В списках вновь значатся

Последний защитник Брестской крепости ст.лейтенант Умат Гирей Барханоев

У каждого народа – свои герои Великой Отечественной. Но не всем народам в СССР «разрешали» их иметь

Девятый день мая – праздник, полный тихой грусти и бесконечной гордости, счастья и боли. В студенческие годы мы любили в этот день приходить в парк Горького, чтобы просто посмотреть, как встречаются фронтовики.
В те времена нам и в голову не приходило, что для кого-то этот праздник может быть окрашен иначе, что в радостную майскую палитру примешаны тона горечи, обиды, унижения. И хотя на нашем многонациональном факультете учились ребята из всех республик СССР, и со многими мы очень дружили, не помню, чтобы ингуши, чеченцы или крымские татары когда-нибудь говорили о трагедии своих народов. О том, как на них поставили клеймо народов-предателей, пособников фашистов, как их оболгали и подвергли репрессиям. Не принято было тогда о таком говорить вслух, даже с приятелями. Боль свою таили в себе.

Смерти бояться – героем не стать
Так звучит одна из ингушских поговорок. Вот ещё одна: «Пусть будет лучше погибший, но хороший сын, чем живой, но плохой». В национальном характере, в традициях этого народа – культ беззаветной храбрости и героизма. В царской России вайнахи считались лучшими воинами по самой своей природе, и ингуши, не отбывавшие тогда воинской повинности, участвовали во всех военных походах, многие дослужились до высших военных чинов, десятки стали Георгиевскими кавалерами.
Однако в советское время долго, даже после принятия закона о реабилитации репрессированных народов, участие ингушей в Великой Отечественной замалчивалось. А ведь этот малочисленный народ потерял на войне 17 797 человек, почти что шестую свою часть. Архивные источники хранят множество фактов, свидетельствующих об отваге ингушских воинов на полях сражений Великой Отечественной. Они вписали немало ярких страниц в историю войны. Как и их предки, проявлявшие чудеса героизма, ингуши показали себя достойными славы своих отцов. Они сражались под Москвой и Ленинградом, бились за Сталинград, защищали Кавказ, освобождали европейские страны, воевали в партизанских отрядах, вошли в Берлин.
Поиски останков многих павших продолжаются до сих пор, ведь из-за депортации похоронки зачастую не доходили до адресатов.
Руслан Гудантов, уроженец Владикавказа, капитан, заместитель командира 549-го танкового батальона 30-й гвардейской танковой бригады. В июне 43-го геройски погиб удеревни Арбузово Ленинградской области. Там же похоронен— в братской могиле. Звание Героя Советского Союза присвоено посмертно.
Рашид-Бек Ахриев, первый лётчик-ингуш, ещё до революции окончил Гатчинскую военную авиационную школу. В составе лётного отряда особого назначения доставлял из Москвы в Ленинград продовольствие и боеприпасы. В январе 1942-го его самолёт был сбит. Звание Героя присвоено посмертно.
46 ингушей за военные подвиги были представлены к званию Героя Советского Союза, но многие не получили своей награды только по той причине, что были ингушами. Удар в спину целому народу был нанесён самым жестоким образом – когда мужчины воевали, не жалея своих жизней, их жён, детей и отцов-стариков грузили в товарные вагоны. Одни, узнав об этом, срывали погоны с плеч, но большинство, стиснув зубы, продолжали защищать Родину. Хотя после депортации в феврале 1944 года были изданы специальные приказы об увольнении ингушей и чеченцев из армии. Многие, чтобы остаться воевать, вынуждены были указывать в документах другую национальность.
Но и после войны испытания народа на прочность не закончились: вернувшиеся к своим семьям, находившимся в депортации, бойцы умирали от ран без медицинского обслуживания или от голода. Вчера ещё защищавшие свою страну с оружием в руках, сегодня они автоматически становились «врагами народа»…

Вровень с мужчинами
«Настоящий мужчина не станет женщиной, но настоящая женщина, случается, приравнивается к мужчине». Так звучит ещё одна ингушская поговорка. Казалось, никогда в истории женщины-ингушки не служили в армии и не воевали. Правда, древние легенды доносят до нас истории о том, что существовали у древних ингушей женские гарнизоны, или что были девушки, выбиравшие себе суженого лишь среди тех, кто одолел их в единоборстве. Устные предания хранят память о героинях, которые бились на дуэли против захватчиков, чтобы отвоевать землю отцов. Одна из них запечатлена на картине ингушского художника Хож-Ахмеда Имагожева. Эти истории – словно древнегреческие мифы о воинственных амазонках, защищавших свою родину.
Легенды стали былью в годы военных испытаний. Среди женщин, с оружием в руках защищавших страну в сороковые-роковые, были и ингушки.
Асият Тутаева, уроженка села Насыр-Корт Назрановского района, до войны окончила аспирантуру Ленинградского института экспериментальной медицины им. А.М.Горького, майор медицинской службы, служила в передвижном эвакогоспитале на Ленинградском фронте, затем на1-м Украинском. 29 октября 44-го попала в плен и была повешена фашистами у села Колодино Тернопольской области. Её сестра – Нина Тутаева, капитан медицинской службы, с 1941 года до конца войны была ординатором 6-го военно-санитарного поезда 34-го эвакуационного пункта, имеет боевые награды. Тамара Албогачиева также была направлена на Западный фронт и все годы войны лечила раненых, имеет награды. Ляля Ужахова добровольно ушла на фронт, все четыре года была наводчицей, а потом и командиром орудия.

Последний защитник
В годы войны родилась легенда о последнем защитнике Брестской крепости, впоследствии подтвердившаяся и обретшая имя – ингушское имя.
Известно, что в гарнизоне Брестской крепости к началу Великой Отечественной войны числилось 259 человек, призванных военкоматами ЧИАССР. Известные факты позволяют утверждать, что ингушей в крепости было много. Так, согласно сохранившимся сведениям, только одним Малгобекским райвоенкоматом в феврале 1940 года в район Бреста было направлено 39 призывников. Если учесть, что довоенных призывов было четыре (осень 1939, весна, осень 1940 и весна 1941 года), а на территории современной Ингушетии в предвоенный период было шесть районов, то получается довольно значительная цифра. Достоверно и то, что в цитадели Бреста сражалось более 20 воинов из села Верхние Ачалуки. Вместе с тем, совершенно нет данных об ингушах, призванных военкоматом Пригородного района.
Итак, легенда. Рассказывали, что, когда крепость всё же была захвачена фашистами, и немецкий генерал выстроил солдат для награждения, из подземных казематов вышел невероятно худой, непонятного возраста человек, его длинные седые волосы касались плеч. Кирпичная пыль въелась в перетянутый ремнем ватник, сквозь дыры на брюках виднелись голые, распухшие, покрытые засохшей кровью, колени. Из разбитых сапог торчали раздутые чёрные пальцы. Он стоял, строго выпрямившись, высоко подняв голову, и, не отрываясь, смотрел на солнце ослепшими глазами. И из этих немигающих пристальных глаз неудержимо текли слёзы.

Старший лейтенант
Однако легенда длительное время оставалась легендой. Её сюжет лег в основу романа Бориса Васильева «В списках не значился». С наступлением демократических перемен в нашей стране были преданы гласности многие неизвестные страницы истории, всплыли из небытия забытые имена. И вновь заговорили о последнем герое Бреста.
Эту историю поведал Станкус Антанас – бывший эсэсовский офицер, по национальности литовец. Он в своё время бежал в Германию, где вступил в дивизию СС. К концу войны, когда Красная армия окружила его дивизию, Станкус Антанас попал в плен и был приговорен к расстрелу. Учитывая, что он молод, смертную казнь заменили на 25 лет лагерей строгого режима. Он был сослан в Магадан, где 10 лет проработал на золотых приисках, и был освобождён из-под стражи за примерное поведение. Он знал, что в Литве все знают о его активном участии в жестких операциях в составе эсэсовской дивизии, и спокойно жить там ему не удастся. Поэтому Станкус Антанас осел в селе Малая Сарань Карагандинской области, где работал на шахте №120 «Саранская» проходчиком угольных выработок. Вот его рассказ.
«Дело было в середине июля 1941 года. Случилось так, что эсэсовская дивизия стояла недалеко от Брестской крепости. Одному полку этой дивизии, в котором служил Станкус Антанас, было поручено очистить Брестскую крепость от остававшихся там солдат Красной армии. Полк отправился выполнять задание, захватывая пленных и уничтожая оказывающих сопротивление. Всё реже и реже раздавались оттуда выстрелы, всё меньше и меньше оставалось бойцов. И всё-таки немецкая армия ещё несла потери от выстрелов из развалин. Израненные защитники Брестской крепости выходили в штыковые атаки. Многие из них были с типичными кавказскими лицами. И хотя они были слабы, дрались, как одержимые».
«И вот настало время, когда силы защитников Брестской крепости иссякли. Атаки прекратились. Стало понятно, что с Брестской крепостью уже покончено, – рассказывал Станкус Антанас. – Мы шаг за шагом обследовали все подвалы крепости и везде находили только трупы. Эсэсовская дивизия готовилась двинуться за наступающими вглубь СССР немецкими частями. Генерал поздравил всех с взятием Брестской крепости и стал вручать награды. И в это самое время из подземных казематов крепости вышел высокий подтянутый офицер Красной армии. Он ослеп от ранения и шёл с вытянутой левой рукой, правая его рука лежала на кобуре. Он был в рваной форме, но шёл с гордо поднятой головой, двигаясь вдоль плаца. Дивизия стояла, застыв, и видавший виды генерал вдруг чётко отдал честь этому последнему защитнику Брестской крепости, за ним отдали честь все офицеры дивизии. А он, качаясь, медленно шёл сквозь строй врагов, отдававших ему сейчас высшие воинские почести. Но он не видел этих почестей, а, если бы и видел, ему было бы уже всё равно. Он был выше всех мыслимых почестей, выше славы, выше жизни, выше смерти. Дойдя до воронки от снаряда, он повернулся лицом к западу, вынул из кобуры пистолет и выстрелил себе в висок. Он упал лицом к Германии. Вздох прошёл по плацу. Мы стояли, поражённые увиденным. Потрясённые мужеством этого человека. Он упал на спину, широко раскинув руки, подставив солнцу невидящие, широко открытые глаза».
«Когда проверили документы, – рассказывал дальше Станкус Антанас, – узнали, что он уроженец ЧИАССР, старший лейтенант пограничных войск. Фамилию его я запомнил точно – Барханоев. Нам приказали похоронить его со всеми подобающими воинскими почестями. Он был погребён под оружейный салют. Не зная, кто он по вероисповеданию, мы поставили на его могиле столбик».
Теперь ингушские школьники, точно так же, как их сверстники во всей России, пишут на уроках сочинения и о старшем лейтенанте Барханоеве, и о своих прадедах-фронтовиках, с чистой душой гордятся их подвигом. Мальчишки знают – должен и правнук героем стать, если уж прадед герой и защитил свою Родину.