Обреченные стать оружием

Каких только нелепостей ни увидишь в кино. Заходит, бывало, главный герой к простому деревенскому кузнецу за булатным супероружием и тот, отвлекшись от подков и кос, на глазах восхищенного зрителя создает настоящий шедевр, легендарный меч-кладенец. Герой и жбан кваса выпить не успевает, а ему уже несут чудо чудное, способное одним махом свалить дракона и разрубить любого одоспешенного вражину от плеча до просака. Вынужден расстроить, это все сценаристские бредни, плод воспаленного беллетристического воображения. Для создания качественного боевого клинка деревенской кузни и умений сельского кузнеца недостаточно. Но все же кое-какое оружие можно было создать и там.

Например, привычнейший, незаменимый в хозяйстве топор. Как уже рассказывалось в предыдущих статьях, он показал себя весьма достойным соперником меча на поле боя. У него были серьезные недостатки, однако имелся и ряд существенных достоинств. В частности, его было значительно легче сковать, чем достойный меч, куда проще освоить неопытному бойцу и стоил он намного меньше клинка. Этого было достаточно, чтобы топор полюбился всем тем, кому некогда и не по чину было осваивать грозное оружие профессиональных воинов. А таких «уверенных пользователей» хладного железа во всем мире имелось немало. Зачастую это были наемники или разбойники. Порой, в зависимости от ситуации, они лишь меняли название. Однако и тем, кто с ними сталкивался, любое подручное средство, превращенное в оружие, часто помогало сохранить и кошелек, и жизнь в одном комплекте. В первую очередь таким оружием становились как раз топоры, но отнюдь не только они.

Оружие, которое всегда под рукой, должно было иметь сравнительно небольшие размеры или же попросту не казаться оружием. При этом оно должно быть достаточно эффективным во внезапном ближнем бою. На большой дороге трубить в рог и подавать сигналы к атаке было не принято. Как и вызывать противника на честный бой.

ОРУЖИЕ ПОВАРА И МОНАХА

Проще всего было тем, кто по роду деятельности мог носить то или иное эффективное орудие самообороны. Кого удивит наличие топора у лесоруба, плотника или мясника? В руках повара или корабельщика он тоже не привлекает внимания. А ведь все эти люди весьма ловко управляются со своими топорами и топориками, и освоить нехитрую технику использования привычного инвентаря для решения «острых» вопросов  – для них дело вполне посильное.

Замечательным образцом таких предметов двойного назначения можно назвать знакомые многим азербайджанские (габалинские) ножи-топорики гиймякеш. Нарубить ими мяса для кебаба  – одно удовольствие. Завитки, придающие этим кованым поварским инструментам столь необычный, оригинальный вид, резонируя, звенят, лопасти топоров остры  – их, как выражаются в Азербайджане, нужно точить «раз в две коровы». Утверждается, что завитки созданы для того, чтобы топорики не сцеплялись кончиками, но звучит подобное объяснение неубедительно. С одной стороны, они и так не шибко цепляются, а уж тем более в руках мастера, а с другой  – эту «проблему» можно решить куда проще – вовсе не расклепывая кончик лезвия. Можно было бы попросту списать такие диковинные топорики на восточный колорит, если бы не малость: такие крючья очень хорошо подходят для захвата оружия и конечностей противника. А уж как этот топор рубит мясо, с радостью покажет любой местный кулинар.

ТОМАГАВКИ ИЗ АБОРДАЖНЫХ ТОПОРОВ

Тем, кто сомневается, несложно продемонстрировать боевого родственника гиймякеша, китайское парное оружие шуангоу. Конечно, уйдя с кухни, это подручное средство видоизменилось, подросло (около метра в длину, иногда и больше), обрело двустороннюю заточку (при этом второе лезвие малофункционально) и гарду с кастетом-полумесяцем. Рукоять получила заостренное продолжение, иногда острие имеется и на клинке, так, что шуангоу напоминает багор, но все это лишь развитие заложенного в габалинский топорик потенциала. Учитывая, что Габала  – город, давший название топорику, – был крупнейшим торговым центром на Кавказе еще в ту пору, когда предки нынешних азербайджанцев обитали в Средней Азии, то вполне резонно предположить единого предка у боевого и мирного образца этого необычного оружия. К тому же шуангоу нельзя с полным основанием назвать боевым оружием. Им вооружались монахи Шаолиня, многие высокие мастера ушу, но в императорской армии столь экзотическое средство уничтожения ближнего все же не признавали.

НА АБОРДАЖ!

Варианты модернизации вполне обычного хозяйственно-бытового инвентаря – дело нередкое. Вот еще один пример такого «перерожденца»  – абордажный топор. Как можно видеть, то, что первоначально носило столь романтичное, веющее пиратской славной и бризами дальних стран название, было обычным топором корабельного плотника. Для абордажа, действий на палубе занятого противником корабля, такой инструмент годится по принципу «лучше, чем ничего», но вместе с тем в такой схватке он был просто необходим! При захвате  – рубить снасти вражеского корабля, при обороне – крючья, при помощи которых борта притянуты друг к другу. Но в жесткой схватке на палубе качающегося на волнах парусника нет времени сменить оружие – если в руках топор, сражаться придется топором

А вот для этого он годился слабо, и потому инструмент начал быстро эволюционировать в сторону реального оружия. Почти сразу на топорище появились металлические лангеты  – накладки, позволяющие принимать удар на древко без риска его сломать. Затем на обухе появился шип или крюк. Им можно было наносить удары в бою, а можно – вонзать в борт вражеского корабля и притягивать его поближе для перехода на вражескую палубу. Иногда древки абордажных топоров достигали примерно метра в длину, иногда укорачивались – и топорики превращались в метательное оружие. Порою вместо привычного древка пытались использовать пистоль. Огневая мощь команды при абордаже играла немалую роль, оружие было однозарядным, и времени для того, чтобы снова изготовить его к бою, не было. Так что еще один заряд, который можно использовать, стоя лицом к лицу с противником, был не лишним. И все же такое оружие широкого применения не нашло.

Сама по себе идея поражать неприятеля топором на расстоянии была совсем не нова. Так, одним из основных видов оружия у древних франков была франциска. Вернее, не одна, а сразу две франциски. Одна  – с рукоятью примерно в метр для ближнего боя, другая  – с полуметровой рукоятью для дистанционного выражения негативного отношения к противнику. Встретившись с врагом, отряд франков сближался и начинал закидывать его топориками, потом с криком и ревом воины бросались в рукопашную.

Большими любителями метать топорики в цель были и викинги. Зачастую они целили в щит противника, чтобы пользоваться им стало затруднительно и неприятель открылся для удара. По некоторым предположениям, топорики использовались и при штурме вражеских укреплений. Приблизившись, викинги забрасывали ими бревенчатую стену так, что глубоко вонзившиеся топоры образовывали что-то вроде лестницы. После чего свирепые воины стремительно взбирались по ней наверх. Подобное утверждение вызывает сомнения, но теоретически этакий фокус возможен.

Метко бросали топоры и сибиряки, зачастую ссыльные разбойники. По свидетельствам очевидцев, они попадали в цель на расстоянии в 40 метров. Сегодня такие достижения кажутся фантастическими, на современных состязаниях достаточной считается дистанция в 7 метров.

БОБРЫ ЗА ТОПОРЫ

Но, конечно же, самыми известными метателями топоров считаются североамериканские индейцы. Невозможно представить себе индейца без томагавка. С 20 метров воины местных племен уверенно поражали им цель. В мирное время томагавк использовался для охоты, разделывания добычи и даже рубки деревьев. Хотя для последнего он годился мало. Тем невероятнее может показаться, что никакого отношения к индейцам эти колоритные метательные топорики изначально не имели. До прихода в Новый Свет европейских колонизаторов топор у индейцев представлял собой обработанный гладкий камень без проушины, закрепленный на деревянной рукояти.

Первыми же настоящими томагавками стали все те же абордажные топоры, которые моряки с наваром меняли на заморские диковины. Естественно, древки жившим среди лесов индейцам были ни к чему, они делали их сами и украшали защитными знаками, чтобы оградить хозяина оружия от злых духов. У древних славян защитной функцией обладало само изображение топора. В языческие времена он посвящался громовержцу Перуну. До наших дней дошло великое множество амулетов-топориков. Аборигенам Северной Америки нужны были лишь металлические части топоров. Поскольку обрабатывать железо индейцы в ту пору не умели, кованные острые «штуковины», не ломавшиеся и державшие заточку, ценились ими очень высоко. Зачастую они использовались вовсе без топорища, в качестве режущего инструмента. (что, вероятнее всего, и послужило поводом для названия: томагавк  – неправильное произношение индейского слова «тамахакан» – «то, что режет»).

ТОМАГАВК-КУРИТЕЛЬНАЯ ТРУБКА

В зависимости от того, чьи абордажные топоры заимствовали индейцы, менялась и форма томагавков. У испанцев лопасть топора была значительно более скругленной, чем у англичан, французы, осевшие в Канаде, наладили массовый выпуск топориков на обмен, с отверстиями в лопасти. Такие образцы были легче и красивее обычных, а потому с выгодой обменивались на бобровые шкуры как в самой Канаде, так и в США. Там их именовали «миссурийскими» в память о реке, на берегах которой шла активная меновая торговля с индейцами. Сами по себе топоры были весьма заурядными, довольно низкого качества, металл практически никогда не закаливался, но индейцы не слишком разбирались в достоинствах металлов и расхватывали томагавки, как горячие пирожки

Но торговая мысль колонизаторов Дикого Запада не знала покоя. Когда рынок обычных топоров был переполнен, в арсенале торговцев появился новый сногсшибательный экзот  – помесь топорика с… курительной трубкой. Внутри рукояти тянулся длинный полый канал, в молоточке на обухе топора делалась чашечка для табака. В рабочем состоянии отверстия затыкались пробками из дерева или рога. А в минуты затишья, стряхнув кровь бледнолицых с томагавка, какой-нибудь увешанный скальпами вождь апачей мог сесть на пенек и раскурить «топорную» трубку мира. Иногда утверждается, что столь нелепая комбинация действительно использовалась индейцами в качестве прославленного ритуально-обрядового предмета, однако достоверных сведений об этом нет. Точно можно сказать лишь одно: этакий изукрашенный томагавк оказался хорошим, в меру бесполезным подарком сговорчивым вождям, а еще, более того, всем, кто готов был платить деньги за индейскую экзотику.

ОРУЖИЕ ПОУХВАТИСТЕЙ

Но если томагавк, хоть и с некоторой натяжкой, можно считать модификацией боевого оружия, то в арсеналах всего мира долгое время существовал ряд предметов, которые порой даже представить в боевой обстановке сложно. Например, ухват. При упоминании этого предмета домашнего обихода невольно представляется разбитная молодуха, дающая отпор промерзшим солдатам наполеоновской армии. Случалось и такое, но существовали и более изощренные виды оружия, порожденные этим незамысловатым представителем домашней утвари.

Например, британский мэнкетчер – «человеколов». Как сказали бы сегодня, это оружие «нелетального действия». Изготовить его действительно мог любой деревенский кузнец. К рогам ухвата приклепывались две крепкие металлические пластины. Иногда для верности они подпружинивались, иногда внутренняя часть рогов усиливалась шипами – и все, оружие можно было считать готовым. С его помощью удобно было и стаскивать с седла противника, и обезоруживать его, и конвоировать пленника в безопасное место. Часто применялось оно в гуще боя, когда рыцарская кавалерия прорывалась в густые ряды пехоты. За спиной увлеченного схваткой всадника появлялся человек с мэнкетчером, рога ухвата цепляли шею рыцаря, планки становились в упор, не давая кавалеристу освободиться  – рывок, и очередной обладатель золотых шпор оказывается на земле под градом ударов разъяренных пехотинцев. Еще чаще, чем на полях сражений, мэнкетчеры применялись на больших дорогах, когда нужно было захватить под выкуп какого-нибудь вельможу. Учитывая, что большинство дворян в ту пору с детства учились обращаться с оружием, иметь под рукой этакие капканы на древке разбойникам было совсем не лишним.

Подобные ухваты, сасумата, использовались и на другом конце земли, в Японии. Здесь они используются до сих пор для задержания преступников и сдерживания толпы. Древняя сасумата имела порядка двух метров в длину, металлическую оковку верхней трети древка, усиленную шипами, и порой еще один длинный шип между рогами. Если при этом рога ухвата были бы заточены, он бы входил в еще одну категорию «оружия по случаю» – боевых вил.

ВИЛЫ В БОК

У этого «средства поражения ближнего своего» долгая и неоднозначная история. Вероятно, появилось оно в Месопотамии, откуда распространилось в Средиземноморье и Закавказье. Все помнят трезубец Нептуна, отнюдь не похожий на вилку для поедания китов. Это грозное оружие даже в сказках представляется опасным и ужасным. Одного удара им достаточно, чтобы послать на дно любой корабль. Предполагается, что мысль о трезубце, как об оружии не слишком дружелюбного бога, пришла в головы древних людей при созерцании молний над штормовым Средиземным морем. Для людей, едва научившихся выходить в море, картина более чем грозная.

Трезубцы использовались в древности и на полях сражений, и на арене в гладиаторских боях. Возможность нанести одним ударом сразу несколько ран и контролировать противника, держа его на расстоянии и блокируя удары, делали трезубец очень опасным. И все же куда больше вилы ассоциируются с ворошением сена, хотя, если уж пришлось давать отпор врагу, то в ход шли и вилы, и молоты, и все, что окажется под рукой. Но это не так.

С древности и до нового времени боевые вилы оставались стоять на вооружении в разных концах света. В Европе в первую очередь это то, что именовалось кригсгабель  – боевые вилы – и рунка.

Кригсгабели имели два или три полуметровых копейных острия, расходящихся в стороны от втулки. Древко было пару метров в длину. Хотя эти вилы продержались в арсенале пехоты вплоть до XIV века, особого успеха на полях сражений они не имели. Зато кригсгабели полюбились всякого рода дворцовой страже, возможно, за свой брутально-необычный вид. В этом случае острия богато декорировались гравировкой и травлением и зачастую формой напоминали языки пламени.

Рунки были промежуточной стадией между вилами и копьем. Два ее боковых рога были укорочены и несколько отогнуты. Такое приспособление помогало блокировать атаки всадников, и бойцам, вооруженным рунками, вполне находилось место в плотном строю алебардиров.

Иным путем двигалось оружейное ремесло на Дальнем Востоке, на острове Окинава. Население покоренного японцами острова вызывало большие подозрения у пришлых самураев и, чтобы обезопасить себя, те изъяли у жителей все, что хоть как-то напоминало оружие. Единственный нож в деревне был прикован цепью к каменному столбу на площади. Но свободолюбивые окинавцы не желали сдаваться и потому очень быстро приспособили для боя свой сельскохозяйственный инвентарь. В частности саи  – небольшие парные вилы для переноски сена. Они напоминали наконечник рунки, но не заточенные и вовсе без древка. Затачивать центральный шип было нельзя, в этом случае враг мог заподозрить, что перед ним оружие. Но для захватов, отражения ударов и нанесения весьма травмоопасных тычков по незащищенным точкам саи подходили как нельзя лучше. Работая обеими руками, попеременно блокируя оружие врага и нанося удары самураям, воины Окинавы добились множества побед и развили владение саями до уровня настоящего боевого искусства.

Тема использования подручных средств для боя отнюдь не исчерпывается предложенными в статье примерами. В следующем номере она будет продолжена и развита.

Фотоматериалы предоставлены автором