«Если будут ершиться, то набьём морду, и они утихнут»

Из дневника первого председателя КГБ Ивана Серова об «усмирении» Венгерского восстания в 1956 году

1956-й год – это не только ХХ съезд, оттепель и массовые реабилитации. Это ещё и танки на улицах Будапешта. Председатель КГБ Серов сыграл одну из ключевых ролей в тех событиях. Он не только первым из официальных лиц ночью 24 октября 1956 года вылетел в мятежный Будапешт, но и первым же поставил вопрос о применении силы. Реализовывать принятое Кремлём решение также было поручено именно Серову: инициатива, известно, наказуема.

Венгерская революция была хоть и цветной, но отнюдь не «бархатной». В городах, захваченных повстанцами, полным ходом шли расправы над коммунистами и сотрудниками госбезопасности. После того как в конце октября 1956 года из Будапешта был выведен советский гарнизон, восставшие разгромили горком ВПТ, принародно повесив 20 коммунистов. Всего же – за 17 дней беспорядков в Венгрии без суда и следствия было казнено примерно 800 человек.

За 17 дней беспорядков в Венгрии без суда и следствия было казнено примерно 800 коммунистов и сотрудников госбезопасности

Из рассекреченных сегодня документов КГБ известно, например, что с конца октября 1956 г. через границу с Австрией и Югославией было переброшено большое число эмиссаров ЦРУ. Тогда же самолётами Красного Креста в Будапешт доставили до 500 боевиков, а австрийскую границу нелегально перешло около 4 тыс. хортистских офицеров. Под Мюнхеном экстренно развернули военную базу ЦРУ.

Революция началась 23 октября, по хорошо знакомой нам теперь методе. На улицы Будапешта была выведена 200-тысячная студенческая демонстрация, под вечер переросшая в беспорядки. Полиция отказывалась стрелять в демонстрантов, на их сторону перешла часть армейских подразделений. Начинаются захваты объектов власти и управления. Под давлением «майдана» власти соглашаются вернуть на должность премьер-министра Имре Надя, известного своими реформаторскими взглядами.

1 ноября Имре Надь объявляет о выходе из состава Организации Варшавского договора и требует, чтобы советские войска покинули Венгрию. Отменяется однопартийная система. Формируется новое революционное правительство, прежняя верхушка бежит в Москву.

В стране наступает хаос. В большинстве городов власть оказывается в руках революционных комитетов, из повстанцев формируется национальная гвардия, на их сторону переходит значительная часть армии. Прекратилось железнодорожное и авиационное сообщение, перестали работать предприятия, магазины, банки.

Ещё немного, месяц-другой, и Москва навсегда потеряла бы контроль за Венгрией. В конце концов это понял и «либерал» Хрущёв.

2 ноября на заседании Президиума ЦК он утверждает силовой вариант: ввод войск для полного подавления восстания и установления новой власти. Одним из авторов этого плана наряду с министром обороны маршалом Жуковым был генерал Серов. 3 ноября он вновь летит в Венгрию. Серову поручено лично контролировать ход операции, захватить вождей восстания во главе с Имре Надем и восстановить работу местных органов безопасности. С беспорядками было покончено в считаные недели. Имре Надь и его правительство бежали, укрывшись в югославском посольстве. Власть перешла в руки Временного Венгерского революционного рабоче-крестьянского правительства под руководством переброшенного из Москвы Яноша Кадара. (Формально – именно обращение ВРП явилось основанием для ввода советских войск.)

Всё это время Серов находился в самой гуще событий. В Москву председатель КГБ вернётся лишь 1 декабря, когда, по его же выражению, полностью «усмирит венгров». Ещё 30 лет и 3 года этой европейской стране на Дунае предстоит строить социализм: вплоть до новой «цветной революции»…

***

«Никита посоветовал вывести войска из Будапешта»

28 октября. В 7 часов 15 минут утра меня разбудил посол товарищ Андропов (которому я посоветовал, чтобы дежурных по посольству было два и следили за всем происходящим и докладывали мне), и сказал: «Сейчас только закончил выступление по радио из президентского дворца Имре Надь, который заявил, что правительством принято решение о роспуске органов госбезопасности. Выступление короткое, невнятное».

У меня мелькнула мысль, что моё предположение о том, что Имре Надь сам руководит повстанцами, подтверждается, т. к. он чувствует, что органы уже подходят к нему и скоро разоблачат его, поэтому он решил их распустить.

Я немедленно разбудил Анастаса Ивановича и всё рассказал. Он стал будить товарища Суслова, одеваться, и поехали в президентский дворец говорить с Надем.

Товарищей Микояна и Суслова я оставил в броневиках, а сам пошёл во дворец. В этой громадине я еле нашёл радиокомнату. Дворец был пуст. Кроме радиста я никого не видел. Спросил, где премьер, он ответил, что приехал с кем-то, выступил по радио и уехал

От дворца мы поехали в ЦК. Там был уже военный табор. Все коммунисты ходили с автоматами, там же питались, кто жарил, кто чай пил, кто спал. При входе какая-то воинская часть заняла помещение, и не пробьёшься. Когда мы вошли на второй этаж, раздалась стрельба из пулемётов. Я сказал товарищу Микояну сидеть в кабинете, а сам выскочил вниз. Военные сгрудились у входа, а на улицу никто не выходит.

Я протолкался к дверям (я был в гражданском) и увидел, как на улице лежит человек, заливается кровью, а другой в противоположных дверях и тоже в крови.

Мне сказали, что из дома напротив ЦК повстанцы стреляли из автоматов. Ну, естественно после этого полнейшая паника. Мы сидели в ЦК до вечера, не раз звонили на квартиру Надю, но жена отвечала: «Болен». Надь так и не явился, сославшись на болезнь.

Поздно вечером всё же его вытащили, и началось снова заседание. Товарищ Микоян стал спрашивать: «Что значит ваше выступление?» Имре Надь смущённо говорит, что в Венгрии так озлоблены против Ракоши и органов госбезопасности, что мне подсказали, что лучше удовлетворить желание народа их распустить, тогда все это может кончиться.

Анастас Иванович, конечно, этому не поверил. Затем он спросил: «А с кем было согласовано это заявление о роспуске органов госбезопасности?» Оказывается, ни с кем. ЦК тоже об этом узнало от нас. Вообще, это было уже не ЦК, и Герё не секретарь, а мокрая курица.

Затем ещё раз решили обменяться [мнениями], что дальше делать. Стали один за одним члены Политбюро высказываться, личные взгляды, доброго слова не стоящие. Герё сказал, что все утихнет само собой. Я возмутился и сказал Анастасу Ивановичу, что они хотят погубить Венгерскую республику.

Тогда встал Имре Надь и, делая болезненный вид, сказал: «Товарищ Микоян, мы понимаем, что обстановка очень сложная, но дайте нам возможность несколько дней, и мы все выправим. А для того, чтобы успешнее нам решать трудности, выведите войска Советской армии из Будапешта».

Я так и подпрыгнул, ведь это чистое предательство, без наших войск повстанцы возглавят Венгрию. Анастас Иванович, посоветовавшись с Сусловым, сказал: мы доложим ваше мнение в ЦК [КП] Советского Союза и вам завтра сообщим. Члены Политбюро и Герё по этому предложению Надя ничего внятного не сказали. Я так и не понял, согласны они с Надем или нет. На мой взгляд, получилась подлость.

Когда мы приехали к себе, мне доложили, что в городе в ряде районов идёт стрельба, полная неразбериха, на улицу выходить нельзя. Ранен посольский работник, наши танкисты, будучи обстрелянными повстанцами, из переулка открыли ответный огонь и снесли снарядом балкон и угол в турецком посольстве. Я приказал командиру бригады пойти с извинениями.

Вечером уже на прогулку не выходили, рискованно. После разговоров с Москвой, мне Анастас Иванович сказал, что Никита посоветовал принять предложение венгров и вывести войска наши из Будапешта, а нам всем вернуться в Москву. Глупее этого решения трудно придумать. Поверить Имре Надю – это глупость в квадрате. Ну, начальству виднее.

Я предупредил лётчиков, созвонился с военными, которые подъехали. Анастас Иванович сказал, что им делать, и на утро мы в броневиках поехали на аэродром и вылетели в Москву 31 октября.

Иван Серов и Клим Ворошилов. После награждения Серова  орденом Кутузова І степени за выполнение специального задания правительства СССР, декабрь, 1956

Как Янош Кадар стал генсеком

2 ноября меня вызвали на заседание Президиума ЦК не как обычно, а в 9 часов вечера.

Когда я пришёл, то увидел в приёмной товарищей, которые мне не были знакомы. Это были (Ференц) Мюнних и (Янош) Кадар. Войдя в зал заседаний, [увидел, что] все сидели и обменивались отдельными фразами. Видимо, ждали меня. Затем Хрущёв сказал: «Ну, давайте обсудим».

Жуков тогда встал и говорит: «Я тщательно проанализировал наличие наших войск в Венгрии, их дислокацию, и считаю, что уходить нам оттуда нечего, а если будут ершиться, то набьём морду, и они утихнут. Вот решение Министерства обороны». Мне понравилось такое смелое и чёткое решение. В свою очередь я сказал, что «правительство» во главе с Надем надо изолировать. Хрущёв спросил мнение остальных. Все согласились. Тогда Жуков говорит: «От нас, на место для решения этих вопросов вылетит Конев Иван Степанович, и там будет руководить войсками». Затем Хрущёв сказал: «А от ЦК вылетит товарищ Серов Иван Александрович, и будет там находиться, пока мы ему не скажем». Потом подумал и говорит: «А дальше, когда утихнет, то пусть слетает Анастас, товарищ Аристов и Суслов». Так и было решено

Как мне рассказывал после заседания Малин, когда пригласили Мюнниха и Кадара на Президиум, то Хрущёв представил Мюнниха как своего старого друга, с которым в 1920-х годах жили в одной палатке на переподготовке. А по рекомендации Мюнниха имелось в виду Кадара использовать также на руководящей работе в Венгрии. Когда Хрущёв сказал, что он полагает, что товарищ Мюнних будет секретарём ЦК партии Венгрии, а товарищ Кадар председателем правительства, то после этого Мюнних высказался, что было бы лучше сделать наоборот, т. к. возраст Мюнниха за 65 лет, поэтому ему будет тяжелее быть секретарём ЦК. Президиум согласился. Затем выступил Кадар, который сказал: «Товарищ Хрущёв (у венгров ударение на первом слоге), я согласен работать секретарём ЦК партии, но прошу учесть, что буду направлять работу ЦК партии, как сочту целесообразным в создавшихся условиях, и вы мне не мешайте, т. к. быть марионеткой я не смогу. Если это вас (Президиум ЦК) не устраивает, то я не согласен на эту должность, но вместе с этим я всё сделаю, чтобы восстановить самые братские отношения с СССР».

Все поглядели на Кадара и друг на друга, и замолчали. Хрущёв спросил у Мюнниха, как он считает? Тот подтвердил мысль Кадара, и на этом их отпустили, пожелав успехов.

Я заказал из Кремля самолёт в готовности к вылету в 7 часов утра. Вот так предстоит провести праздник Октябрьской революции. Я у Жукова, когда пошли одеваться, спросил, где Конев. Он сказал, что ему уже скомандовал повернуть самолёт на Будапешт, вернее на наш аэродром, т. к. он летел в Москву на крыльях отдыха. Я ему сказал: «Я утром вылетаю».

В ходе военной операции погибло 2652 венгра, 19 226 были ранены. В это число входят и жертвы революционного самосуда

Как арестовали «венгерское правительство»

3 ноября. Днём прилетел на аэродром под Будапештом с группой генералов КГБ. Ведут себя уверенно, организовали кругом аэродрома охрану, но чувствуют нехорошие отношения с венграми. Я сразу же пошёл к телефону ВЧ, который был на аэродроме у «ОД», связался с Михаилом Сергеевичем Малининым, который был в группе войск. Сказал ему, чтобы он договаривался на завтра с правителями Венгрии о том, чтобы они прислали правительственную делегацию на аэродром для переговоров о выводе Советских войск. Представителем от советской стороны будешь ты, прилетай сюда. Спрашиваю: «Понял?», он молчит и говорит: «Почти». «Ну, тогда действуй, меня не упоминай нигде. Меня здесь нет». Он говорит, что ему [Иван] Степанович [Конев] тоже так сказал. Затем я созванивался с Коневым, сказал, что я тут, и мы условились: в ближайшие дни, когда я приосвобожусь от своих дел, встретимся. Он был в Сольноке, 70 км от Будапешта.

Когда сориентировался в обстановке, то оказалось, что Надь за это время уже в ряде областей рассадил своих повстанцев, которые возглавили власть. По радио всех стран стали передавать, что в Венгрию хлынули помещики и капиталисты восстанавливать свои имения, фабрики и заводы. Знаменитый миллионер Эстерхази двинулся в Венгрию из Австрии. Одним словом, Венгерской социалистической республики вот-вот не будет. Это плохо. Надо [начинать] решительные действия.

Вечером я собрал своих офицеров и генералов и проинструктировал их по предстоящему разоружению и задержанию «представителей Венгерского правительства». Вроде, получилось всё ясно. Днём прилетел генерал Малинин. Я его тоже проинструктировал, как начать переговоры с венграми, а уже конец переговоров я брал на себя, и ему тоже рассказал. Казалось все ясно.

Под вечер приехали венгры. Вопреки нашему мирному настроению, на переговоры приехали заместитель премьера, министр обороны, генерал (вновь назначенный) Сюч, начальник политического управления армии, начальник общественного отдела управления и т. д. В общей сложности 12 человек, генералов и офицеров на двух бронетранспортёрах и двух танках с полным вооружением и двумя взводами солдат и средствами радиосвязи.

Причём Малинин было бросился их на улицу встречать. Я еле удержал его, говоря, что это не братья-венгры, а двурушники. Пошли, говорю, офицера. Пусть проведёт в штаб. Подержи их минут 20 там, а потом пусть проведут к тебе в кабинет в другом здании, где мы вчера выбирали место.

Михаил Сергеевич – человек покладистый, всё так и сделал. Я из окна 2-го этажа смотрел на всё это. Потом, когда я увидел идущих в «кабинет» к Михаилу Сергеевичу венгерских представителей в сопровождении взвода венгерских солдат с автоматами, чего у нас не было предусмотрено, я быстро успел предупредить Михаила Сергеевича, чтобы он затянул минут на 20 переговоры с тем, чтобы мне успеть подтянуть взвод пехоты и проинструктировать их на случай, если венгры начнут стрелять

Своих генералов я вновь вынужден был проинструктировать на случай «немирного исхода переговоров». Затем рассказал солдатам и сержантам, чтобы они в коридоре встали против каждого венгра и не дали применить им оружие, не допустить их в кабинет, куда мы с генералами войдём. После этого я пошёл в кабинет к Михаилу Сергеевичу Малинину, за мной все остальные генералы, каждый встал рядом с венгерским генералом. Когда я вошёл и одним поклоном поприветствовал присутствующих, Михаил Сергеевич Малинин растерялся, встал, хотя мы равные по званию генералы армии, и я его просил не вставать.

Ну, а дальше пошло принуждённо, искусственно, чего я не хотел. Может быть, это и лучше, т. к. венгры явно насторожились. Михаил Сергеевич попытался продолжить «переговоры», но голос охрип, смутился, и тогда я решил продолжить.

Встал и говорю: «Довольно заниматься пустой болтовнёй о выводе советских войск. Трудящиеся Венгрии не для того обрели независимость, чтобы вы посадили на их шею Эстерхази и других капиталистов».

Затем сделал паузу и говорю: «Переговоры прекращаются, вы все задержаны Советской армией». Один генерал попытался выхватить револьвер, глядя на меня злыми глазами, но Александр (Михайлович) Коротков, хороший физкультурник, схватил его за руку и вырвал револьвер.

После этих слов, как условились, наши генералы (вернее в этот момент) стали обыскивать и изымать у них оружие. Затем развели по комнатам, а потом я вышел и приказал выйти на улицу солдатам-венграм. (Подобную вероломную тактику захвата противника – под предлогом вызова на переговоры – Серов успешно использовал и ранее: например, при задержании лидеров польского эмигрантского правительства или командования Армии Крайовой во время войны. – А. Х.).

Теперь надо сделать второй акт. Заставить министра обороны Сюч отдать приказ о том, что когда завтра в 4 часа утра пойдут войска Советской армии в г. Будапешт, венгерские войска не должны сопротивляться и открывать огонь.

(Здесь и далее Серов, видимо, ошибается в именах. С 03.11.1956 г. министром обороны в правительстве И. Надя являлся экс командующий инженерными вспомогательными батальонами венгерской армии Пал Малетер. Вероятно, речь идёт именно о нём, поскольку упоминаемый Миклош Сюч в момент захвата возглавлял оперативное управление Генштаба. – А. Х.)

Когда я пришёл в комнату к министру обороны Сюч с этим предложением, он смотрел на меня, как зверь. Я ему сказал, что надо так распорядиться, чтобы не было кровопролития. Он категорически отказался, всё ещё надеясь, что Надь сумеет что-то сделать, а оказывается, Надь, действительно, обратился в посольство США, Англии и Югославии об оказании помощи на случай неприятностей.

Тогда я начал спокойно внушать ему, что он берёт на себя огромную ответственность за кровопролитие, которое может произойти, т. к. Советская армия уже получила приказ и завтра будет в Будапеште. Выступление назначено с рассветом.

Тогда он после некоторого колебания сказал, что он может отдать также распоряжение войскам в том случае, если заместитель премьера, который является для него начальником, отдаст такое распоряжение ему в письменном виде.

Пришлось идти уговаривать «заместителя премьера». Этот, правда, оказался более покладистым и написал такое распоряжение. В общем, пока это распоряжение стали передавать в Будапешт венгерские радисты, это уже было далеко за полночь.

«Потом мы со всеми почестями похоронили убитых»

4–6 ноября. Мне ещё предстояло проинструктировать и отправить трёх генералов, Добрынина, Сладкевича, Зырянова, которые пойдут с войсками Советской армии во главе танковых колонн для окружения президентского дворца в Будапеште, которые выделил Лащенко, командир корпуса (интересен подбор генералов, которым предстояло входить в Будапешт вместе с войсками. Формально – никакого отношения к операции «Вихрь» они иметь были не должны. Так, генерал-майор П. Зырянов – был зам. начальника 3-го Главка КГБ (военная контрразведка), генерал-майор Г. Добрынин – начальником 7-го управления КГБ (наружное наблюдение), а генерал-лейтенант М. Сладкевич – и вовсе руководил кафедрой в Военном институте им. Дзержинского. Однако за спиной у каждого из них имелся бесценный диверсионно-боевой опыт, и это оказалось важнее любых формальностей. Очевидно, что Серов подбирал генералов индивидуально, поскольку хорошо знал их по совместной службе. – А. Х.).

Затем позвонил Ивану Степановичу Коневу, рассказал, как тут у меня дела, и говорю: «Давай, действуй. Пусть генерал Лащенко (командир корпуса), двигается в назначенное время и место» (операция под кодовым названием «Вихрь» началась 04.11.1956 в 6 утра по московскому времени. В ней было задействовано 17 танковых, механизированных, стрелковых, авиационных и воздушно-десантных дивизий, более 60 тыс. солдат и офицеров. – А. Х.).