Автор: Алексей МИТРОФАНОВ Совместно с:
06.11.2015
Как сын владельца лавки колониальных товаров уехал из «выморочного города» в большую литературу.
Если говорить об исторической личности, максимально соответствующей городу Таганрогу, то это, безусловно, Антон Павлович Чехов. Чехов здесь родился и провёл детские и юношеские годы. Покинув свою родину, он регулярно на неё наведывался, помогая своим здешним родственникам, да и городу вообще. Поддерживал и великодушно позволял им нежиться в лучах его славы. И даже когда Чехов умер, таганрожцы этого, похоже, не заметили – настолько привычным и естественным казалось его незримое присутствие в городе. Для таганрожцев Чехов до сих пор живой.
Антон Павлович родился в 1860 году в семье незадачливого таганрожского предпринимателя. Жизнь в городке была тихая, томная, как бы засиженная мухами. Никакого движения куда бы то ни было не наблюдалось. Из проявлений прогресса – вышедший годом раньше первый номер первой городской газеты. Называлась она «Полицейский листок».
Впрочем, это состояние сохранялось в той или иной степени на протяжении всей жизни великого писателя. В частности, публицист Валериан Светлов отчитывался в 1902 году: «Таганрог – очень неинтересный город для принуждённых постоянно обитать в нём и, главным образом, неинтересный по климатическим условиям: жара в нём стоит неестественная, доходящая летом до 48–50 градусов, а холод зимою до 20 и больше…
Таганрог производит на человека, попавшего в него в первый раз, странное и унылое впечатление выморочного города: улицы пустынны, как в Помпее, ставни у всех домов наглухо заперты; изредка попадается неторопливо идущий прохожий; даже на главной, Петровской улице летом нет никакого движения, а зимою – лишь небольшое, да и то в определённый вечерний час…
Не имея канализации, водопровода и стоков, город не может быть действительно чистым; в особенности отвратительно в нём содержание ассенизационного обоза, распространяющего по вечерам невероятное зловоние на улицах. Несчастные обыватели только что открыли ставни и окна, желая воспользоваться наступившей хотя бы относительной прохладой, как уже приходится закрывать окна, чтобы спастись от мчащегося с грохотом обоза».
МУЖСКАЯ ГИМНАЗИЯ (1843), ГДЕ УЧИЛСЯ ЧЕХОВ
Фото: ru.wikipedia.org
ОСВЯЩЕНИЕ ДЕРЕВЯННОГО МАСЛА
Основным родом занятий таганрожцев была, разумеется, торговля. Но, как мы уже отмечали, именно отец Антона Павловича Чехова к этому промыслу талантов не имел.
Последним же подвигом этого предпринимателя было открытие в 1869 году на Александровской улице колониальной лавки. Разузнав, что в городе будут устраивать железную дорогу, и выяснив, где именно планируется разместить вокзал, Павел Егорович решил воспользоваться этой инсайдерской информацией и вложил все свои средства в магазин на месте предполагаемого оживлённого движения пассажиров. Но, как писал его сын Александр Павлович, «с первых же дней оказалось, что расчёт Павла Егоровича был создан на песке. Пассажир оказался неуловляемым и потянул с вокзала совсем в другую сторону».
В результате вместо оживлённой торговли Чеховы получили всё те же привычные тишину и покой. Тот же Александр Павлович писал: «На… большой чёрной вывеске были выведены сусальным золотом слова: «Чай, сахар, кофе и другие колониальные товары». Вывеска эта висела на фронтоне, над входом в лавку.
Немного ниже помещалась другая: «Навынос и распивочно». Эта последняя обозначала собою существование погреба с сантуринскими винами и с неизбежною водкой. Внутренняя лестница вела прямо из погреба в лавку, и по ней всегда бегали Андрюшка и Гаврюшка, когда кто-нибудь из покупателей требовал полкварты сантуринского или же кто-нибудь из праздных завсегдатаев приказывал:
– Принеси-ка, Андрюшка, три стаканчика водки, а вы, Павел Егорович, запишите за мной».
Именно здесь произошёл феерический случай, описанный тем же мемуаристом: «Однажды летом… вошел Павел Егорович с озабоченным лицом и сообщил:
– Этакая, подумаешь, беда: в баке с деревянным (оливковым. – Авт.) маслом нынче ночью крыса утонула.
– Тьфу, гадость какая! – брезгливо сплюнула Евгения Яковлевна.
– А в баке масла более двадцати пудов, – продолжал Павел Егорович. – Забыли на ночь закрыть крышку, – она, подлая, и попала… Пришли сегодня в лавку, а она и плавает сверху…
– Ты уж, пожалуйста, Павел Егорович, не отпускай этого масла нам для стола. Я его и в рот не возьму, и обедать не стану… Ты знаешь, как я брезглива».
Продавать масло было б нечестно, а выливать жалко. Павел Егорович решил пойти на компромисс: устроил молебен по очищению масла. Пустил работника Андрюшку извещать всех постоянных покупателей. Разговоры были приблизительно такие:
– Кланялись вам Павел Егорыч и просили пожаловать в воскресенье в лавку. Будет освящение деревянного масла…
– Какое такое освящение? Что за освящение? – удивлялись покупатели.
– В масло дохлая крыса попала, – наивно пояснял Андрюшка.
– И вы это масло продавать будете?
Церемония «очищения» масла прошла торжественно. Глава семейства лично дирижировал церковным детским хором. Правда, как утверждал Александр Павлович, «с этого момента, к величайшему удивлению и недоумению Павла Егоровича, торговля сразу упала, а на деревянное масло спрос прекратился совсем».
В результате Чехов-старший разорился окончательно и тайком от многочисленных кредиторов выехал в Москву (изменив свою внешность и дойдя пешком до следующей после Таганрога станции – на вокзале появляться он побаивался). Вслед за ним было эвакуировано всё семейство, кроме разве что Антона Павловича. Он остался здесь дурить мозги заёмщикам и доучиваться в гимназии.
«Арестантские роты особого рода» – так называл здешнюю гимназию писатель В. Тан-Богораз. Любое нарушение заведённого единообразия влекло неминуемое наказание. Однажды, когда юный Антон Павлович (прозванный, кстати, Бомбой за свою большую голову) явился на занятия в клетчатых панталонах, директор первым делом заявил: «Чехов, будете в карцере!»
Впрочем, встречались в гимназии и светлые личности. Например, преподаватель Закона Божия отец Фёдор (Покровский). Именно он придумал для Антона Павловича будущий псевдоним – Антоша Чехонте.
В прошлом отец Фёдор служил полковым священником, да не в тылу, а на передовой. Впоследствии, когда Антон Павлович приезжал в свой родной город, он интересовался: «Как поживает поп Покровский? Ещё не поступил в гусары?»
ПЕРВОЕ САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА ЧЕТЫ ЧЕХОВЫХ. ЗДЕСЬ РОДИЛСЯ И ПРОЖИЛ ПЕРВЫЕ ДВА ГОДА СВОЕЙ ЖИЗНИ АНТОША ЧЕХОВ
Фото: ru.wikipedia.org
ТАГАНРОГ ПОСТАВЛЯЛ ЧЕХОВУ ПРОТОТИПОВ
Окончив курс, Антон Павлович спешно уехал в Москву к семье. Сделал довольно быструю, более чем успешную литературную карьеру. И регулярно посещал родной свой город.
Антон Павлович и любил наезжать в Таганрог, и в то же время скучно ему было до оскомины. Каждый раз – одно и то же. Останавливался в доме своего любимого дядюшки Митрофана Егоровича. Писал о нём: «Я всегда буду говорить хорошо за его добрую душу и хороший, чистый, весёлый характер».
Брат же Михаил рассказывал: «В их уютном, гостеприимном домике мы, племянники, всегда находили родственный приём, позднее, поселившись на севере, при каждом нашем наезде в Таганрог мы любили останавливаться у дяди Митрофана. В этом именно домике и схвачены Антоном Чеховым некоторые моменты, разработанные им впоследствии в таких рассказах, как, например, «У предводительши».
Каждый чеховский визит одаривал его одними и теми же впечатлениями. Вот, к примеру, описание, оставленное современником о посещении им городского сада: «В городском саду Антон Павлович уселся в стороне и смотрел на гуляющих.
– Ни одного знакомого. Все новые люди, – говорил он, – а между тем всё по-прежнему. И тот же круг, и так же ходят вокруг музыкальной эстрады и молчат, и скучают. Всё до мелочей осталось, как было в моё время, когда я бегал сюда гимназистом».
Реклама обещала много радости: «Имею честь объявить, что, арендовав буфет в здешнем городском саду и желая доставить публике удовольствие слушать хорошую музыку и возможность пользоваться чисто и вкусно приготовленным столом, я договорил здешний оперный оркестр, который будет играть по вечерам».
Но, разумеется, Чехову всё это было в высшей степени неинтересно.
Время от времени родной Таганрог поставлял Чехову прототипов. Здесь, например, жил Александр Фёдорович Дьяконов, с которого был списан «Человек в футляре».
В другой раз Чехов примечал: «Дома я застал о. Иоанна Якимовского – жирного, откормленного попа, который милостиво поинтересовался моей медициной и, к великому удивлению дяди, снисходительно выразился: «Приятно за родителей, что у них такие хорошие дети». Отец дьякон тоже поинтересовался мной и сказал, что их Михайловский хор (сбор голодных шакалов, предводительствуемый пьющим регентом) считается первым в городе. Я согласился, хотя и знал, что о. Иоанн и дьякон ни бельмеса не смыслят в пении. Дьячок сидел в почтительном отдалении и с вожделением косился на варенье и вино, коими услаждали себя поп и дьякон».
Уезжая же в Москву, обычно признавался дяде: «Покидая Таганрог, я самое дорогое покидаю для себя – это вас, Дядя. Память о Вас не пропадёт, и где бы я ни был, я буду помнить о тех дружеских отношениях и тех замечательных беседах, которые Вы проводили с нами в Таганроге».
Ясно, что если бы не Митрофан Егорович, визиты в Таганрог были бы реже.
А в 1894 году дядюшка расхворался. Антон Павлович решил вспомнить свои медицинские практики. В результате в «Таганрогском вестнике» появилась заметка, исполненная сугубо южного абсурда: «В настоящее время в Таганроге гостит известный беллетрист А. П. Чехов, уроженец г. Таганрога. Антон Павлович вызван сюда в качестве врача к серьёзно заболевшему родственнику М. Е. Чехову, старосте Михайловской церкви».
Увы, в том же году Митрофан Егорович скончался.
ОДНА ИЗ КОМНАТ МЕМОРИАЛЬНОГО МУЗЕЯ «ДОМИК ЧЕХОВА»
Фото: Сергей Венявский/РИА «Новости»
«ПРОШУ ВАС ПРИНЯТЬ И РАЗРЕШИТЬ»
Антон Павлович помогал не только дяде и его семейству, но и самому Таганрогу. Одним из подарков Чехова родному городу был памятник Петру Великому работы М. М. Антокольского. Правда, это не было подарком в прямом смысле слова – городу за памятник пришлось платить. Да и сама фигура, собственно, уже существовала, правда, пока что в римской мастерской Марка Матвеевича. Но, когда в Таганроге встал вопрос об увековечении памяти первого русского императора, именно Чехов обратился к члену Таганрогской городской управы Йорданову с идеей выкупить у автора это произведение.
Он совершенно справедливо утверждал, что «никакой конкурс не даст такой удивительной фигуры Петра… Мне кажется, что, если это дело нам удастся, мы будем иметь лучший памятник Петру». Сам Чехов пожертвовал на памятник приличную сумму из собственных средств. Через него же осуществлялись все переговоры. Разумеется, если б не ходатайство Антона Павловича, Марк Матвеевич попридержал бы статую для менее захолустного места.
Памятник открыли в 1903 году, за год до смерти Чехова. Впоследствии копии статуи были установлены в Петербурге (два экземпляра, на Кирочной улице и у Сампсониевского собора) и в Архангельске, в Петровском парке.
Чехову же была обязана своим процветанием и таганрожская библиотека. Не удивительно – ведь ещё в детстве и юности он часами просиживал здесь за страницами «Стрекозы» и «Будильника», да и более серьёзную литературу вниманием не оставлял. Конечно, он не мог не отблагодарить любимое книгохранилище.
Чехов обращался к городскому голове: «Посылаю для городской библиотеки книги, в большинстве полученные мною от авторов, переводчиков или издателей. Многие из них, именно те, которые снабжены автографами, имеют для меня особенную ценность, и это обстоятельство объясняет, почему я решаюсь предлагать книги, которые, быть может, уже имеются в нашей библиотеке и не обогатят собою её каталога. Прошу вас принять их и разрешить мне и впредь присылать книги, причём в следующие разы я буду направлять свои посылки непосредственно в библиотеку». Городской голова соглашался.
Чехов скончался летом 1904 года за границей. В Таганроге в честь него сразу переименовали улицу – ту самую, где проходила церемония «очищения масла». Город начал полниться многочисленными мемориальными досками – благо в юности писатель исходил весь город вдоль и поперёк. Открывались музеи. В 1910 году было принято вполне закономерное решение открыть в Таганроге памятник Антону Павловичу. Была собрана некая сумма, но случилась революция, всем стало не до этого.
И только после освобождения города от фашистов, в 1944 году, на Красной площади Таганрога установили бюст. Впрочем, ещё в 1935 году во дворе одного из чеховских музеев – «Домика Чехова» – был открыт аналогичный бюст из гипса. Полноценный памятник работы скульптора Иулиана Митрофановича Рукавишникова открыли в Таганроге только в 1960 году.
Антон Павлович – суровый, постаревший – сидит посреди круглой клумбы, опирается левой рукой о левое колено и недовольно смотрит в никуда. А вокруг бегают загорелые южные дети, которым только ещё предстоит понять, какой великий человек когда-то жил в их городе.
Автор:
Алексей МИТРОФАНОВ
Совместно с:
Комментарии