Не просто Мария

Княжна Мария

В № 4/2002 наша газета рассказала о трагической судьбе Н.В. Ивановой-Васильевой, называвшей себя дочерью Николая II, Анастасией («Принцесса из казанской психушки»). Пройдя через тюрьмы и концлагеря, она скончалась в 1971 году в психиатрической больнице. По заключению медиков, ее заявления о царском происхождении были следствием паранойи; ни о какой Анастасии речи быть не могло, ведь в учебниках истории черным по белому написано: семья царя была расстреляна в Екатеринбурге 17 июля 1918 года. Но существует и другая версия – спасения членов императорской семьи. Ни тогда, ни позже у нас в стране она не рассматривалась. Хотя имеется немало документов, свидетельствующих в ее пользу.

В 1919 году Николай Соколов, возглавлявший следствие по делу об убийстве царской семьи, пришел к выводу, что тела Николая II, императрицы Александры Федоровны, царевича Алексея, дочерей Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии, а также доктора Боткина, служанки Демидовой, слуг Харитонова и Труппа после расстрела были уничтожены с помощью извести или кислоты. Семьдесят лет спустя писатель Гелий Рябов заявил, что вблизи Екатеринбурга им обнаружены останки императорской семьи. Летом 1991 года их откопала группа энтузиастов, возглавляемая Гелием Рябовым и Александром Авдониным. Через четыре года экспертиза установила, что в уральском захоронении нет останков царевича Алексея и одной из великих княжон (вначале в отсутствующих числили Анастасию, затем – Марию). 18 июля 1998 года в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга останки с царской пышностью были преданы земле.

Казалось бы, можно ставить точку в истории гибели царской семьи. Но российские и зарубежные эксперты и сегодня критически относятся к результатам проведенной идентификации. А историки и архивисты полагают, что записка коменданта дома Ипатьева Юровского (от 1920 года), которой руководствовался в своих поисках Рябов, могла быть фальсификацией и захоронение на Урале появилось в более позднее время. Да и отсутствие останков царевича и царевны вызывает немало вопросов.

Между тем европейские историки и журналисты (Т. Мэнгольд, Э. Саммерс, М. Ферро и другие) не исключают того, что в начале 1918 года при подготовке Брестского договора о мире между кайзером и Лениным была достигнута тайная договоренность об эвакуации немки-императрицы и ее дочерей в Западную Европу.

На чем основана эта версия?

После того как Екатеринбург был занят белыми (25 июля 1918 года), капитан Д.А. Малиновский, вместе с другими офицерами осмотрев подвалы дома Ипатьева и предполагаемое место захоронения останков, пришел к выводу, что расстрел был инсценирован, а на месте «захоронения» лишь сожгли одежду членов царской семьи.

И. Сергеев, которому было доверено вести следствие, в январе 1919-го в интервью «Нью-Йорк трибьюн» заявил: «По моему убеждению, в доме Ипатьевых не были казнены императрица, царевич и великие княжны. Но полагаю, что царь… доктор Боткин, два лакея и горничная действительно здесь убиты». (Позже он свое мнение переменил.) Любопытно, что сотрудник французской военной миссии Джозеф Лази, через неделю после расстрела посетивший подвал, видел на стенах следы от пяти пуль, но затем, по его словам, число этих следов стало возрастать. В итоге следователь Сергеев насчитал двадцать две выбоины от пуль.

Одновременно с Сергеевым, а затем и Соколовым следствие вел начальник екатеринбургского уголовного розыска Александр Кирста. Ему обстоятельства уничтожения останков царской семьи виделись нарочитыми, намеренно выставленными напоказ: большевики оцепили территорию, выставили охрану, запретили проезд местному населению. Именно Кирсте в начале 1919 года довелось допрашивать в Перми доктора П.И. Уткина, в 1918 году проживавшего в доме, где часть помещений занимала местная ЧК. В конце сентября его срочно вызвали чекисты и приказали осмотреть девицу («хорошо упитанная, темная шатенка, со стриженными волосами»), находившуюся в «полусознании».

После того как чекисты по просьбе доктора вышли из комнаты, возле больной осталась женщина («на вид 22–24 лет, умеренного питания, блондинка»). На вопрос доктора: «Кто вы такая?» – больная дрожащим голосом тихо ответила: «Я дочь государя Анастасия». И потеряла сознание. «При осмотре… пришлось обнаружить следующее: имелась больших размеров кровавая опухоль в области правого глаза и разрез… в 1,5–2 сантиметра в области правой губы», – свидетельствовал Уткин. Осмотреть «половую сферу» шатенки доктору не позволили. Он оказал ей первую помощь и выписал лекарства, а вечером еще раз пришел справиться об ее здоровье. Больная была в бреду. По мнению Уткина, у девицы, подвергшейся избиению и, возможно, изнасилованию, было психическое расстройство

Добавим, что впоследствии один из советских историков напишет, что на деле Уткин осматривал… задержанную проститутку. Можно было бы в это поверить, если бы не показания жительницы Перми Натальи Мутных, сестры секретаря Уральского областного совета. По ее словам, супруга и четыре дочери Николая II были перевезены в Пермь; их поселили в доме акцизного управления, а затем ночью перевели в подвал дома Березина. Мутных уверяла, что по ее просьбе брат водил ее вместе с Анной Костиной (секретарем Григория Зиновьева) в подвал, и она разглядела императрицу и ее дочерей, которые находились «в ужасном состоянии».

Семья Романовых

«На полу были помещены 4 тюфяка, на которых лежали б. государыня и три дочери. Две из них были стриженные и в платочках. Одна из княжон сидела на своем тюфяке. Я видела, как она с презрением посмотрела на моего брата. … Караул помещался в той же самой комнате, где и арестованные. Я слышала от брата, что караул был усилен и вообще введены строгости по содержанию… после того, как одна из великих княжон бежала из Акцизного управления или из подвала. Бежавшей была Татьяна или Анастасия. Бывшая княжна была поймана за Камой, избита красноармейцами и привезена в чрезвычайку… У постели ее охраняла Ираида Юрганова-Баранова. Потом княжну отвезли в исправительное отделение за заставой…»

Остальных пленниц перевезли в здание на Покровской улице, а затем в женский монастырь, который тогда использовался в качестве тюрьмы, где поместили отдельно от других заключенных. О судьбе княжны-беглянки Мутных слышала разное: одни говорили, что она была увезена в Глазов, а затем далее, по направлению к Казани; другие – что она умерла и ее похоронили ночью неподалеку от ипподрома. К слову сказать, кроме Мутных, нашлись и другие пермяки, видевшие, как ловили девицу, которую кто-то назвал Анастасией.

От брата Мутных слышала, что знатных пленниц охраняли только коммунисты. При допросе матери и сестры одного из этих охранников – Рафаила Малышева – те подтвердили: мол, охранял государыню и ее дочерей, а перед отступлением красных, когда их вывозили куда-то из города, сопровождал.

По показаниям учительницы Е. Соколовой, из Перми были вывезены государыня и три дочери.

Следователь Николай Соколов версию пребывания императрицы и дочерей в Перми практически не разрабатывал. В 1924 году он издал в Париже книгу «Убийство царской семьи». Но привел в ней по большей части лишь те материалы следственного дела, которые подтверждали его версию: изуверы-большевики казнили Романовых и уничтожили тела.

* * *

В 1970-е годы на Западе были обнародованы архивные документы, свидетельствующие, что летом и осенью 1918 года испанский король Альфонс XIII активно пытался добиться освобождения императрицы и ее дочерей. Почему более всех хлопотал он, а не двоюродный брат Николая II английский король Георг V, становится ясно из письма испанского посла в Лондоне Альфонса дель Валя, адресованного министру иностранных дел Испании Эдуардо дель Дато:

«…Наше вмешательство… сделает более приемлемым для британского королевства и английского общественного мнения то вмешательство, которое готовится здесь в целях освобождения императрицы Алисы. К ней здесь очень плохо относятся, считая ее сознательным или бессознательным агентом Германии и главной виновницей – пусть даже невольной – революции из-за тех негодных советов, которые она давала своему супругу, полностью находившемуся под ее влиянием… Ненависть к императрице Алисе настолько велика, что исключается всякая возможность приезда ее в Соединенное Королевство для проживания».

В сентябре представитель испанского королевского двора Фернандо Гомес Контрерас дважды встречался с наркомом иностранных дел Георгием Чичериным, который пообещал, что постарается решить вопрос с освобождением женщин императорской семьи.

За освобождение Романовых перед большевиками ходатайствовал и Ватикан. 21 сентября 1918 года министр иностранных дел Германии извещал кардинала фон Хартмана: «Русские довели до сведения немецкой стороны, что великие княжны находятся под их защитой и что русские хотят переправить их в Крым». Возможно, эту информацию министр получил от посланцев Ленина Карла Радека и Адольфа Иоффе, которые на переговорах в Берлине просили освободить из тюрьмы Карла Либкнехта и других революционеров в обмен на императрицу и ее дочерей

27 сентября посредник Эрнста Гессенского, брата императрицы Александры Федоровны, сообщал в Лондон: «Эрни телеграфирует (из Германии. – Т.Б.), что узнал из двух верных источников, что Алиса и все дети живы». А 3 июня (или 5 июля – дата написана от руки неразборчиво) 1919 года секретарь по внешним сношениям лорд Хардинг Пенхерст писал Георгу V:

В центре – Алексис де Анжу-Дураццо, слева – его мать Ольга-Беата, справа – жена Мария-Анна

«В ответ на запрос Вашего Величества я узнал от поверенного в делах в Вене маршрут, по которому выехали Его императорское Величество царь и великие княжны Ольга, Татьяна и Мария, как Вас информировала императрица-мать из Одессы. Это Константинополь, куда должны прибыть 26 февраля. Из Константинополя они прибудут поездом в Софию 28 февраля. Из Софии выедут в Вену 3 марта и прибудут 7 марта. Из Вены в Линц на автомашине 8 марта. Из Линца во Вроцлав или Бреслау выедут 6 мая и прибудут 10 мая».

Как видим, об Анастасии в письме не говорится. Что до упоминания о царе, то, вероятнее всего, люди, переписывавшие этот документ, ошибочно вписали вместо императрицы императора.

Следует добавить, что в 1918–1920 годах нарком иностранных дел Георгий Чичерин, его заместитель Максим Литвинов и председатель Петросовета Григорий Зиновьев в своих интервью американским газетам отрицали убийство всей царской семьи, а Литвинов и вовсе заявил, что жена и дочери Романова живы.

* * *

В декабре 1970 года в Риме скончалась Мария Николаевна Долгорукова. А через десять лет, согласно ее завещанию, Алексис де Анжу-Дураццо, назвавшийся внуком Долгоруковой, обнародовал (в своем пересказе) в крупнейших испанских газетах ее исповедь.

Утверждая, что она является третьей дочерью Николая II Марией, о чем раньше «по соображениям безопасности» объявить не могла, г-жа Долгорукова рассказывала в подробностях о событиях 1918 года и обстоятельствах своего переезда на Запад.

Шестого июля комендант Юровский вывез Николая II для переговоров с какими-то лицами, прибывшими в Екатеринбург из Москвы. Те предложили царю уехать из России на определенных условиях. Ради спасения семьи он согласился. 12 июля тот же Юровский сообщил Романовым, что им предстоит длительная поездка, и попросил Николая изменить свой внешний вид. (В конце июля при обыске в доме Ипатьева нашли волосы, состриженные с чьей-то бороды. Не с императорской ли?) 15 июля ночью в неизвестном направлении увезли царя с царевичем. А 19 июля императрицу вместе с дочерьми доставили в Пермь.

Там их разделили: императрицу вместе с Татьяной и Ольгой увели, а Марию и Анастасию поселили в доме Березина, откуда 17 сентября ее сестра сбежала. От председателя Уральского областного Совета Белобородова Мария узнала, что их отправят в Москву. Что и было сделано 6 октября. Перевозили императрицу с дочерьми «разными составами», при этом с Александрой Федоровной по ее просьбе оставили Татьяну.

Восемнадцатого октября Мария прибыла в столицу. Поселили ее в доме, принадлежавшем ранее британскому консулу Роберту Локкарту, с ней находилась жена наркома Луначарского Анна Александровна. Затем появился нарком Чичерин. Поцеловав руку, сообщил, что иностранные посольства позаботятся об ее отъезде, так же как и об отъезде ее семьи. Но жить за границей они должны инкогнито, не участвуя в какой-либо деятельности, могущей нанести вред России. Семью передадут украинскому правительству, правда, оно марионеточное, но зато в Киеве есть представители немецких родственников Романовых.

В украинском консульстве Марии Николаевне выписали паспорт на имя графини Чеславы Щапской, по которому в конце октября она, в числе репатриированных украинских граждан, была вывезена поездом в Киев. (По свидетельству бывшего есаула украинской армии, впоследствии жителя Мюнхена Андрея Швеца от 13 марта 1980 года, великую княжну в поезде охраняли его сослуживцы Александр Новицкий и Георгий Шейка.) Нелишне будет сказать, что практически одновременно в Германии был освобожден Карл Либкнехт.

В Киеве Марию Николаевну взял под опеку князь Александр Николаевич Долгоруков, командовавший войсками гетмана Скоропадского. В конце 1918 года, не имея никаких известий от матери и сестер, по совету Долгорукова она отправилась в Румынию, к своей тетке, королеве Марии (двоюродной сестре Николая II). В этой поездке Марию Николаевну сопровождал сын князя, Николай

Мария Николаевна Долгорукова, 1955 год

Королева Мария была весьма дружна с Романовыми, а к Николаю II и его детям относилась с большой нежностью. В 2000 году «The Times» опубликовала письма королевы, которые она осенью и зимой 1918 года передавала с курьером великой княгине Ксении (сестре Николая II). Ксения вместе с императрицей-матерью и другими Романовыми находилась в ту пору в Крыму. Тревожась за жену и детей Николая II, королева Мария настаивала на отъезде Романовых из России. В ноябре она просила Ксению довериться полковнику Бойлу, который перевезет их в Румынию. Сделать это не удалось. Можно предположить, что в январе 1919 года румынская королева сообщила императрице-матери о спасении Александры Федоровны, Ольги, Татьяны и Марии и о том, каким маршрутом они будут продвигаться дальше. А те, в свою очередь, известили об этом короля Георга V (о чем говорится в ранее приведенном письме лорда Пенхерста).

20 января 1919 года в Бухаресте, в капелле дворца Котрочени, в присутствии членов румынской королевской семьи Мария обвенчалась с Николаем Долгоруковым. Этот факт отчасти подтверждается показаниями румынского принца Ивана Гики, данными под присягой 3 марта 1984 года. (Об этом браке он узнал в 1920 году от королевы Румынии Марии.)

Что заставило Марию Николаевну вступить в этот скоропалительный брак? Внезапно вспыхнувшее чувство или к браку ее подтолкнуло желание на кого-то опереться? На поддержку зарубежной родни рассчитывать не приходилось. (Ханна Пикула в книге «Мария – королева Румынии» рассказала, что английский королевский двор «дал понять» румынской королеве, что Марии Николаевне, вздумай она посетить Англию, не будет оказан достойный прием. На что возмущенная королева ответила: «Они решили себя вести наподобие хищных зверей».)

А может быть, этот брак был устроен с политическими целями? Ведь упоминал же в мемуарах бывший министр иностранных дел Милюков, что в 1918 году, когда он находился на Украине, существовал план, по которому одну из великих княжон предполагалось выдать замуж за великого князя Дмитрия Павловича Романова и поставить эту чету во главе самостоятельного украинского государства. По утверждению уже упомянутого Андрея Швеца, Александр Николаевич Долгоруков, свекор Марии Николаевны, в декабре 1918 года стал правителем (володарем, королем) Украины. Впрочем, как бы там ни было, но супруги Долгоруковы прожили вместе более полувека.

* * *

Западные историки к исповеди Марии Николаевны отнеслись с осторожностью. Очевидно, потому, что часть приведенных сведений уже была опубликована (в середине 1970-х годов) журналистами Би-би-си. А другие факты подтвердились лишь в 1987 году, когда в Германии впервые опубликовали все материалы уральского следственного дела (десять томов).

Смущало историков и то, что в публикации Алексиса де Анжу практически ничего не говорилось об императрице, Ольге и Татьяне. Лишь упомянуто, что императрица находилась в одном из монастырей Подолья и Татьяна состояла с ней в переписке. Впоследствии Алексис писал о том, как сложилась жизнь императрицы, Татьяны и Ольги. Но скупость приводимых сведений наводит на мысль, что получил он их от неких очевидцев, откликнувшихся на первую публикацию. Пример тому был, но о нем расскажем чуть ниже. О судьбе же самой Марии Николаевны Алексис повествовал с ее слов.

В октябре 1919 года Мария Николаевна с мужем переезжает в Константинополь, а затем в Неаполь. К этому времени императрица, Ольга и Татьяна поселились во Львове под видом беженок. При этом Александру Федоровну поместили в монастырь «братства украинских василианок».

Долгоруковы жили в Италии, затем в Бельгии. После рождения дочери Ольги-Беаты в 1927 году они перебрались в Египет, а оттуда в Бельгийское Конго (ныне Заир). Через три года у них родилась еще одна дочь – Джулия-Иоланда. А в 1937 году семья вернулась в Италию. В конце того же года супруги посетили Львов, где встречали праздники вместе с императрицей, Ольгой и Татьяной. Сразу после праздников Ольга под именем Marga Boodts уехала в Румынию, а чуть позже – в Рим, к сестре Марии.

В 1939 году, вероятно, перед присоединением Западной Украины к СССР, императрица Александра Федоровна благодаря хлопотам итальянской королевы Елены была перевезена в монастырь неподалеку от Флоренции, где вскоре и умерла. Испытания, выпавшие на долю императрицы, сказались на ее психике, и с каждым годом состояние ее ухудшалось. К моменту переезда (тут Алексис ссылается на свидетельство «знающих людей») Александра Федоровна превратилась «в растение»: не осознавала, кто она, в какое время живет и т.п

В 1943 году семья Долгоруковых вернулась в Бельгийское Конго. А незамужняя Ольга, при поддержке немецких родственников, осела в небольшом городке вблизи озера Комо, на границе Италии и Швейцарии. Скончалась она в начале 1970-х годов. Муж Марии Николаевны, Николай Александрович Долгоруков, умер в 1970 году. Как окончилась жизнь великой княжны Татьяны – неизвестно. По слухам, она погибла при бомбежке в начале Второй мировой войны.

Крещение Ники, наследника Алексиса де Анжу-Дураццо

* * *

Вернемся к Алексису де Анжу-Дураццо. В 1971 году, то есть сразу после кончины Марии Николаевны, он стал именовать себя князем Долгоруковым. За что Долгоруковы, эмигранты первой волны, подали на него в суд, утверждая, что он является бельгийцем Алексом Бримейером.

Историю с «Бримейером» разъясняет в своем письме некий полковник О’Колли, который, вероятно, знал Долгоруковых еще по Бельгийскому Конго. По его свидетельству, дочь Долгоруковых Ольга-Беата летом 1945 года вышла замуж за уроженца Люксембурга, «искусного агронома» Виктора Бримейера. Но романтический брак не заладился, и очень скоро она вернулась к родителям, а летом 1946 года была разведена с Бримейером трибуналом Букаву (столица Бельгийского Конго). В 1947 году вышла замуж за принца Базиля (Василия) князя де Анжу-Дураццо, а в мае 1948-го у них родился сын Алексис. Полковник указывал, что полную родословную этой линии де Анжу-Дураццо можно получить в геральдическом институте в Лондоне.

В декабре 1984 года испанские газеты опубликовали сенсационный документ, полученный Алексисом из Рима от отца Фернандо Ламаса-Пейрера де Кастро, начальника испанской коллегии (колледжа) третьего ордена францисканцев. Тот сообщал, что 22 марта 1983 года в монастыре святого Джиованни Деколатто 89-летняя баварская монахиня мать Паскалина Ленерт незадолго до смерти открыла ему следующий секрет. В течение длительного времени она служила домоправительницей у Папы Пия XII, и ей довелось видеть дочерей русского царя Ольгу и Марию. Об аудиенции для них хлопотал кто-то «благородный» из гвардии понтифика. Когда точно это произошло, она не помнит, но, скорее всего, это было в начале Второй мировой войны.

Она встречала женщин в приемной. При этом Ольга поразила ее своей бедностью. Паскалина проводила дам в салон, где их уже ожидал Папа. После ухода великих княжон она спросила у понтифика, действительно ли это были дочери царя. «Да, только это должно держать в секрете», – ответил он.

Паскалина вспоминала, что для Ольги и Марии был приготовлен конверт, в котором лежали деньги. Позже она узнала, что Пий XII обращался к королеве Елене и просил ее увеличить помощь для Ольги и Марии.

Возникает вопрос: почему Папа Пий XII был уверен в том, что пришедшие к нему на аудиенцию женщины были дочерьми Николай II? Вряд ли он поверил на слово «благородному», ходатайствовавшему за них. Скорее всего, греко-католический львовский митрополит Андрей Шептицкий, приютивший императрицу Александру Федоровну в одной из подведомственных ему обителей, известил об этом Ватикан. И, возможно, в конце 1937 года, когда Ольга, Татьяна и Мария были во Львове, он мог с ними встречаться.

Можно понять, почему Александра Федоровна и ее дочери не объявили о себе во всеуслышание. Родственники от них отказались, многие россияне, вынужденные отправиться в эмиграцию, симпатий к царице не испытывали, а иные и вовсе ненавидели. Да и большевиков они опасались. А потому старались жить, не привлекая к себе внимания.

Алексис же повел себя иначе.

* * *

В книге «Я, Алексис, правнук царя» заявил, что перед смертью Мария Николаевна передала ему династические права и теперь он является единственным легитимным главой Дома Романовых. Как потомок императора Павла I, Алексис становится «Великим Магистром и Суверенным Наследственным Покровителем» Экуменического ордена святого Иоанна. (После 1917 года «орденов», претендующих на звание мальтийских, развелось немало. И каждый утверждал, что именно он – настоящий, а остальные созданы проходимцами.) Обвешавшись лентами и крестами, он принимает участие в ритуалах, посещает своих братьев по ордену в США, Канаде, странах Латинской Америки, охотно позируя перед фотокамерами и раздавая интервью.

Прах Марии покоится в Риме, на кладбище Фламинио. На могильной плите, над надписью: «Ее императорское высочество Мария Николаевна Романова-Долгорукова. 1899 –1970», выгравировано изображение короны Российской империи

Часто Алексис встречался с монархистами, представителями различных эмигрантских союзов, пытаясь заручиться поддержкой. Насколько известно, приглянулся он только «Объединению свободных украинских казаков». И вскоре среди его членов стали распространяться фотографии Алексиса с подписью «Володарь Украины» и легенда о том, что Николай Александрович Долгорукий был коронован в городе Хуста (Закарпатье) в марте 1939 года. Расскажи о «володаре» кому-либо на Украине, смеяться будут и наверняка вспомнят пана-атамана Грицько-Таврического из «Свадьбы в Малиновке».

В 1989 году Алексис присылает послание президенту Михаилу Горбачеву. Кратко рассказав историю Марии Николаевны, просит открыть «секретные архивы Чичерина», где могут быть документы, подтверждающие факт спасения императрицы и ее дочерей. В 1993 году он предложил заместителю председателя правительственной комиссии Юрию Ярову взять у него кровь для сравнительного анализа, затем просил Ельцина предоставить ему гражданство. В середине 1990-х годов Алексис мечтал восстановить себя в правах наследника Николая II. Не знаю уж, как там обстоят дела с царскими авуарами в западных банках (знающие люди уверяют, что от них осталось пустое место), но только вот в 2001 году в прессе промелькнуло сообщение, что в подвалах некоего шотландского замка хранятся 150 ящиков (с личным имуществом семьи Николая II), которые были доставлены из России в 1917 году британским военным кораблем. Не на это ли имущество претендовал Алексис, неоднократно приезжавший в Великобританию?

Рассказывают, в 1995 году незадолго до своей смерти он хвалился, что с его правами все складывается наилучшим образом. Кое-кто из знакомых Алексиса склонен подозревать, что его в конце концов отравили, ибо скончался он вроде бы скоропостижно и хоронили его без вскрытия. А наследником Алексиса Романова-Долгорукова тут же объявил себя некий испанец, неотступно крутившийся при нем в последние годы. Хотя у него остался сын Ники, Николай…

* * *

Бурная деятельность Алексиса по обретению царского титула и наследства, как и его публикации, не могут не вызвать подозрения. Если у него на руках был документ, согласно которому Мария Николаевна передавала ему династические права, почему он не оповестил о нем весь мир и не продемонстрировал его историку Марку Ферро при их встрече в 1984 году?

Западные газеты несколько раз печатали фотографии Марии Николаевны с внуком. Но мальчику на фото лет десять – двенадцать, узнать в нем Алексиса мудрено. Почему он в доказательство своего родства не предоставил более поздние фотографии?

У меня лично возникло подозрение, что г-н Алексис не был внуком Марии Николаевны. Вероятнее всего, ее исповедь, как и фотографии, каким-то образом попали в руки к ловкому человеку, решившему извлечь из нее выгоду. Если предположить, что в исповеди имелось некое упоминание о ее внуке (к примеру, что он скончался), то тогда становится понятным, почему Алексис пересказывал журналистам сей документ, а не предоставил им копии оригинала.

И Мария Николаевна, и монахиня Паскалина, женщины верующие, вряд ли решились бы лжесвидетельствовать, брать на душу тяжкий грех, готовясь вот-вот предстать пред Господом. Мне их рассказы, как и краткая информация о судьбе императрицы и остальных ее дочерей, внушают доверие. Тем более что рассказ Марии Николаевны отчасти подтверждается и материалами следственного дела. Бог даст, со временем в архивах России, Румынии, Украины и Ватикана найдутся и другие подтверждения.

Теперь об Анастасии. Если она после избиения (и, может быть, изнасилования) в Перми действительно повредилась рассудком, то большевики вряд ли решились бы выпустить ее в таком состоянии за границу. Скорее всего, ее постарались бы упрятать в каком-либо из лагерей. А когда срок заключения закончился – выпустили. На мой взгляд, Иванова-Васильева, помещенная в казанскую психбольницу, вполне могла быть Анастасией…

И еще. В 1994 году сотрудница музея Дома на набережной посоветовала мне попытаться встретиться с отставным генералом Александром Аркадьевичем Ватовым. «Знает он невероятно много, был на короткой ноге с кремлевской верхушкой, не раз встречался со Сталиным. Только вот журналистов не жалует…» Со мной генерал не встретился, сослался на плохое самочувствие. Но, поскольку меня рекомендовал его хороший знакомый, по телефону ответить на вопросы согласился. Собеседником генерал оказался интереснейшим. В конце полуторачасовой беседы Александр Аркадьевич, неожиданно сменив тему разговора, спросил, верю ли я в то, что на Урале нашли останки царской семьи. Ответила, что не верю. Генерал одобрил: правильно мыслите, госпожа-товарищ журналистка. А потом вдруг с возмущением выпалил: «Да не царская это семья! Не могли они ее там найти, потому что все было не так! А из тех, кто знал правду, в живых остался я один!» На просьбу рассказать об этом, восстановить историческую справедливость ответил: «Я должен все хорошо обдумать». Жаль, что вскоре после этого генерал скончался.