Приказано забыть

ИМАМ ШАМИЛЬ. ФОТО: WIKIPEDIA.ORG

У каждой победы, как у людей, своя, порой неоднозначная, судьба. Одни превозносятся и обрастают легендами, другие забываются и память о них удел специалистов, роль третьих незаслуженно превозносится, о четвертых, хотя, порой, значение их трудно переоценить, вспоминают с неохотой, стараясь не афишировать былые подвиги, не вспоминать о доблести воинов и многочисленных кровавых жертвах, принесенных ради этой победы.

Одной из таких незаслуженно забытых нынче побед стало произошедшее 160 лет тому назад, в сентябре 1859 года, пленение Шамиля.

О том, что немалую часть XIX века Россия воевала на Кавказе, так или иначе, помнят все. Имя Шамиля тоже осталось в людской памяти, но как-то почти изгладилось. Для многих он стал кем-то вроде благородного разбойника, неуловимого, как положено народному герою, однако, по сути, не более опасного, чем разозленный шершень. А значит и победа над ним – факт занимательный, однако незначительный. Это глубокое заблуждение.

ДРОЖИ КАВКАЗ! ИДЕТ ЕРМОЛОВ

К тому времени, когда Россия пришла на Кавказ, ситуация здесь уже давно напоминала перегретый котел. Персия и Турция плотно сцепились между собой за владение этим краем. Появление нового «игрока» на этом гористом поле немедленно привело к тому, что у России появились здесь сторонники и непримиримые враги.

Быть может России стоило бы отдельно подумать до того, как вмешиваться в эту вечную резню, однако горские джигиты имели неприятное обыкновение устраивать набеги на кубанские владения империи. И благо это были бы просто разбойные налеты, так нет же – население горных аулов считало набеги естественным и наиболее достойным родом занятий для мужчины. Успехи русского оружия в борьбе с Османской империей и Персией, присоединение Грузии и ближних владений создало непростую ситуацию, когда мы, помимо собственного желания оказались плотно завязанными в местные кровавые дрязги.

В 1816 году герой войны c Наполеоном генерал Ермолов, назначенный командовать создаваемым Кавказским корпусом, докладывал в столицу: «Кавказ – это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее, или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведем же осаду». Действуя по непреложному закону войны: «пот экономит кровь», Ермолов настойчиво и планомерно действовал «траншеями» – прокладывал дороги, прорубал широкие просеки в непроходимых лесах, строил укрепленные пункты-крепостицы (аналог современных блокпостов), заложил три мощных крепости, (одна из них – нынешний Грозный), заселял отвоеванные земли представителями народностей, враждебных прежним хозяевам. Основными противниками Ермолова были закубанские черкесы, кабардинцы и чеченцы.

Последние рассматривались, как самый опасный противник. В своих жестких, но последовательных действиях генерал Ермолов – проконсул Кавказа – шел до конца: «В случае воровства, аулы обязаны выдать вора. Если скроется вор, то выдать его семью. Если, жители села дадут возможность и семье преступника совершить побег, то обязаны выдать ближайших его родственников. Если не будут выданы родственники – селения ваши будут разрушены и сожжены, семьи распроданы в горы, пленные повешены». С абреками, нападавшими на торговые караваны и укрепленные посты Ермолов и вовсе церемониться не намеревался. Собрав вместе старейшин горских аулов, он объявил им: «Лучше от Терека до Сунжи оставлю выжженные, пустынные степи, нежели в тылу российских укреплений потерплю грабежи и разбои. Выбирайте любое – покорность или истребление ужасное».

Чтобы не быть голословным, Ермолов взял штурмом и уничтожил хорошо укрепленный аул Дады-юрт, бывший настоящим гнездом абреков. Бой продолжался несколько часов, привел к большим потерям с обеих сторон, но из всего его населения осталось всего 140 женщин и детей и несколько тяжело раненных мужчин. После столь показательного урока окрестные аулы сами открывали ворота при приближении русских войск.

Но в результате горцы все же выбрали третье. В их среде, на территории современного Дагестана, зародилось религиозное течение, как непременно упомянули бы в наши дни: «запрещенное в Российской империи» – мюридизм (Мюрид – ищущий путь к спасению). Это была ветвь радикального ислама, основанная на проповеди неизвестной большинству тогдашних мусульман части ислама «Тарикате» – деяниях пророка Магомета.

ВООРУЖЕННЫЕ «ИСКАТЕЛИ ПУТИ»

Когда Ермолов железной рукой насаждал порядок в Чечне, неподалеку в аварском ханстве (нын. Дагестан) закончил обучение грамматике, логике, риторике, арабскому языку и начал курсы высшей философии и законоведения, сумрачного вида крепкий юноша из селения Гимры по имени Шамиль. Земляки утверждали, что он был очень силен, любил упражняться с шашкой и кинжалом, прекрасно бегал и держался верхом, кроме того он был умен и способен к наукам. Проповедь мюридизма попала на хорошо подготовленную почву, Шамиль быстро понял, что кратчайший путь к спасению – это непрестанная бескомпромиссная война с неверными. Этот путь давал возможность задействовать незаурядные способности Шамиля, и он со всей рьяностью молодости взялся за дело.

Решительность, военная удача, твердость в вере быстро сделали ему имя среди единоверцев, он стал одним из приближенных первого имама Гази (Кази) Мухаммада. Но военная Фортуна переменчива, в 1832 году отряд генерала Вельяминова осадил Гази Мухаммада и немногих его сторонников в башне неподалеку от Гимры. Казалось, шансов у горсточки мюридов нет. Имам, оценив ситуацию, заявил оставшимся с ним воинам: «Здесь нас всех перебьют, и мы погибнем, не сделав вреда неверным, лучше выйдем и умрем, пробиваясь!». Так и было сделано. Гази Мухаммад погиб одним из первых, следовавший за ним Шамиль был ранен штыком в грудь, но продолжал атаковать и каким-то чудом прорвался! Если бы генерал Вельяминов мог предположить, кого он упускает, – перебрал бы по камню всю округу. Но в ту пору он радовался достигнутому успеху и вероятно, полагал, что израненный мюрид умрет сам по себе.

Но тот не умер. Правда, ранение помешало ему стать новым имамом, но всего через пару лет второй имам Гамзат-бек был убит заговорщиками в мечети. Шамиль, как представляется, к этому отношения не имел. Это была месть за расправу над аварскими ханами, с которыми тот состоял в молочном родстве. Но, так или иначе, после смерти Гамзат-бека именно Шамиль стал третьим имамом мюридизма. И следующие 25 лет разгораясь и затухая на Кавказе, будет длиться ожесточенная война с воинством Шамиля.

В 1834 году, когда началась эта длившаяся четверть века эпопея, Ермолов был уже отстранен от власти и одной из причин этого стали «жестокости с туземным населением». Ермолов и впрямь не был склонен «разводить политесы», но и все занимавшие его пост генералы приходили к выводу, что жестокие методы проконсула Кавказа были вполне оправданы и переговоры никогда не давали желаемой цели. В целом политика Ермолова была очень четко сформулирована им самим: «Пощада повинным (повинившимся). Смерть непокорным. Час – на размышление». Такая практика могла сломить любой европейский народ, но воинственные горцы Кавказа были готовы сражаться и умирать, не рассуждая о пощаде.

Покорив Дагестан и подчинив ряд территорий Чечни, Шамиль устроил ставку в селении Ахульго, расположенном на отвесной скале при слиянии двух горных рек. В 1839 году русские войска осадили Шамиля в его неприступной столице и начали готовиться к штурму. Отряд графа Граббе, осуществлявший эту операцию насчитывал 7 тыс. человек при 17 орудиях. Под рукой Шамиля (по русским данным) находилось порядка 5 тыс. мюридов. С той стороны, где теоретически можно было войти в селение, высота склона составляла около 90 метров, а угол наклона около 50 градусов. При таком соотношении сил и малосильности артиллерии штурм казался настоящим безумством, но русскими двигала мысль, что, пленив или уничтожив Шамиля, они потушат разгоравшийся на Кавказе пожар и они раз за разом солдаты под огнем врага карабкались на скалы. Лишь пятый штурм увенчался успехом. Сам генерал Граббе докладывал: «Бой был ужасный. Женщины принимали в нем самое деятельное участие с оружием в руках; самыя дети кидали каменья на штурмующие войска; матери с детьми своими бросались в кручу, чтобы не попасть в плен, и целые семейства были живыми погребены под развалинами сакель своих, но не сдавались. О пощаде нельзя было и думать; кроме тех, которые положили оружие при начале штурма. Остальные (до 1500 человек) решились умереть и на предложение капитуляции отвечали выстрелами из винтовок и ударами кинжала».

По утверждению секретаря Шамиля, взятие горного селения русским войскам стоило огромных жертв. Называется цифра 33 тысячи. То есть весь отряд генерала Граббе был несколько раз начисто истреблен. За собой правоверные нехотя признали гибель лишь 300 мюридов. Русские сводки говорят о совсем иных потерях: за всю осаду Ахульго из строя убыло 2,5 тыс. человек из них в пятом штурме 544 человека. У мюридов же убито было более тысячи и 900 взято в плен. Но главное было другое – раненому Шамилю и паре десятков его соратников вновь удалось вырваться из западни.

ВЛАСТИТЕЛЬ КАВКАЗА

Залечив раны, в начале 1840 года Шамиль с неполной сотней мюридов прибыл в Урус-Мартан, где был избран имамом Чечни и Дагестана. Пожар вспыхнул с новой силой. Воскреснув, Шамиль с новыми силами ринулся в бой. Должно быть, хорошо изучив опыт недавней Отечественной войны 1812 года он переключился на партизанскую войну: отлично зная местность, имея под рукой храбрых, закаленных в боях джигитов, имея отличную разведку, имам нападал из засад. Устраивал налеты на небольшие отряды, перехватывал обозы с продовольствием и почту. Оставаясь неуловимым для имперских войск, он приобретал всю большую популярность среди местных правителей и простонародья. Уже спустя год под его рукой находился отряд, как он полагал, достаточный, чтобы дать русским кяфирам (неверным) настоящий бой. Его отряды с боем овладели фортом Лазарев, взяли несколько укрепленных пунктов. Один из них, Михайловский, обороняемый гарнизоном в 400 человек, отражал атаки 11 тыс. горцев. Когда же те ворвались внутрь, один из последних защитников, рядовой Осипов взорвал крепость вместе с собой и врагом.

Еще недавно казавшийся уничтоженным Шамиль, теперь фактически контролировал Чечню, Ингушетию и Дагестан. Вместе с ним выступила и Черкесия. Русские войска едва ли не повсеместно вынужденно перешли к обороне. Попытки устраивать вылазки и проводить зачистки районов, занятых мюридами давали лишь частные успехи. Одним из ярких боевых эпизодов одной из таких экспедиций является сражение при Валерике, в котором отличился воспевший его молодой поручик Тенгинского полка Михаил Лермонтов.

На месте шестичасового огневого и штыкового боя, согласно журналу боевых действий, было обнаружено 150 вражеских трупов. В письме Лопухину в столицу Лермонтов пишет о 600. Заняв поросший густым лесом высокий берег реки Валерик. Заранее подготовив его к обороне, мюриды надеялись заманить русских в западню, но их замысел был раскрыт и атака наших войск, после жестокой схватки, заставила врага бежать.

ТЕОДОР ГОРШЕЛЬТ. 1863. «ПЛЕННЫЙ ШАМИЛЬ ПЕРЕД

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИМ КНЯЗЕМ А. И. БАРЯТИНСКИМ

25 АВГУСТА. 1859». ФОТО: WIKIPEDIA.ORG

Само по себе это локальное столкновение можно записать в победы русского оружия, однако, с рядом оговорок. Враг заранее точно знал сроки и направление движения русской колонны, заранее выбрал и подготовил место для боя, все время похода он постоянными наскоками и перестрелками изнурял солдат и не давал командовавшему отрядом генералу Голофееву хладнокровно оценить боевую обстановку. Благодаря осторожности командующего и храбрости войск, русским удалось одержать победу, но враг смог без помех уйти в горы, а дальнейшее продвижение генерала Голофеева не дало сколь-нибудь заметных результатов. Шамиль навязывал бой, где хотел и когда считал удобным. В аварских землях два крупных отряда были наглухо блокированы в укрепленных селениях и только благодаря мужеству и военному таланту ныне забытого героя кавказской войны генерала Ф.К. Клюки фон Клугенау, гарнизонам удалось вырваться из западни. Но укрепления были оставлены. И это далеко не единичные случаи.

ГОРЬКИЕ ПЛОДЫ НЕВЫУЧЕННЫХ УРОКОВ

Для решительной борьбы с Шамилем в Грозный был отправлен новый командующий Отдельного Кавказского корпуса – боевой генерал граф Михаил Семёнович Воронцов, герой войны 1812 года. Казалось бы, ему, храброму и умелому военачальнику, знавшему театр военных действий с младых ногтей, вполне по силам одолеть горцев. Но Шамиль думал по-другому.

Едва прибыв на Кавказ Воронцов начал готовить мощный удар по временной ставке имама – селению Дарго. Естественно, подготовка экспедиции проходила в обстановке секретности, но разведка мюридов работала безукоризненно – планы и приготовления Воронцова в полной мере были известны Шамилю. 31 мая 1845 года началась Даргинская экспедиция, едва не ставшая катастрофой для русской армии. Войска шли быстро, не встречая сколь-нибудь серьезного противодействия, лишь изредка вступая в перестрелки с разъездами горцев. Но каждый день они встречали новые засыпанные колодцы и сожженные аулы. Воронцов торопился, надеясь застать Шамиля в Дарго. Он надеялся, что уж на этот раз тому не ускользнуть. Тщетная надежда – на месте походной столицы имама его ждали дымящиеся развалины. Шамиль сжег аул и ушел в горы.

Вот тут, скорее всего, Воронцов припомнил горящую Москву и голодную армию Наполеона, отчаянно пробивающуюся к Березине. Продовольствие и вода были на исходе. Зато в тылу, откуда ни возьмись, появились основные силы Шамиля. На счастье Воронцова на помощь к нему с упорными боями, прогрызаясь через заслоны и засады мюридов, шел отряд Клюки-фон- Клугенау, с продовольственным обозом. Офицер Куринского полка Горчаков описывал этот поход: «Каждый шаг нашего движения доставался нам ценою десятков наших воинов – убитых и раненых. Солдаты, потеряв своих храбрых и лучших офицеров, никого и слушать не хотели, – они бежали толпою или поодиночке. Горцы же старались каждому из них преградить дорогу: врезывались в середину, били, убивали, сбрасывали в пропасть».

Однако решительный фон Клугенау не останавливался, невзирая на потери, с остатками обоза генерал все же смог пробиться к войскам Воронцова и спасти их от голода и жажды. Кроме того, он отвлек на себя большую часть горцев и позволил отряду генерала Фрейтага подойти на помощь и деблокировать отряд Воронцова. Потеряв около 3 тыс. убитыми и раненными, бросив обоз и часть орудий, тот несолоно хлебавши вернулся в Грозный. Поход был объявлен, в целом, успешным, что наверняка повеселило Шамиля, ставшего явным хозяином положения.

Можно предположить, что осуществление такого маневра было подсказано имаму военными советниками из офицеров-перебежчиков. Особенно много их было среди поляков. Известно, что гордые шляхтичи составляли немалую часть телохранителей Шамиля, еще один польский офицер командовал его артиллерией. В целом у Шамиля имелось под рукой довольно много перебежчиков из русских войск. Один из них, рядовой Максимов, утверждал, что в Дарго имелся целый батальон из 500 человек русских и поляков. При этом имам распорядился построить для них в своих землях две православные церкви (старообрядческая и обычная) и костел. Пошедшим на службу перебежчикам выделялись земли и скот. Подобная щедрость и веротерпимость серьезно подрывали дух войск.

Но Воронцов был не намерен признавать за собой поражение. Не надеясь более уничтожить Шамиля одним ударом, он вернулся к тактике Ермолова, и стал последовательно зачищать и разрушать выявленные очаги сопротивления. Так были стерты с лица земли укрепленные аулы Салта и Герегебиль. Шаг за шагом, методично и целенаправленно, топором и штыком вытесняя горцев из аулов, загоняя их в ущелья, отрезая от баз, Воронцов подавлял сопротивление мюридов. С 1850 года началось постепенное замирение кавказских народов.

Но и имам не сидел сложа руки, он предпринял походы на Владикавказ и в Кахетию, но был отбит. Казалось, мюридизму приходит конец, однако тут на его удачу началась Крымская война (1853-1856 гг.). Турецкий султан присвоил Шамилю звание генералиссимуса всех Черкесских и Грузинских войск и обещал сделать царем Грузии, если тот возьмет Тифлис (Тбилиси). Деятельностью Шамиля всерьез заинтересовалась английская разведка, начавшая прокачивать здесь тему свободной Черкесии. А потому готова помогать оружием, деньгами и специалистами. Но все они просчитались, Шамиль не пошел на поводу турок и англичан и не выступил против России. Более того, он казалось, объявил перемирие на время Крымской войны. Единственный его за это время поход в Алазанскую долину скорее был налетом для пополнения запасов продовольствия, чем реальной военной операцией.

После окончания Крымской войны Отдельный корпус был преобразован в армию и бои на Кавказе начались с новой силой. Генералы Муравьёв и кн. Барятинский продолжили сжимать кольцо вокруг Шамиля. Весной 1859 года была взята очередная резиденция имама чеченский аул Ведено. И вновь Шамилю удалось скрыться. Но преследование его продолжалось и в конце августа (начало сентября по новому стилю), Шамиль был окружен в дагестанском ауле Гуниб. Под его рукой находилось 400 мюридов с 2 пушками, русские войска насчитывали 16 тыс. при 18 орудиях.

Находившееся на высоченной скале это селение и само по себе было естественной крепостью, сторонники имама еще более укрепили его. Но русских уже было не остановить. Командовавший войсками князь Барятинский предложил Шамилю капитулировать, но тот отказался. После недолгих приготовлений начался штурм. В жарком бою на окраине селения было уничтожено 360 мюридов. Русские потери насчитывали менее 200 человек убитыми и ранеными. Шамиль желал драться до конца, но его сыновья убедили отца сдаться. С остатками разбитого отряда тот вышел к Барятинскому уже находившемуся на окраине Гуниба и отдал ему свое оружие. Князь гарантировал безопасность самому Шамилю и его семье и с почетным эскортом отправил в Санкт-Петербург к императору.

Александр II немедленно выехал навстречу пленнику, и первая их встреча произошла в Чугуеве, неподалеку от Харькова. Государь был весьма любезен, отвел для поселения Шамиля Калугу и казалось, принимает дорогого гостя, а не лютого врага, с которым Россия сражалась более четверти века. Должно быть, как раз в это время и вспомнился нейтралитет, занятый Шамилем в годы Крымской войны.

Через несколько лет он вместе с сыновьями присягнул на верноподданичество России, а через десять лет после пленения Шамилю было даровано потомственное дворянство. В конце жизни он совершил паломничество в Мекку и Медину, где третий имам мюридизма и скончался в 1871 году и был похоронен с почестями.