Сталинский «Контроль-Кº»

Как ОГПУ Генриха Ягоды придумало и разоблачило «германскую диверсионно-повстанческую организацию, работавшую под прикрытием фирмы «Контроль-К°»

3 ноября 1933 года руководство ОГПУ в спецсообщении, адресованном Сталину, Молотову и Кагановичу, просит разрешить арест нескольких австрийских и германских подданных – представителя фирмы «Контроль-Кº» на Украине австрийца Иосифа Вайнцетеля, инженеров Николаевского судостроительного завода имени Андре Марти – немца Густава Карла и австрийца Рихарда Гришая. По версии Объединённого государственного политического управления (ОГПУ), это руководители обширной сети «германской диверсионно-повстанческой организации, работавшей под прикрытием фирмы «Контроль-К°».

Как оказалось, личного дозволения Сталина на арест вышеназванных иностранцев ОГПУ к тому времени добивалось уже почти три недели. Ещё 15 октября 1933 года заместитель председателя ОГПУ Яков Агранов направил Сталину докладную записку о том, что чекистами якобы «вскрыта и частично ликвидирована в г. г. Мариуполе и Николаеве диверсионно-разведывательная организация немецкой национал-социалистической партии, работавшая под прикрытием фирмы «Контроль-К°». И что «ячейки резидентуры» этой организации обнаружены в оборонных цехах целого ряда заводов Мариуполя («Имени Ильича» и «Азовсталь») и Николаева («Имени Марти», «61», «Плуг и молот»), а также в портах Мариуполя, Бердянска, Николаева, Херсона, Одессы и даже в полках 15-й Инзенской стрелковой дивизии РККА.

По версии Агранова, возглавлял организацию пресловутый Иосиф Вайнцетель, бывший офицер австро-венгерской армии, а его главными резидентами «по диверсионно-разведывательной работе» были инженер завода «Плуг и молот» Рихард Гришай Рихард, «член австрийской организации нац. – соц. партии», и инженер-конструктор завода «Имени Марти» германский подданный Густав Карл. Как утверждали чекисты, вышеназванные иноземцы добыли данные об оборонных цехах, строительстве подлодок, рецептуру специальной танковой стали, сведения «о состоянии XV дивизии и Мариупольского гарнизона». Более того, эта «широкая разведывательная работа сопровождалась подготовкой диверсий на ряде предприятий», а завербованные немцы-колонисты якобы создавали «повстанческие ячейки в немецких колониях Донбасса, Одесщины и Днепропетровщины». Всего, сообщал Агранов, уже «арестовано 28 человек», большинство которых, как водится, «сознались», но «в целях полного вскрытия диверсионных ячеек организации» руководство ОГПУ просит у Политбюро разрешения на арест ещё трёх иностранцев.

Но Сталин тянет с ответом, словно в представленной ему картине не хватает некоего завершающего мазка. Как явствует из документов Политбюро, абсолютно никаких улик в деле просто не было – кроме «чистосердечных признаний». И уж кто-кто, а Сталин реальную цену этой липы знал превосходно. Не то чтобы его это сильно тревожило – чтобы поставить к стенке советских граждан вполне достаточно было и выбитого чекистами. С иностранцами же пока ещё приходилось церемониться, хотя и свёртывание торгово-экономического сотрудничества с Германией уже шло, и перед органами уже поставили задачу выдворения германских специалистов (и попутно наведения страха на работавших с ними советских граждан). Но арест сотрудников «Контроль-К°» мог преждевременно дезорганизовать работу фирмы, а занималась она делом весьма важным для советской стороны – техническим обслуживанием советского хлебного экспорта. Поскольку именно экспорт зерна тогда и давал валюту для индустриализации, товарищу Сталину желательно было не спешить, да и козыри на руках иметь чуть посущественнее самооговоров. Никаких резолюций и пометок в документе Сталин не оставил, лишь особо подчеркнул фразу Агранова, что работа вскрытой и ликвидированной шпионской сети «сопровождалась подготовкой диверсий». Словно вопросил: а диверсии-то где?

Те, кому положено, своим выдрессированным взглядом прозрачный намёк вождя уловили мгновенно. 24 октября 1933 года, спустя ровно неделю после первой сводки Агранова о раскрытии и ликвидации на юге Украины немецкой «диверсионно-разведывательной организации», Сталину приходит новое спецсообщение ОГПУ: 22 октября в крытом эллинге завода имени Марти, «где находится 11–12 подлодок, возник пожар». Никаких существенных повреждений он не нанёс, уничтожив часть штабелей лесов, электропроводку и повредив две подводные лодки типа М («Малютка»). Затем, формальности ради выждав положенный срок, Сталину докладывает уже сам Генрих Ягода: поджог совершён по прямому указанию секретаря германского консульства в Одессе диверсионной группой той самой шпионской сети, о раскрытии и ликвидации которой ОГПУ тов. Сталина ранее информировало.

Разумеется, теперь уже арестовали всех, кого надо, и они уже сознались: одни – в работе на германский Генштаб «ещё во время империалистической войны», другие – что являются агентами германской разведки аж с 1908 года… Всё выглядело замечательно, разве лишь из материалов ОГПУ следует: диверсию на заводе «шпионско-диверсионная организация» совершила уже после того, как была вскрыта, а её участники – арестованы! Или диверсантов на время выпустили из изолятора ОГПУ, дабы они довершили недоделанное?! Но мелкие огрехи оперативников никого не заботили: указания свыше поняты правильно и выполнены, оперативная разработка реализована. Всё остальное значения не имело, поскольку никакого гласного судебного процесса не предусматривалось. В марте 1934 года по решению Политбюро германские и австрийские подданные, арестованные в связи с делом «Контроль-Кº», были высланы за границу. А вот советским гражданам, которых взяли в связи с этим делом, повезло меньше: хотя приговоры, вынесенные тогда некоторым из них во внесудебном порядке, порой выглядели мягкими, в 1937-м это «исправили».