Эхо Смутного времени

Трудная судьба чудотворной иконы «Богоматерь Одигитрия»

В Россию возвращаются иконы, украденные в 1990-е годы, вывезенные за границу и, казалось, навсегда утраченные. Только вот их дорога на малую родину часто оказывается слишком тернистой.
…В июне древняя Устюжна будет отмечать четырёхсотлетие самого яркого события в своей многовековой истории. В пору Смутного времени банды литовцев, поляков и примкнувших к ним доморощенных разбойников попытались захватить беззащитный, на первый взгляд, город. Штурм захлебнулся, осада провалилась, и с тех времён местная топонимика обогатилась названием «Немчиновы могилы», поскольку на этом пятачке северной земли похоронили полёгших здесь незваных гостей.
Во время не крупной по меркам всемирной истории, но отнюдь не бескровной баталии по укреплениям проносили чудотворную икону «Богоматерь Одигитрия», сотворённую безвестным иконописцем в XVI веке. Восемнадцать лет назад святыня исчезла и никак не вернётся домой, хотя её заграничные скитания завершились и находится она не за тридевять земель, а в столичном храме Христа Спасителя.
В наше время Устюжна, или, как она называлась в старину, Устюжна-Железопольская, – городок провинциальный и в масштабах страны не заметный. Его прошлое, однако, весьма примечательно. Некогда это был город умельцев, выплавлявших железо из болотных руд, и оружейников. Об их искусстве говорит хотя бы то, что здесь отливали решётки для Московского Кремля. Устюженские купцы конкурировали с новгородскими, удачливо торгуя и с русскими землями, и с ганзейскими вольными городами.
Устюжна оставила след и в русской литературе. По преданию, разгульный вологодский помещик Платон Волков промотался здесь в пух, заморочил голову городничему, назанимал денежек и сбежал. Авантюрист был знаком с Пушкиным и поведал ему о своих приключениях. От Пушкина про этот провинциальный анекдот прознал Гоголь и сочинил «Ревизора». Близ Устюжны родился поэтический предшественник Пушкина Константин Батюшков. В Устюжне Александр Куприн, приезжавший погостить в имение батюшковского потомка, литературоведа и критика Фёдора Батюшкова, писал «Яму», «Суламифь» и многие рассказы.
Увы, но в новейшей истории России Устюжна «прославилась» двумя громкими кражами. В 1991 и 1994 годах из местного краеведческого музея были похищены девять икон – и в их числе такие ценные, что об этом сообщали московские телеканалы. Среди украденных «чёрных досок» были и обретённые ныне вновь «Воскресение – Сошествие во ад», «Богоматерь Одигитрия», «Борис и Глеб»…

Находка Ричарда Темпла
Какие чувства довелось тогда, в 1991 году, испытать доктору искусствоведения Александру Рыбакову и его коллегам из Вологодского филиала Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени Грабаря? Это Рыбаков открыл «Воскресение». Отыскал в музейных запасниках среди прочих «чёрных досок» с едва различимыми изображениями. Пробное раскрытие нескольких фрагментов тут же дало понять, что после реставрации к иконописным сокровищам России добавится неведомый прежде шедевр. Икону изучали и готовили к новой жизни. Наконец, поместили в постоянную экспозицию, а потом – кража!
Прошло несколько лет, и майской ночью 1994 года – новый налёт. Он буквально обескровил музейное собрание. Из Рождественского собора, в котором располагается районный краеведческий музей, вместе с «Богоматерью Одигитрией» пропало «Чудо Георгия о змие», датируемое XVI веком. В тайное путешествие не по своей воле отправился и лик покровителя всех странников Николы Угодника, чтимый устюжанами с 1540 года.
К счастью, в ту роковую ночь две ценнейшие иконы из коллекции оказались на реставрации в Вологде и налётчикам не достались. Повезло и ещё одной иконе XVII века. В спешке грабители спутали древнюю «доску» с относительно недавней, созданной на тот же сюжет в XIX столетии. Ошибка воров наводила на размышления. Грабители явно работали по наводке знатоков и неплохо разбирались в том, что именно крадут. И обошлось без вандализма, свойственного охотникам за древностями: иконы не выламывали из гнёзд, а деликатно поработали отвёрткой.
Тогда казалось, что святыни пропали навсегда. Но вот в 2000 году в Россию был возвращён образ «Борис и Глеб» XVI века. Затем на родину вернулась из Англии чудотворная икона XVI столетия «Богоматерь Одигитрия», случайно опознанная в Лондоне владельцем известной художественной галереи Ричардом Темплом.
Вслед за ней из Германии в Москву прилетела икона «Воскресение – Сошествие во ад», созданная на рубеже XV–XVI веков.
Вроде бы настало время радоваться. Однако в родные пенаты пока что удалось прибыть лишь «Борису и Глебу». Остальные отдавать не хотят.
«Богоматерь Одигитрию» в Россию из вынужденной «эмиграции» Ричард Темпл вернул сразу же после получения доказательств её происхождения. В его галерею «Богоматерь» попала от не называемого вслух коллекционера из Швейцарии, и вроде речь шла о предстоящем её приобретении для постоянной лондонской экспозиции. Понятно, что, если бы швейцарец был знаком с криминальной частью биографии этой иконы, он вряд ли бы явил сокровище «граду и миру». Однако платить огромные деньги невесть кому он тоже не стал бы, тем более что аукционная цена древней реликвии такого уровня, по мнению Александра Рыбакова, может исчисляться более чем в миллион долларов.
В любом случае: швейцарцу должен был быть знаком хотя бы промежуточный владелец краденого! Были и другие зацепки для компетентных органов. После кражи устюженскую святыню явно «поновили». Кроме устранения трещин, кто-то ещё и дописал так называемые «звёзды непорочности»: едва заметные прежде, они теперь сразу бросаются в глаза… Профессионалы иронично именуют подобный подход к реставрации «церковным», поскольку в старину иконы не столько сохраняли, сколько ретушировали, стремясь не к достоверности, а к непременной «красоте». Очевидно, что заказчик этого тайного поновления заинтересован был не в сбережении ауры древности, а в товарном виде. То есть имелось представление и о квалификации реставратора, и о вкусах заказчика, что, конечно, сужало круг поисков. Поиски, впрочем, ни к чему не привели.

Ответ храмового ключаря
Пока музейщики и жители Устюжны трепетно ждали возвращения реликвии, чиновники, кажется, смотрели на икону лишь как на «разменную монету». Для людей, не обременённых министерским взглядом на мир, ситуация представлялась предельно простой: доставили реликвию из Лондона в Москву, окончательно идентифицировали, и – пора ей домой.
Но вместо этого в Росохранкультуре решили передать «Богоматерь Одигитрию» Патриархии и поместить в храме Христа Спасителя. Объяснение дали простое: так больше верующих сможет увидеть возвращённую святыню. Оговорка, что икона останется в музейном фонде России, ничего не меняла, поскольку её местонахождение теперь будет определяться не одними государственными структурами. На совещании о судьбе иконы реставраторы и искусствоведы пытались уговорить чиновников выставить её в одном из кремлёвских соборов, музейный статус которого намного упростил бы проблему с её грядущим возвращением в Устюжну. Но тогдашнее руководство Росохранкультуры оказалось непреклонным.
В начале 2000-х я спросил о судьбе иконы Александра Соколова, возглавлявшего в ту пору Министерство культуры и массовых коммуникаций. Вопрос министру крайне не понравился. «Есть такой вариант… Всё зависит от сохранности… Посмотрим… Наверное, всё же передадим…» – вот и всё, что смог сказать министр. Я справился, а знают ли в министерстве о том, что «Богоматерь Одигитрия» – не только религиозная, но и ценнейшая историческая реликвия. «Да-да-да», – пробормотал недовольно министр культуры и прервал разговор.
Как же можно было понять министерство, радеющее об интересах московских верующих, но напрочь забывающее о верующих самой Устюжны? Они-то четыре без малого столетия искали у «Богоматери Одигитрии» исцеления, перед этой иконой тайком молились в самые тяжёлые дни гонений на православие, с нею прощались, на войны уходя, будь то первая Отечественная 1812 года, Первая мировая, Великая Отечественная, злосчастная афганская кампания…
Ситуацию пытался изменить тогдашний губернатор Вологодской области Вячеслав Позгалёв, который письменно обратился к министру, а позднее встретился с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, заручившись согласием Его Святейшества лично доставить икону из Москвы. В июне 2007 года визит главы РПЦ в Вологду состоялся, но икона так и осталась на берегах Москвы-реки. Остаётся в Москве и «Воскресение – Сошествие во ад».
Директор Устюженского краеведческого музея Фаина Новак рассказала мне, что и музей, и православная община города обращались во все инстанции, но безуспешно. На письмо в сам храм Христа Спасителя последовал ответ храмового ключаря, из которого следовало, что устюжаам об иконе лучше вообще забыть.
Икона удостоена чести находиться в храме Христа Спасителя чуть правее алтаря, и, хотя прихожане и паломники в большинстве своем о её судьбе не осведомлены, возле неё их всегда много.

Статус храма-музея
В этой связи совсем не лишним представляется мнение Павла Флоренского, сочетающего профессорство в Российском государственном университете нефти и газа имени И.М. Губкина с председательством в экспертной группе по чудесным знамениям при Богословской комиссии Московской Патриархии. Внук и тёзка знаменитого учёного и религиозного философа сказал мне, что «Богоматерь Одигитрия» должна непременно занять своё место в Устюжне. Речь и о справедливости, и том, что не нашедшие ещё объяснения уникальные её свойства лучше всего смогут проявиться именно на родине шедевра.
Тут нельзя не сказать, что в стране есть достойные внимания прецеденты решения столь щекотливых проблем.
Классический пример подала Государственная Третьяковская галерея. Церковь Святителя Николая в Толмачах, входящая в комплекс зданий прославленного музея, после реставрации получила статус храма-музея, действующего на правах отдела «Третьяковки». Отдел возглавил настоятель церкви. После этого в храм была помещена главная святыня православия – икона Владимирской Божией матери, возвращения которой добивалась РПЦ.
В Устюжне масштабы поскромнее, но Рождественский собор, где пока что размещается основная экспозиция, отнюдь не закрыт для богослужений, и соблюдению того же принципа ничто не мешает.