Планы Ленина – планы Гапона

9 января (22 января по новому стилю) 1905 года, видимо, уже навсегда останется в истории как Кровавое воскресенье. Название, конечно, справедливое, но во всем ли соответствует реалиям каноническая трактовка тех событий?

Советские учебники истории излагали события, которые позже были названы Кровавым воскресеньем, примерно так. Мирные питерские рабочие с иконами, хоругвями и портретами императора пришли подать царю-батюшке челобитную. Но по его приказу у Дворцовой площади их встретили винтовочными залпами, расчетливо учинив кровавую бойню.

По женевскому счету

Основу этой концептуальной установки заложили на брегах – нет, не Невы – Женевского озера. Именно в своих статьях из Женевы обитавший там эмигрант В. Ульянов (Ленин) отписал, так сказать, «по горячим следам»: «Правительство… действовало, несомненно, по вполне обдуманному плану… Правительство нарочно довело до восстания пролетариат, вызвав баррикады избиением безоружных, чтобы подавить это восстание в море крови». Эта «кочка зрения» после 1917 года и стала полагаться единственно верной.

Ильич и количество жертв подсчитал. Отметая саму мысль использования официальных сведений – правительство «лживо, и ему никто не верит», всезнающий эмигрант приводит свои данные: «4600 убитых и раненых». Откуда взялась эта цифра, уже и не понять, но из Женевы, надо полагать, всё видней. И после известных событий 1917-го подсчет количества жертв 9 января 1905 года тоже ведут по «женевскому счету» Ильича. Хотя из источников следует: в тот день убито 96 человек, еще 34 умерли от ран – из 333 раненых. Понятно, что в этот скорбный лист попали не все, но общей картины это не меняет: скрыть тысячи и даже сотни жертв было нереально.

Петиция двойного действия

Началось все, казалось, с сущей мелочи – увольнения в декабре 1904 года четырех рабочих Путиловского завода, бывших членами «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга», во главе которого стоял священник Георгий Гапон. «Собрание» возбудилось, дело пошло на принцип, и тут же появились революционные товарищи. И хотя завод встал, вскоре стало очевидно: забастовка проиграна. Для вожаков «Собрания» это было катастрофой вдвойне: и реакция властей не замедлит ждать, и «трудовые массы» не простят провала. И вот тут небывалую активность развернул Гапон, убедив «проявить солидарность» рабочих нескольких заводов. «Я избрал именно эти заводы, – откровенничал Гапон, – потому что знал, что как раз в это время они выполняли весьма серьезные заказы для нужд войны».

В самом разгаре война с Японией, только что пал Порт-Артур, и аккурат в этот момент некая инициативная группа организует забастовки, целенаправленно выбирая заводы, где размещены срочные военные заказы для воюющей армии – интересное совпадение!

«Скоро, – вспоминал бывший начальник петербургского охранного отделения Герасимов, – стоял весь Петербург. …Не выходила ни одна из газет. 

…Полуторамиллионное население Петербурга шло навстречу событиям – без газет, без воды, без освещения».

Поистине гениальным оказался ход вожаков забастовки, вбросивших идею подать царю-батюшке петицию с жалобой на фабрикантов-кровососов: стрелки в момент были переведены на императора, а грошовое дело стало политическим. Сама же петиция – просто песня… ни о чем: «мы терпели… нас толкают… терпим от страшных сквозняков, дождя и снега…» Вместо конкретики одна лирика – в оскорбительной для государя форме.

Но это верхушка айсберга, а были еще требования, о которых, как оказалось, рабочие, восторженно подмахнувшие бумагу, даже понятия не имели – сухой политический ультиматум. Даже известный анархист Всеволод Волин и тот изумился: «При всей лояльности к царю от него требовалось ни более ни менее, как дозволить – и даже совершить – революцию… Решительно, это было приглашение к самоубийству». Зато как пафосны финальные аккорды петиции: «…А не повелишь, не отзовешься на нашу мольбу, – мы умрем здесь, на этой площади, пред твоим дворцом…»

За день до шествия Гапон направил министру внутренних дел очередной ультиматум: «…Рабочие и жители Петербурга разных сословий желают и должны видеть Царя девятого сего января, в воскресенье в 2 часа дня на Дворцовой площади…» С главой государства таким языком не разговаривают нигде, но организаторов манифестации это заботило?

Картечь для императора

Никаких приказов о расстреле Николай II не отдавал – это факт. Непосредственно перед трагическими событиями он прибыл в Петербург из своей резиденции, Царского Села, 6 (19) января – в праздник Крещения Господня. И это едва не стоило ему жизни. Когда император, с семьей и свитой, выйдя из Зимнего дворца, направился к беседке возле купели на Неве, «одно из орудий моей 1-й конной батареи, – как он сам сухо записал в дневнике, – выстрелило картечью с Васильев[ского] остр. и обдало ею ближайшую к Иордани местность и часть дворца. Один городовой был ранен. На помосте нашли несколько пуль…»

«В беседке было насчитано около 5 пуль, из коих одна упала совсем рядом с Государем, – вспоминал генерал Александр Мосолов. – Кто-то из начальствующих лиц Петербургского округа подошел к Государю и объяснил, что в дуле одного из орудий оказался забытый картечный снаряд. Государь молча прошел дальше…» Император, да и его ближайшее окружение, как люди военные, понимали: боевой снаряд не мог случайно оказаться ни в стволе орудия придворной артиллерийской части, ни в боевой укладке. Не говоря уже о том, что при зарядке орудия спутать боевой снаряд с холостым в принципе невозможно.

В правительственных кругах воцарилась подавленная атмосфера неизбежности скорого нового покушения. Опасались, что террористы могут воспользоваться волнениями в столице…

Нельзя сказать, что опасения были беспочвенны. Когда уже после событий Гапона в узком кругу «своих» спросили: «Отец Георгий, что было бы, если бы

Государь вышел к народу?» – Гапон совершенно неожиданно, но искренне ответил: «Убили бы в полминут, полсекунд!»
Марксистско-ленинская мифология твердила об исключительно мирном характере демонстрации. Факты же свидетельствуют: в заведенных революционными агитаторами до экстаза колоннах были десятки вооруженных боевиков различных революционных партий и групп.

В канун шествия Гапон встретился с представителями социал-демократов и эсеров, чтобы договориться о координации действий: «В заключение я спросил, есть ли у них оружие, но социал-демократы ответили мне, что у них нет, а социал-революционеры – что у них есть несколько револьверов, из которых, как я понял, они приготовились стрелять в войска (курсив мой. – В.В.), если те будут стрелять в народ». Последняя оговорка не убеждает: революционеры решительно были настроены на кровь, вне зависимости от того, применят власти силу или нет.

Да и сам Гапон был хорош: «Если солдаты будут стрелять, мы будем сопротивляться. Эсеры обещали бомбы». Это из одного его тогдашнего заявления. А вот как он представил свое видение предстоящего на совещании с меньшевиками 7 (20) января: «Если нас будут бить, мы ответим тем же, будут жертвы». И уточнил: «Устроим баррикады, разгромим оружейные магазины, разобьем тюрьму, займем телефон и телеграф, – словом, устроим революцию».  Уж не у

Гапона ли Ленин позаимствовал свой знаменитый план вооруженного восстания?!

Еще откровеннее Гапон был со своим приятелем И.И. Павловым: «Представьте себе, что наши требования не удовлетворят… Забастовка объявляется общая… Полиция до сих пор к нам не вмешивалась: я ее успокаивал, – иронически заметил Гапон, – но потом она, конечно, вмешается и крепко вмешается… Мы ей зададим такого жару, какого она отродясь не видывала: всю петербургскую полицию мы обезоружим в течение десяти минут… Ну, значит, появятся казаки, мы и с теми справимся, оружие раздобываем посредством конфискации у полиции и казаков, но его недостаточно… Страсти разгораются. Крик: «на баррикады!» – и 400–500 тысяч могли бы грозно двинуться… но где же взять оружие?.. Против нас солдаты с магазинками… Это, впрочем, не так страшно… Известное психологическое воздействие, и солдаты или часть их могут оказаться на нашей стороне… Но артиллерия!.. Вот где наша главная опасность!.. У нас тоже есть артиллерия – 8 бомб, на всякий случай, я раздобуду… Мне обещали… через неделю будет штук 30…»

Все события января. Календарь