Железная логика Сталина

ФОТО: ТАСС

В качестве основной причины неудач Красной Армии в начале Великой Отечественной войны обычно называют серьезные просчеты советского руководства относительно сроков нападения Германии на СССР. Дескать, разведка то и дело предупреждала Сталина о грядущей агрессии, но тот с маниакальным упрямством считал эти донесения недостоверными.

Советская разведка действительно регулярно информировала высшее руководство страны о планах гитлеровской Германии. Особенно преуспел в этом Рихард Зорге. В течение многих лет Зорге, или Рамзай, как его называли в оперативных документах, работал в немецком посольстве в Токио, водил дружбу с послом Германии в Японии Ойгеном Оттом и, разумеется, имел доступ к секретной информации, которой делился с Москвой. Начиная с весны 1941 года, Зорге регулярно сообщал в Москву о грядущем нападении Германии на СССР и даже называл конкретные сроки. Однако его информация не вызывала доверия у советского руководства, и на то были свои причины.

Дело в том, что информация от Рамзая ни разу не подтвердилась. Гораздо позднее, уже после войны, выяснилось, что Гитлер действительно несколько раз переносил сроки операции «Барбаросса», в том числе и по причине затянувшихся военных действий на Балканах. Так что не вина Рихарда Зорге в том, что его сообщения не подтверждались – претензии следует предъявлять, скорее, к Гитлеру и его генералам. Но это выяснится позже, а тогда, в июне 1941 года, у советского руководства, получавшего сообщения из Токио, по вполне понятным причинам возникали сомнения в их достоверности. И когда Рамзай в очередной раз назвал дату нападения – 22 июня, в Москве не очень-то этому поверили.

Но это вовсе не означает, что Сталин в принципе не верил тому, что доносила ему разведка. Наоборот, к некоторым сообщениям советских спецслужб вождь относился со всей серьезностью. И как раз анализ этой информации позволял Сталину сделать вполне определенный вывод: в ближайшее время Гитлер вряд ли отважится на военную авантюру против Страны Советов.

И У СТЕН ЕСТЬ УШИ

…В апреле 1941 года в центре Москвы в одном из домов в Хлебном переулке неожиданно начался ремонт водопровода. Жильцы не очень удивились, поскольку здание действительно было старой постройки и нуждалось в обновлении. Однако не замена труб была главной причиной ремонтных работ. Дело в том, что по соседству, в доме номер 28 по Хлебному переулку, располагалась резиденция военного атташе посольства Германии генерала Эрнста Кёстринга.

К этому зданию сотрудники Главного управления контрразведки НКГБ СССР подбирались давно, однако проникнуть в особняк, находившийся под круглосуточной охраной, было непросто. И тогда умельцы из контрразведки под предлогом ремонта водопроводных труб явились в полуподвал соседнего жилого дома, прорыли оттуда подземный ход в подвал особняка, где жил Кёстринг, проникли в кабинет атташе, вскрыли сейф, пересняли важные документы, а заодно наставили повсюду «жучков».

Таким образом, содержание всех разговоров генерала Кёстринга со своими подчиненными, а также с дипломатами других стран становилось известно советским спецслужбам. Причем, не в пересказе, а буквально слово в слово. Стенографические отчеты об этих переговорах практически ежедневно ложились на стол наркому госбезопасности СССР Всеволоду Меркулову, а тот, в свою очередь, информировал об этом Сталина и высшее советское руководство.

Анализ этой информации позволял сделать вполне конкретный вывод: немцы не готовы к серьезной войне с Советским Союзом. Они не имели ни малейшего представления об истинном экономическом и военном потенциале СССР. Они не понимали психологии русского советского человека. Они вообще пребывали в каком-то благодушном неведении относительно того, с каким противником им придется воевать. Вот лишь несколько конкретных примеров.

ПЕРВЫМ ДЕЛОМ – САМОЛЕТЫ

Весной 1941 года немецкие дипломаты посетили ряд московских авиационных заводов. Их приняли радушно, поводили по цехам, показали самолеты. И вот после визита довольные немцы вернулись в особняк генерала Кёстринга в Хлебном переулке и поделились своими впечатлениями о том, что они видели на советских авиазаводах. Военно-морской атташе Баумбах задавал вопросы помощнику германского авиационного атташе Вундерлиху, тот, разумеется, отвечал. Сначала речь шла о традиционном русском гостеприимстве, о том, как немцев тепло приняли, затем разговор пошел по существу.

«Баумбах: Вы остались довольны осмотром заводов?

Вундерлих: Необычайно. Русские отнеслись к комиссии очень радушно, дружелюбно. Мы теперь имеем точное представление о русской авиации, об их инженерах и техниках. В Берлине теперь будут иметь действительную картину русского воздушного флота.

Баумбах: Они работают продуктивно?

Вундерлих: Да. Их заводы чисты и производят очень хорошее впечатление. Рабочие работают серьезно, внимательно...

Баумбах: Скажите, если они еще десять лет будут работать так, как сейчас, они смогут догнать нас?

Вундерлих: Я думаю, что им нужно больше десяти лет.

Баумбах: На хорошее качество русских моторов можно рассчитывать?

Вундерлих: Русские моторы очень тяжелые...

Баумбах: В общем, их качество не такое хорошее, как наше? Десяти лет им будет недостаточно, чтобы достичь нашего качества?

Вундерлих: Десяти – нет. Что у них долго тянется, так это строительство заводов».

Интересно, как можно, посетив пару заводов, составить точное представление о воздушном флоте такой громадной страны, как Россия? Очевидно, такое под силу только гениальным немцам – недаром же они сами себя высшей расой обозвали. При этом им даже в голову не приходило, что русские не настолько глупы, чтобы показывать, кому бы то ни было, свои новейшие разработки. Немцы на полном серьезе полагали, что увиденное ими на советских авиазаводах – это и есть истинный уровень советского авиапрома.

Между тем, сами немцы весьма ревностно относились к сохранности своих собственных военных секретов. Так, в 1940 году Германию для ознакомления с передовой немецкой техникой посетила советская официальная делегация, в состав которой входили летчики, авиаконструкторы и представители командования ВВС. Немцы встретили гостей весьма радушно, провели их по авиационным заводам, показали свои самолеты. С советскими гостями встречались Вилли Мессершмитт, Эрнст Хейнкель, Курт Танк и другие корифеи германского авиастроения. Однако, как немцы ни старались казаться радушными и открытыми, у многих членов советской делегации сложилось впечатление, что им умело втирают очки: под видом новейших разработок показывают явно устаревшие или, наоборот, сырые, недоделанные машины. Как потом выяснилось, немцы действительно хитрили, всячески стараясь скрыть от советских специалистов истинный потенциал своего военного авиапрома. И это вполне естественно, любая нормальная страна старается держать свои передовые технологии в секрете. Так почему же фрицы весной 1941 года решили, что во время их ответного визита на московские авиазаводы русские поведут себя как-то иначе?

А секреты у русских, конечно же, были. И очень скоро, уже летом 1941 года, немцы будут неприятно удивлены, когда столкнутся на поле боя с советскими самолетами новейших конструкций, которые фрицам даже не снились. Например, с ильюшинскими штурмовиками или скоростными истребителями Як-3. Все эти великолепные машины весной 1941 года уже были запущены в серийное производство. Для немцев это станет полной неожиданностью.

Кстати, то же самое относится и к бронетанковой технике. Немцы даже представить себе не могли, что у русских есть такие суперсовременные на тот момент машины, как тяжелый танк КВ или средний Т-34, который вообще был признан лучшим танком Второй мировой по совокупности характеристик. Многие немецкие солдаты и офицеры впоследствии признавались, что испытали настоящий шок, увидев на поле боя современную советскую технику. Они явно рассчитывали увидеть нечто совсем другое, похожее на то, что мелькало в кадрах кинохроники – легкие БТ, стройными рядами проходившие по Красной площади во время военных парадов. К теме парадов мы еще вернемся, а пока отметим еще одну несуразность, прозвучавшую в беседе Баумбаха и Вундерлиха: о том, что в России очень долго строят заводы.

Как быстро у нас умеют строить заводы, Вундерлих и иже с ним смогли убедиться уже через год, когда советская промышленность, в сложнейших условиях эвакуированная на восток, начала массово выпускать отличную военную продукцию, в том числе и конкурентноспособные самолеты различных марок. Но прозрение придет позже, а пока, весной 1941, немцы в эйфории: куда уж до нас этим русским! Им и десяти лет не хватит, чтобы достичь нашего уровня! И это рассуждают немецкие дипломаты, давно работавшие в России и имевшие возможность своими глазами наблюдать, как в стране всего за две пятилетки были построены тысячи новых заводов и фабрик. Очевидно, советскую индустриализацию 1930-ых годов немцы просто не заметили…

«МЫ ПОБЬЕМ РОССИЮ….»

25 апреля 1941 года, после оккупации немцами Югославии, в особняке генерала Кёстринга в Москве состоялся любопытный разговор между заместителем германского военного атташе Кребсом и помощником военного атташе Шубутом. Вот лишь одна выдержка из этой беседы.

«Кребс: При ближайшем ознакомлении с Красной Армией можно тоже кое-чему поражаться. Мы пытались “провернуть работку” в двух дивизиях, но не тут-то было. Ничего не вышло.

Шубут: Здесь нужно действовать чрезвычайно осторожно. Но у них тоже имеется уязвимое место – небольшая железнодорожная сеть и неинтенсивно действующий транспорт. Вот поэтому-то они могут и слабее защищаться.

Кребс: Вы правы.

Шубут: Во время поездки я на железной дороге встретил человек шестьдесят военных, но одетых в гражданское платье. Нам необходимо строго наблюдать за передвижением сил обороны. Ни в коем случае не выпускать это из поля зрения. Ну, с Грецией мы теперь справились. Скоро начнется новая жизнь – СССР. Мы планируем созыв всей сводной армии?

ГАНС КРЕБС (СЛЕВА) И ЭРНСТ-АВГУСТ КЁСТРИНГ (1941 ГОД).

ФОТО: WIKIPEDIA.ORG

Кребс: Да.

Шубут: Но они еще не замечают, что мы готовимся к войне. А вы видели, какие войска прибывают на парад.

Кребс: Войска НКВД, дивизии, войска воздушного флота и другие.

Шубут: А орудия?

Кребс: Тоже.

Шубут: Для подсчета мы можем использовать парад блестяще. Одинаковые две дивизии они не показывают, так как это не производит впечатление. Научились в этом отношении у французов, которые совершали подобную оплошность, а потом вышел пшик. Ну, что ж, посидим на параде и постараемся все записать».

Кроме замечания Кребса о том, что в Красной Армии хорошо поставлена контрразведывательная работа и там «невозможно ничего провернуть», все остальное – плод фантазии немецких дипломатов. Во-первых, рассуждения о советском транспорте. С чего это Кребс и его коллеги взяли, что в СССР плохо работают железные дороги? В сталинские годы поезда в Советском Союзе ходили строго по расписанию, а сеть дорог в европейской части страны была достаточно развита. Причем, большинство стальных магистралей было построено еще до революции. Неужели немцы об этом не знали?

А во-вторых, поражают рассуждения немецких дипломатов о численности Красной Армии и оснащении советских дивизий. Оказывается, Кребс и его коллеги судили о военном потенциале Красной Армии исключительно по московским парадам, на которые их регулярно приглашали. Вот там они и собирали информацию о своем потенциальном противнике! Думается, нет нужды объяснять, что с таким подходом к сбору разведывательной информации серьезных войн не начинают.

Дальше – больше. В середине мая немцы уже открыто рассуждают о своих военных планах. В одной из стенограмм беседы между Кёстрингом, Баумбахом и Шубутом читаем следующее.

«Шубут: К Нарве мы должны подойти быстро. Это должен еще, правда, решить Берлин. Для нас важно то, что русские не часто меняют свое месторасположение. Они два-три года остаются на одном месте. И поэтому можно сказать – мы побьем Россию…

Кёстринг: Наступать – вот единственно правильная вещь. Конечно, русские против войны. Я думаю, что все же они боятся…

Баумбах: У меня создалось впечатление, что русские пока спокойны.

Кёстринг: То дело, о котором мы говорили, должно оставаться в абсолютной тайне. Природные богатства! Это будут наши естественные завоевания, о которых мы заявили во всеуслышание в международных кругах.

Баумбах: Я все же хочу сказать, что политически они сильны.

Кёстринг: Это ничего не значит. Мы сумеем договориться с Англией и Америкой, а также использовать французов и норвежцев. Я убежден, что в этом деле мы выйдем победителями – прокатимся по этому Союзу. Мы будем вести войну до тех пор, пока, по крайней мере, не захватим Украину».

ЖЕЛЕЗНАЯ ЛОГИКА ВОЖДЯ

А теперь представим себя в роли руководителя Советского государства, на стол которого регулярно ложились стенограммы бесед немецких военных дипломатов. Что должен был думать Сталин, когда читал подобные откровения?

Думается, Сталин не уставал удивляться: неужели это рассуждают опытные военные дипломаты, которые явно не первый день живут в России? Откуда это слепое убеждение в своей скорой победе? И неужели печальный опыт Карла XII и Наполеона Бонапарта немцев образца 1941 года ничему не научил? «Прокатимся по этому Союзу»… Что они вообще затевали: войну с серьезным и умным противником или туристическую прогулку?

А пассажи насчет Англии с Америкой? С чего это немцы взяли, что с ними им удастся договориться? Под конец войны попытки заключить сепаратный мир действительно предпринимались, но в 1941 году договориться с Америкой и Англией как раз удалось Сталину, а не немцам. Так что и в этом вопросе Кёстринг со товарищи совершенно неверно представляли себе ближайшую историческую перспективу.

А как вам фраза о том, что войну немцы будут продолжать до тех пор, пока не захватят Украину? Допустим, Украину они захватили: во время реальной войны так и произошло. А дальше что? Взяли Украину, и война сама собой закончится? Или немцы считали, что кроме Украины русским больше защищать нечего?

РИХАРД ЗОРГЕ. ФОТО: ТАСС

Удивительное дело: готовясь к войне с Россией, немцы палец о палец не ударили для того, чтобы хоть что-нибудь о России узнать. А ведь собрать объективную информацию о своем противнике для немецкой разведки не составляло особого труда. В тридцатые годы прошлого века немцев в СССР было хоть пруд пруди: в Казани обучались немецкие танкисты, в Липецке – летчики. Делегации Третьего рейха регулярно посещали советские военные объекты, например, уже упомянутые выше авиационные заводы. Из бесед Кёстринга и Баумбаха мы видим, что немецкие дипломаты относительно свободно перемещались по Советской России, например, катались по железной дороге. Тот же Кёстринг тремя годами ранее предпринял автомобильное путешествие по европейской части СССР. Во время поездки он посетил немало городов, встречался с разными людьми, имел возможность своими глазами видеть жизнь в Советской России. Благо, что генерал отлично владел русским языком и легко входил в контакт с людьми из разных слоев общества.

Все это было хорошо известно Сталину. Как умный и трезво мыслящий человек, он и немцев считал такими же умными и трезво мыслящими людьми. А умные люди, готовясь к такому серьезному предприятию, как война с Россией, прежде всего, тщательно собирают и анализируют информацию о своем будущем противнике. Ничего подобного немцы накануне войны не делали. А коли так, вывод напрашивается сам собой: в ближайшее время война с Советским Союзом явно не входит в планы немецкого руководства.

Такова была железная логика Сталина. Отсюда и его скептическое отношение к донесениям разведки о скором военном нападении Германии на СССР.

К сожалению, ошибка Сталина заключается в том, что он явно переоценил интеллектуальные способности Гитлера и его приспешников.