Забытый спаситель России

Порою события, имеющие крайне малое значение, преподносятся как выдающиеся достижения, а деяния реально значимые покрываются густой серой пылью забвения. Человеческая память избирательна, а уж если совершившие подвиг герои «не той системы», то и героизм их предписывается тщательно позабыть. Как это произошло с битвой при Сарыкамыше и первом из ее героев – полковником Генерального штаба Букретовым. Не всякий сегодня вспомнит даже между кем происходило это сражение и когда. А уж о его значении в русской истории и вовсе знают лишь специалисты.

Справедливость – понятие не историческое, но все же очень свойственное россиянам. И она требует отбросить идеологическую шелуху и отдать дань уважения героям своего Отечества. Сражение при Сарыкамыше между Российской императорской армией и армией Османской империи началось 9 (22) декабря 1914 года и непрерывно продолжалось вплоть до 22 декабря 1914 года (4 января 1915 года). За всю историю русско-турецких войн, а их за два с половиной века было 11, это было, пожалуй, самое ожесточенное и, вероятно, наиболее судьбоносное сражение.

МИРОВАЯ ВОЙНА. ПЕРВЫЙ РАУНД

Совсем недавно Первая мировая война считалась достойной лишь упоминания: чем гордиться, что изучать? Лишь через сто лет пришло жутковатое понимание, что ни Первой, ни Второй мировых войн не было – есть одна единая Мировая война. Короткие перерывы между «раундами» не стоит считать миром – это лишь передышка, чтобы собраться с силами.

Возможно, сейчас подходит к концу очередной «перерыв», и мы в преддверии третьего, еще более ужасного, раунда. Причины войны не изжиты, обстановка в обществе не стала человечней, ужас, вызванный прошлой войной, истерся в памяти, и новые поколения вершителей судеб наивно полагают, что смогут победить «малой кровью могучим ударом». Не они первые наступают на эти грабли, не им первым они ударят в лоб. Перед Первой мировой войной думали точно так же. И, конечно же, как без того, в предвоенные годы шла непрекращающаяся борьба за мир.

К слову, российский император Николай II, один из главных инициаторов миротворческого процесса, даже выдвигался за это на Нобелевскую премию. В мае 1914 года в Гааге открылся Дворец Мира. На открытии делегаты из многих стран в один голос заверяли, что цивилизованное человечество не потерпит больше войн и мирное урегулирование спорных международных вопросов станет нормой… До рокового выстрела в Сараево оставалось чуть более трех месяцев.

Война стран Антанты (Россия, Англия, Франция) против Тройственного союза (Австро-Венгрия, Германия и Италия) началась в сентябре 1914 года. Османская порта (Турецкая империя) старалась держаться в стороне. Султан Махмуд V вовсе не желал втягиваться в бойню  – предыдущие войны показывали, что такая затея для Турции заканчивается плачевно: «Воевать с Россией?! Даже ее трупа довольно, чтобы сокрушить Турцию!» – заявлял он. О настроениях султана в российском Генеральном штабе было хорошо известно. Однако за скорейшее вступление Турции в войну ратовал ее военный министр Энвер-паша.

ПОЛКОВНИК БУКРЕТОВ (В ЦЕНТРЕ) СО СВОИМИ КУБАНСКИМИ КАЗАКАМИ-ПЛАСТУНАМИ

ПОТОМОК МУХАММЕДА

Умный, решительный, пользующийся в обществе непререкаемым авторитетом, он свято верил в собственное великое предназначение. Веру подогревали семейные предания, выводившие род Энвер-паши от пророка Мухаммеда. Сын мелкого железнодорожного служащего, он добился назначения заместителем верховного главнокомандующего, то есть лично султана. При этом еще в военном лицее он вступил в антиправительственное движение младотурок, а закончив военную академию, участвовал в терактах против султанских чиновников. Младотурки желали европейских реформ и одновременно – снижения зависимости Турции от Европы. В 1908 году Энвер-паша принял активное участие в перевороте против султана Абдул-Хамида II. В Турции установилась конституционная монархия. Наученный горьким опытом очередной султан не лез в управление государством, оставив вопросы войны и мира «помощникам».

Энвер-паша перестроил и перевооружил армию по германскому образцу, немецкие инструктора работали не покладая рук, делая ее боеспособной армией европейского уровня. К слову, японская армия, с которой России пришлось столкнуться в 1904 году, тоже обучалась немецкими военными специалистами.

Разработанный военным министром план был дерзок и в случае успеха сулил широкие перспективы. Война уже длилась несколько месяцев, осенняя распутица, холода и огромные потери сбили боевой раж первых дней. Призыв «закидать врага шапками» стих. Шапок не хватало для обогрева собственных голов. В это самое время в Трабзон (Трапезунд) в штаб 3-й турецкой армии прибыл Энвер-паша и объявил, что готовится наступление на Кавказском фронте. Командование пришло в ужас – тылы не готовы! Солдат необходимо снарядить, обеспечить теплой одеждой, заготовить продовольствие

Энвер-паша предполагал такое малодушие, без лишних разъяснений и уговоров он снял прежних военачальников и поставил новых. Выступать следовало как можно скорее, пока успокоенное начавшейся зимой русское командование не ждет наступления.

В ту пору на Кавказе стояли трескучие морозы, и снег достигал полутора метров глубиной. Наступление в таких условиях представлялось крайне проблематичным, но Энвер-паша рвался в бой. Справедливости ради надо сказать, что он послал в Трабзон четыре парохода со снаряжением и теплой одеждой, но караван был перехвачен русскими. Однако турецкого Наполеона (как его льстиво именовали) остановить происками генерала Мороза было невозможно.

Гористый рельеф Кавказа не позволял русской армии держать непрерывную линию фронта. Важные опорные пункты были заняты отрядами различной численности, плюс к этому армии помогало государственное ополчение и подразделения пограничной стражи. В мирное время Кавказская армия представляла немалую силу, но теперь громадные потери на иных фронтах и тишина на линии соприкосновении с турками позволили российскому командованию перебросить отсюда немалую часть войск. Здешний наместник, 77-летний князь Воронцов-Дашков, некогда был храбрым генералом, однако время его уже прошло. Он был совершенно не готов руководить войсками в реалиях новой войны. К тому же его штаб находился примерно в 200 км от линии фронта.

Вялотекущие боевые действия на Кавказском фронте давали надежду, что здесь и далее получится лишь делать видимость настоящей войны. В районе Батуми турецкому десанту удалось потеснить наши войска, но местную крепость все же отстояли, русские войска, еще осенью вошедшие на территорию Турции, прорвались к важному населенному пункту Кепри-кей, но были вытеснены обратно. Дальнейшего наступления не последовало. Теперь же и вовсе можно было расслабиться и ждать весны.

Энвер-паша, не обращая внимания на препятствия, совершал глубокий обход. Каждому из трех корпусов турецкой армии были поставлены четкие боевые задачи. Один сковывал боем передовые части русских. Два других фланговым маневром прорывались в стратегическую глубину Кавказского фронта, в беспечный сонный тыл. Стремительность и внезапность наступления были залогом успеха. Невзирая на множество отставших и обмороженных, турки продолжали ускоренный марш. Проводники из местного населения охотно указывали пути в обход русских постов. Масштаб надвигающейся катастрофы стал ясен, лишь когда два корпуса турецкой армии начали окружать важнейший транспортный узел Кавказской армии – Сарыкамыш.

КОНЕЧНАЯ СТАНЦИЯ

Этот небольшой городок был конечной железнодорожной станцией, к тому же отсюда до стратегического центра Кавказа – мощной крепости Карс – шла расширенная шоссейная дорога, позволявшая стремительным броском преодолеть 40 километров, отделяющих станцию от крепости. Полагавший себя в глубоком тылу гарнизон Карса был совершенно не готов к обороне. Большая часть воинских частей находилась совсем в других местах, и собрать их было делом не быстрым. В планах турок взятие Сарыкамыша вовсе не рассматривалось, как отдельная войсковая операция. Гарнизон его состоял из двух ополченческих дружин и пары эксплуатационных батальонов железнодорожной обслуги. На вооружении их стояли безнадежно устаревшие винтовки системы Бердана с запасом патронов 15 выстрелов на ствол.

Захват стратегически важной станции  – единственного транспортного узла в тылу Кавказской армии  – представлялся делом одного залпа. Тем более что немалая часть местного населения – черкесов, готовы были встать под знамена Энвер-паши. Этого успеха напряженно ждали в Стамбуле, после него в Батуми для окончательного разгрома русской армии должен был высадиться еще один армейский корпус. А дальше  – общий марш на Тифлис, поддержанный местными исламистами, прорыв в Азербайджан, и кровавое восстание мусульман в тылу прочно увязшей на германском и австро-венгерском фронтах Российской империи. Работа младотурков на Кавказе, в Средней Азии и Поволжье велась уже не первый год, и русский тыл вспыхнул бы в единый миг.

Но тут его величество случай буквально снарядился в мундир Российской императорской армии. В тот холодный зимний день в Сарыкамыше на станции оказались две сводные роты, направляющиеся на службу в Туркестанский корпус, пара легких пушек, отправленных в Карс для формирования новых батарей, и 200 выпускников Тифлисской школы прапорщиков, обстрелянных фронтовиков, недавно получивших свое первое офицерское звание и ждущих распределения по воинским частям. Здесь же в ожидании поезда застрял полковник Букретов, начальник штаба 2-й Кубанской пластунской бригады, следовавший к новому месту службы.

Силы русских и турок были совершенно неравны. Понимая это, ополченцы начали тихо расходиться по домам. Именно в этот момент на железнодорожном вокзале Сарыкамыша раздался «роковой» для Энверпаши телефонный звонок. Помощник кавказского наместника по военной части, генерал Мышлаевский потребовал вызвать к аппарату ближайшего старшего офицера. Таковым и оказался Николай Адрианович Букретов. Заместитель командующего Кавказской армией приказал ему принять командование обороной Сарыкамыша и держаться, сколько будет возможности

Для самого генерала Мышлаевского потеря транспортного узла была делом решенным. Намереваясь организовывать новый рубеж обороны, он отдал армии приказ об отступлении и сам 14 (27) декабря без промедления отбыл в Тифлис.

Однако о настроениях, царивших в ставке наместника, на осажденной станции было неизвестно. На помощь Сарыкамышу, запиравшему стратегический проход через ущелье, подтягивались все окрестные воинские части. Подошли конная и пешая сотни пограничной стражи с восьмью пулеметами, из окрестных сел на подводах на станцию прибыло 600 запасных солдат и обозников при двух офицерах. По железной дороге была переброшена рота железнодорожников с восемью пулеметами. Под ружье встала даже пожарная команда.

Чтоб сдерживать натиск десятков тысяч турецких солдат, этого было недостаточно, однако Букретова военно-статистические выкладки решительно не интересовали. 13 декабря, заняв господствующие высоты, солдаты импровизированного гарнизона, вгрызлись в заснеженные камни, заставляя врага оплачивать кровью каждый шаг. Энвер-паша неистовствовал, он приказал атаковать, не считаясь с потерями. И все же продвижение турок сильно замедлилось. К полудню обескровленные букретовцы с боем начали отступать к железнодорожному вокзалу. И тут, ориентируясь на звук пальбы, по заснеженным горным дорогам, прямо через турецкие позиции, с «Ура!» к городку прорвался 1-й Запорожский казачий полк с 4-мя орудиями и пулеметами и батальон 80-го Кабардинского пехотного полка. Ошеломленные турки в панике отступили. Тут Букретову доложили, что враг уже перерезал шоссе, ведущее к Карсу, железная дорога взорвана и Сарыкамыш в окружении.

И все же османы, надеявшиеся заночевать в тепле, жестоко просчитались. Температура ночью упала до минус тридцати градусов, и недошедшие пароходы с зимней одеждой в последнюю ночь приснились, вероятно, многим. К примеру, в 29-й турецкой пехотной дивизии на подступах к Сарыкамышу замерзло около половины личного состава. Едва живой начальник штаба дивизии утром был захвачен в плен русскими разведчиками. Обнаруженные при нем бумаги полностью раскрывали планы Энвер-паши.

В это время в Тифлисе царила паника. Генерал Мышлаевский в деталях обрисовал картину окружения и капитуляции всей Кавказской армии. Город спешно готовился к эвакуации. Сарыкамыш продолжал держаться. Ночью 14 декабря туркам удалось ворваться в город, но штыковой атакой их вновь вытеснили за околицу и заставили ночевать в промерзших окопах.

БИЛЕТ В ОДИН КОНЕЦ

И тут командование корпусом, в полосе ответственности которого находился Сарыкамыш, принял генерал-лейтенант Юденич, до того начальник штаба наместника. Получив информацию о планах Энвер-паши и выяснив, что, невзирая на потери, отряд Букретова стоит намертво, сковывая вражескую армию, он стремительно подготовил и начал стратегическое наступление.

15 декабря, пройдя по заснеженному бездорожью 80 километров, не сбавляя хода ни днем, ни ночью в Сарыкамыш с боем пробилась 1-я Кубанская пластунская бригада. Окружение было прорвано. Теперь подмога к несломленному русскому отряду шла без остановки. Изнуренные боями и морозами турецкие полки теперь представляли жалкое зрелище. Дерзкий план «турецкого Наполеона» обернулся западней. Усиленный новыми подкреплениями, 17 (30) декабря полковник Букретов, по-прежнему находясь в меньшинстве, перешел в решительное контрнаступление.

Полный разгром 3-й турецкой армии в Сарыкамышской операции  – тема отдельная. Домой из более чем 90 тысяч аскеров вернулось лишь двенадцать с половиной тысяч. «Сам Аллах в те дни был на стороне русских!»  – резюмировал Энвер-паша, как и Наполеон, убегая из замерзающей армии. Командирам его корпусов повезло меньше – они попали в плен.

Генерал Юденич получил абсолютный оперативный простор для развития наступления на построенную немецкими инженерами крепость Эрзерум, считавшуюся неприступной до той поры, покуда он ее не взял.

РУССКИЕ СОЛДАТЫ СО ЗНАМЕНАМИ, ЗАХВАЧЕННЫМИ В ЭРЗЕРУМЕ

Без сомнения, дело при Сарыкамыше достойно войти в число знаменательных дат Русской воинской славы. Отчего же вдруг оно так скоро забылось? Оттого ли, что генерал-майор Букретов в годы Гражданской войны стал последним атаманом Кубанского казачьего войска, а генерал Юденич угрожал красному Петрограду? Или же потому, что инициатор похода на Сарыкамыш и геноцида армян Энвер-паша в 1920 году после очередного переворота нашел спасение в большевистской Москве? Здесь он развивал экзотическое движение «Общество единства революции» с исламом, был обласкан советской властью и направлен вести переговоры с басмачами. Попытка тушить пожар бензином к успеху не привела, вскоре Энвер-паша сам возглавил басмачество. И, когда б не успешная операция по его ликвидации в 1922 году, мог причинить еще много зла. Но Аллах и тут оказался на стороне русских.

Да, справедливость – понятие не историческое. Но быть может, пора ей восторжествовать?

Фото из архива автора.