«Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь»

События мая

1 мая 1993 – в Москве произошли  столкновения коммунистической оппозиции с милицией.
2 мая (21 апреля по ст. ст.) 1785 – по указу императрицы Екатерины II была издана «Жалованная грамота дворянству», формулирующая и закрепляющая права и привилегии дворянства. В этот же день была издана и «Жалованная грамота городам», закрепившая сословную структуру горожан и определившая их права и обязанности.
3 мая 2006 – возле Сочи упал в море самолёт А-320 авиакомпании «Армавиа», выполнявший рейс Ереван–Сочи. Погибли все 113 человек, находившиеся на его борту. Из заключения МАК: при заходе на посадку в сложных метеоусловиях самолёт  «прекратил снижение и начал правый разворот с набором высоты». Во время разворота командир отключил автопилот и вскоре потерял контроль за управлением. 
4 мая 1961 – Президиум Верховного Совета СССР принял указ «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни».
5 мая (23 апреля по ст. ст.) 1882 – указом императора Александра III  «для приготовления опытных в водолазном деле офицеров и нижних чинов для судовых надобностей и подводных минных работ» в Кронштадте основана первая в России и в мире водолазная школа.
6 мая (25 апреля по ст. ст.) 1715 – в России издан «Артикул воинский» – первый военно-уголовный и военно-процессуальный кодекс в истории нашей страны.
7 мая 1941 – на совещании высшего командного состава ВВС начальник НИИ ВВС Красной Армии генерал-майор Александр Филин вступил в полемику со Сталиным, сообщив, что промышленность представляет на государственные испытания недоработанные, «сырые» самолёты. 23 мая 1941 года Филин был арестован, а позже расстрелян.
8 мая 1941 – советский военный атташе в Венгрии полковник Николай Ляхтеров (он же резидент Разведупра Красной Армии в Будапеште «Марс») сообщил, что два пьяных немецких офицера заявили в ресторане, что «кулак против СССР уже сосредоточен и что не сегодня-завтра Германия ударит по СССР».
9 мая 1918 – в Советской России началась политика «Военного коммунизма», в ходе проведения которой продотряды изымали запасы хлеба у крестьян.
10 мая 1956 – в СССР отменена плата за обучение в старших классах средних школ, введённая в 1940 году.
11 мая 1939 – начался вооружённый конфликт на реке Халхин-Гол: японские войска напали на монгольские заставы; в соответствии с Соглашением о взаимопомощи советские части пришли на помощь Монголии.
12 мая 1962 – постановлением Совета Министров СССР конструкторскому бюро академика М.К. Янгеля было поручено создать ракету «тяжёлого» класса, способную поднять сверхмощный термоядерный заряд. Комплекс в 1967 году был принят на вооружение под наименованим Р-36.
13 мая 1956 – не выдержав конфликта с совестью, покончил с собой секретарь правления Союза писателей СССР Александр Фадеев.
14 мая 1990 – Верховный Совет СССР принял Закон «О защите чести и достоинства Президента СССР».
15 мая 1943 – по указанию Сталина распущен Коминтерн. Уникальный архив Коминтерна хранится в Российском государственном архиве социально-политической истории.
16 мая 1972 – вылетевший из аэропорта «Храброво» (Калининград) военно-транспортный самолёт ВВС Балтийского флота АН-26 из-за отказа двигателей вскоре после взлёта рухнул прямо на детский сад города Светлогорска. Погибло восемь членов экипажа, 23 ребёнка и две воспитательницы.
17 (6 по ст. ст.) мая 1727 – в Петербурге скончалась русская императрица Екатерина I, она же Марта Скавронская, с 1702 года любовница, а с 1712 года и вторая жена Петра I.
18 мая 1967 – Юрий Андропов назначен председателем КГБ.
19 мая 1389 – скончался великий князь Владимирский и Московский Дмитрий Иванович, прозванный Донским за победу над войском татарского темника Мамая на Куликовом поле в 1380 году.
20 (9 по ст. ст.) мая 1742 – русский штурман Семён Челюскин на собачьей упряжке достиг самой северной точки Евразии – мыса, который впоследствии назван его именем.
20 (8 по ст. ст.) мая 1887 – в Шлиссельбургской крепости были повешены Александр Ульянов и четыре его товарища из «Террористической фракции» партии «Народная воля». Народовольцы планировали осуществить 1 марта 1887 года покушение на императора Александра III.
21 мая 1919 – Совнарком РСФСР издал декрет о предварительной цензуре книг и запрете несанкционированного создания частных издательств.
21 мая 1929 – в СССР было опубликовано постановление СНК «О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться Кодекс Законов о труде», фактически ставшее инструкцией по проведению государственного террора.
22 (10 по ст. ст.) мая 1807 – во время Дарданелльского сражения русская эскадра вице-адмирала Д.Н. Сенявина нанесла тяжёлое поражение турецкому флоту.
23 мая 1929 – проведены испытания динамо-реактивной пушки Л.В.Курчевского – одного из первых в мире вариантов безоткатного орудия (базуки).
24 мая 1945 – выступая на приёме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии, Сталин поднял тост за терпение русского народа: «Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошёл...»
25 (15 по ст. ст.) мая 1682 – начало Стрелецкого бунта в Москве. В этот день стрельцы бросились с оружием в Кремль и захватили его. 
26 (14 по ст. ст.) мая 1829 – русский 18-пушечный бриг «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта Александра Казарского принял неравный бой с двумя турецкими линейными кораблями – «Селимие» (имевшим 110 орудий) и «Реал-бей» (имевшим 74 орудия) – близ Босфора, нанёс им серьёзные повреждения, а сам ушёл от преследования. Весь офицерский состав брига был награждён орденами.
27 (14 по ст. ст.) мая 1905 – начало Цусимского сражения, в котором японский флот разгромил русскую 2-ю Тихоокеанскую эскадру вице-адмирала Зиновия Рожественского.
28 (17 по ст. ст.) мая 1721 – десантный отряд русских войск под командованием Ласси высадился в Швеции севернее крепости Евле. Эта успешная десантная операция ускорила затянувшиеся переговоры о мире.
29 мая 1918 – ВЦИК РСФСР принял постановление о переходе от добровольного принципа комплектования Красной Армии ко всеобщей мобилизации рабочих и крестьян.
30 мая 1995 – в России введена в обращение стотысячная купюра.
31 мая 1935 – принято постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности». По данным Института социологических исследований, в России сегодня насчитывается около 450 тысяч беспризорников

Последняя пуля сталинского писателя

Секретарь правления Союза писателей СССР Александр Александрович Фадеев своё последнее произведение закончил около 13 часов дня 13  мая 1956 года. В этот воскресный день на своей даче в Переделкине он спустился в халате в сад, пояснив рабочим, где надо копать грядки под клубнику, и вернулся в кабинет. Дописал письмо, адресованное в ЦК КПСС, достал наган, хранившийся у него ещё со времён гражданской войны, и, сняв халат, лёг на кровать. Затем выстрелил себе в сердце. На посмертной фотографии хорошо видно: пуля попала точно в левый сосок...
В 15 часов в комнату Фадеева поднялся 11-летний сын – позвать его на обед. И увидел, что отец полулежит в кровати на подушках, с кровавой раной в груди, а справа – наган. Вошедшим позже соседям Фадеева по писательскому посёлку, Константину Федину и Всеволоду Иванову, бросилось в глаза то, что рядом с кроватью Фадеев поставил портрет Сталина.
После звонка в Переделкино приехал член правления Союза писателей Василий Ажаев, который и обнаружил предсмертное письмо Фадеева. Вслед за ним примчался эскорт из трёх чёрных машин – лично прибыл председатель КГБ генерал Иван Серов. «Письмо есть?!» – рявкнул Серов Ажаеву, не выходя из машины. Тот послушно вручил председателю КГБ искомый документ. По распоряжению Никиты Хрущёва предсмертное послание Фадеева было засекречено, а дело представили так, что покончил с собой Фадеев, мол, по причине тривиального алкоголизма.

«Трудно жить с окровавленными руками»
Известно, что Фадеев пил не просто много, а безмерно, часто уходя в длительные запои, лечился, но снова срывался. Но к смерти тогдашнего официального советского писателя № 1 алкоголь точно отношения не имел: в последние несколько недель жизни Фадеев вообще не пригубил даже рюмки. Проблема была в ином. Незадолго до смерти Фадеев признался своему старому другу, писателю Юрию Либединскому: «Совесть мучает. Трудно жить, Юра, с окровавленными руками». А за неделю до выстрела он, уже бывший, по словам своего приятеля Корнелия Зелинского, «в какой-то неутолимой тревоге», обронил: «Мы, Корнелий, сейчас все в дерьме, – и показал рукою по самые губы. – Никто сейчас после того, что произошло, по-настоящему писать не сможет – ни Шолохов, ни я, никто из людей нашего поколения… Исковерканы мы».
Как известно, в большую литературу бывший красный партизан и комиссар Александр Фадеев ворвался 25-летним – в 1926 году он выпустил свой роман «Разгром», повествовавший о трагедии красного партизанского отряда в Уссурийском крае. И на этом, по сути, талантливый писатель Саша Фадеев кончился – вместо него на сцену вышел большевистский литературный функционер А.А. Фадеев, отдавший всю свою последующую жизнь натурально борьбе «за дело Сталина». Трудно назвать более яркого проводника сталинской политики в литературе, нежели Фадеев.
Фадеев-функционер «хорошо начал» с травли писателя Андрея Платонова, затем обрушился на Шолохова, пытаясь заставить того переписать «Тихий Дон» – дабы вывести Григория Мелехова уже коммунистом. Затем было участие в травле Булгакова, травля поэта Мандельштама, Ахматовой, Зощенко, невольное (или вполне вольное) соучастие в гибели Марины Цветаевой. В 1937 году Фадеев, не испытывая никаких нравственных мук, охотно занял дачу только что репрессированного и расстрелянного писателя Владимира Зазубрина – своего же давнего, ещё по совместной работе на Дальнем Востоке, друга и товарища… Да и у него самого, как оказалось, руки по локоть в крови: порой он буквально требовал от НКВД арестовать того или иного писателя. В следственном деле репрессированного поэта Сергея Спасского сохранилась телеграмма за подписью Фадеева: «Арестовать Спасского».
Иногда, правда, наступал весьма краткий всплеск раскаяния. Когда до Москвы докатилась весть о гибели Мандельштама, Фадеев, как вспоминали очевидцы, был на банкете. Услышав о смерти поэта, вдрызг пьяный Фадеев вдруг зарыдал. Трогательно: ведь подобную чувствительность глава сталинских писателей далеко не всегда проявлял даже по отношению к близким. Когда скончалась его мать, Антонина Владимировна, Фадеев хоронить её не стал и в последний путь проводить не приехал, поручив «это сделать и сказать несколько слов» своим подчинённым. Видимо, не зря великий писатель Иван Бунин – его Фадеев со товарищи после войны активно пытался выманить из Франции в Москву – сказал про Фадеева, что он, «кажется, не меньший мерзавец, чем Жданов». Про насквозь лживую фадеевскую «Молодую гвардию», которой нас усиленно пичкали в школе, даже и говорить не хочется...
А потом Сталин умер, и Фадеев… прозрел? Вряд ли Фадеева так потрясли совсем ещё робкие тогда ростки десталинизации или лёгкая опала, в которую вляпался лучший «литературный боец» вождя народов – не избрали, как прежде, в состав ЦК, перестали принимать первые лица и т. п. Очевидцы свидетельствовали, что самым глубочайшим потрясением для Фадеева стало то, что о его личной причастности к уничтожению целого ряда коллег по перу ему стали открыто и прилюдно говорить в лицо те его жертвы, кому выпало счастье выжить и вернуться из лагерей. Именно это его и убило – осознание своей подлости, помноженное на понимание, сколь бездарно он растратил свой несомненный литературный дар. Совесть заела. Но не настолько, чтобы сказать всю правду даже в предсмертном письме, где в своей смерти он винит новую партбюрократию.

«Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких»
Письмо Фадеева было предано огласке лишь 34 года спустя. 20 сентября 1990 года еженедельник ЦК КПСС «Гласность» вдруг публикует, как утверждалось тогда, полную версию предсмертного письма Фадеева в ЦК КПСС:
«Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии, и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы – в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, физически истреблены, или погибли благодаря преступному попустительству власть имущих; лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте; всё остальное, мало-мальски ценное, способное создавать истинные ценности, умерло, не достигнув 40–50 лет.
Литература – это святая святых – отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа, из самых «высоких» трибун – таких, как Московская конференция или ХХ партсъезд, – раздался новый лозунг «Ату её!». Тот путь, которым собираются «исправить» положение, вызывает возмущение: собрана группа невежд, за исключением немногих честных людей, находящихся в состоянии такой же затравленности и потому не могущих сказать правду, – и выводы глубоко антиленинские, ибо исходят из бюрократических привычек, сопровождаются угрозой всё той же «дубинкой».
С каким чувством свободы и открытости мира входило моё поколение в литературу при Ленине, какие силы необъятные были в душе и какие прекрасные произведения мы создавали и ещё могли бы создать! Нас после смерти Ленина низвели до положения мальчишек, уничтожали, идеологически пугали и называли это «партийностью». И теперь, когда всё можно было бы исправить, сказалась примитивность, невежественность – при возмутительной дозе самоуверенности – тех, кто должен был бы всё это исправить. Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных. Единицы тех, кто сохранил в душе священный огонь, находятся в положении париев и – по возрасту своему – скоро умрут. И нет никакого уже стимула в душе, чтобы творить...
Созданный для большого творчества во имя коммунизма, с шестнадцати лет связанный с партией, с рабочими, с крестьянами, наделённый богом талантом незаурядным, я был полон самых высоких мыслей и чувств, какие только может породить жизнь народа, соединённая с прекрасными идеалами коммунизма. Но меня превратили в лошадь ломового извоза, всю жизнь я плёлся под кладью бездарных, неоправданных, могущих быть выполненными любым человеком, неисчислимых бюрократических дел. И даже сейчас, когда подводишь итог жизни своей, невыносимо вспоминать всё то количество окриков, внушений, поучений и просто идеологических пороков, которые обрушились на меня, – кем наш чудесный народ вправе был бы гордиться в силу подлинности и скромности внутренней глубоко коммунистического таланта моего.
Литература – этот высший плод нового строя – унижена, затравлена, загублена. Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения даже тогда, когда они клянутся им, этим учением, привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать ещё худшего, чем от сатрапа Сталина. Тот был хоть образован, а эти – невежды. Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из жизни. Последняя надежда была хоть сказать это людям, которые правят государством, но в течение уже 3-х лет, несмотря на мои просьбы, меня даже не могут принять. Прошу похоронить меня рядом с матерью моей.
13/V.56.».

Последнюю просьбу товарищи по партийной стае не уважили: похоронили не рядом с матерью, а на Новодевичьем кладбище...
Уже в 1990 году историки, архивисты и литературоведы высказали резонные сомнения в том, что издание ЦК КПСС действительно опубликовало полный и, главное, подлинный текст письма. Нам не представили ни его фотокопии, ни нормального описания – рукописный был этот документ или машинописный, из какого конкретно архива он выплыл, какова его архивная атрибутика – номер фонда, описи, дела, листа… Неизвестно это и поныне. По сей день так и не опубликованы материалы тогдашнего расследования. Неизвестно, как писала ещё 10 октября 1990 года «Литературная газета», кто дописывал сокращённые Фадеевым слова, корректировал знаки препинания, не трогая при этом очевидные описки, кто произвольно кастрировал фадеевский текст, делая свои добавления. Ответа на эти вопросы нет даже сейчас!  Впрочем, даже в таком виде последнее произведение Фадеева весьма красноречиво

Первая кровь

Как это было 1 мая 1993 года

В канун 1 мая 1993 года совместную заявку на проведение демонстрации и митинга подали три организации – «Фронт национального спасения», «Трудовая Москва» и КПРФ. Весна того года была весьма богата митингами, демонстрациями, столкновениями и, разумеется, омоновскими дубинками. «Весеннее наступление» «непримиримой оппозиции» началось 23 февраля 1992 года, и все её шествия обязательно сопровождались прорывом сквозь слабо организованные и практически не противодействовавшие демонстрантам кордоны милиции и ОМОНа (последний – перед Первомаем – такой демарш имел место 23 апреля). Практически все отметили: милиция не пресекает даже самые наглые и хамские хулиганские выходки со стороны коммунистических демонстрантов, фактически развязывая им руки.
В свою очередь, любое соприкосновение толп демонстрантов с силами охраны правопорядка неизбежно приводило к одному и тому же: демонстранты обязательно шли на силовой прорыв, даже если конкретная обстановка этого никак не требовала. В среде «непримиримой оппозиции» воцарилась атмосфера полной безнаказанности, и её лидеры уже и не скрывали, что горят желанием незамедлительно взять власть рукой, вооружённой «оружием пролетариата». Во всяком случае, лично слышал, как лидеры «непримиримых» в канун 1 мая громогласно и без стеснения заявляли, что не намерены придерживаться согласованного с мэрией маршрута, а будут прорываться на Красную площадь. «Разговорчики в строю» были ещё круче: «Идём брать Кремль!» Тоже самолично слышал это из очень многих уст, в том числе и весьма значимых.
Разумеется, для «победившей демократии» эти речи секретом не были. Перепуганное руководство столичного ГУВД набило город неимоверным количеством милиции, ОМОНа и внутренних войск...

Смертельный таран
К 10 утра 1 мая 1993 года на Октябрьской площади в Москве собралось, по оценкам очевидцев, едва ли не свыше трёх тысяч весьма взбудораженных демонстрантов. Бросалось в глаза необычное множество знамён, древки которых были оснащены металлическими наконечниками, а то и вовсе вместо древка использовались лыжные палки. Было заметно, что «древконосцы» имеют весьма агрессивный настрой, хотя явное большинство демонстрантов выглядели вполне мирно и празднично. А потом всё и началось: по призыву «вождей» идти на Ленинские горы демонстранты двинулись по Ленинскому проспекту, а ГУВД попыталось перекрыть его – грузовыми автомобилями и довольно жидкой цепочкой омоновцев и милиционеров.
Увидев милицейские цепи, ударная группа боевиков (иначе их трудно назвать) «Фронта национального спасения», примерно 500 человек, ринулась на прорыв, буквально смяв те самые первые, жидкие цепи стражей порядка. Боевики милиционеров натурально отлупили, отобрав у них щиты, каски, дубинки. Атаковали милицию демонстранты радостно и охотно, не знаю, насколько это было запланировано, но по видеосъёмкам видно, что действо это явно заранее отрабатывалось. Оппозиционные «дружинники» действовали грамотно и слаженно. Правда, лидеры оппозиции впоследствии будут утверждать, что милицейскую цепь прорвали провокаторы из МВД, «переодетые в штатское». Но факты свидетельствуют о том, что именно ударная группа демонстрантов, грамотно перестроившись, с ходу ударила по милицейской цепи. Возле нынешнего пересечения Ленинского проспекта с Третьим транспортным кольцом – у дома № 37 – демонстранты получили отпор ОМОНа. И тут началось побоище. Демонстранты пустили в ход древки знамён, «трофейные» дубинки, лыжные палки, цепи, монтировки, арматуру, омоновцев стали забрасывать камнями, подшипниками. Буквально за три минуты митингующие разметали кордон, захватив автомобили заграждения. Отобранную автотехнику тут же пустили в ход – в качестве тарана для прорыва милицейских цепей. Особенно усердно таранили милиционеров боевики так называемого «Союза офицеров» во главе с экс-политработником Станиславом Тереховым. Усердствовали и соратники неистового Виктора Анпилова. Захваченные в одном из гаражей канистры с бензином демонстранты использовали для поджога автотехники «противника» – сожгли две машины. Пожарные машины, подъехавшие для тушения, демонстранты, решив, что это водомёты, встретили градом камней. С «живой силой» тоже не церемонились: избили экипажи пожарных расчётов, а журналистские, любительские и оперативные фото- и видеосъёмки запечатлели, сколь жестоко боевики оппозиции избивали «взятых в плен» милиционеров.
Таранным ударом одного из захваченных грузовиков ЗиЛ-130, которым управлял некий неизвестный в камуфляже, был буквально расплющен боец 2-го оперативного батальона ОМОН ГУВД г. Москвы сержант милиции Владимир Толокнеев. И только после, по сути дела, явно преднамеренного убийства, совершённого на их глазах (сержант Толокнеев, не приходя в сознание, скончался в больнице 5 мая от тяжелейшей черепно-мозговой травмы), омоновцы по-настоящему ринулись в рукопашную. И вот тут, по описанию очевидцев, наступил настоящий ад: в ОМОН полетел натуральный град камней и подшипников. Разъярённые сотрудники МВД, прикрываясь щитами, стали подбирать подшипники и камни, так же закидывая ими своих противников.

Безнаказанное убийство
Вот как описывала события одна из оппозиционных демонстранток. «Народ пошёл вперед, омоновцы стали обороняться.… На проспекте в это время шла свирепая рукопашная схватка, напоминающая по своему виду, по обилию крови, злости, да и по набору орудий борьбы жестокий гладиаторский бой.… Иногда омоновцы пытались идти вперёд, но они каждый раз натыкались на такое жёсткое сопротивление, что были вынуждены отступать на исходные позиции.… Затем нам пришлось наглухо закрыться щитами, так как каменный град достиг такой силы, что мы не могли даже выглянуть из-под щита. В этот момент в сторону демонстрантов ринулась пожарная машина. В её лобовое стекло тут же полетел град камней, она резко развернулась и на полной скорости ринулась в нашем направлении. Но мы даже не успели испугаться, так как машина врезалась в столб, который стоял в нескольких метрах от нас, и задымилась».
Это были те самые пожарные, что прибыли для тушения подожжённых грузовиков. А та, что врезалась в фонарный столб, как установлено впоследствии, свернула, чтобы не задавить людей...
Позже в дело вступили подразделения Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (ОМСДОН) имени Дзержинского, водомёты и милицейская… конница. Особенно ожесточённым был очаг сражения возле Нескучного сада: женщины образовали живые цепочки, по которым демонстрантам передавались метательные снаряды. Из отчёта общества «Мемориал»: «На левом фланге были взломаны ворота ремонтировавшегося детского сада во дворе дома 37, что обеспечило потребное количество строительного мусора. Найденные там палки и металлические предметы использовались в драках. Из камней образовался буквально ковёр. ОМОНовцы прикрылись щитами, некоторые швыряли камни обратно в толпу. Появились новые пострадавшие».
Кстати, на прессу демонстранты реагировали откровенно враждебно: у ряда моих коллег тогда засветили плёнки, некоторых пытались избить.
Лишь после полудня ОМОН перестал церемониться: задержанных метателей камней, вообще попадавших под руку демонстрантов – и боевиков, и мирно настроенных, стали бить уже жестоко. На тротуаре появились лужи крови...  По разным оценкам, в этот день различного рода травмы получили от 150 до 600 человек – и демонстрантов, и сотрудников МВД. Оппозиция заявила было про десятки зверски убитых демонстрантов, но 6 мая газета «Правда» вынуждена была признать, что среди участников демонстрации погибших не было. Единственной жертвой событий стал сержант милиции Толокнеев. Известный рифмоплёт «непримиримой оппозиции» Борис Гунько сочинил по этому поводу такие вирши:
«Он своё получил, бронированный пёс,
Волчья стая скулит об утрате.
Но ликует весна, что он ног не унёс,
Что подох, как собака, предатель!»
Как говорится, «ноу комментс». К слову, те события оппозиционеры расценили как свою блистательную викторию: «Омоновцам не удалось разогнать демонстрацию! – писала в своём дневнике (позже изданном) одна «оппозиционерша». – Практически это была победа! В первый раз они столкнулись с таким жёстким сопротивлением. И столкнувшись, отступили...»
От кроваво-кошмарного Первомая 1993 года уже рукой было подать до ещё более кровавой и мерзкой осени 1993 года.
А вот убийца сержанта Толокнеева так и остался безнаказанным: его не нашли