Зенитно-ракетное правосудие по-киевски

Главком ВВС России в 1998–2002 гг. генерал армии Анатолий Корнуков. Министр обороны Украины в 1996–2001 гг. генерал армии Александр Кузьмук (внизу)
Мемориал в память жертв трагедии над Чёрным морем на кладбище Новосибирска

Четвёртого октября 2001 года над международными водами Чёрного моря потерпел катастрофу самолёт Ту-154М российской авиакомпании «Сибирь», выполнявший рейс Тель-Авив – Новосибирск. Погибли все находившиеся на его борту 66 пассажиров и 12 членов экипажа. Экипаж самолёта армянской авиакомпании АН-24, летевшего из Симферополя в Ереван, своими глазами наблюдал взрыв «тушки», о чём и доложил диспетчеру. Сразу же возникла версия теракта. Не дожившая и до вечера: спасатели обнаружили обломки самолёта, изрешеченные словно шрапнелью. «Шрапнелью» оказались стальные шарики, которыми снаряжается боевая часть зенитной управляемой ракеты 5В28 (или 5В28М) зенитного ракетного комплекса (ЗРК) С-200В. Пуск ракеты, как было установлено, произвели украинские военные, проводившие боевые стрельбы на полигоне в Крыму.

«…И другие твёрдые предметы»
Расследованием занималось сразу несколько инстанций. В России – государственная комиссия, Межгосударственный авиационный комитет (МАК), Министерство транспорта. Украинская сторона тоже расследовала: была создана Государственная комиссия во главе с Евгением Марчуком, секретарём Совета национальной безопасности и обороны Украины, собственное служебное расследование провело и Министерство обороны Украины. Наверняка расследование вели и израильские службы: из 66 погибших пассажиров 51 – граждане Израиля.
Понятно, что сбили российский самолёт украинские зенитчики неумышленно, но кто виноват: люди или техника? Из обнародованной информации стало очевидно, что дело не в технике, а, скажем мягко, в не слишком высокой профессиональной компетентности командных кадров украинской армии. И откровенно халтурной, разгильдяйской подготовке учений: это был форменный бардак, закономерно приведший к кровавому исходу. Военных наказали, но предельно мягко: кому-то из высоких чинов пришлось покинуть армию, но кого-то лишь понизили в должности, да и то лишь временно.
Был решён и вопрос финансовых компенсаций родственникам погибших: в 2003 году Украина согласилась на выплаты, формально не признав своей юридической ответственности за трагедию.
Но в отношении компенсаций авиакомпании «Сибирь» (S7 Airlines) – а она вчинила иск Государственному казначейству и Министерству обороны Украины, потребовав компенсацию за сбитый самолёт, – украинские вояки вдруг пошли в полный отказ: я не я, и корова (ракета) не моя. Даже экспертное заключение соответствующее предоставили, «независимых» экспертов. Из этого заключения следует, что и траектория полёта ракеты «полностью не соответствует принципам функционирования ЗРК С-200В», и по своим тактико-техническим характеристикам украинская ракета никак не могла преодолеть расстояние до самолёта, поразив его. А даже если и долетела, то точка подрыва боевой части никак не могла занимать то место, которое занимала. Но даже если и занимала, что с того – оттуда, мол, до самолёта могло долететь лишь три стальных шарика-шрапнели, чего для уничтожения самолёта ну никак не достаточно. Особо умилил финальный пассаж «экспертизы»: «Катастрофа самолёта Ту-154М RА-85693 над акваторией Чёрного моря 04.10.2010 произошла вследствие воздействия на его детали в направлении сверху до середины… многочисленных твёрдых предметов… Такими твёрдыми предметами могли быть как шарообразные специальные поражающие элементы боевой части 5Б14Ш зенитной ракеты 5В28 из состава зенитного ракетного комплекса С-200В, так и другие твёрдые предметы с соответствующими структурными и размерными характеристиками». На нормальный язык это можно перевести так: «Да, российский лайнер сбит ракетой, но не нашей. Что, кроме наших ракет, там других быть не могло? Ну- таки и что?..» (Пресловутое экспертное заключение имеется в распоряжении «Совершенно секретно», равно как и ряд других материалов суда).
И вот, опираясь на это заключение, Хозяйственный суд города Киева в сентябре 2011 года вынес решение: в иске отказать. Апелляцию также завернули, ныне авиакомпания пытается обжаловать решение в кассационном порядке. Не секрет, что отличия правосудия по-киевски от суда «басманного» минимальны, так что каждый сам может легко просчитать, сколь велики шансы российской авиакомпании на справедливое решение…
Готовя этот материал, пообщался с рядом украинских коллег. Некоторые из них поведали, как теперь военные чиновники в Киеве отвечают на резонный вопрос: «Кто же тогда сбил российский самолёт, если иных ракет, кроме украинских, в акватории Чёрного моря тогда не летало?» Как бы на условиях конфиденциальности и «не для печати» некоторым местным журналистам на голубом глазу выдают: терзают нас, мол, смутные сомнения, не сбили ли самолёт... сами россияне, из Геленджика, например… И столь же «неофициально» добавляют: а если даже и мы сбили, так «Сибири» вообще рыпаться нечего – на самолёте, мол, не работал аппарат опознания «свой – чужой»….
Не ломайте голову, пытаясь понять, какая вообще связь между системой «свой – чужой» – российской, украинскими ракетами и пассажирским самолётом, летящим строго в международной воздушной трассе, над международными же водами Чёрного моря! – Это и есть военно-чиновная логика, по-киевски. Выходит, если пресловутая аппаратура «свой – чужой» не включена, можно сбивать иностранные пассажирские самолёты над нейтральными водами?! Как не вспомнить анекдот того времени: «Кум, слышал, какую пакость нам москали опять учинили? – Ну? – Насадили полный самолёт евреев и сбили нашу мирно летящую ракету…»

Богадельня пана Кузьмука
О предстоящих учениях в районе Крымского полуострова Украина уведомила вроде бы заблаговременно. Закрыла район боевых стрельб, но лишь в радиусе 50 км, хотя «паспортная» дальность поражения целей комплексом С-200В – 255 км, а техническая дальность полёта ракеты – 5В28/5В28М порядка 300 км. В советское время при стрельбах на военном полигоне Сары-Шаган в казахской пустыне Голодная степь был зафиксирован управляемый полёт ракеты комплекса С-200В на 350 км. При отказе системы самоликвидации, подтверждают специалисты, ракета и вовсе способна улететь на дальность, значительно превышающую «паспортную». В качестве примера порой приводят случай, когда ракета-«двухсотка», не самоликвидировавшись, преодолела 386 км – столь огромный запас мощности был заложен в ракету при её разработке. Когда же радиолокатор подсвета цели (РПЦ) работает в режиме так называемого монохроматического излучения, возможен захват целей на дальности 390–410 км и переход головки самонаведения ракеты комплекса С-200В на автосопровождение на дальности 290–300 км. Цель поражается подрывом вблизи неё 217-килограммовой осколочно-фугасной боевой части с готовыми поражающими элементами – это 37 тысяч стальных подшипниковых шариков, каждый весом 3–5 граммов.
Из доступных открытых источников известно, что комплекс затачивался в первую очередь против стратегических бомбардировщиков и самолётов АВАКС. И по совокупности характеристик, как поясняли мне знакомые зенитчики, для РЛС и её оператора между ними и пассажирским лайнером разницы практически нет. Поэтому при проведении учений всегда есть риск спутать мишень с «привычной целью». Как показывает практика, ввиду ряда своих особенностей ракета 5В28/5В28М имеет минимальные шансы поразить малоразмерные современные цели, идущие на небольшой высоте, «предпочитая» цели большие и высотные. Проще говоря, ту же мишень ВР-3 «Рейс» сбить из комплекса С-200 куда сложнее, чем пассажирский самолёт, идущий на большой высоте неизменным курсом.
Сюда ещё надо добавить, что управление стрельбой осуществлялось безнадёжно устаревшей автоматизированной системой «Байкал».
Кстати, о самоликвидации. В технических справочниках говорится, что наведение на цель осуществляется полуактивной головкой самонаведения (ГСН), подстраиваемой под частоту сигнала РПЦ до старта. Так что ещё до пуска ГСН осуществляет захват и сопровождение цели по дальности и скорости её движения. При отсутствии отражённого сигнала от цели в течение пяти секунд, ГСН самостоятельно переходит в режим поиска цели по скорости, сканируя узкий диапазон, спустя ещё пять секунд ГСН начинает сканирование уже в широком диапазоне. Если подсвета цели РПЦ нет и её перезахват не произошёл, на рули ракеты выдаётся команда «максимально вверх», и она должна «свечой» уйти в верхние слои атмосферы, где и происходит подрыв боевой части. В советские времена применялся ещё способ самоликвидации ракет С-200 по работному времени: если полётное время превышало, например, 100 секунд, проходила команда на самоликвидацию. Но такая схема-таймер ставилась только на полигоне Сары-Шаган – на спецплощадке №7: её установка требовала почти полной разборки второго отсека ракеты специалистами высочайшей квалификации, а также специального оборудования. Строевые части, к каковым относились и те, которые стали украинскими, ракетами с подобной схемой самоликвидации не оснащались…
Это всё к тому, что учения боевыми стрельбами из комплексов С-200 необходимо планировать особо тщательно – с учётом их особенностей и уровня подготовки расчётов. И при таких стрельбах положено, чтобы зона безопасности в 2–2,5 раза превышала максимальную дальность стрельбы ЗРК, то есть радиусе 600–750 км, а не 50, как это было! Проще говоря, из С-200 в Крыму либо вообще нельзя стрелять, либо на время стрельб надо закрывать практически всё воздушное пространство над Чёрным морем. Чего, разумеется, Министерство обороны Украины позволить себе не могло. Вот и выходит, что украинские генералы, не пожелав проводить стрельбы на российском полигоне в Ашулуке возле Астрахани (как это практикуется зенитчиками стран СНГ), понадеялись на авось. Стрельбы в Крыму не только дешевле, но и много приятнее: сами себе хозяева, солнце, море под боком, родная горилка в неограниченных объёмах – всё, как и положено на показушных учениях постсоветского разлива.
То, что это была показуха чистой воды, можно не сомневаться. Хотя бы потому, что личный состав и командование 96-й зенитно-ракетной бригады ПВО Украины – той самой, которая и сбила российский лайнер – нормальной учебной практики практически не имели. Как позже установила украинская государственная комиссия, когда летом 2001 года комиссии командования ПВО Украины проверяли готовность 1-го дивизиона этой бригады к предстоящим учениям, зенитчикам с превеликим трудом натянули оценку «удовлетворительно», зато командный пункт (КП) бригады получил «неуд» – столь низкой оказалась слаженность боевых постов. Однако командир 49-го корпуса генерал-лейтенант Калинюк своим волевым решением просто переправил неприемлемый «двояк» на удобный «трояк». Боеготовность, правда, от этого нисколько не улучшилась, тем паче боевые расчёты были доукомплектованы буквально перед самими стрельбами и их подготовка, как отмечала госкомиссия, «не предусматривала их работу в условиях, когда техника и вооружение допускают сбои и ракета не поражает цель». Вот и выходит, что на полигоне Опук изначально планировалось лишь излюбленное шоу военных для штатских лопухов: много громких выстрелов, красивых дымов и, разумеется, горилки. Как выяснилось, генералов ничему не научил опыт учений сил ПВО «Дуэль-99» близ мыса Чауда в октябре 1999 года. Тогда, как было сообщено официально, украинские зенитчики «продемонстрировали эффективность современных зенитно-ракетных комплексов…». Комплексы, правда, были вовсе не современными, а эффективность их оказалась такова, что, когда по мишени ВР-3 «Рейс» из ЗРК С-200В выпустили две ракеты, обе «ушли за молоком». А ещё одна «двухсотка» просто взорвалась на третьей секунде полёта…
На отмене стрельб 2001 года, кстати, настаивал главный инспектор Минобороны Украины генерал армии Виталий Радецкий: он был категорически против проведения манёвров войск ПВО на данном полигоне и в данном формате. Но министр обороны генерал армии Александр Кузьмук доклад Радецкого проигнорировал и показуху не отменил. Присутствовавший на тех учениях генерал армии Анатолий Корнуков, тогдашний главком ВВС России, в одном из интервью позже скажет, что «говорил коллегам, что тот крымский полигон на мысе Опук вообще не предназначен для стрельб такими ракетами. Это просто небезопасно. Они проигнорировали. И продолжали свою богадельню».
А как было отменять «богадельню», если посещение стрельб запланировал сам Президент Украины Кучма?! Да и зарубежных гостей уже пригласили – как тут быть без пускания пыли в глаза демонстрацией якобы высокой боеготовности украинских сил ПВО? Министру Кузьмуку позарез нужно было отмыться от позора полуторагодовой давности: 20 апреля 2000 года тактическая ракета «Точка-У», выпущенная с полигона в Черниговской области, поразила жилой дом в киевском предместье – городе Бровары, убив троих и ранив пятерых человек. Генерал Кузьмук тогда вместе с подчинёнными насмерть стоял сначала на том, что никаких стрельб вообще не было, потом согласился, что стрельбы были, но ракеты, все до единой, точно поразили заданные цели. Концепция поменялась лишь тогда, когда были продемонстрированы обломки с чётко видимой маркировкой. У президента Кучмы, в свою очередь, тогда проблем было выше крыши: на него сыпались обвинения в убийстве журналиста Георгия Гонгадзе, незаконной продаже оружия Ираку, разгоралась кампания «Украина без Кучмы», да ещё и Верховная Рада как раз в том году несколько раз пыталась учинить ему импичмент. Так что для отвлечения внимания и повышения имиджа красочное армейское шоу не помешало бы и главе государства.
Под запланированный прилёт Кучмы и подогнали график стрельб, не только сдвинув его на час, но так и не оповестив об этом ни одно из гражданских ведомств. Кучма не приехал. Но вельможных гостей на КП полигона хватало и без него, так что сумятицы и управленческого хаоса не стало меньше. Вот далеко не полный перечень высокопоставленных лиц, находившихся тогда там: сам министр обороны Украины генерал армии Кузьмук, главнокомандующий ПВО Украины генерал-полковник Владимир Ткачёв и его заместитель по боевой подготовке генерал-лейтенант Владимир Дьяков, командующий 49-м корпусом генерал-лейтенант Калинюк, ещё множество проверяющих, инспектирующих, контролирующих и наблюдающих полковников. А ещё почётные зарубежные гости: главком ВВС России генерал армии Анатолий Корнуков, командующий Черноморским флотом ВМФ России адмирал Владимир Комоедов… Так что на командном пункте настрой был вполне расслабленно-комфортный. А вот в стреляющем дивизионе, напротив, царила атмосфера нервозного хаоса – как это и бывает всегда при скоплении большого начальства.

«Пошли их в сраку! Огонь!»
Происходившее тогда на полигоне уже описано в многочисленных публикациях, базирующихся на выдержках из материалов, прежде всего, украинского расследования. Преданы огласке и фрагменты изъятой сотрудниками военной контрразведки магнитофонной записи переговоров между боевым расчётом, КП бригады и заместителем главкома ПВО генерал-лейтенантом Владимиром Дьяковым – руководителем стрельб.
О технической стороне всё уже давно ведомо в деталях, правда, к технике претензий как раз и нет. Известно, что, когда мишень «Рейс» вошла в зону стрельб, оператор наведения доложил о захвате не одной, а сразу трёх целей. Как выяснено позже, это были собственно мишень, летевшая в 26–28 км от пусковых позиций, российский Ту-154М и армянский Ан-24.
Специалистов это не удивляет. Как известно, в основе той мишенной обстановки были маловысотные и малоразмерные цели – мишени «Рейс». При подсветке которых, если установить на РПЦ угол места приблизительно в 1 градус и «протянуть» луч РПЦ дальше, на 300 км, в нём и окажется российский Ту-154. Отметка которого на экранах индикаторов при такой дальности окажется для малоискушённого оператора весьма схожа с отметками от планируемых целей.
По-хорошему, как считают эксперты, тут надо было принять меры по классификации целей или, переждав минут 15–20, запустить новую мишень. Но, как показала расшифровка магнитофонной записи происходившего на КП, заместитель главкома ПВО Украины генерал Дьяков вместо того, чтобы принять меры по классификации целей, отдал приказ: «Пошли их в сраку! Огонь!» Спустя 29 секунд после пуска командир дивизиона майор Юрий Венгер доложил, что наведение сорвано. За три минуты до взрыва боевой части ракеты, в 13:42:28 (время московское), старший технический руководитель полковник Жилков доложил обстановку генералу Дьякову. В теории ещё был шанс избежать трагедии, прикажи генерал немедленно выключить РЛС: ГСН «двухсотки», перестав получать отражённый сигнал, может и выдала бы на рули ракеты команду «максимально вверх», но оператор наведения продолжал «подсвечивать» Ту-154 до последнего.
Хотя иные из моих собеседников уверены, что самолёт был обречён, поскольку офицер на КП, изначально перепутав отметки на радаре, сразу ввёл в ГСН данные о неверной цели. Так всё оказалось перепутано ещё в момент наведения и целераспределения. Слабо подготовленный оператор, к тому же зашуганный непрестанными воплями подгонявшего его начальства, явно выбрал отметку лучшего качества, посчитав остальные помехами. И ракета с самого начала прямиком пошла на самолёт. Запроса о государственной принадлежности никто явно не делал, а дальше это уже никакого значения не имеет: с системой опознавания работает только наземная РЛС, но никак не ракета.

Шапито пана Кучмы
Есть свидетельства, что почти сразу после рокового залпа министр обороны Украины генерал Кузьмук в ярости учинил страшный разнос подчинённым на глазах у всех, в том числе и российских военных наблюдателей. И в тот же день, ещё до того как поначалу робко были озвучены предположения о связи катастрофы российского Ту-154М с пусками украинских ракет, Кузьмук подал Кучме рапорт об отставке. Одно лишь это свидетельствует, что уж сам министр нисколько не сомневался – самолёт сбили именно его зенитчики. Как рассказал в интервью киевскому еженедельнику «Зеркало недели» бывший заместитель министра обороны генерал-лейтенант Александр Чаповский, когда рано утром 5 октября он прибыл в Феодосию на совещание с участием всех заместителей министра обороны и командиров корпусов, всем всё было ясно: «Перед совещанием ещё один заместитель министра, В. Банных, поделился со мной, что, как ему кажется, лайнер сбила наша ракета».
Но Кучма положил рапорт Кузьмука под сукно: в той шаткой политической ситуации на посту министра обороны ему был нужен именно верный Кузьмук. На самом высоком уровне решили отпираться до последнего. И понеслось по трубам…
Первым делом Киев категорически опроверг сам факт проведения учений, хотя на них присутствовали иностранные наблюдатели: не было – и всё! Затем чиновники Минобороны Украины сообщают, что учения войск ПВО были запланированы, однако не состоялись. Следующее опровержение из ведомства Кузьмука гласило, что учения были и на них испытывались «новые виды вооружения», но стреляли совершенно в другом направлении. Не прошло и часа, как последовало новое опровержение: никакой стрельбы вообще не было…
Над очередной весточкой «от Кузьмука» откровенно потешались уже все, кто хоть чуть-чуть понимал в военном деле: в украинском МО заявили, что учения сил ПВО «проводились с использованием ракет без боеголовок». Хоть стой, хоть падай – сильнее и не скажешь: с зенитно-ракетными комплексами такого не бывает в принципе, нигде в мире. Затем Киев поведал, что «дальнобойные зенитные ракеты на вооружении украинских ПВО не состоят». Весь этот фонтан фантастики, замечу, был выдан уже в первый день, 4 октября 2001 года!
И так продолжалось ещё несколько дней: наши, украинские, ракеты летают низенько-низенько, наши «ракеты так далеко не летают», они, мол, могут лишь на… 10 км, а самолёт погиб в 300 км от места стрельб. Ехидные американцы, сославшись на справочник Jane’s Defence, тут же уточнили, что у С-200 радиус действия 300 км… В российских же СМИ цитировали слова разработчиков С-200: «Поражение Ту-154 произошло за пределами гарантированной дальности, но не за пределами максимальной…»
Но Кузьмук твердил, что украинские войска ПВО всё равно ни при чём, потому как катастрофа произошла уже после окончания 1-го этапа учений. Президент Украины Кучма в разговоре с Путиным также «подтвердил абсолютную необоснованность обвинений украинских ПВО в какой-либо причастности к трагической гибели Ту-154». Свои две копейки внёс и главком ВВС Анатолий Корнуков, сообщивший, что был на КП учений вместе с Кузьмуком, всё наблюдал визуально и по приборам, хорошо видел полёт всех мишеней, потому ничего «этого не могло быть по условиям пуска».
В общем, наговорили много, но признавать очевидное пришлось. 5 октября 2001 года стало известно, что Украина не оповещала соответствующие российские службы о необходимости перекрыть международную авиатрассу, по которой и шёл несчастный Ту-154. В тот же день было признано, что две зенитные управляемые ракеты, выпущенные во время учений, своих официальных целей не достигли.
6 октября 2001 года президент Украины Леонид Кучма попытался свалить всё с больной головы на здоровую, заявив, что «технически это невозможно, хотя теоретически возможно всё… Конструкция и производство ракеты – российские». Но через неделю после уничтожения российского лайнера Кучма, вынужденно признав, что сбили его служивые, цинично заявил: «Мы не первые и не последние, не надо из этого делать трагедию. Ошибки бывают всюду, и не только такого масштаба, а гораздо большего…» Своё возмущение этим «кучмизмом» выразил лишь премьер-министр Израиля Ариэль Шарон, Кремль деликатно отмолчался, хотя  из 78 погибших – 27 россияне…
Виноватых наказали ну очень сурово: 24 октября отправили в отставку министра обороны Кузьмука, по результатам служебного расследования уволили генерал-полковника Ткачёва, генерал-лейтенанта Дьякова, генерал-майора Короткова, полковников Лунева и Жилкова, подполковников Алпатова и Шевченко. Генерал-лейтенант Калинюк был отстранён от должности, а командир злополучного дивизиона майор Венгер переведён на низшую должность. Под суд не пошёл никто.
Кстати, нашего главкома ВВС Анатолия Корнукова в январе 2002-го тоже уволили, хотя могли продлить службу года на два-три: по одной из версий, за упорное отрицание им поначалу факта поражения украинской ракетой российского лайнера…

ХУВС и три богатыря
…Возьмём в руки то экспертное заключение, на основе которого Хозяйственный суд города Киева отверг иск авиакомпании «Сибирь», став на сторону своих военных. Для начала посмотрим, «а судьи кто» (в смысле, эксперты). Экспертизу проводили шесть экспертов Киевского научно-исследовательского института судебных экспертиз (КНИИСЭ) Министерства юстиции Украины и три сотрудника Харьковского университета Воздушных Сил (ХУВС) имени Ивана Кожедуба. ХУВС подчинён командованию Воздушных Сил Украины (состоят из ВВС и ПВО) и входит в систему учебных заведений Министерства обороны.
Наверное, все эксперты – большие мастера в расследовании авиакатастроф? Глава комиссии – тогдашний первый заместитель директора КНИИСЭ Александр Рувин. Его специализация – исследование взрывчатых веществ, продуктов взрыва и выстрела. (Уже после оформления экспертного заключения, в июне 2011 года, приказом министра юстиции Украины его назначат директором этого чудесного института. Это к вопросу о «независимости» этих экспертов, по крайней мере, от Министерства юстиции…)
Другие члены комиссии из того же КНИИСЭ. Константин Запорожцев – завлабораторией судебных трасологических, баллистических и взрывотехнических исследований, эксперт по огнестрельному и холодному оружию, боеприпасам и следам выстрела.
Андрей Полтавский – завсектором исследований взрывных устройств и криминалистических исследований транспортных средств лаборатории судебных трасологических, баллистических, взрывотехнических исследований и криминалистических исследований транспортных средств; эксперт по холодному оружию, взрывным устройствам, следам и обстоятельствам взрыва.
Александр Ягодин – старший научный работник той же лаборатории, эксперт по исследованию огнестрельного оружия, боеприпасов и следов выстрела, «ситуационных обстоятельств выстрела», а также холодного оружия и оставленных им следов.
Олег Сич – старший научный сотрудник лаборатории судебных химических, физических, биологических и почвоведческих исследований, эксперт по исследованию взрывчатых веществ, продуктов взрыва и выстрела.
Елена Федулова – научный работник лаборатории автотехнических исследований – эксперт по исследованию металлов, сплавов и «деталей автотранспортных средств».
Ничего не скажешь, квалифицированные товарищи: тут и специалисты по ДТП, и по холодному оружию с почвоведением, по огнестрелу, криминальной взрывотехнике. Даже по баллистике есть, правда, далеко не ракетной. На вопрос представителей истца, участвовали ли когда-нибудь эти люди в расследовании авиакатастроф, адвокат ответчика дал исчерпывающий ответ: «Члены комиссии Запорожцев К.В., Полтавский А.О., Ягодин О.П., Сич О.А., Бурцев В.В., Камчатный М.И. и Шоколовский А.А. в проведении расследований авиационных происшествий в смысле процедуры, установленной приложением 13 к Чикагской конвенции по международной гражданской авиации, участия не принимали». Зато в отношении председателя комиссии было сказано, что он «имеет специальную подготовку из указанных вопросов и неоднократно принимал участие в расследовании причин авиационных происшествий». Только вот каких именно происшествий, где, когда и в каком качестве (с учётом его, скажем так, не совсем профильной специализации) ответа нет. Да и когда, как и где он вообще мог получить такую «специальную подготовку» и участвовать в расследованиях авиакатастроф, если до прихода в КНИИСЭ трудился в Государственной таможенной службе Украины в качестве начальника Центральной таможенной лаборатории?!
Кстати, когда на суде был задан вопрос, в какой степени эксперты знакомы с нормативной документацией, регламентирующей порядок расследований в сфере авиации, ответ гласил: «Эксперты не обязаны были использовать соответствующие документы, которые регламентируют порядок проведения расследования авиационных происшествий при проведении экспертизы». Риторический вопрос: как же они тогда экспертное заключение делали, будучи не в курсе нормативной базы в этой сфере?! Кстати, в списке источников, использованных экспертами КНИИСЭ при подготовке заключения, значатся всего две книги по баллистике, но не по ракетной – по судебно-медицинской…
Для сравнения: руководителем технической комиссии МАК по расследованию обстоятельств гибели Ту-154 был Рудольф Теймуразов (в то время – заместитель руководителя МАК, позже он возглавит его). Так вот, доктор технических наук, профессор Рудольф Теймуразов (скончался в апреле 2008 года) считался не просто крупнейшим в мире специалистом в области расследования авиационных происшествий и учёным с мировым именем, но и отцом-основателем отечественной школы расследования авиакатастроф. Он лично принимал участие в расследовании свыше 300 катастроф в более чем 50 странах, а в своё время он был инженером-испытателем в гражданской авиации, разработчиком методики проведения ряда экспериментов в воздухе, принимал участие в испытаниях самолётов. Цитирую его слова: «Мы установили точную марку и заводской номер ракеты, номер боевой части и даже номер серии поражающих стальных шариков. В работе участвовали непосредственно разработчики комплекса С-200. Дело было настолько ясным… Украинские специалисты полностью поддержали наши выводы…» А вот что сказал по поводу выводов комиссии Теймуразова тогдашний секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины Евгений Марчук: заключение технической комиссии России сделано на основе высокопрофессиональных расчётов и результатов баллистической экспертизы. Но у экспертов по холодному оружию и ДТП, видимо, свои аргументы, и их квалификация в части расследований авиакатастроф, видимо, превосходит опыт Теймуразова.
Кстати, трое из авторов экспертного заключения – Валерий Бурцев, Николай Камчатный и Анатолий Шоколовский из Харьковского университета Воздушных Сил, как гласят материалы суда, «в составе группы украинских специалистов присутствовали при проведении исследований в рамках расследования авиационного происшествия с самолётом Ту-154М RA-85693, которое проводилось Межгосударственным авиационным комитетом в качестве технических экспертов (г. Сочи)».
И ведь не просто присутствовали, а все трое принимали участие в её работе и, главное, согласились со всеми расчётами и выводами этой комиссии (как и госкомиссии Марчука)! Не оспаривая их девять лет, вплоть до 2010 года… Более того, эксперт Бурцев, как отмечено в материалах суда, оказывается, «был непосредственно присутствовавшим при пуске зенитной управляемой ракеты 5В28 из состава зенитного ракетного комплекса С-200В 4 октября 2001 года в качестве наблюдателя». Во как! И ведь как наблюдатель он долгие девять лет тоже не подвергал сомнению выводы 2001 года, и вдруг осенило – аккурат, когда Минобороны Украины вновь решило всё отрицать…
Представители истца пытались обратить внимание суда на эту странность, резонно ставя под сомнение независимость товарищей из ХУВСа в качестве экспертов: это учебное заведение Министерства обороны Украины. И как можно быть независимым экспертом, если ты – служащий Министерства обороны (или военнослужащий) Украины, а иск вчинён как раз Министерству обороны?
Ответ был изумительный: «Действительно, Харьковский университет Воздушных Сил подчинён командованию Воздушных Сил Вооружённых Сил Украины и находится в системе Министерства обороны Украины. Однако этот частный факт совсем не означает, что лица, являющиеся его сотрудниками и которые были привлечены к участию в экспертизе… не были при её проведении независимыми». Кто бы сомневался…
Кстати, насколько работники ХУВСа вообще правомочны участвовать в экспертизах, если, как гласит один из документов, «Харьковский университет Воздушных Сил им. Ивана Кожедуба не проводил экспертизы и не привлекался к её проведению, поскольку не является государственным специализированным учреждением, а также субъектом судебно-экспертной деятельности»?
Но адвокаты Минобороны Украины, возражая против попытки юристов «Сибири» отвести «трёх богатырей» из ХУВС, заявили: «Эксперты Бурцев В.В., Камчатный М.И. и Шоколовский А.А. имеют опыт в проведении боевых стрельб на государственных полигонах СССР в качестве командиров зенитных ракетных дивизионов С-200В, заместителей командиров зенитных ракетных дивизионов С-200В по вооружению и на других должностях». И – тут внимание: «Если они достигли воинского звания «полковник» и стали преподавателями высокого ранга, это однозначно подтверждает, что они успешно выполнили все боевые стрельбы».
Правда, это было довольно давно, поскольку, как гласят документы, данные товарищи «больше 25 лет преподают учебные дисциплины по построению и боевому применению ЗРК С-200В в академии, а потом в университете и имеют опыт его эксплуатации больше 40 лет». Полковник Бурцев, заведующий кафедрой боевого применения вооружения зенитных ракетных войск, окончил Пушкинское радиотехническое училище войск ПВО в 1968 году, 44 года назад, Военную инженерную академию ПВО – 34 года назад, в 1978 году, с тех пор, видимо, и преподаёт. Полковник Камчатный закончил Минское высшее инженерное зенитное ракетное училище (1974), Военную радиотехническую академию ПВО (1984), с тех пор на преподавательской работе. Полковник Шоколовский закончил среднее военное авиационное техническое училище в 1961 году, в 1972-м – Военную инженерно-техническую академию ПВО имени маршала Советского Союза Л.А Говорова, в 1977 году – её же, но уже по другой специальности.
Примечателен список источников, использованных нашими полковниками при проведении экспертизы: помимо их собственных работ, там немало ссылок на весьма и весьма старые справочники и учебные пособия по радиолокации, переведённые с английского: 1970, 1976 года издания (на языке оригинала они вышли ещё раньше).
На момент проведения экспертизы они все числились в запасе, но, как кем-то мудро подмечено, бывших полковников не бывает. Конечно, они уже достаточно давно на работе преподавательской, а не строевой, но ведь ракеты – это как велосипед: раз ты однажды научился на нём ездить (стрелять), то будешь уметь крутить колёса (стрелять) всю жизнь. И, не оспаривая несомненно высокую (хотя уже изрядно припорошенную пылью веков) профквалификацию полковников  ХУВСа, слегка усомнюсь в их независимости – как экспертов – от Минобороны. И даже не потому, что свои деньги – зарплату и военную пенсию – они получают в кассе военного ведомства. Даже не потому, что Министерство обороны в любой момент может попросить их из ХУВСа на улицу. Просто столь принципиальными и независимыми они стали лишь сейчас, спустя 10 лет после того, как полностью поддержали и завизировали принципиально иное заключение о гибели этого же самолёта. И как-то «неуютно» доверять экспертам, с завидной регулярностью меняющим свою точку зрения на диаметрально противоположную. Пусть даже и по зову сердца, а не одного лишь начальства. Может, лучше было поискать других полковников-экспертов? Если уж не венесуэльских, то хотя бы тех, на переводные книги которых, справочники и учебники ссылаются наши ХУВСовые полковники, по которым они и учились в годы своей курсантско-академической молодости. Может, так вышло бы если не совсем «независимо», то уж точно более профессионально?
Ценность же собственно экспертного заключения вряд ли можно оценить особо высоко: нам предлагается погрузиться в мир цифр, интегралов, формул и технических расчётов. Доказательства материальные, телеметрические, свидетельские показания – всё это отсутствует. По сути, никакой экспертизы и нет: «независимые» эксперты всего-навсего проверяли некими своими формулами выводы Межгосударственного авиационного комитета – по материалам самого же МАК, то есть по вторичным источникам! Как отмечали юристы истца, в заключении экспертов нет перечня исследовавшихся объектов, нет информации о состоянии этих объектов, да вообще нет ничего, что положено делать при экспертизах. Посему бессмысленно вступать