«300 спартанцев»

Четыре года назад эти люди показали всему миру, что такое человеческое достоинство и гражданское мужество

Эта фотография известна многим – она стала одним из символов сопротивления бандеровской идеологии, затопившей в итоге Украину в крови гражданской войны. Что интересно: журналист Максим Щербина, который сделал этот снимок 13 апреля 2014 года в городе Запорожье, сам придерживается евромайданных ценностей, поэтому он и назвал свою фотографию с некоторой долей сарказма – «Яичное воскресенье». Но в народе за ней закрепилось совсем другое название – «З00 спартанцев». Это как раз тот случай, когда талантливо сделанная фотография переиграла замысел своего автора. Снимок попал в «чарты» самых известных фоторепортажей мира. Международное агентство Anadolu включило его в сотню лучших фоторабот, отражающих события 2014 года, наряду с фотографиями из Сирии, Ливии и Турции.

На фото отображён момент, когда сторонников движения «Антимайдан» окружили на Аллее Славы в центре города разъярённые представители «Правого сектора» (организация, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации). (До появления милиции озверевшие украинские националисты избивали участников митинга битами, палками, топтали упавших ногами.) А затем в течение шести часов «сепаратистов» закидывали комьями мёрзлой земли, яйцами, пакетами с мукой, петардами. От людей требовали снять георгиевские ленточки, встать на колени и петь гимн Украины. А они шесть часов стояли плечом к плечу и пели «Вставай, страна огромная!»

Это было в Вербное воскресенье. Артём Шарлай – крайний слева

Фото: ANADOLU AGENCY/GETTY IMAGES

КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ

Эта расправа имела свою предысторию. В конце февраля 2014 года протесты на киевском Майдане завершились вооружённым переворотом и побегом президента Януковича из страны. По всей Украине прокатилась мощная волна народных волнений. К тому времени уже прошёл референдум в Крыму, вследствие которого полуостров воссоединился с Россией. В Донецке и Луганске в ответ на незаконное свержение власти протестующие захватывали административные здания – таким был ответ промышленного востока на события в Киеве.

Бурлило и индустриальное Запорожье, находящееся в 600 км от украинской столицы и в 200 км – от мятежного Донецка. Ещё до того, как вопрос о власти разрешился на Майдане, 26 января, некие протестующие в Запорожье попытались захватить здание областной администрации. В той толпе, по словам очевидцев, было много приезжих из Западной Украины. Сонный промышленный город, живущий от смены к смене, от дома до заводской проходной, встрепенулся. Город Днепрогэса, город машиностроителей, металлургов и энергетиков пришёл в движение – да такое, что сами запорожцы не узнавали его, смотря новости по телевизору.

– Запорожье, в 2010 году отдавшее за Виктора Януковича голосов больше, чем его родной Донецк, поддержало киевский госпереворот?

– Не может быть.

Об этом думали многие из тех, кто впоследствии вышел на акцию в воскресенье, 13 апреля. Поворотной точкой, побудившей обычно аполитичных и пассивных горожан выйти на улицы, стала попытка активистов Майдана снести памятник Ленину. (Величественный памятник всё-таки снесли в марте 2016 года.) Для современного Запорожья Ленин не был сакральной фигурой, однако его памятник, венчавший одноимённый проспект (сейчас проспект Соборный) у берегов Днепра с видом на Днепрогэс, был узнаваемым символом города и служил неотъемлемой частью архитектурного ансамбля его центра. Современное Запорожье родилось в 30-х годах прошлого века, с началом советской индустриализации. Город, в котором снимался знаменитый фильм «Весна на Заречной улице», буквально пропитан индустриальной славой и духом того времени.

– Почему кто-то за меня решает, быть ли памятнику Ленину? – задавался вопросом Константин Мамросенко. – Тем более решают не местные горожане, а приезжие. Смотрел я на всё это по телевизору, в какой-то момент не выдержал – поцеловал жену и дочку, взял свою старую беркутовскую дубинку и пошёл к Ленину.

Константин – бывший бизнесмен, некогда владевший двумя магазинами по продаже люстр в Запорожье. Ещё в начале нулевых Мамросенко работал в печально известном спецподразделении милиции «Беркут» (сейчас рядовых сотрудников «Беркута» судят за «убийства» активистов на Майдане). Прошло несколько лет, и сегодня Мамросенко находится под следствием по целому букету обвинения – от пособничества террористам до сепаратизма и госизмены. У него отобрали бизнес, регулярно приглашают на допросы и следственные действия

Весной 2014 года Запорожье наводнили активисты из Днепропетровска (ныне переименованного в Днепр), который к тому времени уже контролировала команда олигарха Игоря Коломойского. Днепр стал восточным форпостом майдановского движения. Там Коломойский формировал первые добровольческие батальоны, воевавшие затем на востоке против ополченцев. При этом олигарх на фоне революционной неразберихи планировал быстро распространить своё влияние и на соседнее Запорожье, которое вместе с Днепропетровском составляло крупнейшую индустриальную агломерацию на востоке Украины. Запорожье и Днепр разделяют всего 60 км прямой трасы – подвозить людей из соседнего города не составляет труда. Именно активисты из соседнего Днепра 22 февраля попытались снести памятник Ленину, тем самым повторив «подвиг» киевских революционеров. Но такие, как Константин, сделать этого тогда не позволили.

В марте-апреле стало понятно, что силовые органы государства – милиция, вооружённые силы и спецслужбы – не будут оказывать сопротивления лидерам победившего Майдана. Действуя по принципу «победителей не судят», они начали встраиваться в новую систему власти. По телеку шла массированная накачка людей: им рассказывали про зарплаты и пенсии в 1,5 тысячи евро, про европейский уровень жизни, про счастливое будущее «в единой европейской семье», про скорое вступление Украины в Евросоюз. Пропаганда, подкреплённая силовым ресурсом, сыграла решающую роль – к радикалам с битами и цепями потянулись простые запорожские обыватели. Но, если всё было предрешено, в таком случае что хотели сказать те, кто выходил на акцию 13 апреля 2014 года?

Людей, протестовавших против неонацистских «ценностей» Майдана, шесть часов забрасывали пакетами с мукой, яйцами и комьями мёрзлой земли. 17 человек получили ранения

Фото: ANADOLU AGENCY/GETTY IMAGES

«МЫ ДУМАЛИ, ВСЁ ЭТО НЕНАДОЛГО»

– В апреле 2014 года милиция не выказывала агрессии, нас не били и не преследовали – многие правоохранители сочувствовали нашему движению, – рассказывает Артём Шарлай, называющий себя основателем движения «Славянская гвардия» (на знаменитом снимке Шарлай – первый слева), – За неделю до нашего митинга ДНР и ЛНР объявили о своём суверенитете, было захвачено здание обладминистрации в Донецке. У нас были основания думать, что всё произошедшее в Киеве ненадолго, что ситуацию ещё можно если не отыграть назад, то по крайней мере не дать зайти всему слишком далеко. Ведь общество было расколото, и у захвативших власть, казалось, нет другого выбора, как идти на компромиссы и вступать в переговоры. А значит, мы должны были заявить и о том, что мы есть и такова наша позиция.

– А какой именно была ваша позиция?

– Мы были против госпереворота, за дружбу с Россией, за федерализацию страны. Да, многие из нас втайне мечтали о крымском сценарии или по крайне мере о выделении юго-восточных регионов в отдельное образование. Но никто не мог говорить об этом публично, не желая получить обвинение в нарушении 110-й статьи Уголовного кодекса (посягательство на территориальную целостность. – Ред.). Кроме того, мы считали, что запорожский Майдан – карикатурное явление, которое существует только благодаря финансированию бизнесмена Черняка (Евгений Черняк – владелец всемирно известной водочной компании «Хортица», уроженец Запорожья). Считали, что запорожцев, искренне поддержавших госпереворот, ничтожно мало.

Впрочем, и тех, кто готов был выразить противоположную точку зрения, тоже было немного. Инертность Запорожья обусловила тот факт, что изначально митинги как сторонников, так и противников Майдана были малочисленны. Даже акции под нейтральными флагами – против бандеризации страны, против госпереворота и против ассоциации с ЕС в ущерб отношениям с Россией – собирали максимум до 3 тысяч человек, что для 750-тысячного Запорожья – сущий пустяк. Ни одну из противоборствующих сторон это не устраивало. Нужна была радикализация позиций.

18 АВТОБУСОВ С 1,5 ТЫСЯЧИ РАДИКАЛОВ

Митинг «Антимайдана» начался утром у памятника Ленину. На акцию изначально вышли около 2,5 тысячи человек. Акция была согласована с местными властями, колона прошла по проспекту Ленина к Аллее Славы, остановившись у памятника советскому комбату Алексею Еременко. В то же время на площади Фестивальной у обладминистрации собирались сторонники Майдана – местная «Самооборона» и кучка футбольных ультрас – всего около 50 человек.

– К обеду митинг завершился, и люди стали расходиться. Мы уже знали, что к нам движутся майдановцы, – вспоминает Артём Шарлай. – К тому времени, как они подошли, на митинге остались сотня-полторы людей – почти все мужчины, как видно на фотографии. Нас окружили полуподковой в сторону улицы 40 лет Советской Украины (теперь – улица Независимой Украины). Именно оттуда, как оказалось, должно было подойти солидное подкрепление, сомкнув окружение

Так и случилось. 18 автобусов с 1,5 тысячи радикалов прибыли из соседнего Днепра.

– Запорожье с трудом раскачивалось, нужно было срочно показать, что в Запорожье тоже есть сепаратисты и с ними необходимо бороться. Нужна была впечатляющая картинка – кровь, жертвы, побоище. Уверен: если бы в Запорожье 13 апреля удалось задуманное, история 2 мая в Одессе могла произойти на месяц раньше (в этот день в Доме профсоюзов были сожжены 48 человек), – говорит Артём Шарлай.

В руках у майдановцев – биты, палки, железные прутья. Не хватало лишь спускового крючка. Им могли стать появившиеся в руках у митингующих российские и имперские флаги, действовавшие на националистов, как красная тряпка на быка. После того как к Аллее Славы подтянулись основные силы радикалов из Днепра, в воздухе запахло кровью.

Единственное, что разделяло противоборствующие стороны, – тонкий кордон милиции (в полицию их переименовали в 2015 году). Если бы не он, побоища было бы не избежать. Но, даже несмотря на это, без пострадавших не обошлось: всего были ранены 17 человек, из них трое получили тяжёлые повреждения (черепно-мозговые травмы, сотрясение мозга, колото-резаные ранения, ожоги). Озверение «правосековской» толпы было настолько велико, что они чуть не сожгли автозак, в котором милиция попыталась вывезти участников митинга на Аллее Славы.

– Вы не могли не понимать, что российские флаги у митингующих могут спровоцировать неадекватную реакцию сторонников Майдана? Такую символику уже не назовёшь нейтральной, – спрашиваю Артёма Шарлая, который также был в числе организаторов митинга.

– Да, эти флаги и символика были поводом обвинить участников акции в сепаратизме. Но вы должны понимать: российские флаги был своеобразным ответом на флаги Евросоюза и США на киевском Майдане. Почему российские флаги – это сепаратизм, а флаги других государств и государственных объединений – нет? – парирует Шарлай. – В марте, на первых маршах мы раздавали и украинские флаги, но к тому времени они уже ассоциировались не столько с государством Украина, сколько с Майданом – их просто отказывались брать.

«НЕКОТОРЫХ ИЗ НИХ УЖЕ НЕТ В ЖИВЫХ»

– Итогом акции стал слом сопротивления: всех участников поставили на учёт, всех узнали поимённо, всех после этих событий «вели» украинские спецслужбы, – вспоминает запорожец Алексей Н., свидетель тех событий.

Акции «Антимайдана» действительно на этом закончились, а участвовавших в них активистов постигла разная судьба. Артём Шарлай уехал в Москву. Кто-то переехал в Донецк, кто-то осел в Крыму. Константин Мамросенко остался в Запорожье, испытывая на себе все прелести внимания спецслужб. Для многих из тех, кто был на митинге 13 апреля, этот день стал тем моментом, когда они приняли решение уйти в ополчение самопровозглашённых республик на востоке Украины. Некоторых из них уже нет в живых.

На митинге 13 апреля нашлось место всем – идейным и искреннем людям, которые не приняли вооружённого переворота в Киеве и навязанной впоследствии властями русофобской риторики, и крепким парням, чья решимость не быть сломленными и была запечатлена фотографом Максимом Щербиной, и авантюристам, заработавшим на «сливе» антимайдановского движения. Но мы не следователи, не прокуроры и не суд, чтобы выносить приговоры и ставить клейма. В любом случае тогда, 13 апреля, по разные стороны баррикад были украинцы. Их судьба сложилась очень по-разному. Как сейчас, спустя почти четыре года после событий воспринимается эта история? – интересуюсь у Артёма Шарлая.

– Она воспринимается сквозь призму нереализованных надежд – никто не получил желаемого. ДНР и ЛНР не дали пойти по пути Крыма, и даже не были признаны Россией. Сторонники Майдана получили не вожделенную Европу и европейские стандарты жизни, а войну и разруху. Я знаю, что многие из скачущих «патриотов» уехали из Украины в поисках лучшей жизни, в том числе в Россию.

– Возможно ли в таком случае примирение непримиримых ранее врагов?

– Возможно. Но для этого на Украине должна смениться власть.