«Погибнуть должен был я»

МИХАИЛ ВЫПОЛЗОВ

«Совершенно секретно» продолжает проект «Книга народной памяти», посвященный 75-летию Великой Победы. Сегодня обозреватель нашей газеты рассказывает о своем деде-фронтовике Михаиле Николаевиче Выползове, который прошел войну от начала до конца: как «ветеран» Хасанских боев с японцами был мобилизован в первый месяц войны – в июне 1941 года. Боевой путь завершил в мае 1945 года, расписавшись на стене поверженного Рейхстага.

Вся моя родня исторически проживает в небольшом селе Половинное, затерявшемся в березняке между Уральскими горами и казахскими степями. С Великой Отечественной войны домой не вернулся 231 половинец, по нашим сельским меркам – это запредельно много. А кто пришел, тот был ранен-переранен. Достаточно сказать, что председателем колхоза стал инвалид войны Григорий Дудин (будущий Герой Социалистического Труда) с перебитой на фронте рукой.

На этом фоне Михаил Выползов, безусловно, весьма выделялся не то, что в деревне, а в целом в районе. Судите сами: всю войну прошел без серьезных ранений, а за плечами – оборона Сталинграда, Курская дуга, освобождение Варшавы и взятие Берлина. Именно 52-я гвардейская стрелковая дивизия, где мой дед служил командиром отделения разведки роты химзащиты, первой ворвалась в столицу фашистской Германии и целых десять дней – с 22 апреля по 2 мая 1945 года – буквально прогрызала оборону немцев, чтобы выйти к центру города. За эти десять суток бойцы прошли по Берлину всего 20 км. Представь себе, сегодняшний городской житель, за сутки – лишь пару километров улиц. По сути, расстояние двух-трех автобусных остановок.

ГВАРДЕЕЦ В БОЯХ

В начале мая 30-летний гвардии старший сержант Выползов написал на стене Рейхстага свое имя, а через неделю был включен в состав сводного полка Второго Белорусского фронта для участия в Параде Победы на Красной площади в Москве. Уже после войны командир 52-й стрелковой дивизии генерал-майор Нестор Козин, который и включил моего деда в парадную коробку, писал в своих мемуарах «Гвардейцы в боях»: «От каждого фронта и флота на парад посылалось по одному сводному полку, в который включались герои из героев. По одному полку от фронта! Это совсем немного. Ведь героев, бесстрашных и смелых воинов, были тысячи, десятки тысяч. И тем выше была честь быть участником этого исторического торжества». Выбор пал на Выползова не только потому, что козинцы одними из первых взяли Рейхстаг, а еще благодаря его физическим данным: это был высокий красавец-мужчина с орденом Красной Звезды на гимнастерке (Михаил был представлен и ко второму ордену, но – не судьба, об этом ниже). Короче, гвардеец.

Надо ли говорить, что все послевоенные годы фронтовика, расписавшегося на Рейхстаге, а затем чеканившего шаг по Красной площади в первый Парад Победы, что называется, носили на руках в канун каждого 9 мая. Он выступал на митингах, на уроках, в районной печати. Автор этих строк был школьником и почему-то стеснялся такой популярности собственного деда. Помню коллективный снимок нашего класса на школьном крыльце – дедушка с орденами и медалями стоит впереди, а я, внук, спрятался «на галерке», выглядывая из-за спин сверстников. «Ты чего, Андрюха, иди к деду, стой с ним рядом», – кричали мне, помню, однокашники. Но я так и остался сзади, понимая своим 12-летним умишком, что просто не достоин быть вот так «по блату» увековеченным на фотоснимке рядом с Героем войны, пусть и своим дедом.

«СЛУЧАЙ. СУДЬБА»

Сам Михаил Выползов совсем не считал себя каким-то счастливчиком, обласканным Богом войны. Я запомнил два слова, которые он часто повторял, когда речь заходила о войне: «Случай. Судьба». Свои некоторые воспоминания он задокументировал в 1980-е годы на страницах районной газеты «Голос целинника». Вот о какой судьбе рассказывал гвардии старший сержант: «Много довелось терять фронтовых друзей, но до сих пор не могу забыть и всегда вспоминаю гибель старшего сержанта Терещенко. К нам в разведку он пришел после лечения из госпиталя перед самым разгромом окруженной группировки немцев (под Сталинградом. – Прим. ред.). Молодой, не более 20-лет, но опытный фронтовой разведчик. Орден Красной Звезды и орден Отечественной войны II степени на его груди, кроме медалей, о многом говорили в то время. Уроженец города Нальчик, из многодетной семьи братьев, которые все были офицерами, все воевали. Только он один был в звании старшего сержанта.

МИХАИЛ ВЫПОЛЗОВ (В ЦЕНТРЕ) С ОДНОПОЛЧАНАМИ В ГЕРМАНСКОЙ ДЕРЕВНЕ АЙХРОСТ

Когда остатки немецких войск сдались в плен, нам, разведчикам, было дано задание проверять блиндажи, доты и другие сооружения и брать тех, кто не пожелал сдаваться. В моей группе был Терещенко и еще двое. Много уже было проверено блиндажей, подошли к очередному. На наши требования: „Хенде хох! Комм раус!“ („Руки вверх! Выходи!“) – полная тишина. Вход со стороны траншеи наполовину занесен снегом, не войдешь в блиндаж, нужно прыгать как в погреб. Прыгнул я, пробежал несколько метров и прижался к стенке. Со света ничего не вижу в полутьме. Попривыкли глаза, прошел вглубь, осмотрелся – никого. Выбрался обратно, и втроем пошли вдоль траншеи, а Терещенко задержался почему-то. Отошли метров двадцать и услышали сзади два выстрела. Бросились обратно, Терещенко нет. По его следам поняли, что он в блиндаже, на зов не откликается, значит – неладно с ним. Раздумывать некогда, прыгаем вдвоем. Недалеко от входа мертвый наш товарищ и больше никого. В углу обнаружили второй вход. По нему выбрались в овраг и увидели свежие следы и свежие капли крови. Недалеко была позиция зенитных батарей, там и взяли мы в плен двоих, а третий был убит в перестрелке. Это оказались румыны-артиллеристы.

Так погиб старший сержант Терещенко, отличный разведчик. Погиб уже после страшного сражения, когда стояла так непривычная, звонкая тишина. Ушла похоронка в Нальчик родителям, вырастившим сына. А я до настоящего времени живу с сознанием, что погибнуть должен был я – ведь первым пришлось быть в блиндаже. Случай. Судьба распорядилась именно так».

Второй, не менее трагический случай, отчетливо сохранился в памяти деда, несмотря на прошедшие послевоенные годы. Дело было в Битве на Курской дуге. «Командир взвода разведки дал мне в отделение мальчишку 18-ти лет из нового пополнения, – продолжил Выползов. – Ростом невелик, беленький, шустренький. Послали нас с ним к передовой разведывать огневые точки противника. Идем с ним по низине, под ногами ручеек. Вдруг начался минометный и артиллерийский обстрел. Я сразу пал, он – прямо на меня, сзади. Шквал разрывов на балке переместился на склон возвышенности. Там окопалась батальонная радиостанция, ее и нащупывал противник. Окликаю напарника, вставай, мол, пойдем дальше. Молчит, не отзывается. Высвободился, а он мертвый – осколком перебило позвоночник. Ох, и жалко мне этого парнишку было, со слезами хоронил. Осколок-то его мне предназначался... Осталась безымянная могила на склоне балки, увенчанная каской. Случай? Судьба?»

Еще об одном «случае» автор этих строк помнит лично, когда подростком удавалось услышать застольные истории дедушки. Он рассказывал, что во время артобстрела лежал, прижавшись, к земле и вдруг кто-то ему словно сказал внутри себя: «Перебеги в сторону, Миша». Боец сделал несколько стремительных переворотов вправо и тут же землю, где он лежал, вспорол снаряд. После взрыва образовалась порядочная воронка. Он в Бога не верил, говорил – интуиция.

«ПАПКА, А СКОЛЬКО ТЫ ФРИЦЕВ УБИЛ?»

Солдаты Великой Отечественной такие – они чаще всего вспоминают, как остались в живых, о том, как погибли их боевые товарищи, стараясь не потчевать родных, прежде всего, своих детей и внуков, рассказами об уничтоженных фашистах. Мой отец Александр говорит, что в детстве часто спрашивал: «Папка, а сколько ты фрицев убил?» Особенно, когда папка был выпившим (самый страшный бич вчерашних фронтовиков Советского Союза, сколько их преждевременно ушло из-за зеленого змия; к счастью, Михаил Выползов вовремя завязал, занявшись пчеловодством).

«Нисколько. Они разбегались, увидев нас», – отвечал отец-ветеран к полному разочарованию сыновей, а потом уже и внуков. Рассекреченные в 2007 году Министерством обороны России наградные листы вносят поправки в святую ложь моего деда, и я его сегодня прекрасно понимаю: когда уничтожаешь врагов, ты все равно совершаешь убийства людей. И бахвалиться после этого подобной статистикой, как минимум, перед своими детьми по-человечески грешно. Но, конечно, командир отделения разведки Миша Выползов был не робкого десятка. Читаем донесение начальника химслужбы 58-й роты гвардии капитана Малахова:

«Действуя вместе со стрелковыми подразделениями разведгруппа Выползова 27 июля 1944 года в районе южнее деревни Мельница (на Псковщине. – Прим. ред.) вступила в бой с противником, уничтожив пять солдат и тем самым оказав помощь и поддержку стрелковым подразделениям. Товарищ Выползов проявил здесь смелость и инициативу. За успешное выполнение поставленных задач по химической разведке и проявленное при этом мужество и доблесть товарищ гвардии старший сержант Выползов М.Н. достоин награждения орденом Красная Звезда».

Как видите, за этот подвиг мой дед был представлен к ордену Красной Звезды, однако наверху решили иначе – наградили медалью «За отвагу». По словам отца, дед особо не распространялся на эту тему, также, как и о том, что он был представлен к званию гвардии старшина, но так и остался старшим сержантом. Кого винить – штабистов (это, кстати, любимая тема современного военного кинематографа) или самого фронтовика – оставим эти догадки без внимания. Не такие уж они принципиальные.

Орден Красной Звезды он все же получил, уже в Берлине. Читаем донесение командира 58-й роты химзащиты гвардии капитана Нестерова: «25 апреля 1945 года товарищ Выползов в районе железнодорожного моста города Берлина, командуя группой дымовиков, образцово выполнил задачу по задымлению перекрестка дорог, чем дал возможность под прикрытием дыма пехоте выйти к вражеской обороне и измотать ее. При выполнении задачи товарищ Выползов действовал мужественно и храбро, лично расставил людей и дымсредства и лично участвовал в дымопуске. Товарищ Выползов ворвался в дом, откуда велся пулеметный огонь по пехоте, со своей группой уничтожил вражеский гарнизон, взял при этом в плен немецкого офицера и двух солдат».

В память о Берлинской операции, кроме медали «За взятие Берлина», в нашем семейном архиве сохранилась фотокарточка, где Михаил с двумя боевыми товарищами позирует на фоне распустившегося кустарника. На обороте выведено авторучкой дедовой рукой (удивительно, что с твердым знаком на конце): «Айхорстъ – Германия – 1945 год». Сегодня Айхорст (Eichhorst) – это деревня в 50 км севернее Берлина, полностью окруженная лесом. Возможно, с этими лесами связана другая история, о которой мне рассказал уже при смерти дедушка. Это было в 1996 году, когда он уже тяжело болел, практически не вставал с постели. И в полузабытье вспоминал о войне. День за днем, шаг за шагом. На это из родственников никто уже не обращал внимания, ну говорит и говорит. А его рассказы были бесценнейшими для истории. Горько все это сегодня вспоминать, ведь автор этих строк уже подрабатывал в курганской газете, уже редактор выдал диктофон. Включай его и записывай боевой путь героя-фронтовика. Но что имеем, не храним...

МИХАИЛ ВЫПОЛЗОВ С УЧЕНИКАМИ. ЕГО ВНУК, БУДУЩИЙ ЖУРНАЛИСТ ‒

ЗА УЧИТЕЛЬНИЦЕЙ СПРАВА

Так вот, я запомнил лишь одну историю (и то, когда приехал в деревню на выходные и навестил деда). Дело было в Германии по весне. Михаил с сослуживцами выдвинулись на разведку, пробирались по лесу, уже зазеленевшему. Помню, он медленно рассказывал: «Шли крадучись, потому что в Германии леса особенные. Хоть мы все были деревенскими, в лесах выросли, но у нас в России отойди в лесу на десять метров, присядь и тебя уже не видно, а там все вычищено, прибрано. Не леса, а парки. Мы как на ладони. Я сказал своим ребятам, чтобы прислушивались к каждому звуку. И вот вдруг вдалеке неожиданно вспорхнули грачи. Пролетели над головами. Сразу стало ясно, что их кто-то спугнул. Так немцев мы и вычислили».

ЧТО ИМЕЕМ, НЕ ХРАНИМ...

А вот про Парад Победы Михаил Выползов вспоминал охотно, в нашем семейном кругу эта эпопея давно обросла байками. Конечно, никто не думал - не гадал, что деревенскому парню из Зауралья выпадет такая честь. В сводные полки для победного парада в Москве отбирали тех солдат и офицеров, кто наиболее отличился в боях за Берлин. Чтобы представить, какая была «конкуренция», достаточно привести цифры: медалью «За взятие Берлина» было награждено более 1 млн красноармейцев, а по Красной площади прошла 31 тыс. рядовых и сержантов.

Выползов попал в парадный список вместе со своим другом, однополчанином Алексеем Наумовым, который был родом из Калуги. Дед рассказывал, что тренировки, муштра была ежедневной, с утра до вечера. Да при июньской московской жаре. «Там столько пота сошло», – говорил дед. Дисциплина была жесточайшей, и на то были причины. У молодых парней – героев-разгероев, с россыпями орденов и медалей на сшитых для каждого индивидуально новых мундирах, подстриженных лучшими фронтовыми парикмахерами – был великий соблазн удариться во все тяжкие в столице нашей Родины. «Столько девушек было в Москве, Шура, ты себе не представляешь», – говорил он своему сыну, моему отцу. После парада всем участникам дали несколько суток на отдых, и Наумов – вчерашний штрафник, награжденный орденом Ленина – уговорил своего товарища «сгонять» в Калугу к родителям. В общем, когда вернулись в московские казармы, своей сводной роты уже не застали. Вся она эшелоном отправилась к месту дислокации в Берлин. Парни на перекладных, на товарниках и попутках, не без приключений, сумели добраться до германской столицы, явились в свое подразделение, понимая, что ждет их суровое наказание. А тут выяснилось, что состав с однополчанами из Москвы еще в пути. «Нас даже похвалили, что прибыли раньше к месту службы, потому что дел было невпроворот», – смеясь, говорил дед.

Демобилизован из Германии он был только осенью 1945 года. Пришел в родное Зауралье в том самом парадном мундире, в котором держал шаг на Красной площади. А когда спустя два года у молодой семьи Выползовых родился первенец Юра, то из этого мундира моя бабушка Зинаида сшила сыночку костюмчик. Вот такая правда жизни.

Фото из архива автора