Генеральная репетиция

После Декабрьского восстания 1905 года в Москве похоронили 5 тысяч человек

Первый артиллерийский залп был произведён в 4 часа утра 17 декабря со стороны МИДа, от Смоленской-Сенной площади, где развернул свои батареи Семёновский полк. Пять полевых мортир располагались на пересечении Старого Арбата и Садового кольца, там, где теперь стоит супермаркет «Седьмой континент». Пять других – на нынешнем месте отеля Golden Ring (бывший «Белград»). Обстрелу фугасными бомбами подвергся квадрат, сегодня прилегающий к зданию московской мэрии, посольства США и Белого дома. Там находились корпуса мебельной фабрики Николая Шмита. Загорелись здания цехов, занялись участки лакокрасочного производства… Всё это происходило 110 лет назад, в дни, которые история окрестила как Декабрьское вооружённое восстание в Москве 1905 года». Сегодня мы вспоминаем эти грозные события, стараясь представить их в масштабе 1: 110.

Про Революцию 1905 года слышал каждый советский школьник. Во всех учебниках истории на протяжении почти целого столетия обязательно рассказывалось про Кровавое воскресенье, когда 9 января в Санкт-Петербурге «была расстреляна вера в доброго царя», про героизм моряков с броненосца «Потёмкин» и крейсера «Очаков», а также, непременно, про предшествовавшие тому неудачи России в войне с Японией. Конечно же, вспоминали и про царский Манифест 17 октября, и про уличные бои на Красной Пресне.

Между тем по сей день, век спустя, мало кто осознает, за что именно гибли тысячи людей на московских улицах и баррикадах, мало кто знает, действительно ли оружием пролетариата был только булыжник и на основании чего эта страница отечественной истории называется «генеральной репетицией Октябрьской революции 1917 года».

Советы без большевиков 

Ответ на вопрос о «рабочих приоритетах» лучше всего искать в городе Иванове, где практически вся современная навигация «привязана» к Первой русской революции – Парк им. Революции 1905 года, улица Революции 1905 года, площадь Революции, улица Революционная и т.д.

Старт промышленному развитию Иваново-Вознесенска было дан ещё в конце ХIХ столетия, когда здесь, на берегу реки Талки, стали массово появляться новые ткацкие и ситцепечатные фабрики. Ведущее положение занимало отделочное производство хлопчатобумажной промышленности. К началу ХХ века промышленный потенциал города определяли 10–15 крупных машинных производств: фабрики семьи Гарелиных, фабрики Зубковых, Полушиных и других, а также мануфактуры – Куваевская и Покровская.

И вот, в 1905 году, когда экономическое развитие было, можно сказать, на подъёме, а население города составляло около 120 тысяч человек, случилось главное… В самом начале года, практически сразу после Кровавого воскресенья, здесь образовались первые Советы – явление уникальное и исконно российское. Логика здесь такая…

Отряд городского пролетариата, пополняемый уезжавшими в города деревенскими жителями, так или иначе, носил в себе огромное количество традиций, пришедших из сельского уклада. Но речь не о танцах под гармошку и дворовых частушках. Дала знать себя традиция деревенского схода. Привнесённая в рабочую среду, зимой 1905 года она реализовалась в возникновении фабричных и заводских комитетов. Рабочие собирались после смен, обсуждали повседневные условия жизни и труда, происходящее в бригадах и на участках – то, что являлось предметом коренных интересов. А самых активных представителей 27 созданных фабзавкомов выдвинули делегатами в городской Совет.

Никакой инициативы большевиков тут, конечно, не было. Член нелегальной РСДРП (руководство партии в тот момент вообще находилось в эмиграции), будущий советский военачальник Михаил Фрунзе приехал в Иваново-Вознесенск лишь в конце февраля, когда прошло уже более месяца с начала деятельности местного совета.

Пиковой для ивановского движения стала бессрочная стачка, которая продержалась 72 дня, до июля 1905 года, пока не была задавлена жандармерией. Депутаты Иваново-Вознесенского городского совета были арестованы, осуждены и отправлены на каторгу. Забегая вперёд, отметим, что потом боевая дружина ивановских и шуйских рабочих всё же участвовала в Декабрьском вооружённом восстании в Москве…

Почему же забастовки 1905 года так волновали хозяев предприятий? С момента начала стачки предприятие переходило под рабочий контроль и начиналось самостоятельное решение вопросов, которые традиционно трактовались его владельцами не в пользу коллектива. Образы погасших доменных печей, переставшие дымить заводские трубы – фантазии художников позднейшего времени. Ни в Иваново-Вознесенске, ни в одном из 35 городов России, где в годы революции разворачивали свою деятельность Советы (на конец сентября 1905 года было зафиксировано 440 забастовок), рабочие не ставили перед собой сумасшедшую цель уничтожить производство. Ведь именно завод и фабрика являлись для его работников основой жизни!.

 Конечно, история каждой забастовки и забастовочного движения в целом имеет много моментов, как единичных, так и особенных. В случае Первой русской революции особенной, уникальной формой осуществления диктатуры пролетарского класса над буржуазией явились Советы. Главенствующим общим принципом осуществления этой диктатуры был принцип «Все против всех». Главное – никаких индивидуальных «подходов» к решению проблем работников. Хозяевам предприятия, жандармам, судьям, военным – всему этому огромному аппарату насилия мог противостоять только фабрично-заводской комитет как орган рабочего самоуправления, и, соответственно, Совет как боевой орган власти пролетариата.

Как это было в Москве 

Уже в начале лета на десятках московских предприятий стали образовываться фабзавкомы, выдвигающие перед владельцами требования чисто экономические – сокращение рабочего дня до 8 часов, повышение заработной платы, выплата «больничных»…

На чугунолитейном заводе «Русское общество братьев Кертинг» (в советские времена – Завод имени П.Л. Войкова) и предприятиях Центрального электрического общества (Электромашиностроительный завод им. С. М. Кирова на ул. Мастеркова) были организованы фонды, пополнявшиеся за счёт взносов рабочих – по проценту от заработка.

Рабочие товарищества Московского металлического завода Юлия Гужона (завод «Серп и Молот» – Золоторожский Вал, д. 11), организовали комиссию по решению жилищных вопросов работников. Комитет рабочего самоуправления шелкоткацкой фабрики Жиро (впоследствии – «Красная Роза» – в районе улицы Льва Толстого) открыл бесплатную столовую и наладил бесплатное обеспечение работников аптечными товарами по предъявлению рецептов с печатью фабзавкома. Машиностроительный и чугунолитейный завод Гоппера (впоследствии – завод имени Ильича, расположенный в 3-м Щипковском переулке) выдвинул инициативу запрета повышения цен на продукты питания в торговых лавках. («Тех, кто будет повышать, – бойкотировать, объявлять заговорщиками против народа»). Была предпринята попытка обязать фабрично-заводские лавки отпускать рабочим продукты в кредит.

Заводские комитеты промышленной компании Густава Листа (в районе Софийской набережной) активно занимались созданием добровольных дружин и отрядов рабочей милиции. При Красильной фабрике Цукермана (в районе улицы Басманной) была создана библиотека. На парфюмерных предприятиях «Брокар и Ко» («Красная Москва») – в районе Зубовского бульвара – возникли подобия детских садов.

Рабочие Металлического завода Гужона выставили требование: «Учреждение депутации от рабочих… для участия её с администрацией в выработке расценок» на те или иные виды работ. На заводе Бромлей («Красный пролетарий») рабочие создали третейский суд, без решения которого администрация вообще не имела права пересматривать эти расценки, а также принимать и увольнять работников.

Москва, располагавшаяся в пределах Садового кольца и сопредельных районах, постепенно превращалась в территорию самоуправления рабочих, как правило, проживавших в ближайших кварталах и целых заводских посёлках. Так или иначе налаживалась какая-то другая новая жизнь со своими правилами и порядками. Особенную роль ближе к декабрьским событиям сыграл пресненский агломерат с населением в двести тысяч человек: между Садовым кольцом, набережной Москвы-реки и районом Грузины – в сторону Прохоровской трехгорной мануфактуры («Трёхгорки») и портовой части за Даниловским сахарорафинадным заводом (на нынешней улице Мантулина).

Естественно основная масса фабрикантов не была готова к такому развитию событий, естественно взывала к власти в лице московского генерал-губернатора Петра Дурново.

Впрочем, знает история и редкие примеры другого свойства. Например, владелец мебельного производства Николай Шмит. Про отношения между хозяином «чёртового гнезда», как называли московские фабриканты мебельный завод Шмита на Пресне, и рабочими его предприятия, знала вся Москва. Он выплачивал своим работникам пособия по болезни, создал ясли для их детей и дошёл до сокращения рабочего дня с 12 до 9 часов. Шмит ломал все устои и договоренности внутри «профсоюза буржуазии». На приобретении стрелкового оружия для своей боевой дружины Шмит потратил почти сто тысяч рублей. Тогда же около двадцати тысяч он через Максима Горького передал Московскому комитету РСДРП. (Мебельный магазин Шмита находился на Неглинной улице в доме 10/8, где до недавнего времени располагался ресторан «Ёлки-Палки»). Судьба Николая Шмита трагична: он был арестован и умер в тюрьме (по другим сведениям, был убит) в 1907 году. Имя его увековечено на Пресне Шмитовским проездом…

Советы с большевиками 

До лета 1905 года и в Петербурге, и в Москве наибольшее влияние имели представители партии социалистов-революционеров. Деятельность РСДРП была запрещена в России, её Центральный комитет находился в эмиграции. Многие руководители партийных организаций были на каторге и в ссылках. Тем не менее уже в апреле 1905 года, почувствовав нарастание революционных событий, социал-демократы собрались на свой III съезд в Лондоне, где сформулировали свои главные программные тезисы

– «доказывать необходимость для пролетариата созыва революционным путём Учредительного собрания на основе всеобщего, равного и прямого Избирательного права с тайною подачею голосов»;

– «организовывать пролетариат для немедленного осуществления революционным путём 8-часового рабочего дня и других стоящих на очереди требований рабочего класса»;

– «организовывать вооружённый отпор выступлению чёрных сотен и всех вообще реакционных элементов, руководимых правительством».

Постепенно – от лета к концу осени – РСДРП стала занимать всё более прочные позиции в районных советах Москвы. Эсеры и бундовцы выступили в качестве основного политического попутчика. Анархистам путь в гущу рабочего класса был заказан. Тогда же в статье Ленина «Анархизм и социализм» была сформулирована мысль, содержание которой является альфой и омегой революций 1905 и 1917 годов. «Совет рабочих депутатов не рабочий парламент и не орган пролетарского самоуправления, вообще не орган самоуправления, а боевая организация для достижения определённых целей».

Иными словами – Советы рабочих депутатов, в отличие от органов рабочего самоуправления, таких как фабрично-заводские комитеты, управляющие рабочими, должны были стать боевыми органами новой власти. Под знаком борьбы за влияние в Советах деятельность РСДРП – РСДРП(б), как известно, разворачивалась впоследствии полтора десятка лет.

…Московский совет рабочих депутатов, просуществовавший с 21 ноября по 15 декабря 1905 года, состоял из 170 депутатов, которые представляли 80 тысяч рабочих со 184 фабрик и заводов. На протяжении сентября-ноября его деятельность была сконцентрирована как на организации органов непосредственно московских рабочих организаций, так и на установлении связей с советами других городов и губерний страны. Это был пока первый опыт создания новой власти, действующей параллельно правительству.

Программой максимум тех месяцев была подготовка и проведение выборов в Учредительное собрание на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права. В то же время, понимая, что правительство, сдерживаемое необходимостью подавлять революционные выступления то в одной, то в другой точке страны, в итоге обрушится на Москву, городской совет начал готовиться к вооружённому столкновению. Создавались рабочие дружины. Их численность к середине ноября достигла не менее 1500 человек.

В те же недели в помещении прядильной фабрики Прохоровской мануфактуры на Рочдельской улице была организована мастерская по изготовлению боеприпасов. В химической лаборатории производились взрывчатые вещества. Наиболее эффективным оружием впоследствии стали так называемые македонки, шарообразные бомбы, которые изготавливались из металлических набалдашников, использовавшихся в производстве мебели, и чугунных шаров, украшавших столичные заборы. Наполненные взрывчаткой, они превращались в грозное оружие.

Красный гроб 

17 октября 1905 года, когда уже целые губернии выходили из под контроля, царь подписал манифест. Его первый пункт гласил: «Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». Самодержец всерьёз полагал, что росчерком пера он остановит надвигавшуюся революцию – надо лишь сговориться с либеральной оппозицией, ввести буржуазию в правительство, провести думские выборы и начать историю России «с понедельника».

О событиях «после манифеста» мне рассказала сотрудница музея «Пресня» Елена Жданова. (Экспозиция «Красная Пресня», открытая в Москве ещё в 1924 году, является сегодня в России единственной подлинной полномасштабной иллюстрацией тех дней):

«В октябре 1905 года всем было ясно, что готовятся контрмеры, которые эти же свободы, дарованные царём, сразу ограничат. Города наводнили боевые группы «охранителей», действовавшие в связке с корпусом полиции, имевшие агентуру в партиях и, конечно, в рабочем движении. После 17 октября первой жертвой в Москве оказался Николай Бауман, вышедший из заключения, как и многие другие узники царских тюрем. 18 октября он был убит во время выступления на митинге в районе пересечения Немецкой улицы (ныне Бауманская) и Денисовского переулка, напротив старых корпусов технического училища, позже получившего его имя. По одним свидетельствам, он получил удар в висок. По другим – был смертельно ранен из огнестрельного оружия. (Версии о гибели Баумана см. в материале В. Воронова «Смерть революционного «авторитета», № 40/369, 2015 г.

Эта трагедия стала переломным событием… Когда вышел манифест, обыватели, люди аполитичные испытали радость. Они восприняли это как невероятный подарок, надеясь, что теперь что-то изменится в их жизни. Илья Репин изобразил это на картине «17 октября 1905 года». На ней запечатлена эйфория момента. Однако убийство Баумана стало своего рода отрезвлением, и переросло в политическую манифестацию. Во-первых, потому, что погибший был известным революционером, членом городского комитета РСДРП, пользовался огромной популярностью в рабочей среде. Во-вторых, благодаря своей яркой натуре он имел весьма широкие связи и друзей в разных слоях общества – дружил с Шаляпиным, Саввой Морозовым, близко общался с семьёй художника Михаила Врубеля, был знаком со Станиславским и Шехтелем».

20 октября, в 10 утра, скорбная процессия выдвинулась в сторону Ваганьковского кладбища. Предстояло пройти путь в 12 километров. Из воспоминаний очевидца: «Народу было столько, что, говорят, когда голова процессии повернула на Большую Никитскую, хвост был ещё у Красных Ворот».

Это сегодня нас сложно удивить многочисленными митингами и демонстрациями. Но и они меркнут по сравнению с похоронами Баумана. По накалу общего объединяющего чувства горя, беды, трагической потери тот день в Москве можно сравнить разве что с похоронами Высоцкого…

Лишь в седьмом часу вечера процессия приблизилась к стенам кладбища. Стемнело, и церемонию пришлось начинать при горящих факелах. К тому времени, когда замыкающие ряды находились уже на Никитской, их обстреляли провокаторы. Погибло более десяти горожан. В этой толпе оказался художник Валентин Серов. Он не пострадал. Но его потрясение было столь сильным, что, вернувшись с похорон, он создал графическое полотно «Баррикады, похороны Н.Э. Баумана»: невероятная плотность собравшихся, единый порыв, красный гроб.

Забастовка, переходящая в восстание 

Несмотря на всю пестроту декабрьских московских событий, детально изученных советскими историками, сегодня можно отметить главное – призыв Московского совета рабочих депутатов начать 7 декабря всеобщую политическую забастовку. (Одним из толчков к этому послужили события в Петербурге, где 3 декабря полиция арестовала городской Совет депутатов почти в полном составе). На этот призыв отозвались городские заводы и фабрики с общим количеством работников 150 тысяч человек.

Полностью встало движение на железных дорогах московского узла. Действовала лишь Николаевская дорога. В некотором колебании оставались торговые заведения, но закрывались постепенно и они. Присоединился союз инженеров, и, соответственно, закрылись все технические заведения. Забастовала центральная электрическая станция на Раушской набережной. Прекратилось движение городских конных железных дорог.

Вечером 7 декабря произошли первые столкновения бастующих с армией и полицией – в Леонтьевском переулке, на Тверской, у Каменного моста, в районе Солянки и Страстной площади. Этим же вечером вышел первый номер «Известий», где было заявлено, что Моссовет постановил объявить в Москве всеобщую забастовку с тем, чтобы перевести её в вооружённое восстание».

На следующее утро, 8 декабря, на стенах домов и городских столбах появился текст заявления генерал-губернатора Дубасова о введении в городе «положения чрезвычайной охраны». Тогда же были проведены первые аресты. В первую очередь, как и в Северной столице, – основного состава Совета депутатов и городского комитета большевиков. Тем же вечером с применением оружия были арестованы участники революционного митинга в саду и в театре «Аквариум» (ныне – Театр Моссовета). Погибло восемь человек, раненных оказалось более шести десятков.

Утром 9 декабря у Страстного монастыря боевая дружина, вооружённая револьверами и бомбами – «македонками», вступила в схватку с отрядом черносотенцев и драгунами, подошедшими на помощь. Вечером на том же месте драгуны залпами в упор расстреляли группу митингующих рабочих. В тот же день артиллерия обстреляла здание реального училища Фидлера (ул. Макаренко), где проходило собрание дружинников. Несколько человек было убито с обеих сторон. Полиции при поддержке воинских частей удалось задержать часть собравшихся. Большинству удалось скрыться.

К 10 декабря восстание стало свершившимся фактом. Баррикадами покрылись Пресня, Замоскворечье, Бутырки, Миусы, Лефортово, Симоновка, Сокольники. Первая баррикада была построена в ночь на 10-е на углу Тверской и Садовой улиц. В последующие дни они строились по всему диаметру Садовой, а от неё радиусами – к окраинам. Основанием баррикад служили телеграфные столбы, сверху на них валили всё, что попадалось под руку: бочки, ворота, доски, даже перевернутые вагоны конок и трамваев.

Баррикада на улице Долгоруковской, недалеко от центрального офиса ГИБДД