«Кирзачи» Победы

В 1904 году учёный Михаил Поморцев разработал материал, непроницаемый для воды, но проницаемый для воздуха. Этот материал Поморцев назвал «кирзой»

Кирзовые сапоги – один из символов прошедших времён. Не только облик обутого в «кирзачи» солдата, со скаткой через плечо и трёхлинейкой, но и работяги, кирзовым сапогом попирающим предназначенные к освоению земли, сложились вместе в устойчивый образ. Образ Победителя и Созидателя. Более того – возникло ощущение будто кирзовые сапоги существовали всегда. Задолго до появления трёхлинейки, целины и «всесоюзных» строек. Поэтому тот факт, что промышленное производство «кирзачей» началось всего семьдесят с небольшим лет назад, многие могут воспринять как злонамеренное искажение истории.

Фото: «риа новости»

Наследие кочевников

Все говорит в пользу того, что сапоги «пришли» с Востока: в них, как в наиболее удобной обуви для верховой езды, были обуты тюркские кочевники. От кочевников сапоги распространились по территориям современной России, попали на Ближний Восток, далее – в Европу. Их распространение не было мирным, но обувь завоевателей вскоре, когда самих завоевателей и дух простыл, стала настолько привычной, что воспринималась как исконно своя. В первую очередь – как обувь военная.

Впервые скроенная и пошитая по определённым стандартам военная обувь появилась во времена Римской империи. Она напоминала греческие сандалии, только с толстой подошвой, была подбита гвоздями, шнуровка широкими ремнями шла до самого верха голени, кожаные вставки защищали ногу. Сложилась традиция называть сандалии легионеров «калигами». На самом деле «калиги» напоминали невысокие сапоги из мягкой кожи, в которые были обуты немногочисленные, по сравнению с пешими легионерами, кавалеристы из всаднического сословия. «Калига» полностью закрывала пальцы ноги, имела усиленную пятку, что было важно для кавалеристов, а плотные накладки защищали внутреннюю часть голеностопного сустава – в то время у римлян ещё не было шпор, и то, что на языке кавалеристов зовётся «дать шенкеля», было сопряжено для всадника с возможностью травмы. Тут уместно вспомнить прозвище Гая Цезаря Калигулы – Гай Цезарь «Сапожок»: именно «калигу», маленький сапожок, пошили для будущего императора, когда он был взят отцом, Германиком, в походы против взбунтовавшихся германских племён.

Кочевники принесли в Европу также стремена. Эффект домино, произошедший после поражения гуннов от китайцев, движение этого воинственного племени на Запад, столкнувшее с насиженных мест другие племена, привёл к тому, что Запад не только был «исхлестан» божьим бичом, Аттилой. Обутый в сапоги варварский воин, за счёт стремян способный, бросив повод, вести стрельбу из лука или сражаться мечом, одновременно прикрываясь щитом, определил на долгие века военную экипировку.

Кому – йорвики, кому – поршни

Сапоги кочевников преимущественно шились из козьих шкур, окрашивались соком сумаха, растения, в настоящее время используемого в качестве приправы к мясу. Так они приобретали «богатый» красный цвет и на Руси назывались сафьяновыми. Мягкие, имевшие изящные складки, такие сапоги стали обувью знати. Сафьян низших сортов, также пригодный для изготовления сапог, получали из овечьих и телячьих шкур, причём дубили его ивовой или дубовой корой, и сапоги получались чёрными. Главной особенностью сафьяновых сапог, помимо мягкости и прочности, было отсутствие каблука. Это могло привести к застреванию ноги всадника в стремени. При падении с лошади застрявшая в стремени нога почти всегда означала гибель, особенно на поле боя.

…Пехотинцы славянского войска были обуты или в лапти, или в поршни, старинную кожаную обувь славян. Исследователи выводят слово «поршни» от старорусского «порхлый», то есть рыхлый или мягкий. Поршни представляли собой выкроенные из куска конской или свиной шкуры «тапочки». Они не шились, а сшивались прямо по ноге, после примерки, и крепились к ноге длинными ремешками.

Обувь викингов или варягов, примерно в одно время со степными кочевниками начавшими движение на русские земли, только с Запада, называлась «йорвик». Йорвики шились из двух кусков кожи, подошвы и верхней части, имели острый носок и пятку, и разную форму в зависимости от предназначения. С короткой верхней частью, похожие на современные тапки с задником, обували во время плавания на драккарах, с высокой верхней частью, которую иногда укрепляли добавочной кожей или металлическими бляхами, обували при высадке на берег, перед военной стычкой.

Роскошь сафьяновых сапог соблазнила первых варяжских князей. Вполне возможно, уже сам Рюрик быстренько скинул свои йорвики и натянул сафьяновые сапоги. Во всяком случае, в русских летописях, начиная с Х века, сапоги устойчиво противопоставляются всем другим видам обуви (в особенности лаптям) как знак принадлежности к аристократии

От сафьяна к юфти

Сапоги в России стали традиционной обувью по многим причинам. Лапти оставались обувью «подлого» сословия, сословия все прочие, в том числе и далёкие от аристократии, по возможности обувались в сапоги. Практично, безопас-

но, к тому же – обилие кожи. Сафьяновые продолжали оставаться обувью аристократии высшей, но даже князья, перед тем как сесть в седло, предпочитали переобуться в сапоги яловые, более прочные и значительно более дешёвые. Такие сапоги шили из кожи ещё нерожавших коров, редко – годовалых бычков, а кожа более молодых или старых животных не годилась – она была или недостаточно прочной, или слишком грубой.

Если же яловая кожа обрабатывалась особенно тщательно, тюленьим салом или ворванью и берёзовым дёгтем, то получали юфть. Юфть стала одним из главных экспортных товаров не только Древней Руси, но и Руси средневековой. Само слово «юфть», по мнению историков пришедшее в древнерусский язык от булгар, жителей восточного берега Волги, проникло и в европейские языки, хотя обычно европейцы говорили просто – «русская кожа». Скорее всего, из «русской кожи» шили и ботфорты, сапоги с широченными раструбами, как с мягкими, для французских мушкетёров, так и с жёсткими, но узкими, как для английской кавалерии.

Поставки юфти в Европу оставались прибыльным делом вплоть до начала ХХ века. По статистике ежегодный приплод телят в России составлял более 9 млн голов, что позволяло полностью удовлетворить потребности в годной для обувной промышленности коже и также полностью обеспечить яловыми или юфтьевыми сапогами солдат и офицеров полуторамиллионой Русской императорской армии.

 Сапожный кризис

Тем не менее поиски кожезаменителей, из которых было бы возможным шить военную обувь, шли на протяжении веков. Одной из причин, по которым они стали особенно интенсивными на рубеже XIX – XX веков, стал прогноз размеров армий в военное время, а также прогноз потребности в сапогах. Несмотря на небольшую стоимость одной пары солдатских сапог, армии, передвигавшейся в основном в пешем строю, требовались миллионы и миллионы сапог. В ценах 1914 года солдатские сапоги стоили 1 рубль 15 копеек (ещё 10 копеек на первую смазку гуталином), офицерские были в десять раз дороже. Расходы на гуталин в мирное время превышали полмиллиона рублей, а общие расходы царской казны на солдатские сапоги перед Первой мировой войной превышали три миллиона. Обувь, боеприпасы и стрелковое оружие были самыми расходными материалами, про человеческие жизни статистики и экономисты предпочитали даже не вспоминать.

Впервые с «сапожным дефицитом» русская армия столкнулась во время Русско-японской войны. Прогнозы были неутешительными – считалось, что в будущем армии потребуется более 10 млн сапог, но даже при огромном поголовье крупного рогатого скота в России столько кожи взять было не откуда. К тому же армейские подряды, хоть и брались крупными промышленниками, но распределялись между мелкими производителями. Крупного сапожного производства, объединённого единым заказом, стандартами и технологией, не существовало.

Немалую роль в возникновении «сапожного» кризиса сыграло и то, что после начала Первой мировой войны многие солдаты продавали вторую пару сапог во время движения к фронту, из-за чего, по свидетельству генерала Брусилова, к 1917 году в солдатских сапогах «…ходило чуть не всё население России». Наказания за подобные проступки – даже порка – эффекта не давали. Покупка солдатской обуви у союзников оказывалась тяжёлой для бюджета. Помимо экономических, для неё были противопоказания и так сказать культурного свойства: союзники могли поставлять лишь ботинки, обувь для многих непривычную. Да и поставки армейских ботинок не покрывали потребностей армии. Переобуть же солдат в лапти означало подорвать престиж…

Технология ацтеков

Требовалось найти заменитель яловой кожи, а также организовать крупное сапожное производство, полностью подчинённое нуждам армии. Иными словами – надо было найти такую ткань, которую, пропитав определённым составом, можно было использовать для пошива сапог. Задача была упрощена тем, что из этой, ещё не существующей ткани, предполагалось шить только сапожные голенища, сам же сапог должен был остаться яловым: предварительные опыты показывали, что обувь, целиком пошитая из заменителя, была неудобна, натирала ногу, что снижало боеспособность войск.

Материалы с пропиткой использовались с древнейших времён. Методом промасливания ткани викинги придавали парусам водоотталкивающие свойства. Индейцы ацтеки ещё в доколумбовы времена пропитывали раствором латекса плащи и обувь. В 1763 году Натан Смит впервые запатентовал технологию производства промасленного полотна, описывая её так: «…на ткани находится покрывающая её масса из смеси живицы (смолы хвойных деревьев), красителя, пчелиного воска и льняного масла, которая наносится в горячем состоянии». В России, через 140 лет после Смита, опытами с тканями занялся Михаил Поморцев

Родившийся в 1851 году Михаил Михайлович Поморцев стал тем, кому мы обязаны появлением «кирзы». Однако этот офицер, выпускник Петербургского артиллерийского училища, учёный, окончивший геодезическое отделение Академии Генерального штаба, сотрудник обсерватории в Пулкове и преподаватель Инженерной академии, вовсе не был офицером строевым. Для Поморцева сапоги не были смыслом и сутью жизни, как для знаменитого кавалерийского поручика, соседа Чичикова по гостинице в городе N. Поморцев отличался широтой научных интересов и за свою долгую жизнь смог проявиться в самых разных областях. Его конструкции военных дальномеров и аэронавигационных приборов, исследования в области аэродинамики планеров, ракетостроения, попытки построить самолёт с изменяемой геометрией крыла, парашют оригинальной конструкции – всё им сделанное и предложенное несло в себе элемент новаторства. В ходе, к сожалению, неудачных попыток получить синтетический каучук в 1904 году Поморцев получил водонепроницаемый брезент, а вскоре, используя эмульсию из смеси яичного желтка, канифоли и парафина, получил материал непроницаемый для воды, но проницаемый для воздуха – сочетание свойств, характерное для натуральной кожи и определяющее её гигиенические качества. Этот материал Поморцев назвал «кирзой».

Откуда появилось это слово? Распространённая версия гласит, что это акроним слов «Кировские заводы» – якобы во время Великой Отечественной войны именно там, в Кирове, бывшей Вятке, было налажено массовое производство как самой кирзы, так и кирзовых сапог. Эта версия неверна, как и та, по которой имя ткани произошло от фамилии английского премьер-министра, лорда Керзона. Поморцев экспериментировал с английской многослойной тканью «керси», названной так по имени небольшого городка в графстве Суффолк. Он заменил в слове одну букву, явно основываясь на приведённом в словаре Даля слове из олонецких говоров. Кирзой в прилегающих к Онежскому озеру землях называли верхний, плотный слой земли, сквозь который, из-за мхов и органических останков, с трудом просачивалась вода.

«Кирза» Поморцева была представлена на международных выставках, отмечена призами и медалями, за разработку способов получения кожезаменителей Поморцев был награждён Малой серебряной медалью на Всероссийской гигиенической выставке в Петербурге в 1913 году. После начала Первой мировой войны Поморцев безвозмездно предлагал «кирзу» для изготовления голенищ солдатских сапог, но подрядчики, поставлявшие в армию сапоги, увидели в «кирзе» серьёзную угрозу своим прибылям, всячески препятствовали формированию заказа на «кирзу», а после кончины Михаила Михайловича в 1916 году его детище было практически забыто.

Дошли до Берлина

Принято говорить о преемственности истории. Наверное, это пустое. История не застывшая глыба фактов и событий, а вещь осязаемая, конкретная. Кирза, которая известна нам сейчас – не только тем, кто носил кирзовые сапоги по долгу службы, но и миллионам и миллионам соотечественников, – вовсе не та кирза, которую получил выдающийся русский учёный Михаил Поморцев.

Кирза пережила второе рождение, и произошло это благодаря Борису Бызову и Сергею Лебедеву. Эти выдающиеся русские учёные вместе работали над проблемой получения синтетического каучука начиная с 1913 года. Добившись выдающихся результатов, оба они, по странному стечению обстоятельств, скончались с разницей в полтора месяца. Вскоре после того, как первые советские заводы искусственного каучука были запущены в эксплуатацию в 1934 году.

Производством советской кирзы заведовал Иван Васильевич Плотников, химик и изобретатель, крестьянский сын, одно время преследовавшийся как якобы потомок кулаков. Плотников начал поставлять свою кирзу во время советско-финской войны, однако она на морозе лопалась. По воспоминаниям дочери Плотникова его собирались обвинить во вредительстве. Председатель правительственной комиссии спросил о причинах того, почему его кирза «не дышит», и Плотников ответил: «Бык и корова пока ещё не поделились с нами своими секретами». Против ожидания, Плотникову дали продолжить работу, и в 1942 году он получил Сталинскую премию за высококачественную кирзу.

Правда, к этому времени проблема с обувью для армии была настолько серьёзной, что армейские ботинки начали получать по ленд-лизу. Всего в СССР было поставлено 15,5 млн пар армейских ботинок, но солдаты при первой возможности старались получить сапоги – в условиях бездорожья и окопной жизни только они давали хотя бы минимальный комфорт. К тому же надо учесть и то, что для ботинок требовались носки, а для сапог – портянки, идеальное «исподнее» для этого вида обуви. Поэтому, несмотря на то, что ботинки сыграли немалую роль в Победе, «нашими» были всё-таки кирзовые сапоги. Настолько, что фронтовые корреспонденты-фотографы имели чёткое указание – при съёмке солдат избегать того, чтобы в кадр попали обутые в ботинки.

Кирзовый сапог стал визитной карточкой Cоветской армии. Кирзачи были прочными, удобными, хорошо держали тепло, не пропускали влагу.

Всего в СССР, и позже – в Российской Федерации, было произведено почти 150 миллионов пар кирзовых сапог.

Миллионы сапог до сих пор хранятся на складах, хотя российские военнослужащие давно переобуты в так называемые берцы. Впрочем, некоторые виды армейских ботинок и по сей день делаются с использованием «кирзы». Видимо, нам от неё никуда не деться. Столько всего связано как с самой «кирзой», так и с «кирзачами». В России это больше чем ткань, а «кирзачи» – больше чем обувь.