Неудобная правда

ФОТО: MOMENT-ISTINI.COM

12 марта 2021 года гражданин России и житель Калининграда Юрий Мель должен был выйти на свободу из литовской тюрьмы. В ней отставной военный оказался в марте 2014 года. Тогда житель Калининграда Юрий Мель, который спокойно ехал в Литву за покупками, был задержан литовскими пограничниками, а потом арестован. Дело в том, что в далеком 1991 году советский военнослужащий Мель служил в вильнюсском гарнизоне, а 13 января находился в одном из танков, который штурмовал Вильнюсскую телебашню.

Поездка в соседнюю Литву была для него будничным делом. За покупками в эту страну ездит большинство населения Калининградской области. О том, что против него возбуждено уголовное дело, а сам он объявлен в розыск, он узнал только на пограничном пункте, который до этого пересекал многократно. Ничем иным, кроме как похищением эту ситуацию назвать нельзя.

Как известно, январские события 1991 года являются в нынешней Литве чем-то вроде «сакрального события». Также как и, например, события 9 апреля 1991 года в современной Грузии они являются своего рода моральной легитимацией новейшей государственности. В 2010 году в Литве были приняты законы, которые предполагают уголовную ответственность за «отрицание советской оккупации 1940–1990 годов» и «отрицание советской агрессии 13 января 1991 года». То есть любая попытка выдвинуть версию, альтернативную официальной, тут же становится преступлением.

Первые попытки привлечь к ответственности организаторов (естественно, по версии литовской стороны) январских событий 1991 года были предприняты еще в 1991 году. Тогда Генеральная прокуратура страны возбудила уголовное дело против широкого круга лиц, в числе которых были экс-глава КГБ СССР Владимир Крючков, экс-секретарь ЦК КПСС Олег Шенин, руководители литовской компартии и множество рядовых исполнителей. В 1996 году прокуратура направила в Верховный суд дело по обвинению 48 лиц в причастности к тем событиям. В 1999 году суд вынес группе лиц во главе с бывшим главой Компартии Литвы Миколасом Бурокявичюсом приговор.

В 2010 году суд переквалифицировал деяния подозреваемых в преступления против человечности. Кроме того, были санкционированы досудебные расследования в отношении лиц, которые находятся в розыске. В итоге в июне 2015 года дело было передано в Верховный суд Литвы и начались слушания. И именно в рамках этого дела был арестован Юрий Мель.

Потерпевшими по делу признаны около 500 человек, обвиняемыми – 65, на скамье подсудимых лишь двое – граждане России Юрий Мель и Геннадий Иванов (экс-начальник службы ракетно-артиллерийского вооружения 107-й мотострелковой дивизии). Среди лиц, привлеченных к уголовной ответственности, оказались бывший офицер КГБ Михаил Головатов, бывший министр обороны СССР Дмитрий Язов, бывший командующий вильнюсским гарнизоном Советской армии Владимир Усхопчик, бывший второй секретарь Компартии Литвы Владислав Швед, бывший секретарь ЦК Компартии Литвы Альгимантас Науджюнас.

А в июле 2017 года стало известно, что в список обвиняемых включены еще два гражданина России, чьи имена власти Литвы не раскрыли.

В марте 2019 года прозвучал приговор: Иванов и Мель получили четыре и семь лет лишения свободы соответственно, а 65 заочных подсудимых – заочные же сроки от 4 до 14 лет.

С учетом отбытого под стражей до приговора Мель должен был выйти на свободу в марте 2021 года. Но, как мы писали выше, он был оставлен под стражей. А Апелляционный суд Литвы потребовал добавить ему еще три года, что и было сделано. Иванову же увеличили срок до пяти лет. При этом литовское правосудие «смилостивилось» над маршалом Язовым, которого освободили от ответственности по причине смерти.

За всей этой историей просвечивается не только тривиальная месть, но и нечто большее. Судя по всему, речь идет о попытке скрыть правду, о том, что реально произошло в январе 1991 году. И нет сомнений, что эта правда приведет к тому, что основной миф о возрождении литовской государственности будет развеян. И посыпавшиеся подробности приведут к раскрытию очень многих секретов тогдашней московской, вильнюсской и даже вашингтонской политики.

ЧЕРНЫЙ ЯНВАРЬ В ЛИТВЕ: СВЕТ И ТЕНИ

Как известно, в марте 1990 года Литва объявила об одностороннем отделении от СССР. В ответ Центр объявил Литве блокаду. Верховный Совет Литвы принимает решение наложить мораторий на собственное решение. Начинаются переговоры между Москвой и Вильнюсом. Переговоры ни к чему не приводят. Однако государственные таланты новых литовских властителей были таковы, что республика пришла к грани экономического краха.

В принципе Москва могла использовать экономические рычаги для давления на вильнюсские власти. И для этого был хороший ресурс: рабочие многочисленных промышленных предприятий. В основном, русскоязычные.

Но во всей этой истории появляется странность. Литовские власти первыми идут на обострение.

2 января 1991 года спикер Верховного Совета Литвы Витаутас Ландсбергис отменяет мораторий на решение о восстановлении независимости.

А 7 января – на православное Рождество – начинается экономическая реформа, первым шагом которой стало повышение розничных цен в 4–5 раза. Отметим, что это сопровождалось повышением зарплат у республиканских бюджетников, в основном литовцев. Более того, на православное Рождество не дали ни одного выходного, а на католическое в декабре 1990 года дали аж два. Это всколыхнуло русскоязычных жителей.

8 января происходит демонстрация, после которой в отставку было отправлено правительство Казимеры Прунскене, конкурентки Ландсбергиса.

В тот же день представители КПЛ (на платформе КПСС) обратилось к Михаилу Горбачёву с просьбой ввести президентское правление.

9 января новая демонстрация в Вильнюсе потребовала ввести президентское правление.

10 января десантники взяли под контроль Дом печати и здание ДОСААФ, где располагался Департамент охраны края.

В тот же день было объявлено о создании просоветскими силами Комитета национального спасения.

В ночь с 12 на 13 января силы КГБ, 234-го полка 76 дивизии ВДВ и ОМОН МВД Литвы, а также вильнюсского гарнизона взяли штурмом здание вильнюсской телебашни. Погибло 13 человек.

Президент СССР Михаил Горбачёв отрекся от действий силовиков. В своих воспоминаниях, опубликованных в середине 90-х годов прошлого века, он повторяет свою версию событий. По его словам, «механизм, который был приведен в действие в ночь с 12 на 13 января, до сих пор не раскрыт. Не выяснены и конкретные лица, давшие команду уже после того, как состоялось заседание Совета Федерации, и были приняты его решения, направить полномочных представителей в Литву».

Как можно перебросить незаметно и втайне от руководства страны спецгруппу КГБ СССР и полк ВДВ? При этом группа «Альфа» была в Вильнюсе уже 7-го января, то есть в день начала шоковой экономической реформы. Получается, что в Москве знали и готовились к событиям?

Дальше странности начинают только расти. В середине декабря 1990 года один из руководителей КПЛ (на платформе КПСС) направляет в Минздрав республики письмо, в котором попросил прояснить вопрос о том, давал ли министр здравоохранения Литвы главврачам больниц подготовить места для приема раненых с огнестрельными ранениями. Возникает вопрос: а откуда в литовском Минздраве знали о предстоящих событиях.

Более того, если анализировать документы, то вопрос о необходимости применения силы в отдельных районах СССР для сохранения государства. А в декабре началась подготовка конкретных мер. Более того, именно с этим вопросом некоторые историки связывают отставку Эдуарда Шеварднадзе с поста главы МИД. Якобы «главным усмирителем окраин» должен был быть назначен именно он. Если бы это было бы сделано, то он бы потерял свой авторитет в Грузии и на Западе. Именно поэтому он подал в отставку и заявил о грядущей диктатуре.

В конце декабря 1990 года на совещании у Горбачёва было принято решение о применении силы в Литве и Латвии. И Михаил Горбачёв дал указание трем силовым министрам – Дмитрию Язову, Владимиру Крючкову и Борису Пуго – подготовить конкретные предложения.

2 января 1991 года глава просоветской части Компартии Литвы Миколас Бурокявичюс на совещании сказал, что ему звонил Горбачёв и поручил обсудить «с товарищами» возможность введения прямого президентского правления в республике.

То есть говорить о том, что Президент СССР ничего не знал о подготовке событий в Литве, не приходится.

Однако 10 января Горбачёв неожиданно отказался от встречи с Бурокявичюсом. Возможно, что он уже тогда решил отменить литовскую операцию. Однако возникает вопрос: а почему он не дал приказ остановиться?

Следующие вопросы возникают уже к самим событиям 12–13 января.

Во-первых, почему операция у телецентра началась не под утро, а еще достаточно ранней ночью – в 1.20?

Во-вторых, почему большинство погибших были убиты не теми марками оружия, которые есть у частей армии и КГБ, а из различных винтовок типа мосинской. Возникает вопрос: а кто стрелял?

Первым о том, что стреляли по толпе не советские солдаты, а свои литовские части Департамента охраны края, заговорил писатель Витаутас Петкявичюс.

В 2000 году на это же намекнул и бывший глава Департамента охраны края Аудрюс Буткявичюс.

В 2011 году за высказывания подобных версий был осужден литовский политик Альгирдас Палецкис.

Но если стреляли сами литовцы, то возникает вопрос, а откуда у них была информация о подготовке силовой операции? Можно говорить, что утечка произошла из вильнюсского территориального гарнизона Минобороны СССР, которым командовал не кто-нибудь, а будущий лидер ичкерийских сепаратистов Аслан Масхадов. Однако Масхадов, скорее всего, играл двойную игру и его уровень информированности был достаточно средний. Информация шла свыше.

КТО СТОЯЛ ЗА ВИЛЬНЮССКИМИ ИГРАМИ?

Рискнем выдвинуть версию. Видимо, в Москве тогда несколько групп хотели отделения Литвы. Причем мотивации у них были разные.

Одни из этих игроков считали, что Литва и Прибалтика – это «отрезанный ломоть», и что лучше ее отделить.

Кто-то считал, что лучше отделить Прибалтику в рамках определенных договоренностей с администрацией Джорджа Буша-старшего. Для того чтобы отделить Прибалтику нужна была масштабная провокация. Не исключено, что определенные странности в поведении Михаила Горбачёва и части его советников были связаны именно с их закулисными договоренностями с американскими партнерами.

И, наконец, те группы, которые стояли за проектом суверенизации РСФСР, были заинтересованы в масштабной дестабилизации Прибалтики с целью создания для Центра еще одного кризиса.

ФОТО: MOMENT-ISTINI.COM

Все это можно было бы назвать плодом конспирологического сознания. Однако у такой конспирологии есть один сторонник, чье слово перевесит все остальные. Им является бывший глава Департамента охраны края Литвы Аудрюс Буткявичюс. В своем интервью «Независимой газете» от 8 августа 2000 года он сказал ледующее: «Я могу лишь сказать, что временные интервалы той или иной акции определялись характером внутренних взаимоотношений различных политических сил в Москве, разногласиями между ними. Это был сам Горбачёв, люди вокруг него, а также и другие команды, которые «играли» в Москве. Все они имели свои интересы и цели. Мне известно, что многие политические группы в союзной столице были заинтересованы в распаде империи. Только таким путем они могли прийти к власти. Даже команда Крючкова была заинтересована в таком развитии событий, так как при этом они получали возможность протолкнуть своих политиков наверх. <…> Я вам расскажу о своих переговорах в Генштабе в сентябре 1990 года с генералом Моисеевым. Он тогда был начальником Генштаба и моим партнером по переговорам. Так вот, он просто дал мне понять, что мы ломимся в открытую дверь. У них в штабе, по его словам, уже тогда были готовые документы на случай отделения Прибалтики, и они уже обсуждали статус военных баз в Литве. А ведь это было в 1990 году, когда по советским законам Литва еще являлась частью Союза. Правда, тогда они предполагали, что у нас будет статус страны Варшавского договора или что-то в этом роде. Они уже смирились с тем, что Литва выходит из Союза, и пытались удержать ее хотя бы в качестве союзника. У нас были совершенно другие планы, а московские генералы вынашивали именно эту идею».

Если словам Буткявичюса – правда, то получается, что вильнюсский процесс по делу о январских событиях 1991 года – это не просто растянувшаяся во времени месть победителей, а искусно поставленный политический фарс. И целью этого является скрыть от общественности истинную подоплеку того¸ что случилось в январе 1991 года.

Заметим, что литовское правосудие фактически с самого начала сосредоточилось над высокопоставленных фигурантах второго ряда типа того же Бурокявичюса и рядовых исполнителях типа Меля, и оно палец о палец не пошевелило, чтобы допросить кого-нибудь из реальных фигурантов тогдашней московской и вильнюсской «большой политики».

В этом смысле показательна судьба и того же Буткявичюса, к которому литовская политика первых лет независимости оказалась немилостива. Сначала его фактически вытеснили из политики, а затем посадили в тюрьму по обвинению во взяточничестве.

Кстати, не менее трагична была и судьба последнего и.о. председателя КГБ Литвы Станислава Цаплина, который ушел из жизни при странных обстоятельствах в Москве в январе 1995 года. По официальной версии, генерал, который навещал своего друга в чекистской больнице у метро «Щукино», прошел шесть километров до Карамышевской набережной, упал и ударился об лед.

По другой же версии, генерала похитили, и при похищении он скончался от инфаркта. Конечно, можно говорить, что его пытались захватить литовские спецслужбы. В криминальном беспределе 90-х годов прошлого столетия все было возможно. Однако все-таки вызывает сомнения такая версия. И не исключено, что за устранением Цаплина стоят те силы в Москве, которые были незаинтересованы, чтобы тот раскрыл правду о прибалтийских событиях.

Кстати, отметим и еще одну странность. В 2015 году вильнюсский суд освободил от ответственности такую знаковую фигуру времен борьбы против отделения Литвы как командира вильнюсского ОМОНа Болеслава Макутыновича. Суд посчитал, что Макутынович не совершал преступлений против человечности, так как ответственность за них несет руководство страны. Интересно, почему литовский суд не был так гуманен к Юрию Мелю?

Вильнюсское судилище в очередной раз было направлено на то, чтобы прикрыть очень неудобную правду. Неудобную многим, в том числе за пределами Литвы.