Из жизни легендарных футбольных фанатов 1980-х

Серёга Блондин, Саша Свояк, Вася Петруха, Серёга Верблюд, Игорь Бармалей, Сергей Птица, Паша Чипполино, Юра Нотариус, Серёга Костолом…

Завершал сезон 1983 года выезд в ещё одну новую экзотическую точку – столицу Литовской Советской Социалистической Республики – Вильнюс. Надо было обязательно выигрывать у местного «Жальгириса». Но, как показали результаты выступлений новобранца высшего дивизиона, многим клубам он оказался не по зубам, а дома вообще никому не уступил.

За неделю до отправления на выезд я наконец-то получил паспорт. В училище, куда я поступил, для меня не нашлось по размеру формы, и я был единственный, кто на учёбу ходил официально в гражданской одежде и даже получил за это денежную компенсацию. Начал посещать учёбу после домашних матчей «Зенита», где-то с 10 сентября. Сразу же обнаружилось несколько человек, поддерживающих наш клуб. В одной группе со мной учились Игорь Лыжин (Бармалей), один из лидеров 47-го сектора, и Сергей Берников (Птица), ходивший на 33-й. На курс старше нас учился Серёга Костолом – парень приличной комплекции с большими кулаками. Он собирался ехать в Вильнюс на выезд. Практически весь 33-й собирался туда – в неведомое ближнее зарубежье.

Фото: ultras33.ru

До точки следования с Варшавского вокзала отправлялись четыре состава: Варшава – Берлин, калининградский поезд и пара литовских. Прибывали в Вильнюс: первый – ночью, второй – ранним утром, третий – около одиннадцати, четвёртый – днём. Я приехал ранним утром. Количество прибывших на нём переваливало за сотню. По доносившимся откуда-то с улиц спящего города шизовкам, которые мы услышали, на привокзальной площади собралось ещё человек пятьдесят, не меньше. И ещё должны были приехать фаны с парочкой поездов: рекорд по количеству человек на выезде.

А пока мы группировались на площади, обсуждая планы действий и предупреждая молодёжь о возможных прыжках со стороны «лесных братьев» и их «большой любви» к русским «оккупантам». Провокаций со стороны лабусов и местных националистов можно было ожидать в любом месте и в любое время, поэтому решили держаться, по возможности, группами побольше. Во время инструктажа из чрева города непрерывно следовали заряды: «Во всем Союзе…» и «Мы приехали, чтобы победить!» Затем послышался громкий хлопок взрывпакета, восторженные улюлюканья и ещё более громкие заряды, прославляющие наш клуб. Сразу после взрыва мимо площади с сиренами пронеслось несколько милицейских машин в сторону шизующих фанов. Это напомнило нам, что мы всё-таки в Советском Союзе.

В нашей компании, выдвинувшейся к стадиону, было человек двадцать, но никакой провокации мы так и не дождались. У самого стадиона, завидев группы, у которых есть что-то бело-зелёное, предлагали подраться, – хотя бы один на один. Одни делали вид, что русский язык не понимают, другие просто убегали. Похоже, ночные похождения наших фанов по городу перепугали местных. Говорили, что после приезда фанов «Спартака», по местному радио предупреждают о приезде хулиганов из России и не рекомендуют выходить на улицы, чтобы не поддаваться на провокации. Может слух, а может и нет, но за что купил, за то и продаю.

Подойдя к стадиону, купили билеты и программы на местном языке и не узнали состав нашей команды: Бирюковас, Желудковас, Ларионовас, Веденеевас… На территории арены встретили человек 10–15 дружественных нам фанатов киевского «Динамо», которые также фанатеют за свой хоккейный «Сокол» и катаются по выездам круглый год. Чемпионство в уходящем сезоне проехало мимо Киева в Днепропетровск, и вместо последнего домашнего матча по футболу они предпочли выезд на шайбу в Ригу, а оттуда заехали на наш матч, чтобы вместе с нами прыгнуть на лабусов. На матче «Жальгирис» – «Динамо» украинцы огребли и теперь хотели поквитаться. Мы были только за, но оппонентов пока не наблюдалось.

Зато были обнаружены два субъекта, которых с первого взгляда было не распознать, но их принадлежность к питерским фанатам была отображена у них на лицах. Как Валера Тесть и Андрей Седой достали грим, можно сказать, в чужой стране, – неизвестно. Это был первый макияж, нанесённый в честь футбольного клуба. Лица были поделены на три сектора и покрыты гримом сине-бело-голубого цвета. Это сейчас обыденность, а тогда, не будь это Литва, получили бы по полной за антисоветскую пропаганду. Но и в Вильнюсе менты попросили смыть раскраску, говоря, что иначе не допустят на стадион. Затем состоялась фотосессия на территории спортсооружения. Грядка фанатов была большая, фотоаппаратов – много, а фоток в итоге получилось мало, очень жаль.

Незадолго до отъезда на экранах телевизоров прошёл показ художественного фильма «Вперёд, Франция!» о фанатах, но не футбольных, а регбийных. Сюжет фильма заключался в том, что на выезд, на матч в Англию, прибыли фанаты сборной Франции. Они курсируют по городу, а их ищут оппоненты из английского лагеря. У одного из французских фанатов талисман – петух, окрашенный в цвета национального флага, звали его Пополь. Паша Чипполино в Вильнюсе набрёл на местный рынок и купил там домашнюю птицу. Пытаясь покрасить покупку в цвета клуба «Зенит», ребята выдавили на животное пасту шариковой ручки

На секторе стадиона для тех лет собралась довольно внушительная группа поддержки. По подсчётам нашего фан-статиста Мишеля – 280 человек. Шиза была очень приличная, огромное количество знамён, лояльность органов, а главное, мы вместе с командой победили. «Жальгирис» не устоял под напором футболистов и фанатов. 1:0, наша взяла! Ленинградцы – единственные, кто взял два полноценных очка в Литве. В итоговой таблице: мы – четвёртые, лабусы – за нами.

«ТОРЖЕСТВЕННЫЕ» ПРОВОДЫ

Мы были в недоумении: за весь день никаких крупных стычек с лабусами, а поезд вот-вот подадут под посадку. И тут начинает стекаться информация: на площади стоят какие-то шифрованные, и в сквере человек двадцать. Думаем: первыми прыгнуть или ждать нападения? Объявляют подачу поезда под посадку. Чтобы попасть на платформу, есть два пути: верхний – по переходу и нижний – через подземный тоннель. Для прохода выбрали подземный путь.

Состав подали на последнюю платформу. В наших рядах было много девушек и подростков. Решили, что в голове колонны и с тыла надо иметь ударные силы для отпора нападения, если такое будет иметь место. Мне довелось идти в голове. Начав подъём по ступеням к выходу на платформу, были атакованы оружием пролетариата – булыжниками довольно крупных размеров, которые летели через открывшиеся ведущие на платформу двери. Назад пути нет, свои же подпирают, почти три сотни человек. Задние не знают ещё, что творится впереди. Чем раньше окажемся наверху, тем меньше камней попадёт в наши головы! Пулей взлетаю по лестнице наверх, рядом бежит Костолом, сзади нас – топот… С ноги открываю дверь, припечатав кого-то, и вижу, как убегают литовские «гегемоны». Их всего человек пятнадцать-двадцать, надо достать и проучить зарвавшихся «пролетариев» за парочку камней, которые скользнули по моей голове. На бегу, без разбора, вырубаю одного, Серёга – другого. Без остановки продолжаем движение, догоняем ещё парочку, пара ударов, – человек в нокауте. Вперёд! Но тут из-за последнего вагона электрички появляются «лесные братья» и начинают опять забрасывать нас камнями. Оборачиваюсь и вижу, что нас с Серёгой всего двое. А где ещё 278 человек?

Надо прорываться к своим: нет охоты лежать ни в морге, ни на платформе! Пробираясь, попали в кольцо из десятка человек. На один свой удар в ответ получаю три. Пропускаю парочку, причём один хороший, и начинаю заваливаться, цепляясь, как за поручень в автобусе, за сумку одного из лабусов. Падаю мягко, а лабусы убегают. Тот, за чью сумку я зацепился, отпускает её и убегает вместе со всеми.

Причиной столь быстрого бегства стало появление одного из лидеров 47-го сектора Юры Нотариуса, который со всего хода налетел на группу литовцев, собравшуюся вокруг нас с Костоломом, и одному из «лесных братьев» нанёс в голову довольно приличный удар: тот прилёг на асфальт рядом. Остальные побежали очень резво обратно за электричку. Тут же появилась наша ударная группа, помогла мне подняться на ноги с чужой сумкой в руках. Моя же должна была находиться в моем вагоне, вместе с молодёжью, которой я скинул вещи на хранение. Вся заварушка продлилась минут десять, наверное, не знаю. До отправления поезда оставалось минут пять, подошли ещё наши парни, и мы решили перекурить. На мои претензии, почему нас с Костоломом оставили одних, пояснили, что мы побежали за теми лабусами, а оставшиеся дееспособные (молодёжь тем временем вписалась в поезд), увидев оппонентов впереди и на лестнице верхнего перехода, погнали противника. Я ещё раз поблагодарил Нотариуса за своевременную помощь и больше стал доверять ему. Хотя он и с левого сектора, но в чужом городе сильно выручил: не побоялся в одиночку прыгнуть человек на десять.

Неожиданно со стороны верхнего перехода опять полетели камни. Отвечать «партизанам» не было времени. Мы начали загружаться в ближайший тамбур. Проводница визжала что-то про билеты до тех пор, пока ей в голову не угодил камень, и мы все вписались к ней в вагон, её проводили в купе. Из окна вагона было видно тех, кто всё-таки решил ехать по своим билетам на поезде, отправляющемся через час, а также друзей-киевлян и лабуса, которого отоварил Нотариус, тот продолжал лежать.

У Паши Чипполино это был последний выезд: в ближайшие дни ему предстояло уйти в ряды Советской армии. Число отвальной было определено, Павел пригласил на этот день в гости товарищей из Киева, мы надеялись увидеть их в Ленинграде в ближайшие дни. Мы разбрелись по своим вагонам, у некоторых были билеты на другие поезда. Они шутили, что, если их высадят, они смогут спокойно сесть на свой поезд и продолжить путь домой. Но бригада состава видела происходившее на платформе перед отправкой, и вопросов о безбилетниках никто не задавал, все добрались благополучно. Скула после Вильнюса побаливала с недельку, но ничего сломано не было. В своём вагоне, когда я до него добрался, ко мне подошёл пацан лет четырнадцати, протянул мою сумку и сказал

«Дядя Костя, вот, это ваша!» Дожил: дядя… А мне всего-то две недели, как исполнилось шестнадцать. Когда дело дошло до трофейной сумки, в ней оказались спортивные тапки, штаны и самодельный флаг, размером метр на полтора. Белое полотно и с обеих сторон нашит жирный зелёный крест, в углу эмблема в виде буквы Z – «Жальгирис». Неплохой трофей, который я тормознул до времени у себя, а судьба остального имущества лабуса мне была безразлична.

БАР «ЗОЛОТОЕ РУНО»

По выходным мы собирались в пивных барах, пообщаться перед матчами текущего сезона. Многие брали старт к стадиону из таких баров, как «Янтарь», «Пушкарь», «Висла», «Золотое Руно». В их залах в те времена всегда можно было встретить активных фанатов спорта № 1.

Я отдавал предпочтение бару «Золотое Руно», располагавшемуся на углу Кировского проспекта и улицы Скороходова (Каменноостровский и Монетная). Три зала на цокольном уровне в старинном здании из красного кирпича (как снаружи, так и внутри), в постоянных клубах табачного дыма. Знатный гадюшник, но мне в нём нравилось. Была там своя изюминка и домашняя атмосфера. В проходных дворах, находившихся с изнаночной стороны бара, располагалась маленькая игровая коробка, обнесённая высокой, метров пяти, металлической сеткой с двумя хоккейными воротами. Играть четыре на четыре было вполне комфортно: мяч не улетает, голов много, а матчи по десять минут или до двух-трёх забитых. На таком матче на скамейке не засидишься. Ещё один плюс от маленьких размеров площадки: не надо расчищать. Какой бы снег ни выпал за неделю, стоит начать игру, и поляна утоптана. Наигравшись, в любой момент можно вернуться в бар и утолить жажду. Пиво, конечно, было там сильно разбавленное водой, почти безалкогольное, но для общения вполне подходящее. Так и проходило время до начала нового сезона.

КАК ВСТРЕЧАЛИ КИЕВЛЯН

Первым знаковым событием в сезоне 1984 года стало открытие 2 мая футбольного сезона на стадионе имени С.М. Кирова. Громкая вывеска: «Зенит» – «Динамо» (Киев), многократный чемпион СССР. На майские праздники приехали наши друзья-фанаты из столицы Украины. С ними на протяжении всех 1980-х были самые тёплые доверительные отношения. Они часто приезжали в Питер, всегда у нас находили ночлег. Такой же приём ожидал и нас в Киеве.

Встретив 1 мая киевский поезд, по обоюдной предварительной договорённости о проведении футбольного матча между нашими фанатскими командами направили гостей и своих фанатов в Купчино, где имелся вполне пригодный для игры школьный стадион. До этого питерские фаны играли в футбол на выездах с местными фанами Днепропетровска, Донецка и Киева, а в прошлом году на запасном поле стадиона Кирова принимали спартаковских болельщиков. Конечно, футболом по-настоящему тот матч назвать сложно. Может, красно-белые из того состава и хотели выглядеть убедительно, но в наших рядах в тот день были парни, которые перед матчем приняли на грудь, и их поведение и вид внушали оппонентам опасение. Серёга Блондин, Саша Свояк, Вася Петруха и Серёга Верблюд так и сыпали агрессивными подколками в адрес москвичей, которые ради своей безопасности пропускали всё мимо своих ушей.

Мяч доставлялся на левый фланг Блондину. Серёга прокидывал мяч себе на ход метров на пять, затем не спеша семенил за ним со скоростью 3 км/ч, стараясь не упасть при этом. И так по всей бровке! Мы просто уставали стоять и ждать в центре его подачи. Спартачи же боялись подойти к нему ближе, чем на десять метров. (А о матче между украинскими и московскими фанатами не могло быть и речи, если только в каких-то экстрим-силовых состязаниях, – настолько недружелюбными были их взаимоотношения.)

…1 мая всё было достойно: классический товарищеский матч, полный настоящего азарта. Ответный поединок планировался в августе, на нашем выезде в Киев. У меня в черте города, в пятнадцати минутах ходьбы от метро «Проспект Ветеранов», есть дачный участок и небольшой домик, в котором на тот момент постоянно круглый год жил отец. Когда я с компанией из десяти киевлян где-то около полуночи завалился к нему, папа, всё поняв, предоставил убежище, а сам уехал в городскую квартиру.

На следующий день на стадионе Кирова к кассам тянулись длинные очереди. Очевидное преимущество фанатов перед кузьмичами в таких ситуациях: всегда найдутся знакомые в самом начале очереди или сочувствующие, которые понимают, что без фанатов, активно поддерживающих команду, не будет полноценного спектакля.

Хотя на 33-м секторе всегда находились людишки, которые случайно попадали на фанатский сектор. Или, наоборот, специально – чтобы посмотреть, кто такие фанаты. С такими людьми постоянно возникали трения: им, видите ли, мешают смотреть футбольный спектакль. Постоянные возгласы: уберите флаги; сядьте, не мешайте смотреть; не могли бы вы кричать потише. Таких кексов перед матчем всегда предупреждали, что они не туда прибыли и предлагали им хорошие билеты, но на другом секторе. Многие относились с пониманием, но попадались и упёртые, правда, их хватало только на первый тайм.

В тот день, 2 мая, арена была заполнена под завязку. На моей памяти такое было впервые: 76 тысяч зрителей, аншлаг. Как ни странно, шиза была на высоком уровне. Флаги на древках, речовки, песни… На других фан-секторах тоже неплохо получалось поддерживать команду. Когда мы заряжали простое: «Зенит» – три хлопка, нас подхватывали 40-й, 47-й и 21-й сектора, и это расходилось на весь периметр стадиона, что, наверное, и вдохновило наших игроков на великолепную игру с флагманом советского футбола: 2:0!

По окончании матча мы поспешили к сектору, где располагались наши украинские товарищи. И очень даже вовремя. У входа на их сектор уже начало скапливаться довольно приличное количество желающих прыгнуть на гостей. Киевляне начали подниматься с сектора, расстояние между противоборствующими сторонами составляло считанные метры. Но тут в пограничной зоне появились человек десять вместе со мной, и конфликт, можно сказать, был исчерпан. Левые, увидев правых фанатов, предпочли не воевать с отлаженной машиной бойцов, собранной на фанатском 33-м. Отправились большой компанией провожать гостей. Кто был с билетами – разошлись по вагонам. Человек шесть-семь вписалось, открыв нерабочий тамбур.

Начало: «Главный «заряжающий» «Зенита»»