Красный путч по-берлински

Но чаще их именовали «спартаковцами» и «спартакистами» – по названию марксистской группы «Союз Спартака», лидерами которой были Роза Люксембург и Карл Либкнехт. Впрочем, еще 30 декабря 1918 года «спартакисты» вместе с крайне левыми социал-демократами декларировали объединение в Коммунистичес-

кую партию Германии (КПГ), но поскольку восстание вспыхнуло всего лишь через несколько дней после этого, всем было привычнее прежнее название. Предлогом к «красному» путчу стало решение социал-демократического правительства Фридриха Эберта снять с должности полицай-президента (начальника берлинской полиции) Эмиля Эйхгорна, входившего в Независимую социал-демократическую партию Германии (НСДПГ) – левое крыло Социал-демократической партии Германии, отколовшееся от нее еще в апреле 1917 года. Как водится, радикальные товарищи из НСДПГ, КПГ и прочих левацких групп призвали трудящихся к протесту, организовав выход этих масс на демонстрации не только с плакатами против правительства «кровавых собак и могильщиков революции», но и с оружием. Вскоре демонстранты стали захватывать здания берлинских газет, типографии. Дальше – больше, началась стрельба, появились первые жертвы, демонстранты пошли громить полицейские участки, захватывать госучреждения, телефонные станции, телеграфные отделения – все почти по ленинским лекалам и рецептам. На волне «революционного энтузиазма масс» Карл Либкнехт и Роза Люксембург, коммунистические вожди восстания, спешно выдвинули лозунг свержения правительства, но на деле должной решительности к захвату власти не проявили. Как сочно и точно выразился один из тогдашних лидеров германских социал-демократов, если бы вместо этих пустомель у коммунистов-спартакистов были настоящие лидеры, то 5 января 1919 года весь Берлин был бы в их руках. Но, главное, коммунистических повстанцев не поддержала не только армия, но даже и революционные матросы из так называемой Народной морской дивизии, «краса и гордость» германской Ноябрьской революции!

Все кончилось довольно быстро, когда в город вошли верные правительству части войск, усиленные добровольцами. Учитывая печальный опыт русских революций 1917 года, а в особенности кровавые уроки русского же 1918 года, немецкие «белогвардейцы» действовали решительно, без церемоний и сантиментов, применив для выжигания «красной заразы» абсолютно все, что было под рукой – вплоть до пулеметов, огнеметов, танков, авиации и, само собой, артиллерии. К 12 января все было кончено.

Удивительно, но все это время большевистские вожди Советской России хранили скорбное молчание, проснувшись лишь после полного разгрома своих германских товарищей в борьбе за торжество пролетарской революции: то ли в пылу Гражданской войны им было не до баррикад в далеком Берлине, то ли просто нечего было сказать, то ли не разобрались и просто выжидали. А может, просто не владели информацией? Но уж в этом точно усомнюсь: когда в Германии полыхнула Ноябрьская революция 1918 года, Ильичу и Троцкому хватило буквально дня, чтобы разразиться кучей лозунгов, призывов и указаний! Да и как могли не знать, если в Берлине еще с декабря 1918 года пребывал Карл Радек, уже тогда видный большевистский функционер, нелегально командированный в Германию под видом возвращавшегося на родину военнопленного? По «случайности» этот Карл Радек – давний личный враг Розы Люксембург, – аж еще с тех времен, когда они оба состояли в Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ)! Вот только в 1912 году Радека исключили из партии, обвинив в воровстве и растрате крупной суммы партийных денег. Есть версия, что это был лишь повод, а на деле Роза Люксембург имела основания подозревать, что Радек сотрудничает с австрийской или германской разведкой… Та история прекрасно была известна Ленину, тем не менее в Берлине оказался именно Радек: знали, кого посылать! Так или иначе, но достаточно определенной информацией о берлинских событиях Ленин с товарищами владели, еще как владели, но – выжидали. Потому обыватели в Советской России об этих событиях узнали из советских же газет лишь тогда, когда все завершилось. «В Берлине уличные бои Спартаковцев (немецких большевиков) закончились поражением их правительственными войсками. Значит, «Октябрь» попятился для немцев назад», – записал 12 января 1919 года в своем дневнике москвич Никита Окунев. Об убийстве же вождей берлинского «Октября» (это случилось 15 января) советские газеты поведали шустрее – уже 18 января. В тот же вечер Никита Окунев сделал запись: «Главари немецкого большевизма Карл Либкнехт и Роза Люксембург были арестованы, а потом убиты толпою демонстрантов, вырвавших их из рук правосудия… По другим версиям, Либкнехт и Люксембург застрелены конвоем при попытке к бегству».

Вот тут большевистские вожди и проснулись, разразившись соответствующими речами. Но, как не без основания полагает историк Юрий Фельштинский, «устранение лидеров германской компартии было выгодно В. И. Ленину». Тем паче, отношения Ленина с Либкнехтом и, особенно, Люксембург были далеко не безоблачными: германские революционеры не испытывали симпатий ни к вождю русских большевиков, ни к его политике. Брестскую политику Ленина они подвергли резкой критике, сочтя ее предательством и ударом в спину германской революции. С левых позиций Роза Люксембург жестко обрушилась и на аграрную политику Ленина, а разгон большевиками Учредительного собрания и развязанный ими террор сочла нарушением всех демократических норм… Только вот вопросы демократии Ленина не интересовали, да и Брестский мир он заключал только ради сохранения своей власти, так что, как ни парадоксально, его очень устраивало… поражение германской революции. Не только потому, что Либкнехт и Люксембург уже сильно мешали ему своей «избыточной» прямотой и своим негативным отношением к большевистской практике, но – и, быть может, это главное – своей информированностью относительно таких сокровенных моментов деятельности Ильича, как его «рабочие» связи с германской разведкой, раскрытие архивов которой, неизбежное в случае победы группы Либкнехта-Люксембург, обрекало Ленина на смерть – вовсе не только политическую. Не случайно и для ряда современников тех событий, по словам Фельштинского, «заинтересованность советского правительства в устранении Люксембург и Либкнехта была очевидна». И, как полагает историк, можно предположить, что эта ликвидация – «не случайность, а вполне планомерный акт, организованный германским и советским правительствами через немецкую военную разведку с одной стороны и Радека – с другой». Отчего бы и нет?