Война все спишет?

КАПИТАН ИВАН ВОРОБЬЁВ

Чем дальше уходит от нас Великая Отечественная война, тем острее встает вопрос о целесообразности количества понесенных жертв. В том числе, и среди мирного населения. До сих пор он так и остается без ответа…

Таковы жестокие правила войны, когда женщины, старики и дети зачастую становились заложниками в борьбе сторон. По воспоминаниям очевидцев, общепринятой практикой на оккупированных территориях было, когда за одного убитого солдата или подорванного мотоциклиста немцы сжигали сразу несколько деревень, не говоря уже о массовых расстрелах мирных жителей. Можно сколько угодно говорить о неизбежности жертв, однако от того страшного времени нам в наследство досталась жуткая по своему смыслу поговорка о том, что гибель одного человека в мирное время трагедия, а во время войны уничтожение миллионов, не более чем статистика. Между тем есть примеры, когда причастные к гибели ни в чем не повинных людей, пытались как-то загладить, искупить свою вину. Примером сказанному может служить деревня Ланёва Гора Псковского района, когда в огне погибло 65 ее жителей, из которых почти половина – дети, включая грудных младенцев.

Об этой трагической истории газета «Совершенно секретно» уже писала в статье «Я тот день помирать стану – буду помнить» (№ 17 (433), ноябрь 2019 года), а один из федеральных телеканалов не так давно посвятил ей больше часа своего эфирного времени. Напомним, что в конце октября 1943 года партизанский отряд под командованием Ивана Воробьёва организовал засаду на автоколонну гитлеровцев. В дневнике боевых действий 8-й Ленинградской партизанской бригады по этому поводу даже сохранилась лаконичная запись: «21.10.1943 года в районе деревни Ланёва Гора, 21 км юго-восточнее Пскова из засады уничтожили 2 грузовика и 9 солдат противника».

В ответ немецкое командование отдало приказ: стереть село с лица земли вместе с жителями. «Экзекуция» была поручена карателям 1-го и 3-го взводов 37-го эстонского полицейского батальона, которые «блестяще» выполнили приказ своих хозяев. Спустя 20 лет после случившегося непосредственные участники акции получили по заслугам, однако исследователи трагедии странным образом каждый раз неизменно упускали из зоны своего внимание несколько важных вопросов. Например, почему засада была организована в самой деревне? Чья это была инициатива: командира отряда Ивана Воробьёва, приказ вышестоящего начальства или роковое стечение обстоятельств? И главное: какова была военная целесообразность подобного рода акций? По словам директора Фонда «Достоверная история» Юрия Алексеева, «руководством к действию партизан был приказ Ленинградского штаба партизанского движения, где прямо говорилось о необходимости акций подобного рода».

«Их политический смысл сводился вот к чему: предполагалось, что, устраивая подобные диверсии против врага, ему в ответ станет вооруженное восстание мирных жителей. Другими словами, по примеру легендарной Василисы Кожиной люди возьмутся за топоры и вилы, что поможет наступающим частям Красной Армии сломить оборону противника, – продолжает собеседник «Совершенно секретно». – В этом была своя логика: шел конец 1943 года, враг по всем фронтам медленно, с боями, но все же отступал. Что касаемо Северо-Западного направления, то здесь шла активная подготовка операции по окончательному снятию блокады с осажденного Ленинграда, поэтому (чисто теоретически) поддержка местного населения могла ускорить освобождение. При этом я намеренно оставляю вопрос об эффективности противоборства крестьян, вооруженных, чем попало, и дивизий СС по охране тыла армии или подразделений вермахта. И совсем за скобками партизанской героики остается число сожженных деревень, сколько при этом мирных людей повесили, сожгли, расстреляли. Тем не менее, работая в архивах, мне удалось познакомиться с этим приказом и могу сказать только одно: отряд Воробьёва выполнял боевое задание, но в силу ряда непредвиденных обстоятельств в случае с Ланёвой Горой что-то пошло не так».

ПАРТИЗАНСКИЙ РОБИН ГУД?

Первое, на что обращает внимание наш эксперт, это то, что первоначально Воробьёв принял решение атаковать автоколонну фашистов вне (!) населенного пункта: на мостике небольшой речки, что протекала между двумя деревнями Зайцево и Ланёва Гора. В ожидании врага был выставлен дозор, который с задачей не справился. И об этом в самом уголовном деле даже есть упоминание. Речь идет о некой местной жительнице (свидетели называли ее «Манькой-спекулянткой»), которая предложила наблюдателю поменять его сапоги и даже пообещала угостить самогонкой. Вместо того, чтобы ждать врага, предупредить о его приближении, дозорный отправляется бражничать, что заканчивается вполне закономерно: засада на мосту оказалась сорванной. Поэтому, чтобы выполнить приказ и не упустить врага, нападение происходит в Ланёвой Горе. Это в свою очередь повлекло за собой череду трагических событий, не говоря уже о жестокости, с которой эстонские фашисты расправлялись с мирными жителями, количестве жертв.

«Могу только предположить, но по ряду свидетельств Иван Воробьёв считал себя пусть косвенным, но все-таки виновником гибели жителей деревни, – продолжает г-н Алексеев. – От местных я слышал (и не раз), когда после войны Воробьёв попытался навестить деревню, то его там встретили, мягко говоря, не очень ласково. Верить ли этому? – не знаю, но точно известно: будучи натурой деятельной, уже после окончания войны Иван Егорович решает лично (!) мстить карателям. Его решимость укрепится, когда станет известно, что некоторые из коллаборантов, в том числе, и участники уничтожения деревни, выжили и более того – вернулись домой, не понеся никакого наказания. Были ли это теракт или нападение на бывших пособников фашистов? – сказать не могу, но все это вполне правдоподобно».

Слова нашего собеседника подтверждает петербургский исследователь, в недавнем прошлом профессор Петербургского государственного университета Геннадий Хитров. В свое время ему удалось пообщаться с Михаилом Пушняковым, оперуполномоченным Управления КГБ СССР по Псковской области, который занимался розыском гитлеровских пособников – участников карательной операции в Ланёвой Горе. Разговор был телефонный, к тому времени Михаил Петрович уже вышел в отставку, тем не менее, он подтвердил факт «набегов» Воробьёва на хутора бывших бойцов особой эстонской роты. Тогда же было упомянуто, что в его уголовном деле были и заявления от пострадавших граждан сопредельной республики. Неужели мы имеем дело с неким советским Робин Гудом, который взял на себя груз ответственности за случившееся и попытался по-своему вершить правосудие? Чтобы понять, насколько верна эта версия, обратимся к личности самого партизанского командира.

Из его персональной карточки (она тоже фигурирует в т.н. «ланёвском деле». – Прим. ред.) мы узнаем, что Иван Воробьёв (1923 г.р.) был уроженцем деревни Галушино Рашневского сельского совета Псковского района, до войны учился в педагогическом техникуме. С начала оккупации проживал на территории, захваченной немецко-фашистскими войсками, а с августа 1942 года до февраля 1943 года служил у оккупантов в качестве полицейского. По некоторым данным – в охране диверсионной школы, которая располагалась на окраине Пскова. Однако в начале 1943 года он убедил группу ее слушателей, среди которых были в основном офицеры, перейти на сторону партизан. Сначала он возглавлял группу, потом отряд, а с сентября 1943 года по март 1944 года Воробьёв уже командует полком 8-й партизанской бригады. Причем, воевал он на самом деле хорошо и тут следует вспомнить случай, когда Воробьёв вместе со своими товарищами сумел ликвидировать вражеский эшелон. Фашисты, чтобы подстраховать состав от нападения, прицепили к нему два вагона с мирными жителями, но мстителям удалось их спасти, а сам состав пустить под откос. После освобождения Иван Егорович служит в Советской армии, а 16 марта 1946 года демобилизуется, работает в советских и партийных органах. В его послужном списке указываются и награды: медали «Партизану Отечественной войны II степени», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией». Увы, но заканчивается формуляр начинающего партийного работника неожиданно: летом 1948 года его арестовывают, а через год с вердиктом «за службу в немецкой полиции, шпионскую деятельность и незаконное хранение оружия (пистолет ТТ) Воробьёв был осужден Особым совещанием при МГБ СССР к 25 годам лишения свободы.

МАХОВИК РЕПРЕССИЙ

«История для того времени довольно банальная, – продолжает Юрий Алексеев. – В 1948 году начался раскручиваться маховик, так называемого «Ленинградского дела», куда оказался втянут и Воробьёв. Почему? – даже сейчас мы можем только строить догадки, хотя ни одно из обвинений, ему предъявленных, не выдерживает никакой критики. Взять хотя бы службу в полиции. С учетом неразберихи первого года войны следует сказать, что тогда даже полицаев выбирали на общедеревенских собраниях, чтобы порядок был, чтобы хлеб и мясо поровну делили. С учетом сказанного, вряд ли Воробьёва можно было назвать стопроцентным полицаем».

Такого же мнения придерживается и Геннадий Хитров (к слову, его родственники, мать была в числе тех, кто чуть не погиб во время бойни в Ланёвой Горе, была ранена, но сумела выжить. – Прим. ред.), который также попытался ответить на вопрос о том, каким образом Воробьёв из полицейского мог «переквалифицироваться» в командира отряда, а затем и партизанского полка?

«Вопрос не простой, поскольку командира отряда, и тем более командира полка, после проверки утверждало высшее партизанское руководство в лице Ленинградского штаба партизанского движения, – рассуждает Геннадий Михайлович. – К тому же в бригадах для проверки были, так называемые, Особые отделы, а Воробьёв был еще и местным (его отряд действовал в окрестностях родной деревни), следовательно, о нем все было известно. К тому же подобных примеров было немало. Например, в той же бригаде командиром 10-го отряда, созданного в середине октября 1943 года, служил бывший начальник «власовского» гарнизона, целиком перешедшего на сторону партизан. Имя этого командира Николай Васильевич Жданов. До того, как стать красным командиром, он командовал ротой Русской освободительной армии (РОА), которая квартировала в деревне Назимово, неподалеку от деревни Галушино».

Если же говорить о местечковом «коллаборационизме», то уместно привести выписку из отчета 8-й Ленинградской партизанской бригады в связи с ее расформированием: на 1-е марта 1944 года всего по бригаде насчитывалось 3900 человек. В этом составе было: из военнопленных 1300 человек, бывших бойцов РОА – 214, из полиции – 107, из рабочих немецких батальонов – 174, захваченных в плен (поляков, литовцев, голландцев) 17 человек. Увы, но судьбы тех, кто оказывался после войны в лагерях, как правило, по надуманным и сфабрикованным обвинениям, складывались трагично. Иван Воробьёв – не стал исключением, однако его историю можно проследить по… знаменитой книге Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Вот эти строки…

«ЧЕЛОВЕК НЕУГНЕТАЕМОГО НРАВА»

«Сидит здесь и Иван Воробьёв, капитан, Герой Советского Союза. Во время войны он был партизаном во Псковской области. Это – решительный человек неугнетаемого нрава. У него уже есть неудачные побеги и еще будут впереди. На беду, он не может принять тюремной окраски – приблатненности, помогающей беглецу. Он сохранил фронтовую прямоту, у него – начальник штаба, они чертят план местности и открыто совещаются на нарах. Он не может перестроиться к лагерной скрытости и хитрости, и его всегда продают стукачи…» («Архипелаг ГУЛАГ», ч.5, «Каторга»)

Из других документов, с которыми можно познакомиться на сайте Норильского отделения общества «Мемориал», выясняется, что Солженицын, хоть и перегнул палку касаемо Героя Советского Союза (доказательств этому утверждению так и не было обнаружено. – Прим. ред.), но не покривил истиной, когда охарактеризовал его, как «человека неугнетаемого нрава». Судите сами, за время отбытия срока наказания заключенный Воробьёв был судим еще три раза. И каждый раз – за побеги. Сначала в январе 1951 года, когда с ножом в руках бросился на шофера автомашины. Тогда вместе с группой заключенных он овладел грузовиком, дал полный газ и прорвал проволочное ограждение рабочей зоны лагеря. Их взяли в 20 км от места побега. Потом были еще дерзкие попытки (и новые срока!), что говорит о решимости этого человека. Тут же следует отметить, что за свой срок псковский партизан отбывал срок в Степном лагере, Песчаном лагере (в Казахстане), Горном лагере (в Норильске). В последнем лагере в 1953 году он принимал участие в восстании заключенных в качестве одного из руководителей, а скончался год спустя в городе Иркутске (в Александровском централе) от водянки, как следует из медицинского заключения, хотя можно предположить, что это стало следствием побоев. Между тем Геннадий Хитров убежден, что точка в истории партизана Воробьёва еще не поставлена: «На сайте Красноярского отделения общества «Мемориал» сообщается, что «солженицынский» Воробьёв был реабилитирован еще в 1993 году. У меня нет сомнений, что человек, который с товарищами устроил партизанскую засаду в Ланёвой Горе и герой Норильского восстания – одно и то же лицо. Однако, когда я обращался в региональные правоохранительные органы, то с удивлением узнал, что областная прокуратура в 1996 году отказала в реабилитации Воробьёва».

Получается, что партизан, герой войны с обостренным чувством совести (пока не рассекречено само дело остановимся на этой версии. – Прим. ред.) по-прежнему вне закона? Может ли быть такое? Нет сомнения, что окончательную точку должны поставить не только энтузиасты, но и окончательная реабилитация Ивана Егоровича, а также снятие грифа «секретно» с его дела. Справедливости ради следует сказать, что Геннадий Хитров два раза (!) по личной инициативе через суд пытался добиться оправдания Воробьёва (2010 и 2011 гг.), однако его доводы, к сожалению, не были услышаны. Причина? Как считает наш эксперт, по всей видимости, все дело в масштабе личности самого Воробьёва: не будь он в числе руководителей Норильского восстания заключенных в 1953 году, одним из многочисленных героев романа «Архипелаг ГУЛАГ», то, скорее всего, его давно бы реабилитировали в соответствии с федеральным законом РФ № 1761-1 от 18 октября 1991 года. Увы, но этого до сих пор так и не произошло, хотя неординарность личности партизана, его непростая судьба и военное прошлое подталкивает к мысли о том, что допущенная по отношению к нему несправедливость должна быть исправлена. Безнадежно ли «дело Воробьёва»? – для тех, кто всерьез занимается достоверной, но не фейковой историй, ответ на этот вопрос очевиден.

Фото из архива автора