Капитан Amnemo

Капитан Джулио Канелла пропал без вести во время Первой мировой войны, после боёв с болгарами в Македонии
Из материалов судебного дела «Канелла/Брунери»
Семья Джулио Канеллы

История «беспамятного из Коленьо» вошла в учебники криминалистики и психиатрии, послужила основой нескольких пьес и кинофильмов

Двойники и близнецы с глубокой древности изумляли наших предков. И настораживали: не является ли один из них оборотнем, чародеем или по меньшей мере мошенником? Действительно, велик соблазн использовать природное сходство в преступных целях.
В прошлом номере я рассказал о редком случае поразительного сходства двух людей, когда один мужчина долгие годы выдавал себя за другого. «Дело Мартена  Герра» было широко известно современникам в XVI веке, позднее оно послужило основой для нескольких книг и кинофильмов.
Впрочем, такие истории случались и позже. Как писал большой любитель невероятных побасёнок Н.В. Гоголь, «подобные происшествия бывают на свете; редко, но бывают».
Взять хотя бы странную пьесу Луиджи Пиранделло «Какой ты меня хочешь». Премьера спектакля состоялась в 1930 году в Милане. В этой драме сплелись мотивы безумия и  обманчивости окружающего мира. Однако странной она могла показаться только иностранцу. Итальянская публика тотчас узнала реальную историю, сошедшую с газетных страниц.

Джулио и Джулия Кончетта
Осенью 1916 года Первая мировая война словно вернулась к своим истокам на Балканы – на македонском фронте с новой силой вспыхнули бои. На одном из участков противостояли итальянская и болгарская дивизии. Италия воевала на стороне Антанты, Болгария недавно примкнула к Германии и Австро-Венгрии.
Двадцать пятого ноября рота итальянских пехотинцев под командованием капитана Канеллы штурмовала стратегическую высоту – Монастырский холм. Итальянцы выбили болгар из их окопов и теперь преследовали противника.
– Живей, живей, ребята! – подбадривал командир своих уставших после боя солдат. Ему тоже нелегко давался марш-бросок на вершину холма.
В свои тридцать пять лет Джулио Канелла больше привык к обращению «профессор», а не «капитан», но его, как и многих резервистов, призвали в армию в начале этого года.
Он родился в Падуе в уважаемой интеллигентной семье. Его отец, известный литератор, мог гордиться своими сыновьями – двое стали преуспевающими  адвокатами, а Джулио, окончив философский факультет, возглавил педагогический институт в Вероне. В 1909 году профессор Канелла вместе с коллегами-философами основал новый философский журнал Rivista di filosofia neoscolastica, а незадолго до призыва в армию стал соучредителем католической газеты Corriere del mattino.
Джулио долго ходил в холостяках. А счастье оказалось близко – его кузина Джулия Кончетта, хоть и не красавица, была умной, душевно богатой натурой. К тому же её отец владел обширными плантациями в Бразилии. Джулио и Джулия поженились и были счастливы – духовно близкие люди, оба набожные католики, что называется, родственные души. Перед войной у них появились двое детей…
…Рота быстрым шагом вышла на открытую местность. Если бы капитан Канелла был кадровым военным, он не стал бы бездумно рваться вперёд, не выслав разведку. И тут с двух сторон из зарослей застрочили пулемёты. Болгары отступили только для виду, а сами устроили засаду. Итальянцы оказались под кинжальным перекрёстным огнём.
– Назад! Спасайтесь! – крикнул Канелла.
Но тут и сам командир схватился за голову и упал…
Вскоре итальянцы вернулись с подкреплением и вновь обратили в бегство болгар, захватив нескольких пленных. Санитары бродили по полю битвы, окликая раненых по-итальянски. Командира так и не нашли. Кто-то из пехотинцев, отступая, будто бы видел, что болгары захватили капитана в плен. Но болгарские пленные ничего вразумительного сказать не могли.
Поиски и расследование не дали результатов, и военное министерство официально известило Джулию, что её муж пропал без вести. Для Джулии настали чёрные дни. Казалось, жизнь окончена. Правда, она не нуждалась в деньгах, и родственники, как могли, поддерживали её. Но утешить её не мог никто.
Так минули одиннадцать лет тоски и отчаяния. Иногда она мечтала о смерти, но забота о маленьких детях удерживала её. И только в глубине души теплился огонёк надежды, порой он разгорался ярче, и тогда Джулия верила: её Джулио жив, он вернётся!

Крик и трепет!
Шестого февраля 1927 года Джулия развернула свежий номер «Воскресного курьера». Рассеянный взгляд вдруг остановился на фотографии – и сердце на миг замерло, затем кровь бешено застучала в висках. Прежде чем она прочитала подпись к фотографии и всю заметку, она уже была уверена: это он!
Джулия буквально впилась взглядом в газетные строчки. Корреспондент рассказывал, что около года назад в психиатрическую больницу, расположенную в городке Коленьо, недалеко от Турина, поступил больной, начисто лишённый памяти. На вид ему было около сорока пяти лет. Этого человека в сильно изношенной одежде нашли на еврейском кладбище в Турине, где он безуспешно старался отломать от надгробия бронзовую урну. Кладбищенский сторож вызвал карабинеров. Они нашли бродягу на улице в полубезумном состоянии: он плакал и даже пытался покончить с собой. Управление полиции направило беднягу в сумасшедший дом. Там он был зарегистрирован как «неизвестный под номером 4417». Врачи констатировали, что больной не помнит ничего из своей прежней жизни, полная амнезия.
Джулия тотчас написала запрос в больницу с просьбой разрешить ей повидаться с этим пациентом. Получив долгожданное разрешение, Джулия приехала в Турин. По рассказам врачей, пациент был человеком культурным, воспитанным, обычно спокойного нрава, но даже попытки вспомнить прошлое приводили его на грань нервного срыва.
Врачи решили показать его Джулии на прогулке, чтобы не травмировать беднягу. Больной прошёл по дорожке больничного сада недалеко от Джулии и, казалось, не обратил на неё никакого внимания. Но женщина ещё больше уверилась: это её Джулио! Да, лицо огрубело, он постарел, но ведь жизнь его была просто ужасна, а борода старит любого мужчину. Она вспомнила, что из-за бороды её Джулио и в тридцать пять выглядел далеко за сорок.
На другой день эксперимент повторился. На этот раз больной, поравнявшись с Джулией, остановился, хотел  было направиться к ней, но затем отвернулся и быстро пошёл прочь. В тот день он сказал врачу, что в сознании его будто забрезжил свет – он припоминает, что у него была жена, которую он очень любил.
На третий день, по совету врачей, Джулия сама подошла к больному. На его лице отразилось волнение. И тут Джулия не выдержала, слёзы брызнули из глаз, и она бросилась ему на грудь.
– Джулио! Мой Джулио! – повторяла она, сомкнув  объятия и осыпая его лицо поцелуями.
Больной тоже разрыдался. Но это были не рыдания безумца, а слёзы облегчения.
Их с трудом разъединили, больного увели, а женщине  рекомендовали вернуться вечером. Новая встреча довершила выздоровление: первый вопрос больного был о детях… Три дня они провели в разговорах. Джулия рассказывала, а мужчина вспоминал свою прошлую жизнь, как забытую книгу, главу за главой, изредка потирая  лоб рукой, словно помогая уснувшей памяти.
Врачи на консилиуме решили, что их пациент на пути к полному выздоровлению, и позволили ему уехать с Джулией в Верону. Полиция Турина выдала документ о том, что личность бродяги установлена – это пропавший без вести профессор Джулио Канелла.
Об этом трогательном случае написали несколько газет. Туринская «Ла Стампа» вышла с броской «шапкой» на первой полосе:
КРИК, ТРЕПЕТ, ОБЪЯТИЯ, ОЗАРЕНИЕ!
Многие несчастные, чьи родные и близкие пропали без вести на войне, вновь обрели надежду. Газетное клише smemorato di Collegno  (буквально: потерявший память из Коленьо) сделалось крылатым выражением.

Возвращение в Коленьо
Шестое марта 1927 года – первый воскресный день, который Джулио Канелла провёл в своём доме. Его навестили родные и знакомые, посещения очень утомили больного. Он сказал Джулии, что в ближайшее время не будет встречаться с другими родственниками, друзьями и знакомыми.
– Поживу немного отшельником, – грустно улыбнулся он. – Ты и дети заменят мне целый мир!
Отношения между супругами вновь стали близкими; Джулия не испытывала такого счастья даже в первый год замужества.
Они ещё не знали, что над ними сгущаются тучи. Уже на следующий день в полицейское управление Турина поступило письмо без подписи. Аноним сообщал:
«Человек, содержавшийся в психиатрической больнице в Коленьо и будто бы опознанный как профессор Канелла, родившийся в Падуе и проживающий в Вероне, на самом деле – Марио Брунери, служащий типографии в Турине, против которого возбуждены уголовные дела за различные преступления. Прошу органы правосудия принять меры…»
Запросили архив и обнаружили, что человек по имени Марио Брунери действительно существует и не раз отметился в полицейской картотеке. Он отбывал небольшие сроки за мошенничество и кражи, а теперь скрывался от правосудия, так как был осуждён ещё на два года тюрьмы.
 Через два дня в дом Канеллы явились карабинеры с ордером на арест, подписанным комиссаром полиции Турина. Подозреваемого отправили в ту же психиатрическую больницу Коленьо, только на сей раз поместили в специальное тюремное отделение. Он снова превратился в «неизвестного под номером 44170».
Началось следствие.

Следствие окончено –
не забудьте!
Через два дня «неизвестного» ввели в зал приёмного покоя, там его ждал сюрприз: почти всё семейство Брунери – жена Роза Негро с четырнадцатилетним сыном Джузеппино, родные сёстры Мария и Матильда и брат Феличе. Только мать-старушка не смогла приехать – у неё было больное сердце. Все они заговорили одновременно: это он, наш Марио! Муж, отец, брат…
Неизвестный с недоумением смотрел на эту сцену, а затем сказал:
– Я не знаю этих людей. Уведите их.
Тут представители семейства Брунери замахали руками и закричали.
– Ты разбил сердце нашей бедной матери! – упрекали сёстры.
– Негодяй! – возмущалась синьора Негро. – Ты бросил меня с ребёнком ради какой-то шлюхи!
Неизвестный схватился за голову, начал рвать на себе волосы и закатил истерику. Врачи сразу увели его.
Следствие тем временем выяснило, что Марио Брунери оставил семью шесть лет назад и жил с проституткой Камиллой Гидини. Затем он бросил свою подружку и сошёлся с другой распутной девицей, Милли. Обеих женщин доставили в Коленьо, они опознали в «неизвестном» своего любовника и сутенёра. Но подозреваемый их не признал и просил врачей не мучить его.
И только Джулия Канелла стояла на своём:
– Это мой муж Джулио, я никогда не отрекусь от него!
Она, как Пенелопа, столько лет ждала своего Одиссея, и теперь новая утрата была бы для неё смерти подобна.
Дело передали в суд. Гражданским истцом выступал Феличе Брунери – он много лет поддерживал жену и сына своего непутёвого брата и теперь намеревался вернуть его в семью хотя бы силой закона. Семья Канеллы, со своей стороны, привлекла в качестве свидетелей многих солдат и офицеров, служивших под началом профессора десять лет назад. Джулия наняла двух первоклассных адвокатов, один из них, Роберто Фариначчи, был видным членом фашистской партии.
Однако судьи не смогли вынести определённого решения, им потребовалось идентифицировать «неизвестного» по отпечаткам пальцев. Подсудимого дактилоскопировали и отправили отпечатки в Рим, в центральный архив. Вскоре пришёл ответ: отпечатков Марио Брунери не обнаружено, присланные отпечатки в картотеке не зафиксированы. Подсудимого освободили, и он вернулся в Верону.

Суд да дело
Однако семья Брунери инициировала новые судебные разбирательства. Позиции семьи Канелла пошатнулись, когда несколько бывших коллег профессора не опознали его в подсудимом. Но адвокаты Джулии доказывали, что все эти опознания ничего не значат без главного свидетеля – матери предполагаемого Марио Брунери. Юристы утверждали, что весь этот процесс – заговор семейства Брунери с целью получения денег.
Мать Брунери так и не выступила в суде – она скончалась от остановки сердца. Несчастная мать не хотела, а вернее, просто не могла свидетельствовать против сына. Она-то знала всю правду. Много лет спустя было найдено письмо Марио к ней:
«Вот уже больше месяца я заперт в больнице в Коленьо, где я нахожусь как «неизвестный»… Дорогая мама, прости,  я сделал это в состоянии безысходности…»
Седьмого августа 1929 года суд вынес наконец решение: «неизвестный» – это, без всякого сомнения, Марио Брунери. Адвокаты Джулии Канеллы сразу подали  апелляцию в высшую судебную инстанцию. И как раз в это время пришёл новый ответ из центрального архива (почти через три года после первого запроса!): там нашлись отпечатки пальцев Брунери, они полностью соответствовали отпечаткам «неизвестного».
Новое судебное разбирательство состоялось. К этому времени дело «беспамятного из Коленьо» стало общенациональным скандалом. Итальянцы разделились на «канельянцев» и «брунеристов», газеты включились в горячую полемику. Одни утверждали: рассудите сами, как может жулик выдавать себя за профессора! Другие возражали: Марио не был заурядным преступником, он получил образование, любил пофилософствовать.
Было ещё одно обстоятельство, которое склоняло симпатии многих на сторону Канеллы. Дело в том, что за эти три года Джулия родила троих детей. Но с точки зрения закона их словно бы не существовало: власть не хотела, а церковь не могла признать их детьми профессора Канеллы. Всем известно трепетное отношение итальянцев к семье и в особенности к детям.
Одним словом, судьи оказались под сильным давлением не только общественного мнения, но и политических сил. Власть стремилась как можно скорее завершить разбирательство. Церковь открыто не высказывалась. Незадолго до этого папский престол и фашистское правительство заключили печально известное соглашение: суверенитет Ватикана в обмен на его лояльное отношение к режиму Муссолини.
Наконец, 25 декабря 1931 года четырнадцать судей удалились в совещательную комнату. День клонился к вечеру, а голоса судей разделились ровно пополам. Они готовы были продолжить дебаты и на следующий день; председатель коллегии судей позвонил министру юстиции и просил продлить совещание ещё на один день. Видимо, на министра Альфредо Рокко давили с обеих сторон, потому что он пришёл в бешенство и закричал в трубку:
– Я даю вам час и ни минутой больше! Сегодня же эта клоунада должна прекратиться!
Вероятно, этот аргумент повлиял на некоторых судей, и решение было принято: идентичность Марио Брунери подтверждена, а сам подсудимый отправлен в тюрьму отбывать двухлетний срок, полученный ещё до своего самозванства.
Одновременно Муссолини, который внимательно наблюдал за судебными процессами, запретил газетам писать на эту тему.

Новое свидетельство
Итак, два полицейских расследования и шесть судебных процессов, казалось, подвели итог под скандальной историей «беспамятного из Коленьо». Но решение суда не удовлетворило, разумеется, лжепрофессора и Джулию. Да и многие итальянцы ещё сомневались в справедливости судебного решения; людям свойственно верить в сказку со счастливым концом вопреки фактам и здравому смыслу.
И вот, когда закон уже сказал своё слово, появилось новое неожиданное свидетельство. В суд поступило заявление от знатной англичанки г-жи Тейлор, которая давно жила в Италии, в Милане. Она вела жизнь довольно уединённую, мало интересовалась местными новостями, поэтому узнала о деле «беспамятного из Коленьо» только после окончания процесса. Вот что она рассказала.
В 1923 году возле своего дома в Милане она несколько раз замечала бродягу в оборванной военной форме. Отсутствующий взгляд бродяги, его бессвязная речь свидетельствовали об умственном расстройстве. Впрочем, он был тихим умалишённым и вызывал жалость у окружающих. Г-жа Тейлор стала заботиться о бродяге, давала ему пищу и кое-какую одежду. Незадолго до его внезапного исчезновения англичанка подарила ему пиджак. Иногда в его памяти случались прояснения, и он говорил, что воевал, что у него была семья. А потом его разум снова погружался во мрак, и он не помнил ничего… Кроме англичанки, с бродягой изредка общалась молочница Тереза, приносившая г-же Тейлор продукты каждый день.
Но вот обе женщины стали замечать, что бродяга приходит иногда в другой одежде, ведёт себя вполне осмысленно и голос у него будто другой, более уверенный. Но они приписали эти странности общему состоянию больного. Англичанка не могла припомнить, когда именно странный бродяга перестал появляться возле её дома.
Теперь г-жа Тейлор в своём заявлении высказывала предположение, что к ней приходили два человека  – Джулио Канелла и Марио Брунери, причём Брунери явно вживался в роль безумного профессора.
Свидетельство англичанки уже не имело большого значения, но полиция проверила новые факты. И выяснилось, что Брунери действительно жил в 1923 году в Милане с Камиллой Гидини. Там он мог встретить бродягу, сильно похожего на него лицом и фигурой. Марио решил подготовить себе запасную личину, за которой смог бы спрятаться в случае опасности. Он постепенно вытягивал из Канеллы обрывки воспоминаний, копировал его походку и жесты. Он даже появлялся перед г-жой Тейлор и молочницей в образе бродяги – это была как бы генеральная репетиция.
Скорее всего прощальный подарок англичанки  – пиджак – достался не Канелле, а Брунери. Этот пиджак сохранился среди вещей, в которых «неизвестный № 44170» поступил в лечебницу. Его предъявили г-же Тейлор, и она опознала свой подарок.
Мошенничество Марио Брунери раскрылось окончательно. И только Джулия Канелла отказывалась верить очевидным фактам. Она при первой встрече перенесла свою любовь к пропавшему мужу на «неизвестного № 44170»; он и трое маленьких детей были постоянным и неоспоримым подтверждением её правоты.
 Поэтому Джулия даже не заинтересовалась вопросами: если капитан Канелла был жив в 1923 году, значит, он мог здравствовать и поныне? Когда и куда он исчез из Милана?
Эти вопросы наверняка тревожили полицию. И ещё одно обстоятельство: Марио Брунери, решившись на рискованную авантюру, был уверен, что настоящий Канелла не появится и не разоблачит его. Следовательно, мошенник знал, что Канеллы больше нет. Тогда выходит, что Брунери был, возможно, свидетелем его смерти. Или… убийцей?
Но дело было сдано в архив, о нём даже вспоминать запретили.

Синьор Канелья
Как только муж вышел из тюрьмы, Джулия подхватила его и детей и отправилась в Бразилию к отцу. Там благодаря отцовским связям муж наконец получил документы на имя Хулио Канелья, а его дети обрели законные права. Кроме того, было подтверждено и учёное звание синьора Хулио Канельи – профессор. Словом, семья обрела желанный покой и благополучие.
Профессор Канелья обложился философскими книгами и начал их усердно штудировать – он говорил, что восстанавливает провалы в памяти, практически учится заново. Через некоторое время он написал и издал небольшой трактат на религиозно-философскую тему. Эту брошюру он отправил в Ватикан, папе римскому. Вскоре он получил любезную благодарность и благословение «синьору доктору Джулио Канелле». Семья ликовала. Для католиков слово папы превыше светских законов. На самом же деле никто в Ватикане не читал брошюру и не вникал в суть проблемы; папская канцелярия ежедневно получает тысячи посланий со всего света и отвечает по трафарету, проставляя только имена адресатов.
Синьор Хулио Канелья мирно скончался в Рио-де-Жанейро в 1941 году. После его смерти жена и подросшие сыновья боролись за честь отца: выступали с различными заявлениями, пытались опротестовать приговор итальянского суда. Тридцать лет спустя они, используя связи среди духовенства, обратились за благословением в Ватикан. Десятого июня 1970 года кардинал и секретарь Ватикана Джованни Бенелли сделал официальное заявление для прессы: в глазах церкви «беспамятный из Коленьо» был профессором Джулио Канеллой, мир праху его! Это была последняя радость в тревожной жизни Джулии – она умерла в 1977 году.

Амнезиана
В  сознании и в сердце драматурга Пиранделло история «беспамятного из Коленьо» переплелась с тяжёлыми личными переживаниями. Его жена после нервного срыва стала душевнобольной и много лет находилась в психиатрической больнице. Впечатления от частых посещений лечебницы дали драматургу ту «сумасшедшинку», которая присутствует во многих его пьесах.
Пиранделло зеркально изменил сюжет пьесы «Какой ты меня хочешь»: главной героиней он сделал женщину, потерявшую память. Двое мужчин признали в ней любимую женщину. Беспамятство, как и безумие, предоставляет человеку полную, абсолютную свободу, вот и героиня Пиранделло вольна выбрать мужа не по закону, а по сердцу.
Через два года после премьеры пьесы в Голливуде сняли одноимённый фильм с великолепной  Гретой Гарбо в главной роли. Этот фильм ввёл тему амнезии в число излюбленных завязок в кинодраматургии. В эру телевидения потерявшие память наводнили телесериалы.
А к подлинной истории Брунери-Канеллы до сих пор возвращаются криминалисты, юристы, психиатры. И, конечно, итальянские кинематографисты – они крутят-вертят события, точно кубик Рубика. В 1962 году вышел фильм «Беспамятный из Коленьо» с известным комиком Тото в главной роли; в 1984-м появился «Настоящий скандал»; последняя картина на эту тему – «Амнезия», снятая в 2009 году. Авторы оставили финал открытым, предоставляя зрителям самим решить, кто из двух героев подлинный Джулио Канелла.
Значит ли это, что художественные интерпретации тех событий исчерпаны? И несчастным драматургам уже и перелицовывать нечего? А современная жизнь скупа на невероятные сюжеты. Ведь сегодня, когда технические средства идентификации доведены до совершенства, трудно даже вообразить случай подмены одного человека другим.
Впрочем, говорят, скальпель пластического хирурга может творить чудеса… 

Сергей МАКЕЕВ: www.sergey-makeev.ru, post@sergey-makeev.ru