Алексей Плуцер-Сарно: «Дети нашей идеологии – хулиганы и вандалы»

– Осенью 2013-го имя активиста группы «Война» Олега Воротникова появилось на сайте Интерпола. Может ли там появиться и ваше имя в ближайшее время?

– Активист Вор уже два с половиной года как объявлен в международный розыск – с 20 июля 2011 года. Но у него и Козы новые документы, которые я им сделал, и они с ними уже бежали в Европу. И у меня есть основания сомневаться, что Интерпол их найдет. Если уж здесь орда полицейских не смогла никого из нас отловить, то в Европе и подавно не смогут. А кого еще объявят в розыск, предугадать невозможно, так как ни юридической, ни какой-либо иной разумной логики тут нет – это телодвижения «гопоты с района».

– Вы уехали, чтобы избежать тюрьмы?

– Я еще с 2008 года начал «по семейным обстоятельствам» проводить довольно много времени в еврозоне. После обыска в моей квартире и ареста наших активистов я пересек украинскую границу и три месяца жил на неотапливаемом чердаке у друзей, пока вурдалаки не притомились меня искать в Москве. Именно из Киева я давал интервью Эллен Барри из «Нью-Йорк Таймс», она встречалась там со мной лично. После этого я стал реже бывать в России, перестал ночевать на одном месте, не бываю у старых знакомых, не использую телефонов и уж тем более не появляюсь у родственников по месту прописки.

– Не жалеете, что уехали?

– Россия – прекрасная страна, но Эстонию я тоже люблю. Я прожил там пять лет, окончил философский факультет в Тарту. Я люблю и Польшу, мой дед Никодим Плуцер (близкий друг Марины Цветаевой. – Ред.) – из Варшавы. Да и о чем должны жалеть свободные люди, пересекая придуманные границы?
Жалеть можно только о геноциде русского народа, который идет сейчас полным ходом. Последние два года я делал акции в Праге, в Барселоне, Любляне, Таллине, Кракове, в Фукусиме около атомной станции. Делал перформансы в Бухаресте. Там нас, кстати, задержали. В Токио делали акцию Voina – Wanted в буддийском храме Сэнсо-дзи, там нас тоже задержали. В Мариборе провели акцию против словенской патриархии и мафии. В Дании мы также провели демонстрацию в поддержку Таисии Осиповой. Так что днем работаем и по ночам не просыпаемся в слезах по поводу соленых рыжиков, матрешек и балалаек.

– Насколько сложно было ответить самому себе на два принципиальных вопроса: «валить или не валить», «сотрудничать с властью или нет»? Валить – значит предать тех, кто уехать не может?

– Это все очень простые вопросы. Люди обычно их затуманивают всяким бредом, вроде «эмиграция – это так сложно!», «куда же я уеду, тут все мои похоронены». И прочая чушь. Вы, когда ездите в Турцию на месяц, не задаете же вселенского масштаба вопросы про доблесть, достоинство и долг? А если на полгода уехать в Германию, то уже нужно погрузиться в размышления о судьбах несчастной отчизны, как будто вы летите на Марс и там нет Интернета и возможности продолжать работу.

Со всякими псевдоправозащитными советами тоже все понятно, трудно тут не согласиться с Григорием Чхартишвили (Борисом Акуниным). Если кто хочет сотрудничать с ними, то семь футов ему под килем. Это предатели, которые камуфлируют жажду денег и грязные мысли высокими словами о необходимости «взаимодействовать» с Системой. На деле же все они просто жаждут подобраться поближе к теплой параше, там сытно и тепло.

– Премию «Инновация» за фаллос на Литейном мосту «Война» все-таки приняла, передав ее правозащитной ассоциации «АГОРА». Вы взяли деньги от системы, с которой боретесь, – таков был один из самых частых комментариев в ваш адрес.

– Для меня премия – это вопрос чисто технический. На 8,5 тысячи долларов «Инновации» мы дали доверенность правозащитникам при условии использования денег на нужды политических заключенных. Сами мы эти деньги не трогали, «АГОРА» их и забирала. Чего тут сложного? Интеллигентские кривляния на тему «ах, я такой возвышенный и одухотворенный, как же я прикоснусь к деньгам, это же грязь?» оставим ублюдкам, которым глубоко плевать на политических заключенных. Потому что 8 тысяч баксов – это, к примеру, 800 очень «жирных» посылок на зону, которые могут спасти не одну жизнь, или восемь адвокатов, которые могут спасти от тюрьмы дюжину честных людей.

В России мы дважды отказывались от участия в Московской биеннале, много раз отказывались от сотрудничества с арт-центрами. Потому что все эти «гаражи» и «винзаводы» – это олигархические кормушки. К тому же большинство российских арт-институций – это еще потемкинские деревни для властной мафии. Ну, например, с помощью Московской биеннале монстр власти прикидывается белым и пушистым зайчиком, который заботится о художниках в частности и народе в целом

– Противники позиции «валить» (среди них много честных людей, но им, как правило, не грозит тюрьма) говорят, что, уезжая, человек теряет моральное право на критику тех, кто остался, на звание «идеолога», на активное участие в общественно-политической жизни.

– В России я был главным редактором ряда массмедиа, вел свою программу на телевидении, писал статьи и книги. А здесь я живу уже несколько лет в сломанной неотапливаемой строительной бытовке, у меня нет денег даже провести туда Интернет. Поэтому именно теперь, когда я отказался от всего, что у меня было: от дома, работы, денег, друзей, семьи и всего прочего, – я как раз имею полное право сказать всем коллаборационистам, что они мразь и грязь. Бросив все ради идеи, человек как раз приобретает право осуждать конформистов, а не наоборот, как утверждают сами конформисты, борющиеся за право пресмыкаться перед властью. Все эти лизоблюды, подхалимы и паханские шестерки пытаются нас уверить, что только у них есть «моральное право».

– С какими еще трудностями сталкиваетесь в эмиграции, кроме особенностей жизни в бытовке?

– Если человек жив, здоров и не на зоне – у него нет проблем. «Хороший дом, любимая жена» – это не главное. Главное, как говорил Верещагин, что нам «за державу обидно». А все остальные проблемы – придуманные.

– Вы были первым участником группы «Война», кто покинул Россию. Сообщения о том, что остальные уехали, появились лишь в этом году. Не было ощущения, что бросаете их?

– Я уже после отъезда добыл своим ребятам документы, мои люди вывозили их через границу, встречали их и помогали найти жилье. Отсюда, из Европы, я смог оказать им гораздо больше помощи.

– Михаил Ходорковский же остался сидеть, а мог бы уехать. Таисия Осипова не уехала. Активисты «Другой России» не уехали.

– Я уважаю решение активистов «Другой России» идти до конца в своей борьбе. Мыкаясь по зонам, они показывают всему миру истинное лицо смрадного монстра власти. Но я не уверен, что это обязательный рецепт для всех. Каждый делает свою работу.

– Вас называют «идеологом» группы «Война». Каково это – быть идеологом? В чем состоит ваша идеология?

– По натуре я – хулиган и вандал, деконструктор лжи и мракобесия. А «идеолог», «основатель», «главный художник» – это красивые слова, ярлыки, нужные для массмедиа, чтобы людям было понятно, кого они в данный момент слушают. Но это все из области воображаемого. В реальности я просто придумываю акции, снимаю и монтирую видео, делаю фото, формирую медиа-арт, общаюсь с желающими поучаствовать. Работам группы «Война» я придаю символическую форму, позволяющую нашему хулиганству называться искусством.

– Какова целевая аудитория вашей идеологии, удается ли ее расширять?

– Понятие «целевая аудитория» – это не из области искусства. Однако после публикации каждой нашей акции ко мне в блог приходит толпа комментаторов и начинает поливать меня дерьмом. В вашей логике это и есть моя целевая аудитория. Но я из этого дерьма делаю конфетки, например, целую поэму сконструировал из комментариев к акциям. Называется «Современное искусство – гной и блевотина!».

– Какое, на ваш взгляд, главное последствие акций «Войны», ваша главная победа?

– Акционисты 1990-х давно уже стали бесплодными пенсионерами и пытаются пристроиться к властным кормушкам. Мы решили встряхнуть арт-систему, создали новый язык акционизма, взбодрили нелояльных власти людей. Понятно, что, к примеру, Pussy Riot выросли из «Войны», они делали все свои акции именно на нашем языке, все их панк-концерты – это прямые ремейки нашего панк-концерта в зале Таганского суда. Все три девушки участвовали в 2009-м в нашем концерте в суде, Мария Алехина тогда снимала видео, Надежда Толоконникова прыгала и махала руками, а Екатерина Самуцевич бодро подпевала Козе, которая вопила в микрофон. Так что в каком-то смысле и Павленский, и Pussy Riot, и вся мощная новая волна российского протестного акционизма 2010-х – это в чем-то и наша победа.

На фото: Акция группы «Война», которая была названа «Казнь гастарбайтеров в «Ашане»

– Чья поддержка приятно удивила, отсутствие чьей – задело?

– Когда «Война» попала в эпицентр арестов и обысков, нас очень многие поддержали, грех жаловаться. Бэнкси, Адольфыч, Юра Шевчук, Артур Жмиевский, Брайан Ино, Марко Баравалле, Митя Волчек, Андрей Бильжо, Дима Озерков, Андрей Ерофеев, Женя Уманский, Илья Фальковский, Виктор Мизиано, Таня Арзамасова, Андрей Ковалев – всех не перечислить. Дороже всех, конечно, слова отца русского акционизма Андрея Монастырского

«…Именно только на группе «Война» держится вообще московская ситуация современного искусства».

А все ныне бесплодные с точки зрения искусства акционисты 1990-х понимают меру своей бесплодности и просто исходят гноем на нас. Среди самых активных наших противников –  Анатолий Осмоловский и Авдей Тер-Оганьян. Среди частых обвинений – якобы я беру деньги и у Кремля, и у Госдепа. Пусть вранье останется на совести тех, кто его произносит, и да пошлет им Бог хоть немного душевного здоровья.

– Как в условиях вынужденной эмиграции продвигается ваша работа над «Словарем русского мата»? В 2010-м вы говорили, что готов том, посвященный глаголу на букву «е». Не нашелся ли за это время издатель?

– Книга готова уже лет десять. Там около тысячи выражений с глаголом «е*ть» и всеми его производными, которыми по матери кроют. Называется – «Энциклопедия русского трехэтажного мата». За рубежом это никому не надо, а в России издатели боятся подпасть под барский гнев, публикуя такое.

– В России в начале 2013 года приняли закон, запрещающий средствам массовой информации использовать мат. Но он есть почти во всех названиях акций «Войны». Вы говорили, что использование ненормативной лексики позволяет противостоять системе более экспрессивно. Однако почти все названия акций в СМИ превращаются в буквы со звездочками. Оправданна ли ваша идея использовать мат в искусстве?

– Использование мата – это не моя идея. Еще Ломоносов и Барков начали, а Пушкин с Лермонтовым подхватили.

– Вы анализировали речи российских политиков, сравнивая их с фольклорными жанрами. Кто из современных политиков интересен для подобного анализа? Алексей Навальный, например, чьи выступления на массовых митингах «За честные выборы» были одними из самых ярких, привлекает вас с научной точки зрения?

– Навальный кажется ярким только на фоне тухлого чавканья всех прочих «кандидатов». Но политическая реальность такова, что сегодня нужно быть максимально заурядным, даже идиотически тупым, чтобы народ тебя поддержал. И потом, по моему мнению, все эти люди – гудковы, кудрины, собчаки – только прикидываются оппозицией. Это все новые и новые напластования лжи в тумане «операций по прикрытию» нашего вождя народов. Но тем интереснее для меня философский анализ тех помоев, которые вытекают из их уст.

– Вы занимались политической журналистикой. Поддерживали в разное время СПС и «Яблоко». Кого бы поддержали сегодня?

– В 1990-е я работал главным редактором ряда оппозиционных массмедиа. В 1998-м была газета СПС, в 2000-м делал газету «Яблоку». Была еще в 2001 году газета «Социал-демократ». Да, тогда были иллюзии. Но после 2001-го я полностью разочаровался во всем этом и ушел из политической журналистики. В 2004-м я поработал недолго на Радио Свобода, после чего окончательно завязал и с забугорной журналистикой, это тоже мерзкая клоака. Кого я бы поддержал? Сейчас меня тошнит от нынешней оппозиции. Сегодня мой журналистский опыт я бы отдал только какому-нибудь анархическому ресурсу.

– Вы бы не хотели оказаться 6 мая 2012 года на Болотной площади?

– У меня нет чувства страха. Но все это «тяни-толкай» с полицией мне скучно. У меня просто другая специальность, моя позиция более жесткая. Я придумываю акции, сам готовлю ситуации и считаю, что это наиболее эффективный метод совокупления с Системой.

– В вашем блоге Петр Верзилов, муж Нади Толоконниковой, называется провокатором. Широкой публике до сих пор не известны детали этой истории. Pussy Riot многие по-прежнему считают «московским крылом» «Войны». Отношение нехудожников к Надежде Толоконниковой портилось из-за ее участия, например, в акции в Биологическом музее. Что произошло в действительности?

– Раскола никакого не было. Просто мы с позором выгнали из группы «Вой-на» Петра Верзилова после того, как он, по нашему мнению, фактически сдал полицейским украинского художника и гражданского активиста Александра Володарского (Верзилов якобы уверял Володарского, что задержание последнего после его акции пойдет на пользу, и никак не помог ему этого избежать. – Ред.).

С Верзиловым нам давно было все ясно, он заезжий гастролер из Канады. Считайте, что мы опровергаем все его слова про «раскол» и про московскую фракцию «Войны». Московская группа «Война» – это Коза, преподаватель физики МГУ, Вор, окончивший МГУ, москвич Леня Ё*нутый и я, всю жизнь проживший в Москве. Мы с Козой и Вором сделали «Войну» и все без исключения ее московские акции. В 2006-м, когда мы с Вором и Козой уже обсуждали создание группы, Петру было 18, а его жене Наде – 16 лет, позже они стали учениками Вора и участвовали в нескольких акциях. Все это никак не мешает Петру называть себя основателем группы и автором вообще всех акций «Войны». Точно так же он пытался подверстать под себя и группу Pussy Riot, сотнями давал от лица девушек интервью, ну и денег на этом заработал, видимо, немало

Противно даже говорить об этом. Кому интересно – у Вора и Козы на сайте есть короткий список фактов, которые позволяют им называть Верзилова провокатором. Думаю, история расставит все по местам. Вор и Коза причисляли к провокаторам и Надежду Толоконникову. Но я против такой оценки. Мне кажется, ее сотрудничество с ним – от отсутствия ума и принципов.

– В отсутствии принципов ее непросто упрекнуть – особенно после письма из тюрьмы, в котором она описала нарушения прав заключенных. Вы состоите с ней или Марией Алехиной в переписке? С другими политическими заключенными, в том числе бывшими?

– Нет, к сожалению, я не веду вообще никаких частных переписок, хотя регулярно публикую адреса политзэков на зонах, чтобы их поддерживали письмами мои читатели. А все мое свободное время уходит на написание книжек. Вот в этом году доделал «Философию русского пьянства», она выйдет в следующем году на английском в Лондоне. Она выросла из моего комментария к поэме Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки», опубликованного в прошлом году в Питере. А политическим заключенным мы посылали не письма, а регулярные продуктовые передачи, это будет получше писем. Все 100 тысяч долларов, которые подарил Бэнкси, ушли на эти передачи, все отчеты опубликованы в моем блоге.

– Что должно произойти, чтобы вы вернулись в Россию?

– Орки (вымышленный вид существ в произведениях жанра фэнтези. – Ред.) из теплых кабинетов должны уползти обратно в свой Мордор, а их подручные упыри и вурдалаки – в ад.

– Пока этого не произошло, вы хотите, чтобы здесь оставались дети вашей идеологии?

– Специфика наших акций в том, что они всегда, при любой системе, вызывают у власти и ее апологетов отвращение. А власть всегда, по нашему мнению, в той или иной степени мафиозна и вонюча. Мы занимаемся разрушением вредоносных символов прошлого, а у этой работы не может быть «симпатичных детей идеологии». Дети нашей идеологии – хулиганы и вандалы, разрушители системы бесчеловечной власти.

На фото: Акция группы «Война» напротив Управления ФСБ (http://plucer.livejournal.com)