АДВОКАТСКАЯ УДАЧА

ФОТО: АЛЕКСАНДР КЛИЩЕНКО

С самого утра день для адвоката Степана Сергеевича Маликова начал складываться крайне удачно. Для начала по вызову пришел не грузовой, а пассажирский лифт, что уже само по себе свидетельствовало о будущей удаче. Степан Сергеевич каждый утро загадывал на лифт, но всю прошлую неделю предательски приезжал именно загаженный грузовой. По подсчетам Маликова этот омерзительный лифт уже принес ему два чрезмерно жестких обвинительных приговора и одно заключение под стражу в отношении несовершеннолетнего. Степан Сергеевич даже хотел было писать жалобу в службу ремонта лифтов, но, по всей видимости, кто-то написал жалобу раньше него, пассажирский починили, и тот, как вестник будущей удачи, спустил счастливого адвоката на первый этаж.

Далее Маликов не опоздал, как обычно, на автобус, а наоборот тот без пробки домчал его до здания областного суда. Пристав на входе в суд был тоже хороший, добрый. На приставов Степан Сергеевич тоже загадывал: если не обхамит, то будет в суде удача. Этот не просто не обхамил, а широко улыбнулся Маликову как старому знакомому и пропустил в храм правосудия безо всякого досмотра.

Сегодня у Маликова был тяжелый день. Вначале в областном суде на пятом этаже должна была слушаться его апелляционная жалоба по делу того самого несовершеннолетнего, взятого на той неделе под стражу, а затем адвокату нужно было срочно спускаться на третий этаж, где уже несколько месяцев с участием Маликова слушалось одно неприятное уголовное дело по первой инстанции.

Это неприятное дело слушала судья Филькина. В областном суде она была человеком новым, и Маликов никак не мог понять, чего от нее ждать. Дело она слушала тоже с непроницаемым лицом, вопросов никому не задавала, эмоций не выражала. Это нервировало. Подсудимому и так грозило достаточно жесткое наказание, а здесь еще и судья ведет себя как робот. По наблюдениям Маликова судьи-роботы – всегда наиболее страшная категория судей. Слушают дело молчаливо и безучастно, а потом с такой же равнодушной холодностью нарезают подсудимому срок, как жадный ребенок нарезает себе кусок торта. В общем, не нравилось Степану Сергеевичу ни неприятное дело, ни судья Филькина.

Но думать об этом деле пока было некогда. Начиналось рассмотрение в апелляции жалобы на арест несовершеннолетнего. Здесь тоже удача была на стороне Маликова. Во-первых, заседание началось вовремя, что в принципе было необычно для вечно работающего с большими задержками областного суда. А, во-вторых, обвиняемый участвовал в процессе не по видеосвязи, как это бывало в апелляции обычно, а был доставлен в зал судебного заседания. Это, конечно, могло и ни о чем хорошем не свидетельствовать, но Маликов убедил себя в том, что такая доставка – знак сугубо хороший: хотят освободить в зале суда.

Рассмотрение дела в апелляции – процедура обычно недолгая. Судья-докладчик оглашает существо жалобы. Адвокат эту жалобу поддерживает, прокурор возражает. Далее у участников выясняется, настаивают ли они на исследовании материалов, исследованных в суде первой инстанции. Значения для суда, настаивает ли кто-то на исследовании или не настаивает, нет. Суд все равно говорит, что оснований для исследования нет и переходит к прениям. Маликов был человеком опытным, и, стараясь не злить судью, в данном случае не настаивал. Судья Тихонова (еще одна удача!) полная, немолодая и очень дружелюбная женщина, с которой Маликов уже неоднократно и достаточно неплохо для себя сталкивался в процессах, тут же объявила прения. Все это было для Маликова процедурой привычной, да и в прениях ничего выдающегося говорить было не надо. Дело было очевидным. Обвиняемый попался на грабеже, вину признал, был ранее судим. Поскольку он был еще несовершеннолетним, при избрании меры пресечения были какие-то шансы на домашний арест, но по каким-то причинам судья в районном суде посчитал иначе. Теперь оставалось говорить только о том, что мера пресечения – это не мера наказания, что речь идет о почти ребенке, которому надо дать попробовать перевоспитаться. Все это Маликов говорил в подобных ситуациях уже много-много раз, поэтому совершенно не волновался и к процессу не готовился. Однако до начала его выступления случилось нечто, что несколько выбило опытного адвоката из колеи и даже по-хорошему взволновало.

Давая ему слово для выступления, судья Тихонова неожиданно участливо посмотрела на него и спросила: «Степан Сергеевич, у вас точно все нормально? Может быть вам перерыв нужен?» Маликов заверил, что у него все нормально, и он готов выступать. Адвокат подумал, что такое обращение судьи – еще один хороший знак, так как она дает понять, что хочет заранее согласовать свое решение с заместителем председателя. Вдохновленный он встал из-за зала и отработал в прениях по полной адвокатской программе. Прошелся и по процессуальным нарушениям, и по личности подзащитного, заслуживающего судейской справедливости. Закончил же Маликов несколько патетически, еще более подняв градус выступления, но в данном случае патетика была уместна, так как речь шла о запутавшемся ребенке, а не закоренелом преступнике. Выступая, Степан Сергеевич видел, что судья Тихонова с большим вниманием смотрит на него и явно проявляет интерес. Обычно судьи не слушали. Маликов привык к этому за годы работы. Но здесь Тихоновой, очевидно, было интересно, и этот интерес Маликов отнес к качеству своего выступления. Сегодня явно был его день. Все-таки примета с лифтом работала. Довольный собой, он закончил выступление и сел на место. Каково же было его удивление, когда Тихонова объявила, что решение по апелляционной жалобе будет оглашено на следующий день утром. Точно пойдет наверх согласовывать. Значит, хочет отпускать, – понял для себя адвокат. Именно так он объяснил это отложение подзащитному, которого, впрочем, все эти судебные мероприятия интересовали мало. Мальчик, несмотря на юный возраст, был человеком опытным, особых надежд на смягчение меры пресечения не испытывал и хотел только одного: побыстрее оказаться на зоне. Далее Степан Сергеевич спустился на третий этаж, где начиналось слушание того самого неприятного дела. Сегодня был апелляционный день, и поэтому в здании суда было много знакомых адвокатов. Все они были как-то особенно приветливы и даже участливы с Маликовым, спрашивали его о том, как у него дела, все ли в порядке и как-то очень по-доброму улыбались. Степан Сергеевич отнес эту приветливость коллег на удачный день и эффект от его выступления в процессе по несовершеннолетнему. Наверняка прокурор уже рассказал в курилке, как он был хорош, и что появилась надежда на освобождение. Освобождали в областном суде редко, и потому для всех адвокатов – победа коллеги была событием. Естественно, эту тему, чтобы не сглазить, с ним не обсуждали, но Степан Сергеевич, будучи человеком опытным, прекрасно понимал, что сегодня и, дай Бог в особенности завтра, он, адвокат Маликов, будет героем дня.

А день все так же явно благоволил Маликову. Обычно хмурая судья Филькина не только поздоровалась с ним до начала процесса, но и спросила, много ли у него сегодня доказательств. Доказательств, а сегодня была стадия защиты, было не то чтобы много, но Маликову хотелось заявить объемное ходатайство о процессуальных нарушениях на досудебной стадии. Маликов все думал, заявлять ли об этом сейчас в надежде на возвращение дела или вообще не связываться с равнодушной Филькиной, а оставить эти нарушения для апелляции. Но, похоже, Филькина, которая даже одобряюще улыбнулась ему до процесса, все же не такой уж и робот, и Маликов решил, что ставить вопрос о возвращении дела прокурору необходимо прямо сейчас.

В процессе он огласил несколько письменных доказательств, после чего встал с места и объявил, что желает заявить ходатайство. Филькина внимательно (!!!) посмотрела на него, спросила, насколько объемным является его ходатайство и не нужен ли ему небольшой перерыв. Маликов откашлялся, сообщил суду, что ходатайство не очень объемное, но очень важное с процессуальной точки зрения, и что перерыв ему не нужен, после чего перешел непосредственно к оглашению документа. Будучи опытным адвокатом, Степан Сергеевич понимал, что все процессуальное общение с судом необходимо вести в письменном виде, поэтому ходатайство у него было заранее написано, выверено и вычитано. Обычно в таких случаях судьи, понимая, что подробно ознакомятся с документом в совещательной комнате, не слушают адвоката, занимаясь какой-то другой работой. Но здесь Филькина настолько пристально и внимательно смотрела на Маликова, что ему было даже немного неудобно. Документ был, конечно, хорош, содержал ссылки на позиции вышестоящих судов и выглядел достаточно убедительно. Но здесь было что-то не то. Магия какая-то. Неприступная, равнодушная, холодная Филькина слушала его, адвоката Маликова, с открытым ртом. Удачный день, чего уж там говорить. Может, даже и не в лифте дело, а в том, что уже давно он, Маликов, самый лучший адвокат в этом немаленьком городе? Великий русский адвокат, – так он сам почему-то мысленно назвал себя, завершив оглашение ходатайства.

– Присаживайтесь, Степан Сергеевич, – обратилась к нему Филькина, – решение по Вашему ходатайству будет оглашено завтра в 10-00, суд удаляется в совещательную комнату. И здесь время на раздумье взяла.

И здесь согласовывать будет, – так думал великий русский адвокат, выходя из зала судебного заседания.

Неожиданно на выходе из суда он буквально столкнулся с коллегой по консультации. Воронов, неприятный тип. Сплетник. И болтливый как барышня. Маликов таких не любил.

– О, Сергеевич, привет! Сколько лет, сколько зим. Давно тебя не видно в офисе что-то, – затараторил Воронов.

– Привет-привет! Да работаю все по судам, некогда забегать.

– Оно и видно, заработался ты совсем, – вдруг захохотал Воронов и выразительно указал ему на ширинку,

– Калитку-то закрывать надо. Или ты так с самого утра по областному суду ходишь?

Великий русский адвокат в ужасе взглянул на то место, на которое указал неприятный Воронов, понял, что этот беспардонный человек прав, соотнес это с улыбками других адвокатов в суде, участливостью и добродушием судей, и осознал, что не такой уж он великий, а день не так уж и хорош.

Он застегнул ширинку и, не попрощавшись с неприятным Вороновым, пошел пешком в сторону дома. На сегодня работы ему было достаточно. Несовершеннолетнего на следующий день из-под стражи освободили, а неприятное дело холодная Филькина вернула прокурору. Но это были другой день, другой пассажирский лифт, и другие брюки.