Фабрика смерти отряда № 731

Почему японские разработчики бактериологического оружия, ставившие эксперименты над живыми людьми, были освобождены и репатриированы в Японию

25–30 декабря 1949 года в Хабаровске в окружном Доме офицеров Военный трибунал Приморского военного округа рассмотрел дело в отношении 12 бывших военнослужащих японской армии, обвиняемых в разработке и применении бактериологического оружия, а также в его испытании на людях. Процесс был открытым, но на балкон зала допускали лишь по специальным билетам – предварительно отобранных членов партии, комсомольцев и профсоюзных активистов. Однако при этом на улицу вывели репродуктор, через который транслировали заседания и, несмотря на мороз, вокруг Дома офицеров стояли сотни слушавших трансляцию людей.

Да и на всю страну процесс освещали сочно, смачно и подробно: в ежедневном режиме – газета «Правда», после завершения дела его материалы выпустили специальной брошюрой тиражом 50 тысяч экземпляров. Поскольку мероприятие имело прицел не только внутренний, но и международный, готовили его долго и тщательно. Как следует из донесений, направлявшихся министром внутренних дел СССР Сергеем Кругловым непосредственно главе партии и правительства, проект приговора был утверждён лично Сталиным задолго до процесса. Докладная записка министра внутренних дел Сталину от 9 декабря 1949 года, хранящаяся в фондах Государственного архива Российской Федерации, так и обозначена: «О предоставлении проектов обвинительного заключения и приговора по делу двенадцати военнослужащих японской армии, обвиняемых в производстве и применении бактериологического оружия». Весь основной массив этого «бактериологического дела» и поныне на закрытом хранении.

«Умерли в мучениях»

Обвинение было основано на фактах реальных, ужасающих и поныне никем не оспоренных: японцы действительно производили бактериологическое оружие, испытывая его на людях; в целях конспирации подопытных именовали «брёвнами» … Из протокола допроса Ниси Тосихидэ: «…10 китайцев-военнопленных были привязаны к столбам на расстоянии 10–20 метров от бомбы шрапнельного действия, заражённой газовой гангреной. …После включения тока бомба разорвалась, засыпав площадку, где размещались подопытные, шрапнелью с бактериями газовой гангрены. В результате все подопытные были ранены в ноги или ягодицы и по истечении семи дней умерли в мучениях».

Из протокола допроса Митомо Кадзуо: «…я под руководством научного сотрудника Мацуи Цунтэнака производил в расположении отряда № 100 опыты над живыми людьми в количестве 7–8 арестованных русских и китайских граждан, проверяя на них действие ядовитых веществ, которыми мною отравлялась пища…»

Допрос подсудимого Кавасима Киоси: «Вопрос: И каждый попавший в тюрьму отряда № 731 должен был умереть? Ответ: Да, это так. За всё время существования тюрьмы, известное мне, ни один из заключённых живым оттуда не вышел (…) в 731-м отряде ежегодно умирало от производства опытов, примерно, не менее 600 человек», «с 1940 по 1945 год через эту фабрику смерти было пропущено не менее трёх тысяч человек, уничтоженных путём заражения смертоносными бактериями. Какое количество погибло до 1940 года, мне неизвестно».

«Отряд № 731 представлял не только научно-экспериментальную лабораторию, но и крупную производственную базу по массовому изготовлению средств бактериального нападения. – Это уже из докладной записки министра внутренних дел Круглова, представленной Сталину 23 апреля 1949 года. – Для этой цели отряд имел свой аэродром, отряд авиации, специальный полигон, предприятия по изготовлению специальных бомб и артиллерийских снарядов, приспособленных для разбрасывания бактерий и заражённых блох. При отряде находилась тюрьма, где содержались заключённые, над которыми производились научные эксперименты. На территории отряда был крематорий для сжигания трупов. Отряд № 731 занимался изготовлением бактерий легочной и бубонной чумы, тифа, паратифа, сибирской язвы, холеры, дизентерии и изыскивал возбудителя новой болезни, именуемой Сонго, кровоточащей инфекционной лихорадки».

«Заражение людей, – цитировал Круглов показания генерал-майора Кавасима Киоси, – производилось через рот, уколами и посредством насекомых в лабораториях и на опытных полевых участках. Опыты по массовому заражению производились с самолётов и специальных вышек путем сбрасывания бомб, начинённых бактериями или заражёнными насекомыми. При производстве отдельных экспериментов смертность достигала 100 %».

Ликвидация свидетелей

Автор, идеолог и организатор всего этого – генерал-лейтенант медицинской службы Исии Сиро. Что о нём известно? Родился в 1892 году в помещичьей семье в богатой деревне Тиёда-Осато и уже во время своей учёбы в местной школе немало удивлял преподавателей своими способностями. Например, мог выучить наизусть весь учебник за одну ночь! После школы поступил на медицинский факультет Императорского университета в Киото, после окончания которого пошёл на военную службу. Окончил аспирантуру и стал быстро продвигаться по службе. С апреля 1928 года по апрель 1930 года совершил грандиозную «научно-ознакомительную» поездку за границу, в том числе посетив СССР – ознакомился с состоянием советской боевой химии и боевой бактериологией, завязав интересное знакомство с ведущими советскими специалистами по бактериологической войне

Именно во время своего зарубежного турне Исии понял, что в сознании европейцев всё ещё сидит ужас, связанный с памятью о средневековых эпидемиях чумы. Страх перед чумой, как выяснил Исии Сиро, заставил европейские страны наложить некое негласное табу на эксперименты по использованию бактерий чумы в военных целях. Из этого японский бактериолог и сделал вывод: европейцы в принципе не могут иметь надёжные средства защиты от нападения с использованием бактерий чумы. В 1932 году Исии добился разрешения создать специальный центр по разработке бактериологического оружия. В 1945 году он уже был генерал-лейтенантом, официальная должность – начальник Управления по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии.

В августе 1945 года именно генерал Исии отдал распоряжения по уничтожению улик и подопытных. В целях сохранения тайны он даже приказал покончить самоубийством всему личному составу отряда № 731 и членам их семей! Как впоследствии писал в своей книге «Кухня дьявола» японский писатель Моримура, начальнику 1-го отдела отряда генерал-майору Кикути удалось добиться решения об отмене приказа о самоубийстве сотрудников отряда, но вопрос о подопытных был решён без сантиментов. Для ликвидации были использованы колбы-гранаты с цианистым водородом (синильная кислота): их забрасывали через смотровые окошки камер. «Забрасывание колб в камеры продолжалось минут пятнадцать. Мы знали, что уничтожение подопытных людей – первый шаг на пути подготовки отряда № 731 к эвакуации. …Некоторые не умирали сразу, они кричали и стучали в стальные двери камер, издавали страшное рычание, раздирали себе грудь. Похоже было, что перед нами обезумевшие гориллы в клетке». Агонизирующих людей расстреливали в упор из пистолетов. Попутно расстреляли и всех переводчиков-китайцев…

«Репатриации не подлежат»

Считается, что почти весь личный состав пресловутого отряда № 731 успешно был эвакуирован в Японию, потому из его состава в плен попало лишь несколько человек. Но это не согласуется с относительно недавно рассекреченными документами из Архива Президента РФ. В частности, в записке № 1717/к от 23 апреля 1949 года министр внутренних дел СССР генерал-полковник Сергей Круглов докладывал Сталину: «В результате агентурно-следственных мероприятий, проводимых МВД СССР по изучению военнопленных японцев, содержащихся в лагерях МВД, выявлено более 200 бывших работников так называемого противоэпидемического отряда № 731 и его филиалов…» Выявили, разумеется, не в апреле 1949 года, а много раньше. Из того же документа также следует, что в начале 1947 года МВД сделало запрос об отряде № 731 в штаб Забайкальско-Амурского военного округа (бывший Забайкальский фронт), получив ответ за подписью начальника штаба округа генерал-лейтенанта Ефима Троценко, датированный 14 февраля 1947 года. Но с какой целью запрашивали? Именно в феврале 1947 года, как следует из докладной Круглова, в ответ на просьбу американцев передать им для предания суду как военных преступников двух японских генералов, советская сторона попросила «взамен их, – докладывал Сталину Круглов, – бывшего начальника противоэпидемического отряда № 731 генерал-лейтенанта медицинской службы ИСИИ Сиро и полковника ООТА, бывш. начальника 4-го отдела этого же отряда. Однако ответ на это предложение от американцев последовал отрицательный». Итак, в феврале 1947 года СССР требовал выдачи генерала Исии. Ещё одно доступное упоминание про отряд № 731 в документах МВД СССР датировано 12 апреля 1948 года: это приказ МВД № 00374, один из пунктов которого гласил, что руководящий состав и специалисты отряда № 731 и его филиалов репатриации не подлежат.

Интересное свидетельство оставил писатель, переводчик и краевед-дальневосточник Георгий Пермяков, служивший в Хабаровском краевом УНКВД (затем УМВД) переводчиком и работавший на «Спецобъекте 2045» – в лагере для высокопоставленных японских военнопленных. Пермяков утверждал, что ещё в 1946 году в Хабаровск пришла шифровка, требующая собирать материал о бактериологическом оружии: «Допрашивать военнопленных и брать письменные показания. И тут мы «раскопали» 731-й отряд. И установили, что в нашем лагере для военнопленных находятся три генерала, которые руководили этой работой – Кавасима, Казициа, Такахаси. Они стали давать показания». Был собран огромный материал, который, по версии Пермякова, готовился для Токийского процесса, но так и не был использован там. Однако, если ознакомиться с материалами Токийского процесса, можно убедиться, что по этой теме советская сторона там так ничего и не представила – на то были свои резоны

О подготовке японцев к бактериологической войне советские компетентные службы знали задолго до капитуляции Квантунской армии. Как раз из Китая Москва получала информацию достаточно исчерпывающую. Агентурно-осведомительная сеть отлажена была там отменно, в Харбине под «крышей» генконсульства СССР работала одна из самых мощных и успешных разведывательных резидентур. Можно верить утверждениям того же Георгия Пермякова, что отряд № 731 попал в поле зрения советской военной разведки сразу после его создания. Под видом «госпиталя» отряд базировался в захудалом маньчжурском посёлке Пинфинь в 20 километрах южнее Харбина (ныне Пинфан, промышленный район Харбина). Как только там появилось великолепное шоссе и резко усилилось движение от Харбина до «госпиталя», советская разведка незамедлительно заинтересовалась объектом.

Когда же Вторая мировая стала подходить к концу, командование Квантунской армии стало даже нарочито имитировать свою подготовку к бактериологической войне. Но, как оказалось, советские войска заблаговременно и тщательно подготовились к возможным бактериологическим атакам: весь личный состав Дальневосточного округа был проиммунизирован высокоэффективной «сухой живой чумной вакциной НИИЭГ». И в наших войсках не оказалось ни одного заболевшего чумой, хотя они действовали в её природных очагах и входили в города, охваченные чумой. Ничего не дало бы японцам и применение сибирской язвы: против этого средства у нас была вакцина.

Руины на месте объекта отряд №731. «Чумные» бомбы

Из книги М.В. Супотницкого «Биологическая война»

20 августа 1945 года советские войска захватили объекты отряда № 731, но, как сообщил Сталину в своей докладной от 23 апреля 1949 года генерал Круглов, «в целях сохранения в секрете работы отряда № 731 … личный состав отряда был эвакуирован, а здания были взорваны и сожжены. Одновременно с уничтожением служебных помещений отряда была также уничтожена и тюрьма, в которой находилось до 500 человек подопытных заключённых, что подтверждается показаниями непосредственного исполнителя приказа об уничтожении помещения отряда военнопленного японца старшего ефрейтора Каваминами…»

Круглов также привёл слова уже упомянутого нами генерала Ефима Троценко. Его ответ на запрос МВД пестрил специфическими терминами явно не из лексикона пехотного генерала: «чашки Петри», «пастеровские пипетки», «питательная среда», «агар-агар», «пептон», «бактериальные культуры».

Совершенно ясно, что составленный начштаба ответ базировался на обширных данных не только санитарной разведки. Информация о японском бактериологическом оружии имелась давно, а в августе 1945 года были добыты и вещественные доказательства. Но ни одно из них на процессе представлено не было.

Мягкий приговор

На скамью подсудимых Хабаровского процесса попали пять генералов, подполковник, два майора, поручик, унтер-офицер, ефрейтор и санитар-лаборант без звания. Состав подсудимых на первый взгляд неоднороден и несколько странен. Но случайных и непричастных людей на скамье подсудимых не оказалось: каждый имел отношение к боевой бактериологии, а показания позволили показать механику боевой бактериологии. Вот только подсудимых из собственно отряда № 731 было всего лишь шесть из 12, хотя численность этого отряда достигала трёх тысяч человек.

С точки зрения того, что известно о содеянном сотрудниками отряда № 731, приговор поражал своей мягкостью. Генералы Ямада, Кадзицука, Такахаси и Кавасима получили по 25 лет заключения, генерал Сато – 20 лет, подполковник Ниси – 18 лет, старший унтер-офицер Митомо – 15 лет, майоры Карасава и Оноуэ – 12 лет, поручик Хиразакура – 10 лет, санитар-лаборант Курусима – три года, ефрейтор Кикучи – два года. Время, проведённое до того в лагере, в зачёт срока не включили. Отметим, что смертная казнь в СССР в то время была формально отменена.

Почти сразу после Хабаровского процесса, 1 февраля 1950 года, советские послы в Вашингтоне, Лондоне и Пекине вручили ноты правительствам США, Великобритании и Китая, в которых говорилось, что нельзя оставить безнаказанными главных организаторов и вдохновителей этих чудовищных преступлений, к числу каковых был отнесён император Японии Хирохито: в вину ему вменялось издание специальных секретных указов по созданию на территории Маньчжурии центров подготовки бактериологической войны… В связи с чем СССР предлагал созвать специальный Международный военный суд для суда над военными преступниками, в том числе генералами Исии Сиро и Китано.

Материалы для Свердловска-19

Их никто выдавать не собирался: в обмен на гарантированную им безопасность они передали соответствующим американским специалистам бесценные сведения о своих наработках в сфере бактериологического оружия. Часть из них была использована американцами во время войны в Корее.

Впрочем, советские военные бактериологи тоже не остались в накладе. Уже в 1946 году Сталин принял решение о создании в Свердловске военно-биологического института (военный городок Свердловск-19), основной задачей которого стала разработка бактериологического оружия. Как полагает Лев Фёдоров в своей книге «Советское биологическое оружие», это решение стало прямым результатом анализа практики японских создателей бактериологического оружия: «В руках у советских военных биологов уже имелась захваченная во время боевых действий в Маньчжурии техническая документация на комплекс производств биологического оружия. И были те японские производства и крупнее, и совершеннее советских». Потому пленных из отряда № 731 сначала «выдоили», получив от них все интересующие сведения и пояснения. Потому из нескольких сотен пленённых бактериологов в мундирах под суд и пошло лишь 11 человек (генерал Ямада не в счёт… Неслучайно свой срок осуждённые отбывали в достаточно комфортных условиях, да никто его полностью (не считая двух мелких исполнителей) так и не досидел: в 1956 году все осуждённые на Хабаровском процессе были освобождены и репатриированы в Японию. Перед отправкой домой их одели по последней моде, а в Хабаровске в их честь устроили пышный банкет. Правда, часть японских военнопленных, имевших отношение к бактериологическим подразделениям, в июне 1950 года передали Китаю. Позже стало известно, что именно с помощью тех японских военнопленных китайцы открыли свой центр разработки бактериологического оружия.