно-денежной эмиссии. До этого оборотистый шотландец предлагал свои услуги разным государствам, но все было осуществлено именно во Франции по причине особой восприимчивости французского менталитета к различным формам государственного регулирования. По сути, французское общество ждало чуда, и оно его получило.

В глазах французов Джон Лоу выступил финансовым пророком, опередившим свое время, или даже чародеем, способным создавать огромное богатство буквально из воздуха. Но (куда же без этого, ибо человеческая натура такова) началась спекуляция на акциях. Возле дома Джона Лоу на улице Кенкампуа, что буквально в двух шагах от ратуши, стихийно образовалась биржа, и она была забита народом. Арендная плата за дома и любые помещения на этой улице повысилась в несколько раз.

Известно, например, что один сапожник, которому посчастливилось иметь мастерскую на улице Кенкампуа, получал 200 ливров в день, сдавая в аренду свое убогое помещение и предоставляя клиентам бумагу и письменные принадлежности. Своей профессией он не заработал бы такие деньги и за несколько месяцев.

Потом Джон Лоу купил себе большой особняк, в который переселился с семьей, а примыкавший к нему парк предоставил под биржу. Он организовал дело так, что было запрещено продавать акции где-либо, кроме этого места. Так возникла первая в мире фондовая биржа с определенной регламентацией сделок. В центре отведенной территории хозяин земли – принц де Кариньян – установил сотни палаток для профессиональных торговцев акциями, которых сегодня принято называть брокерами, и они сдавались по цене 500 ливров в месяц за каждую.

Между тем курс 500-ливровой акции поднялся до 10000–15000 ливров, причем он резко колебался не только от одного дня к другому, но даже в течение дня (самый высокий курс, который был отмечен на бирже, составлял 20000 ливров).

Началось экономическое оживление, связанное с биржевым бумом.

Разумеется, сам Джон Лоу тоже сильно разбогател. Он купил себе два поместья и вел переговоры о покупке третьего, которое должно было принести ему титул маркиза. По просьбе герцога Орлеанского он перешел из протестантской веры в католичество, что открыло перед ним возможность успешной государственной карьеры. И вскоре он на короткое время стал генеральным контролером (министром) финансов Франции.

ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ – ОДИН ШАГ

Всеобщее процветание продолжалось до 1720 года. Однако спекулятивный ажиотаж на акциях компании, вызванный чрезмерной эмиссией банкнот Королевского банка, а также неразумная дивидендная политика привели в конце года к ликвидации всех инициатив, предложенных Джоном Лоу.

Началось с того, что Луи-Арман де Бурбон, принц де Конти, один из влиятельных врагов Джона Лоу, отправил в Королевский банк три телеги банкнот и потребовал обменять их на драгоценный металл. Почуяв опасность, шотландец бросился к герцогу Орлеанскому, и тот по его просьбе рекомендовал своему знатному родственнику вернуть банку две трети монет, которые тот вывез. Однако это не насторожило шотландца и его покровителя в достаточной мере, а между тем пример принца де Конти оказался заразительным.

В результате менее знатные люди, почуявшие, куда ветер дует, стали изымать из банка его ограниченный запас драгоценных металлов. При этом люди скупали столовое серебро и ювелирные изделия и тайно увозили их в Англию и Голландию.

Напряжение вокруг банкнот нарастало. Джон Лоу провел указы, которые ограничивали размен: в одни руки стали выдавать не более 100 ливров золотом и 10 ливров серебром – суммы сравнительно небольшие. Это, разумеется, не повысило доверия к банку и его банкнотам. По всей Франции из обращения исчезала разменная монета, и это стало мешать розничной торговле. В бегстве от банкнот, люди старались собирать и припрятывать любые металлические деньги.

В феврале 1720 года по инициативе Джона Лоу было решено соединить Королевский банк с «Компанией Индий». Невзирая на это преобразование, королю было оставлено влияние на дела банка, а компания должна была ручаться за хорошее управление как в своих собственных делах, так и в делах банка, и в залог этой обязанности она должна была дать правительству огромный заем.

Для удобнейшего произведения в действие всех этих планов нужно было иметь в государственной казне как можно больше денег, и для этого решением Государственного совета (от 27 февраля 1720 года) было запрещено под угрозой конфискации и других наказаний каждому из подданных иметь у себя более 500 ливров чистыми деньгами. Было также запрещено покупать ювелирные изделия и драгоценные камни.

Французы смиренно повиновались, хотя и можно было предполагать, что такое повеление изменит многое. И точно: народная любовь к «чародею» и регенту стремительно превратилась в ненависть.

КРАХ СИСТЕМЫ ДЖОНА ЛОУ

Новая стадия кризиса наступила, когда стали стремительно падать акции «Компании Индий».

27 мая 1720 года под угрозой полной потери запаса драгоценных металлов банк прекратил размен. Регент возложил ответственность за банкротство на шотландца. Когда Джон Лоу в один из этих дней приехал в Пале-Рояль, резиденцию регента, ему было демонстративно отказано в приеме.

Через несколько дней Джон Лоу чуть не стал жертвой народного гнева. Когда он подъехал к воротам собственного особняка, карету окружила толпа, криками и угрозами выражавшая свое негодование. Если бы кучер не хлестнул лошадей, и ворота не закрылись бы сразу за каретой, толпа вполне могла вытащить шотландца из кареты и растерзать его на месте. С февраля и до конца мая по указанию регента напечатали новые банкноты более чем на 1,5 млрд ливров. Но заставить людей вновь поверить в бумажные деньги, было уже нереально. Например, председатель Парижского парламента прямо заявил регенту, что «предпочитает иметь сто тысяч ливров в золоте или серебре, чем пять миллионов в банкнотах».

В августе 1720 года 1000-ливровая банкнота обменивалась только на 400 ливров звонкой монетой, в сентябре – примерно на 250 ливров. Агония банка вступила в последнюю фазу: указом от 20 октября 1720 года его банкноты были полностью аннулированы, причем без всякой компенсации. А с 1 ноября они перестали быть законным платежным средством.

Дела «Компании Индий» быстро ухудшались, о ее каком-то престиже и говорить не приходилось. В попытке доставить ей хоть какой-нибудь доход был издан указ, по которому в ее распоряжение передавалась вся морская торговля Франции. Но тут окончательно взбунтовался Парижский парламент (особый судебный орган, одна из функций которого состояла в регистрации указов правительства). Парламент признал указ незаконным и отказался его регистрировать, что создавало для регента (и для Джона Лоу) значительные неудобства. Тогда весь парламент в полном составе был сослан в Понтуаз, что в 36 километрах от Парижа, но он и там отказался штамповать такие указы. Джон Лоу пытался остановить падение курса акций и обещал, что сама компания будет покупать свои акции по 5000 ливров. Однако средств для этого не хватало, и акции «Компании Индий» продолжали обесцениваться.

Американский профессор государственной политики и права Ричард Бонни по этому поводу пишет: «Джон Лоу в 1718–1720 гг. сделал попытку расширить кредитный рынок, уменьшить сумму государственного долга и заменить металлические деньги бумажными в качестве главного средства обмена. Но чрезмерное увлечение этой системой (а вовсе не сопротивление заинтересованных группировок) привело 17 июля 1720 года к ее окончательному краху. Доверие к финансовым новшествам и к бумажным деньгам было подорвано на долгие годы, причем Лоу, отнюдь не уменьшив государственный долг, напротив, ухитрился увеличить его примерно на 700 млн ливров и (вопреки своим намерениям) усугубить экономическую депрессию <…> И вряд ли стоит сомневаться в том, что прошло целое десятилетие, прежде чем Франция начала оправляться от краха системы Лоу».

СМЕРТЬ В ВЕНЕЦИИ В КРАЙНЕЙ НУЖДЕ

Сам Джон Лоу, спасаясь от кредиторов, вынужден был бежать из страны и поселиться в Венеции. Живя в эмиграции, он надеялся в скором времени вернуться во Францию. Он верил, что французы позовут его обратно, дабы он помог подвести под кредитование более прочную базу. Однако 2 декабря 1723 года смерть его покровителя герцога Орлеанского похоронила эту мечту.

Начавший самостоятельное правление Людовик XV не был заинтересован в идеях и планах шотландца. Умер Джон Лоу 21 марта 1729 года в Венеции от воспаления легких. Ему было всего 57 лет, и последние годы жизни он провел в крайней нужде.

Чего только о нем ни говорили! И что он создал величайший финансовый «мыльный пузырь» в истории Франции. И что его афера замедлила развитие банковского дела и рост промышленности. И что она на многие годы создала у французов невротический синдром в отношении всего, что связано с банками.

Это удивительно, но никто даже не попытался понять истинную причину имевшего место безумия. Никто, кроме экономиста Адама Смита, который написал: «Идея возможности умножать до любых размеров количество бумажных денег фактически лежала в основании так называемой Миссисипской компании, этого наиболее безумного банковского и биржевого предприятия, какое когда-либо видел свет».

А вот что написал в начале ХХ века русский экономист А.Н. Миклашевский: «За неожиданным обогащением наступило столь же быстрое разорение. В накладе не остались только немногие спекулянты, которые сумели вовремя перепродать купленный “воздух”. Творцу “системы” – как с самого начала были прозваны предприятия Лоу – пришлось тайно бежать из Франции, унося за собой проклятия всех классов населения. Многие писатели, в том числе Луи Блан, склонны смотреть на Лоу как на социалиста и демократа, который хотел перевернуть при помощи кредита весь строй хозяйства и классовых отношений. Нет, однако, ничего не основательнее подобных предположений. Демократизм Лоу состоял лишь в том, что, исходя из ложного учения, он вовлекал все классы в спекуляцию, обнаруживая тем самым, что они все могут быть в известное время одинаково безнравственны. Даровитый прожектер и спекулянт, Лоу вовсе не был носителем каких бы то ни было социально-политических идеалов. Лично он сначала обогатился, затем совершенно разорился и, поселившись после бегства из Франции в Венеции, содержал свою семью по-прежнему игрой. Он представил несколько проектов Венецианской Республике, но их отвергли».

И, кстати, его брата Уильяма Лоу, делившего с Джоном бразды правления банком и компанией, заключили в Бастилию по обвинению в присвоении общественных сумм. Но доказать ничего не смогли, и его вскоре освободили. И он положил начало роду маркизов де Лористон, а его потомок генерал Жак-Александр-Бернар Ло, маркиз де Лористон (внучатый племянник Джона Лоу) в июне 1812 года вручал председателю Государственного совета Российской империи Н.И. Салтыкову ноту с объявлением войны, а в октябре ездил к М.И. Кутузову с предложением мира от Наполеона.

Фото предоставлены сайтом Wikipedia.org