Последний вечер Марии Вечеры

Любовница императора Франца Иосифа актриса Катарина Шратт
Императрица Елизавета Австрийская
Франц Иосиф I, император Австрийской империи (1848–1916), король Богемии и король Венгрии
Графиня Лариш (слева) и Мария фон Вечера
Любовница кронпринца Рудольфа Мицци (Мария) Каспар
Замок Майерлинг в наши дни

Кронпринц Рудольф и Мария Вечера в конце XIX века повторили печальную судьбу Ромео и Джульетты: не могли соединить свои судьбы на земле, поэтому вместе ушли из жизни

В 1909 году Велимир Хлебников сочинил небольшую поэму «Мария Вечора». Мчатся ночные всадники, предводитель везёт живую ношу –  перекинутую через седло похищенную девушку.
 
Не святые, не святоши,
В поздний час несёмся мы,
Так зачем чураться ночи
В час царицы ночи – тьмы!

Феодал и его свита пируют в древнем замке. Хозяин хочет насладиться своей добычей.

Короткие четверть часа
Буду вверху и наедине.
Узнаю, льнут ли её волоса
К моей молодой седине.

Но что это: наверху слышен стон и шум падения. Воины бросаются наверх, распахивают дубовую дверь и…

Но зачем в их руках заблистали клинки?
Шашек лезвия блещут из каждой руки.
Как будто заснувший, лежит общий друг,
И на пол стекают из крови озёра.
А в углу близ стены – вся упрёк и испуг –
Мария Вечора.

Эта поэма – гневный отклик автора на агрессивную германо-австрийскую политику. Ведь всего год назад Австро-Венгерская империя аннексировала Боснию и Герцеговину. В другом стихотворении этой поры Хлебников призывал: «Долой Габсбургов! Узду Гогенцоллернам!» Мария Вечора, по его замыслу, славянка – жертва, оказавшая героическое сопротивление германцам.
Это «вечернее» имя поэт помнил с детства. Взрослые произносили его с глубоким сочувствием и близко к сердцу принимали трагическую судьбу девушки. Впоследствии Мария стала героиней множества романов и кинофильмов.

Венская красавица
На самом деле её звали Мария Александрина фон Ве' чера. Отец её, Альбин Вечера, венгр из Румынии, служил дипломатом в Константинополе. Мать Хелена, урождённая Бальтацци, – дочь греческого банкира и англичанки. В 1870 году глава семейства получил титул барона.
Впоследствии семья распалась: родители развелись, отец надолго уехал с миссией в Каир, а мать с повзрослевшими детьми жила в своём особняке в Вене. Они вели светский и довольно рассеянный образ жизни: прогулки в коляске в парке Пратер или в Венском лесу, посещение скачек, вечером театр или бал. Их принимали в лучших домах австрийской знати, но не в Хофбурге – императорском замке. Несмотря на знатное происхождение – предки по отцовской линии происходили из валашских и молдавских княжеских родов, – эта интернациональная семья не входила в круг высшей аристократии Австро-Венгрии. Только императрица Елизавета, свободная от сословных предрассудков, принимала семью Вечера в своём замке.
Мария повзрослела и расцвела. Пожалуй, не было тогда в столице более прелестной девушки, чем Мэри – так называли её родные и близкие друзья. Большие тёмные глаза, опушённые длинными ресницами, маленький рот с чувственными губами, прекрасная фигура, осиная талия. Она много и охотно фотографировалась, но статичные снимки не передают её красоты – всех поражали грация в каждом её движении, волнующая походка и необыкновенный грудной голос, идущий, казалось, из глубины души… Прибавьте к этому непостоянный нрав – и внезапный неудержимый смех, и всегда близкие слёзы…
Злые языки приписывали семнадцатилетней девушке какие-то невероятные романы. Но никто не мог назвать ни одного счастливого избранника. Сердце Марии учащённо билось лишь при одном имени – Рудольф.
В те годы австрийские девушки, мечтающие о прекрасном принце, имели перед глазами его реальное воплощение – кронпринца Рудольфа, наследника престола Австро-Венгерской империи. Его портреты и заметки о нём часто печатали газеты. Красавец, умница, отличный наездник и охотник, блестящий офицер, немножко повеса – вся Австрия называла его «наш Рудольф». А губы девушек шептали «мой Руди».
Ещё неизвестно, имел бы Рудольф такой успех, если бы девушки знали о нём всё…

Засидевшийся в принцах
То, что печатали о кронпринце газеты, было правдой. Но была ещё другая правда, о которой все молчали.
С юных лет Рудольф проявил независимый характер, не скрывал своих довольно либеральных взглядов. Пятнадцатилетним подростком он писал своему воспитателю: «Если я не ошибаюсь, дело монархии кончено. Это гигантская развалина. Она ещё держится, но в конце концов рухнет. Пока народ слепо позволял собой управлять, всё шло отлично. Однако эра эта кончена, люди освободились. Развалина падёт при первой буре». Это письмо, конечно, оказалось на столе отца-императора. Произошёл тяжёлый разговор. Впоследствии такие объяснения происходили всё чаще.
Между тем, Рудольф был одним из самых одарённых юношей того времени. Он увлекался естественными науками, особенно орнитологией, впоследствии с группой учёных и писателей работал над энциклопедическим изданием «Австро-Венгерская монархия». Ему было душно в Хофбурге; домашнее образование не удовлетворяло жажды знаний. Но когда юный кронпринц попросил разрешения поступить в университет (неслыханное дело!), он получил категорический отказ. Вместо университета император вскоре отправил сына в армию. Военная служба мало занимала Рудольфа, носила в основном формальный характер, но он быстро рос в чинах и к двадцати четырём годам стал фельдмаршалом, вице-адмиралом и командующим 25-й дивизией, стоявшей под Веной.
В молодые годы кронпринц писал императору памятные записки. Он хотел равноправия народов в Австро-Венгрии, мира между государствами Европы. Император игнорировал его прожекты. Тогда Рудольф начал публиковать статьи в главной оппозиционной газете Neues Wiener Tagblatt, разумеется, анонимно. Однажды номер газеты с его статьёй даже конфисковали. Император Франц Иосиф распорядился установить слежку за Рудольфом и его окружением.
Впоследствии некоторые авторы утверждали, что, если бы к власти в эти годы пришли три либерально настроенных принца – Фридрих в Германии, Эдуард в Англии и Рудольф в Австро-Венгрии, – мировая история сложилась бы иначе. Но Фридрих получил власть уже смертельно больным и умер через 99 дней от рака гортани, в Англии викторианская эпоха безмерно затянулась, а Рудольф оставался без реального влияния на государственные дела и к тому же часто без денег. В двадцать шесть лет он уже с тревогой смотрел в будущее: «Кто бы мог думать десять лет назад, что Австрия дойдёт до её нынешнего состояния? И какие времена нам ещё предстоят! Я всё больше прихожу к мысли, что наступят дни мрачные и, быть может, кровавые…»
Рудольф нежно любил свою мать, императрицу Елизавету – Зизи, как звали её близкие (в многочисленных книгах и фильмах это имя переиначили в Сиси); и она горячо любила сына, но слишком много путешествовала – урождённая баварская принцесса тяготилась чопорностью венского двора. А уважение кронпринца к отцу-императору постепенно сменилось отчуждением.
В 1881 году отец женил Рудольфа на бельгийской принцессе Стефании, девушке заурядной во всех отношениях, к тому же, как выяснилось впоследствии, болезненно ревнивой. Через два года у них родилась дочь. Увы, любимый ребёнок не сблизил супругов.
У Стефании было достаточно поводов устраивать сцены ревности. Рудольф имел успех у женщин, вёл рассеянный образ жизни; рассказывали о его романах с русской аристократкой и с двумя австрийскими княгинями, не считая мимолётных связей. К тому же он много времени проводил в кругу друзей и на охоте. После кутежей кронпринц часто отсыпался у своей постоянной любовницы Мицци Каспар (Мицци она была для друзей, на самом деле – Мария). Эта куртизанка ничего не просила у кронпринца; пожалуй, Рудольф больше ценил её как близкого и преданного друга. Это была почти узаконенная связь.
В этот смутный период своей жизни Рудольф встретил Марию.

Без права на любовь
В октябре 1888 года в Вене гостил принц Уэльский Эдуард – приятель кронпринца Рудольфа. Они вместе бывали в театре, на балах и других увеселениях, которыми так славилась Вена. Однажды на ипподроме Фройденау между забегами Эдуард увидел Хелену Вечера и двух её дочерей, с которыми познакомился пару лет назад на курорте. Немолодой уже ценитель женщин принц Уэльский заметил, как похорошела Мэри, и тотчас представил дам своему другу. Рудольф и Мария впервые встретились взглядами, и судьбы их соединились.
Мария обратилась к хорошей знакомой графине Лариш с просьбой помочь ей встретиться с кронпринцем. Та сразу сделалась конфиденткой влюблённой девушки.
Графиня Лариш, урождённая Вальдерзее, была племянницей императрицы и бывшей любовницей одного из братьев Бальтацци – дяди Марии. Таким образом, графиня считалась своим человеком как во дворце, так и в особняке Вечера–Бальтацци. Несомненно, графиня являлась украшением венского бомонда, однако в её биографии было тёмное пятно: она родилась в морганатическом браке и полученный ею графский титул был своего рода прикрытием предосудительной связи отца, баварского принца. Формально Лариш входила в свиту императрицы, Зизи любила её, но… Сомнительное происхождение занозой сидело в сердце графини. Такие люди часто стремятся играть важную роль в жизни великих мира сего; так иная бойкая дуэнья вершит судьбу своей госпожи, а заодно и её супруга.
Словом, графиня Лариш с жаром взялась помогать Марии, и уже через несколько дней мать и дочери Вечера оказались в театральной ложе по соседству с ложей кронпринца. В антракте они уже перемолвились несколькими фразами, и магический голос Марии очаровал Рудольфа.
Завязался роман в письмах, а уже в конце месяца состоялось их первое свидание. В любовный заговор были вовлечены служанка Марии Агнесса и кучер кронпринца Йозеф Братфиш.
Однажды вечером экипажи Рудольфа и Марии поравнялись и остановились всего на мгновение, в это время девушка проворно пересела в карету возлюбленного. Братфиш щёлкнул бичом и засвистал мелодию любимой венгерской песни «Данко».
Этот кучер славился во всех питейных заведениях Вены своим мастерским свистом; его любили слушать и знатные господа; он мог исполнить самый быстрый чардаш лучше, чем цыганская скрипка. А на козлах ему не было равных. Он был посвящён во многие тайны хозяина, но умел держать язык за зубами.
В чистом небе месяц засиял,
Лёг туман над речкой пеленой.
Данко в степь далёко ускакал,
Не простился милый мой со мной…
– выводил Братфиш.

А в экипаже любовь исполняла свою вечную песню.

Обручение со смертью
Сколько изобретательности и отваги приходилось проявлять Марии! Бывало, вся семья собирается в театр или на бал, неожиданно Мэри, сказавшись больной, остаётся дома. Только мать с сестрой за дверь – Мария посылала Агнессу за извозчиком. Вскоре Мэри посвятила в свою тайну  сестру. Похоже, и мать начала догадываться о чём-то таком, но не придавала значения – какая девушка не влюбляется в семнадцать лет! Рудольф, забыв об осторожности, тайком приводил любимую даже в свои покои в Хофбурге. Слухи и сплетни об их связи расползались по замку.
Так продолжалось больше года. Когда прошли первые восторги любви, Рудольф и Мария осознали всю безысходность своего положения. Рудольф написал письмо Папе Римскому – он умолял Льва XIII расторгнуть их брак с нелюбимой Стефанией, хотя и понимал, что надежд на это было мало.
Однажды они сидели в кабинете Рудольфа. Мария заметила на его столе череп и револьвер. Она взяла в руки оружие и посмотрела на Рудольфа – в её глазах был немой вопрос. Может быть, в тот вечер они впервые заговорили об этом. При следующей встрече кронпринц подарил Марии простое железное кольцо с выгравированными буквами ILVBIDT – начальные буквы фразы In Liebe Vereint Bis In Den Tod – «Любовью соединены насмерть». Мария сделала любимому ответный подарок – золотой портсигар с надписью: «В знак благодарности своей счастливой судьбе. 13 января 1889 года».
Так они обручились со смертью.
Такие мысли и прежде посещали Рудольфа: в самом деле, может быть, исчезнуть из этой треклятой жизни? Как исчез его старший родственник – король Баварии Людвиг II. Императрица Елизавета когда-то дружила с несчастным Людвигом. Однажды Рудольф спросил Зизи: почему король так поступил, что это было – трезвое решение или безумие? Зизи ответила, что в жизни, как у Шекспира, только сумасшедшие разумны…
Однажды Рудольф заговорил о самоубийстве с Мицци, но та лишь рассмеялась – подобные мысли были ей абсолютно чужды. Но когда кронпринц ушёл, Мицци не могла избавиться от тревожного чувства и, по здравому размышлению, сообщила о своих опасениях в тайную полицию. Доложили императору, но он не придал этому большого значения.
Зато его возмутило письмо, полученное из Ватикана: в нём сообщалось, что Рудольф просил разрешения на развод. А тут ещё Стефания заявила императору: она или я, иначе уезжаю к маме! Франц Иосиф не собирался пенять сыну за очередной роман, ведь и сам был не без греха: в свои пятьдесят пять лет император завёл любовницу – актрису Катарину Шратт. Даже Зизи благоволила избраннице мужа и чуть ли не способствовала их сближению. Но развод – это уж слишком! Император вызвал сына в кабинет. Он распекал не сына, а кронпринца, говорил о долге, ответственности, государственных интересах… Вероятно, Рудольф уже принял роковое решение, поэтому не стал пререкаться с отцом и пообещал расстаться с любовницей. Удовлетворённый отец тотчас пригласил кронпринца с принцессой на семейный обед, знаменующий «на земле мир, в человеках благоволение».
Впрочем, была и другая версия этих событий: будто бы встреча императора с сыном протекала так бурно, что кронпринц вышел совершенно потерянный, а вслед ему через приоткрытую дверь донесся рык австрийского льва: «Ты недостоин быть моим сыном!»
Драма перерастала в трагедию. Главные действующие лица словно нарочно спешили к финалу.
Мария в это время испытывала жгучее желание заявить всему миру, что она принадлежит Рудольфу, а он ей – до смертного часа и в жизни вечной. На двадцать седьмое января был назначен бал у германского посла, куда традиционно приглашались члены императорской фамилии и высшая венская знать. Мэри и графиня Лариш совершили невозможное – добыли приглашение для баронессы фон Вечера с дочерьми.
На бал Мария приехала в белом наряде, словно невеста, и была хороша как никогда, её глаза горели и казались ещё больше. Шёпот прокатился по залу: смотрите, это она!.. Принцесса Стефания и Мария пристально взглянули друг на друга. Для Рудольфа явление возлюбленной на балу оказалось полной неожиданностью. Его близкий друг граф Хойос фон Шпитценштайн подошёл к Марии и шёпотом посоветовал ей удалиться. Глаза Мэри наполнились слезами, краска бросилась в лицо. Граф, опасаясь истерики, поспешно отошёл.
Кронпринц весь вечер не отходил от жены и старался быть милым и внимательным. Но Стефания не оценила его стараний и сидела поджав губы. Уезжая с бала, Рудольф напомнил графу Хойосу о приглашении на охоту в замок Майерлинг послезавтра. Такое же приглашение получил принц Кобургский.
Действительно ли Рудольфу пришла охота подстрелить очередного оленя или это был лишь повод, чтобы провести день с Марией в охотничьем замке? А может быть, уже был предначертан иной, более важный план?
 
Убей меня нежно
Понимая, что его ждёт очередной скандал, Рудольф не поехал во дворец, а переночевал у Мицци и только под утро вернулся к себе. На другой день была назначена охота, а вечером торжественный ужин во дворце. Но кронпринц уже знал, что они пройдут без него.
В понедельник, двадцать восьмого января Мария Вечера села в экипаж, управляемый Братфишем, и выехала в Майерлинг, что в тридцати километрах от Вены. Рудольф выехал немного позже в другом экипаже. За ним в неприметной карете следовал агент тайной полиции. За городской заставой кронпринц выпрыгнул из кареты на ходу, экипаж развернулся и поехал обратно в Вену, агент за ним. А Рудольф в условленном месте пересел в экипаж Братфиша.
В Майерлинге их встретил лакей Лошек. Влюблённые поужинали и рано отправились в спальню. С той поры Мария не выходила из покоев кронпринца.
Утром приехали принц Кобургский и граф Хойос. Рудольф сказал им,  что простудился, но, возможно, присоединится к ним завтра. Одновременно Рудольф послал Лошека на станцию дать телеграмму во дворец: кронпринц извинялся, что из-за простуды не сможет приехать на ужин.
Граф Хойос с егерем отправились в лес готовить завтрашнюю охоту. Гости и хозяин вновь встретились за обедом. Рудольф ел мало, выпил лишь бокал местного вина. После ужина Рудольф напомнил, что завтра рано вставать, и все разбрелись по разным концам замка.
Вечером Лошек принёс ужин в покои кронпринца. Рудольф позвал Братфиша, угостил вином и попросил исполнить венгерские мелодии. Когда кучер насвистывал «Птичку», Мария улыбалась и хлопала в ладоши, а когда завёл «Журавли улетают», девушка смахнула слезу.
Наступила ночь тридцатого января. Рудольф и Мария остались одни. За окном разыгралась непогода. Прощальные письма Марии были уже написаны.
«Дорогая мама, прости мне то, что я делаю. Я не могу противиться любви. Хочу быть с ним на Алландском кладбище. Я буду счастливее в смерти, чем в жизни».
Сестре она писала так: «Мы оба уходим в таинственный мир. Думай иногда обо мне. Будь счастлива, выходи замуж не иначе как по любви… Не плачь, я счастлива. Помнишь линию жизни на моей руке? Каждый год 13 января приноси цветы на мою могилу».
Мария легла в постель, улыбнулась Рудольфу и закрыла глаза. Кронпринц помнил её просьбу: она не хотела выглядеть страшной на смертном одре. Он приставил револьвер к её виску и нажал курок. Это был, возможно, лучший выстрел в его жизни – лицо оставалось чистым, кровь окрасила только подушку. Он поцеловал любимую в остывающие губы…
Несколько часов он сидел рядом с ней в оцепенении. Потом сел к столу и закончил письма.
 «Милая Стефания! – писал он жене. – Ты избавишься от моего присутствия. Будь добра к нашему несчастному ребёнку, ведь это единственное, что останется после меня… Я спокойно иду навстречу смерти, которая единственная может сохранить моё доброе имя».
Он написал также тёплое письмо матери и ни слова отцу. Затем встал, спустился в лакейскую и растолкал спящего Лошека. Кронпринц велел разбудить его в шесть утра.
Вернувшись в спальню, Рудольф заперся на ключ. Придвинул столик к постели и поставил на него зеркало. Лёг рядом с Марией и, глядя на своё отражение, приставил дуло к виску. О посмертной красе он не заботился, действовал наверняка. Выстрел был убийственно точен – пуля снесла верхнюю часть черепа…

«…хуже, чем правда»
В шесть утра Лошек постучал в дверь – нет ответа. Побежал за Братфишем, потом позвали графа Хойоса и принца Кобургского. Взломать тяжёлую дубовую дверь было невозможно, лакей прорубил отверстие топором. Ужасная картина предстала их глазам.
Граф Хойос помчался к железной дороге, встал на рельсах и остановил поезд, идущий в Вену. Через два часа граф был уже в Хофбурге. Некоторое время «особы, приближённые к императору», метались в замешательстве: кому доложить и как? Наконец сообщили императрице. Зизи была безутешна, она винила во всём дурную баварскую кровь. Зизи вызвала любовницу мужа Катарину Шратт, и обе заплаканные женщины вошли в кабинет Франца Иосифа. О реакции императора говорили разное; одни утверждали, что он рыдал, как дитя; другие передавали его первую фразу: «Мой сын умер, как портной… Всё ещё хуже, чем правда».
Некоторое время выбирали официальную версию кончины кронпринца: случайный выстрел на охоте, кровоизлияние в мозг; наконец, было официально объявлено, что кронпринц «в минуту душевного помрачения покончил с собой».
Одновременно было принято решение, что имя Марии Вечера никогда не будет названо в связи с гибелью кронпринца. А лучше, если оно вообще будет предано забвению. В одной из газет промелькнуло сообщение в две строки: «В ночь на 30 января скоропостижно скончалась баронесса Мария фон Вечера, восемнадцати лет от роду», – и этот номер был конфискован жандармерией.
Родственникам девушки было предложено в строжайшей тайне вывезти тело из Майерлинга и захоронить на кладбище неподалёку от Майерлинга. Вечером два родственника Марии – Бальтацци и Штокау – вошли в спальню кронпринца. Они одели Марию, вынесли тело и усадили в карету. Спутники поддерживали тело слева и справа, а сзади вдоль спины привязали палку от метлы. Карету сопровождали полицейские. На кладбище приехали уже ночью. Могильщики отказались работать ночью, да ещё в непогоду. Родственники сами вырыли могилу.
Даже мать не смогла присутствовать на похоронах – её фактически выслали из Австрии. Отправили в изгнание и графиню Лариш.
Кронпринц был похоронен в усыпальнице Габсбургов, с соблюдением всех обрядов и традиций, но – в узком кругу самых близких родственников.
Что за судьба! Им не дали быть вместе при жизни, их разлучили и после смерти.

Осквернители праха
Слухи и сплетни о гибели Рудольфа и Марии ходили самые разные. Говорили, что кронпринц убит из-за какого-то романа или интрижки, не исключали и дуэль; подозревали внутренний заговор, происки иностранных врагов и, конечно же, масонов; утверждали, что кронпринц свёл счёты с жизнью из-за пьянства и наркотиков; что он подхватил «дурную болезнь» и заразил то ли жену, то ли любовницу; что Мария была беременна, сделала неудачный аборт и приехала в Майерлинг уже со смертельным кровотечением. Выдвигались и вовсе экстравагантные версии, например, что Мария узнала страшную тайну своего рождения – её отцом был император Франц Иосиф! Некоторые слухи впоследствии вошли в романы и кинофильмы о Марии Вечера и кронпринце Рудольфе.
Замок Майерлинг был вскоре отдан церкви под монастырь и основательно перестроен. На том месте, где находились покои кронпринца,  теперь алтарь монастырского храма.
Через полгода после трагедии баронессе-матери разрешили вернуться в Вену, император принёс ей извинения. На могиле Марии появились, наконец, надгробие и надпись: «Здесь лежит Мэри, баронесса фон Вечера, родившаяся 19 марта 1871 года, скончавшаяся 30 января 1889 года. – «Как цветок выходит человек и вянет». Книга Иова, XIV, 2».
В конце Второй мировой войны несколько могил на этом кладбище были вскрыты, вероятно, в поисках ценностей. Захоронение было восстановлено, но на этом злоключения останков девушки не окончились. В 1992 году некий исследователь-любитель Хельмут Флатценштайнер выкрал кости и череп Марии, чтобы провести собственное расследование. Полиция нашла злоумышленника, он попал под суд и выплатил большой штраф. В третий раз Марию Вечера похоронили в надёжно защищённом гробу.
Скверный анекдот! Увы, так оканчиваются многие настоящие трагедии.

***
В самом начале романа «Похождения бравого солдата Швейка» патриот Австро-Венгрии бесподобный Йозеф Швейк в трактире «У чаши» так рассуждал об императоре и судьбах Габсбургов:
«…Примите во внимание: сына Рудольфа он потерял во цвете лет, полного сил, жену Елизавету у него проткнули напильником, потом не стало его брата Яна Орта, а брата – мексиканского императора застрелили в какой-то крепости у стенки. Теперь опять, на старости лет, подстрелили у него дядю». (На самом деле, не дядю, а племянника – эрцгерцога Фердинанда.)
Когда я подростком читал «Швейка», этот фрагмент показался мне одной из баек главного героя. Некоторые имена были помечены звёздочками, но в юном возрасте не хочется заглядывать в «Примечания», особенно в такой весёлой книге. Впоследствии я узнал, что этот скорбный список – сущая правда.
«Только сумасшедшие разумны», – говорила императрица Зизи; только дети и дурачки глаголят истину. Вот и Йозеф Швейк, официально признанный идиотом, видел историю Европы, как подлинный мудрец. О чём он говорил на примере династии Габсбургов? Первая мировая война разрушила четыре империи – Австро-Венгерскую, Германскую, Османскую и Российскую, – но и личные судьбы правителей складывались роковым образом и вели династии к гибели.
В этот раз я рассказал о первых жертвах из «списка Швейка». О других расскажу в следующем номере. 

Сергей МАКЕЕВ: www.sergey-makeev.ru, post@sergey-makeev.ru