НОВОСТИ
Глава Коркино ушла в отставку после погрома в цыганском районе из-за убийства таксистки
ЭКСКЛЮЗИВЫ
sovsekretnoru
ГЕНЕРАЛ С ХАРАКТЕРОМ

ГЕНЕРАЛ С ХАРАКТЕРОМ

ГЕНЕРАЛ С ХАРАКТЕРОМ
Автор: Юрий ПАНКОВ
Совместно с:
09.11.2015
 
Президент Франции де Голль шесть лет дожидался смещения Хрущёва с руководящего поста в СССР. И только потом приехал в Москву.
 
22 ноября исполняется 125 лет основателю и первому президенту V республики Шарлю де Голлю. Этому выдающемуся деятелю Франции посвящены публикуемые отрывки из ещё неизданных мемуаров Вольфа Седых. (Начало публикации – в №№ 39–40, 2015 год). Работая с конца 1965 года заведующим сектором Отдела международной информации ЦК КПСС, автор принимал участие в подготовке визита французского президента в СССР летом 1966-го. Отдельный фрагмент мемуаров касается участия корреспондента «Правды» в инаугурации Президента Чили Сальвадора Альенде в 1970 году.
 
Летом 1966 года наш отдел участвовал в подготовке советско-французской встречи на высшем уровне…
 
Контекст мероприятия определялся серьёзным международным фиаско, случившимся ещё в 1960 году. Тогда, в марте, Хрущёв посетил Париж. Это было огромное событие: после поездки Николая II в 1896 году никто из наших государственных руководителей во Франции не был. Так что хрущёвский визит, можно сказать, был долгожданным и прошёл блестяще. Но на май всё того же 1960 года планировалась встреча в Париже на высшем уровне с участием Хрущёва, Макмиллана и Эйзенхауэра.
 
ШАРЛЬ ДЕ ГОЛЛЬ И НИКИТА ХРУЩЁВ. МЕЖДУ НИМИ – ПЕРЕВОДЧИК А. ТАРАСЕВИЧ. НА ФОТО КРАЙНИЙ СЛЕВА, ЗА ЧЕЛОВЕКОМ В ВОЕННОЙ ФОРМЕ – ОХРАННИК ХРУЩЁВА (ДЕРЖИТ ПРАВУЮ РУКУ В КАРМАНЕ). АЭРОПОРТ ОРЛИ. МАРТ 1960
Фото из архива Ольги Тарасевич
 
НЕСГОВОРЧИВЫЙ ДЕ ГОЛЛЬ
 
Де Голль очень серьёзно готовился к этому мероприятию. Собирались обсуждать вопросы разрядки, ФРГ, Берлина. И тут, как специально, 1 мая в воздушные просторы СССР вторгся разведывательный самолёт «У 2» с лётчиком Пауэрсом. Мы его сбили. И Хрущёв выступил сначала в Москве с осуждением этих агрессивных действий, а потом засобирался в Париж с настроем лично потребовать от Эйзенхауэра извинений. Де Голль пытался убедить Никиту отказаться от требований публичных обвинений, предполагая, что это приведёт к срыву встречи. Но всё напрасно.
 
16 мая 1960 года при открытии встречи Хрущёв, поддерживаемый Громыко и «ракетным маршалом» Малиновским, предъявил претензии президенту США. Эйзенхауэр отказался извиняться. Западные лидеры в поддержку американской позиции по сбитому Пауэрсу валили с больной головы на здоровую: а откуда им, дескать, знать, что это за советский спутник по 18 раз на дню пролетает над Парижем?
 
Процесс был сорван. Делегации разъехались по домам. Де Голль был страшно оскорблён, как гостеприимный хозяин, старания которого не были оценены. Мягко говоря… Соответственно его ответный визит, который мог состояться уже в 1961-м или по крайней мере в 1962 году, отложился на целых шесть лет – французский президент приехал в Москву, дождавшись смещения Хрущёва. МИД старался организовать визит во что бы то ни стало. Отношения были откровенно сложными…
 
И вот в 1965 году я, когда стал завсектором Отдела международной информации, предложил: срочно организовать очень представительную делегацию журналистов. По моей инициативе в Париж была заблаговременно направлена делегация Союза журналистов СССР. В неё входили правдист Юрий Жуков, известинец Сергей Зыков, мой старший однокурсник, заместитель председателя Гостелерадио Александр Лосев и я. Наша четвёрка должна была подготовить информационное поле для переговоров в Москве президента Франции. Впрочем, это «поле» было уже неплохо обработано самим де Голлем. В Европе и мире вызвало широкий резонанс его решение о выходе Франции из военной организации НАТО. Ещё раньше с французской территории вывели американские базы. Париж осуждал и агрессию США во Вьетнаме.
 
Все эти сложные проблемы нам приходилось обсуждать с ближайшими сподвижниками генерала де Голля. Министр иностранных дел Кув де Мюрвиль долго развивал любимую тему де Голля о Европе от Атлантики до Урала. Министр напомнил, что предстоявший визит Шарля де Голля в Москву будет вторым после его переговоров со Сталиным в декабре 1944 года, когда был подписан советско-французский договор о союзе и взаимопомощи.
 
Президент – исполнитель общества «Франция – СССР» генерал Эрнест Пети, сверяясь с записями в своём дневнике шефа французской военной миссии в Москве в годы войны, процитировал некоторые высказывания де Голля тех лет. Вскоре после нападения гитлеровской Германии на СССР Шарль де Голль заявил о своём желании установить военное сотрудничество с Москвой и о поддержке французским народом русского народа в его борьбе с агрессором. В отличие от руководителей США, которые тянули с признанием де Голля как единственного законного представителя Франции, правительство СССР уже в сентябре 1941 года заявило о своём признании генерала «как руководителя всех свободных французов».
 
НА КРЫЛЬЦЕ СОВЕТСКОГО ПОСОЛЬСТВА СССР ВО ФРАНЦИИ. МИХАИЛ ПЕТРОВИЧ БОГОМАЗОВ – ПРЕДСТАВИТЕЛЬ «СОВЭКСПОРТФИЛЬМА», НИЛ ЛЕНСКИЙ – КОРРЕСПОНДЕНТ ТАСС ВО ФРАНЦИИ, СЕРГЕЙ ВИНОГРАДОВ – ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ И ПОЛНОМОЧНЫЙ ПОСОЛ СССР ВО ФРАНЦИИ (1953-1965), ЮРИЙ ЖУКОВ – ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ГОСКОМИТЕТА ПРИ СМ СССР ПО КУЛЬТУРНЫМ СВЯЗЯМ С ЗАРУБЕЖНЫМИ СТРАНАМИ (1957–1962). НИКИТА ХРУЩЁВ. МАЙ 1960
Фото из архива Евгения Ленского
 
КАМАРАД АЛЬЕНДЕ
 
В октябре 1970 года, вернувшись в Париж, из непродолжительной командировки на родину, я провёл целый день за просмотром накопившихся газет и писем, как вдруг мне позвонил сотрудник чилийского посольства во Франции:
 
– Я уполномочен, мсье Седых, передать вам приглашение правительства Народного единства Чили принять участие в торжествах в Сантьяго по случаю победы на выборах демократических сил и предстоящей инаугурации нового президента нашей страны сеньора Сальвадора Альенде.
 
И вот дождливым ноябрьским днём я вылетел в Сантьяго. Помимо меня в поездке участвовали трое французов и по одному газетчику из Англии, Бельгии и Чехословакии. Уже при посадке, глядя из иллюминатора «Каравеллы», мы были поражены неожиданной изумрудной зеленью пейзажа – настолько велик был контраст между осенней Европой и ликующей весной на противоположной стороне планеты.
 
Эта импрессионистская картина неизменно радовала нас и при прогулках по Сантьяго. Ликующие толпы на улицах, танцующие до изнеможения молодые и не очень молодые пары, – это был праздник избирателей, поверивших речам социалистов о благодатных переменах в жизни.
 
Правда, я не мог избавиться от чувства тревоги при виде армейских частей, марширующих по улицам столицы: серовато-зелёная форма и чеканный гусиный шаг напоминали о вермахте.
 
На официальном приёме во дворце Ла-Монеда я рискнул поделиться этой тревогой с президентом. В сопровождении мидовского чиновника (по фамилии Казанова) Сальвадор Альенде знакомился с зарубежными гостями, переходя от одной группы иностранцев к другой, здороваясь и обмениваясь любезными фразами. Мне было оказано особое внимание. Говорили по-французски. Заменив обычное обращение «мсье» на «камарад», Альенде подчеркнул, что в Сантьяго высоко ценят положительное отношение Москвы к демократическим переменам в Чили, к победе на выборах сил Народного единства.
 
– А каковы ваши, камарад, впечатления от Сантьяго? – улыбнулся президент-социалист.
 
– Мы восхищены! – выпалил я и, слегка замявшись, добавил, – но всё же не скрою, товарищ президент, наблюдая вчера за военным парадом, я не мог избавиться от воспоминаний о том, что в судьбах ряда стран Латинской Америки роковую роль нередко играла военщина.
 
– Я понимаю ваше беспокойство, камарад. Но должен сказать, что в нашей стране народ и армия соединены неразрывными узами. Тем более теперь, когда мы выбрали путь демократии и социализма.
 
На такой оптимистической ноте аудиенция завершилась.
 
Помню, чуть более сдержанно, хотя и воодушевлённо, оценивал тогдашнюю ситуацию в Чили Пабло Неруда. Я познакомился с поэтом на приёме в советском посольстве по случаю годовщины Октябрьской революции. Обращаясь к советским журналистам, Неруда говорил:
 
– Я поднимаю тост за процветание вашей великой страны. Не перестаю ею восхищаться: ей удалось одержать победу в жесточайшей войне и вновь пойти по пути мирного созидания! Как ещё доказать благотворность власти народа, который верит в правоту своего дела?
 
– А я поднимаю бокал за успех избранного вашим народом пути! – поддержал я красноречивого поэта. – Лишь бы никто вам не помешал.
 
– Будем надеяться, – охотно чокнулся знаменитый чилиец. – В 1930-е годы мне пришлось пережить взлёт и трагедию республиканской Испании. В то время я работал там чилийским консулом. Собственными глазами видел, на какие преступления идут крупные промышленники, дабы не лишиться своих капиталов.
 
Более года спустя мне вновь довелось встретиться с Нерудой, но уже в Париже, где поэт выполнял миссию посла Чили. Я пришёл в посольство, чтобы поздравить Пабло с только что полученной им Нобелевской премией по литературе. Лауреат не скрывал своей радости. Но сразу же прервал нобелевскую тему и заговорил о тревожных событиях в своей стране: проамериканская буржуазия провоцирует экономический хаос, частный капитал взбешен национализацией медных рудников. Словом, обстановка тревожная.
 
…Слушая посла, я вспомнил эпизод, связанный с визитом в Чили зарубежных журналистов. Для гостей было организовано путешествие на юг страны, к медным рудникам. В открытом лифте мы медленно спустились в глубокую шахту, наблюдая за работой горняков и их мощных машин, добывавших и дробивших в подземных ярусах каменистые пласты ценной породы. А потом, стоя на узких мостиках, смотрели на текущую под нами тёмно-зелёную густую медную реку, очищенную от примесей.
 
После осмотра шахты была встреча с американцем, менеджером рудника. Он подробно рассказывал о технологии добычи и производства меди, обстоятельно отвечал на вопросы, но скептически заулыбался, когда речь зашла о возможной национализации рудников.
 
Эта ироничная улыбка бизнесмена вспомнилась мне тремя годами позже, когда из правдинского корпункта в Париже я с тревогой наблюдал за событиями в Сантьяго. Все главные сообщения тех осенних дней 1973 года были об одном – о террористической диктатуре, организованной здесь с подачи американского финансового капитала. Перед моим мысленным взором вновь предстал старинный дворец Ла-Монеда, где я беседовал с Сальвадором Альенде, отрицавшим тогда возможность фашистского переворота в Чили. Напрасные иллюзии! Теперь дворец подвергся нападению пиночетовцев, а президент погиб, до своего смертного часа оставаясь верным избравшему его народу, верным Конституции страны, делу всей своей жизни.
 
Вскоре после этой трагедии скончался и Пабло Неруда.
 
ГРУППА СОВЕТСКИХ ЖУРНАЛИСТОВ, ОСВЕЩАЮЩИХ ПОДГОТОВКУ ВИЗИТА ПРЕЗИДЕНТА ДЕ ГОЛЛЯ В СОВЕТСКИЙ СОЮЗ. СЕРГЕЙ ЗЫКОВ («ИЗВЕСТИЯ»), ВОЛЬФ СЕДЫХ, ЮРИЙ ЖУКОВ («ПРАВДА»). ПАРИЖ. ИЮНЬ  1966
Фото из архива Вольфа Седых
 
ПЕРВОПЕЧАТНИЦА ДЕ ГОЛЛЯ
 
Тогда же в Сантьяго довелось мне побеседовать с одной француженкой об исторических уроках иного рода. На приёме во дворце Ла-Монеда меня представили советнице французского посольства в Чили. Мадам Элизабет де Мирибель, узнав, что парижский корреспондент «Правды» всего лишь три недели назад вместе с другими журналистами сопровождал президента Жоржа Помпиду в его поездке по Советскому Союзу, засыпала меня вопросами. Её интересовали не столько известные ей официальные итоги визита, сколько его отдельные эпизоды, отношение местных жителей к французскому президенту не только в Москве, но и в Новосибирске, и особенно в Ташкенте: «Это всё же азиатская, мусульманская республика».
 
Я охотно делился деталями советского турне Жоржа Помпиду. Но в какой-то момент вспомнил аналогичную поездку Шарля де Голля.
 
– О поездках генерала в вашу страну во время войны, и в 1965 году я не раз слышала от его соратников, – откликнулась Элизабет де Мирибель. – И не перестаю восхищаться этим великим человеком.
 
– А вы знакомы с ним? – поинтересовался я, нутром почувствовав возможную журналистскую удачу.
 
– Я стала секретарём генерала де Голля в Лондоне в июне 1940 года, – улыбнулась мадам.
 
Затем последовали потрясающие воспоминания, которые в тот же вечер я зафиксировал в своей записной книжке. Во время войны Элизабет де Мирибель, дочь французского офицера, эвакуировалась в Лондон. В английской столице она стала работать в миссии Поля Морана, который пытался наладить связь между английскими войсками и французами, всё ещё сопротивлявшимися Гитлеру.
 
В первых числах июня 1940 года ей позвонил Жоффруа де Курсель, адъютант только что приехавшего в Лондон генерала де Голля, и попросил прийти на встречу с его шефом, захватив с собой адреса французов, находившихся в то время в Великобритании. В тот же день она явилась по указанному адресу и оказалась в маленькой квартирке, где её встретил де Курсель. Он коротко пояснил Элизабет, что генерал де Голль прибыл в Лондон с очень важной миссией, надеется встретиться с Черчиллем и собирается сформировать здесь свой секретариат.
 
«Я увидела очень высокого, статного мужчину в военной форме, – вспоминала де Мирибель. – Он сразу произвёл на меня какое-то магическое впечатление, такая исходила от него внутренняя сила, убеждённость, неукротимая энергия. Впоследствии при каждой встрече с де Голлем это первое впечатление лишь усиливалось и сохранилось на всю жизнь».
 
Генерал заговорил о том, что Францию привели к краю пропасти, что маршал Петен и генерал Вейган собираются сдать родину, и нужно собрать все силы для решительной борьбы с врагом. А для начала необходимо встретиться с французами, оказавшимися в Англии.
 
18 июня де Курсель вновь пригласил Элизабет на встречу со своим шефом. Накануне по парижскому радио выступил Петен, сообщив, что он обратился к германским властям с просьбой о перемирии. Элизабет, как и многие её соотечественники, нашедшие приют в Англии, рыдала от унижения и душевной боли за свою преданную Родину… Всё утро она провела в комнатке рядом с прихожей, встречая знакомых и незнакомых ей французов, сопровождая их в кабинет Шарля де Голля. Наконец, когда последний посетитель покинул квартиру, из кабинета вышел де Курсель и попросил Элизабет перепечатать написанный де Голлем текст.
 
– Я работала медленно – пишущая машинка была английской, я печатала двумя пальцами, – рассказывала де Мирибель. – К тому же поначалу я с трудом разбирала почерк генерала. Де Курсель помогал мне расшифровывать текст и каждую отпечатанную страницу относил де Голлю. Я несколько раз перепечатывала весь текст. Тем же вечером де Голль с де Курселем поехали на радиостанцию Би-би-си, по пути доставив меня к моему дому. В то время я ещё не знала, что тогда по английскому радио прозвучало обращение генерала де Голля, призвавшего французов к борьбе против фашистских оккупантов и их французских пособников – предателей родины.
 
– Значит, вы даже не предполагали, что стали свидетельницей и участницей подлинно исторического события?
 
– Нет. Я была просто первопечатницей важного документа. Только потом я полностью осознала, какое огромное значение для моей Родины имел призыв генерала де Голля, прозвучавший 18 июня 1940 года. А чуть более года спустя, после вторжения вермахта в вашу страну, я с радостью узнала, что по инициативе де Голля Франция стала союзницей СССР.
 
– Впоследствии вам доводилось встречаться с де Голлем?
 
– Поначалу – почти каждый день, когда я работала в его секретариате, размещавшемся в Saint Stephen’s House, близ Темзы. У генерала побывало тогда немало моих соотечественников, среди них – Андре Моруа, Женевьева Табуи, известные писатели и журналисты. Затем, летом 1943 года, я виделась с де Голлем в Алжире и в Канаде. Помню, как в те дни немцы предложили генералу обменять его племянницу, попавшую к ним, на четырёх пленных немцев. Де Голль отверг это предложение, заявив, что не вправе делать исключение для родственницы, хотя при этом и не смог сдержать слёз.
 
Сегодня де Голль продолжает по-доброму относиться к своим соратникам и сотрудникам «первого призыва», присоединившимся к нему в самое трудное время. Ведь тогда немногие верили, что мало кому известный генерал сможет организовать и возглавить борьбу за освобождение Франции и станет вровень с другими руководителями антигитлеровской коалиции.
 
– А могли бы вы помочь мне встретиться с де Голлем, чтобы взять у него интервью для «Правды»?
 
– Разумеется. Оставьте мне ваш парижский адрес и номер телефона. Я с удовольствием устрою вам рандеву с генералом. Надеюсь, он не откажет первопечатнице его исторического призыва.
 
Как на крыльях в прямом и переносном смысле летел я из Сантьяго в Париж. В парижском аэропорту меня встретил Лев Королёв, корреспондент Московского радио и телевидения во Франции.
 
– Ты слышал новость? – спросил Лев, когда мы уселись в его новеньком «Пежо».
 
– Какую?
 
– Вчера умер де Голль…
 

Автор:  Юрий ПАНКОВ
Совместно с: 

Комментарии



Оставить комментарий

Войдите через социальную сеть

или заполните следующие поля



 

Возврат к списку